Цепь ненависти

Постепенно глаза привыкли к полутьме, и некоторые предметы стали различимы. Огромные коричнево-чёрные камни были повсюду: сверху, снизу, сбоку — везде. Затхлый запах бил по датчикам. Ужасно кружилась голова. Арси попробовала пошевелиться. Резкая боль, расходящаяся по всему корпусу, заставила её вскрикнуть и принять исходное положение. На сломанных в нескольких местах сервоприводах лежала груда камней. Правое запястье онемело, а предплечье ужасно пульсировало. Из глаз предательски покатились слёзы, из горла вырвался громкий стон. Фем не понимала ни где она, ни что произошло. Липкий страх пробежался по спине. Потихоньку подкрадывалась паника.  — Кто-нибудь, помогите! — срывающимся голосом прокричала лазурная фем и тут же закашлялась.  — Не советую тебе шуметь, — послышался где-то с противоположной стороны шепот. От неожиданности Арси дёрнулась всем телом и чуть было не потеряла сознание — боль была нестерпимой.  — Кто здесь? — просипела автоботка, немного придя в себя. Сколько она ни старалась, но в смазанной картинке никого не могла различить.  — Угадай, — прошептал знакомый голос, а через мгновение в кромешной тьме противоположного угла вспыхнули два малиновых глаза. Свет от них был настолько ярким, что бликовал на броне хозяйки. Арси едва сдержала новый крик — на этот раз не боли, а ужаса. Арахнида.  — Ты…- протянула лазурная фем, и, превозмогая боль, трансформировала левый, здоровый, манипулятор в бластер, направляя его на паучиху — Какого Юникрона ты тут делаешь?  — Она ещё спрашивает, — хмыкнула Арахнида — Наслаждаюсь плодами твоей глупости. Хотя голос паучихи звучал довольно бодро, ей было вовсе не до веселья. Судя по ощущениям, всё её лапки были сломаны и придавлены огромным валуном. При каждом движении левое плечо отдавало дикой болью — оно было вывихнуто. Арси напрягла память. Воспоминания всплывали отдельными размытыми картинками, и восстановить по ним хронологию событий, казалось, было почти невозможно. Сначала перед глазами был лес, затем что-то неясное и мутное. Вдруг вспыхнул короткий отрывок, в котором она куда-то стреляет, бежит. Опять белое пятно. Какое-то тёмное место, напоминающее пещеру. Два малиновых окуляра. Оглушительный взрыв, боль, темнота. В принципе, догадаться о произошедшем не трудно. Их завалило, и, судя по тому, что связи нет вообще, они где-то очень глубоко под землёй. Арси мотнула головой и стала целится в аккурат меж двух малиновых огней. Бластер стал подсвечиваться.  — Не стоит этого делать, если, конечно, хочешь ещё пожить, — с всё тем же ледяным спокойствием ответили из тесноты.  — Уж лучше смерть, чем общество убийцы, — сквозь зубы зло прошипела автоботка. Глаза нехорошо сощурились. Ярость заполняла грудь. Из противоположного угла послышался приглушённый смех.  — Милая, твои руки точно так же по локоть в энергоне. Ты такой же убийца как и я. Арси буквально задохнулась от такой наглости. На плотно сжатых зубах захрустел песок.  — Только я не пытала беззащитных пленников, — зло выплюнула она. Искра ускорила ритм.  — Но кто-то же должен проводить допросы, м? К тому же, ваши были не менее жестокими с нашими солдатами. Так что…- певуче протянула Арахнида. О том тёмном и не очень приятно периоде, когда она занималась допросами, паучиха предпочитала не вспоминать. Слишком двоякие были чувства. Мольбы, крики, стоны, энергон — всё это ей, вопреки расхожему мнению, ничуть не доставляло удовольствия. После каждого допроса, она сама ели выходила из тускло освёщенной комнаты. Ещё несколько минут отчитывалась перед начальством, а потом стремглав выбегала в уборную. Горло стягивало рвотными позывами, перед глазами всё плыло.  — Откуда тебе знать, как было у нас? — прохрипела Арси, откашливая скопившийся энергон.  — Я несколько раз попадала в плен. И поверь, то как тебя допрашивала я, ни в какое сравнение не идёт с тем, как пытали меня. В памяти паучихи тут же всплыли те несколько тяжких дней. Постоянные пинки в живот, сломанные руки, ноги. Глубокие гнойные раны. А она тогда была лишь медсестрой с фиолетовой символикой.  — Ну ты ещё скажи, что тебя насильственно заставляли другим руки вырывать, — выплюнула автоботка, каждое слово сложилось желчью. Гнев, ярость, боль — всё смешалось. Хотелось вскочить, наброситься на паучиху. Свернуть шею голыми руками, чтобы больше никогда не слышать этот мерзкий, обволакивающий голос.  — У меня был приказ. Я была обязана его выполнить, — безэмоционально прозвучало в ответ — И мотивация — либо мы их, либо они нас. На войне, как на войне. Арахнида немного помолчала.  — Мне это было вовсе не приятно.  — Оооо. Да ладно врать! Слава о неуловимом, невидимом войне, который после себя оставляет только разобранные тела, гремела на всю армию — голос звенел от злости.  — Забавно…- протянула паучиха — Примерно тоже самое говорили у нас о тебе — Арахнида ухмыльнулась: разговор принимал интересный оборот — Видишь ли, одно дело, когда ты сражаешься с противником, который имеет равные с тобой шансы на успех. Каждое мгновение дорого, нет ничего кроме вражеского корпуса и всепоглощающей ярости. Здесь одна истина — либо ты, либо тебя. Но совсем по другому ты себя чувствуешь, когда тебе надо причинять боль беззащитному существу. Это ужасно. Это против морали. От криков и стонов тебя просто выворачивает. А ты ломаешь палец за пальцем. Безумно улыбаясь, что-то говоришь, пугаешь…  — Ну ты ещё поплачь! — зло крикнула Арси — Ты могла отказаться, бежать, но вместо этого — пытала. Голос лазурной фем звенел. Ненависть распирала грудь, а на краешки глаз вновь набегали слёзы. В памяти всплывали отрывки из прошлого.  — Ты же понимаешь, что по-другому информацию не достать. Иногда бывает так, что в некоторых ситуациях приходиться, стиснув зубы, перешагнуть через себя для достижения цели. В спёртом воздухе повисла гнетущая тишина.  — Я понимаю к чему ты клонишь, Арси. Но я не могла поступить тогда иначе. У меня с НИМ были старые счёты…  — Не смей говорить о Нем! Не смей мне врать о нём. Ты! Убийца, ничтожество!!! Ты мне жизнь сломала! Ненавижу! — быстрее, чем Арси успела выстрелить, Арахнида выпустила паутину, залепив бластер.  — Успокойся, — всё с тем же непоколебимым спокойствием в голосе ответила фем. Жить она хотела. Очень. «Надо бы как-то ее остудить. Видимо, пришел момент поведать ей правду о её ненаглядном…» — рассудила про себя паучиха.  — Что ж, Арси. Ты говоришь, что автоботы за правду, не так ли? — через какое-то время произнесла она, слегка прищурив оптику. Лазурная сверлила ее тяжёлым, ненавидящим взглядом.  — Согласна, ответ и так очевиден, — после минутного молчания продолжила фиолетовозначная — Что ж, в таком случае вот твоя правда. С этими словами Арахнида медленно поднесла здоровую руку к груди и из небольшого отсека, открывшегося чуть ниже символики, извлекла крохотную пластину. Несколько раз нажала на кнопку, и стены пещеры озарились бледно-голубым светом. Тонкие пальцы фем заскользили по панели, перебирая разные файлы. Арахнида сосредоточенно смотрела в экранчик, выискивая нужный. Наконец она остановилась на нужном месте и со словами «Вот оно» осторожно положила пластинку на пол, нажав на иконку. Всё пространство заполнили разные звуки, обрывки каких-то фраз и слов. Затем над прибором взмылся вверх яркий столб света, который вскоре превратился в плоское изображение, достаточно большое, что бы можно было разглядеть каждую деталь. Слова стали различимыми, изображение выровнялось, и Арси увидела Арахниду, стоящую в окружении нескольких ботов. Только паучиха была моложе: в глазах не было злобы и яда, броня была светлее, на лице не было отпечатков войны. Словно в подтверждение этого, оператор, управлявший съёмкой, приблизил объектив к паучихе. В чистейших окулярах, направленны на какой-то предмет, читался неподдельный интерес и восторг. Вдруг Арахнида повернула голову и неестественно высоким голосом произнесла:  — Нокаут! Прекрати меня снимать! Мы не для этого здесь! - Арахнида из прошлого грозно сохмурила брови и двинулась на снимавшего.  — Да ладно тебе, Рахни. Разве я мог не снять такую красотку? — в шутливом голосе Арси без труда угадала алого гонщика. Тем временем Арахнида из прошлого ловко выхватила камеру и с заливистым смехом побежала от медика. Но погоня продолжалась недолго. За железной дверью послышались гулкие шаги, и все участники видео мгновенно замолкли. В помещенее вошли несколько солдат, двое из них вели оранжевого бота, закованного в наручники. Следом за ними зашёл Шоквейв. Мановением руки он указал на какую из платформ нужно положить пленника, а сам пошел к компьютеру. Уловив момент, когда на записи начнется череда довольно скучных для Арси событий, Арахнида начала говорить.  — До войны я жила в небольшом городе, находившемся близ Каона. Не буду рассказывать, как тяжело было жить на никудышную зарплату отца семье из четырех бет. Я была самой старшей из всех моих сестёр. И единственным выходом из нищеты была учеба. Ты будешь смеяться, Арси, но мне удалось поступить на медецинский в Каоне. Родители отдали последние средства, чтобы я сняла себе маленькую комнату и покупала более менее приемлемый энергон. Училась усердно, со второго курса начала подрабатывать медсестрой. Вскоре окончательно началась война. В развернутый рядом с нами госпиталь стали поступать раненые: и автоботы и десептиконы. Мы лечили всех. Однако, когда Каон перешёл под власть Мегатрона, многие мои знакомые окольными путями бежали. Те, кто остался, автоматически были причислены к десептиконам. Среди них была и я. Оранжевый автобот на видео пришел в себя и начал вырываться, страшно крича. Студенты отступили от него подальше. Арси перевела вопросительный взгляд на Арахниду.  — Зачем ты мне это показываешь и рассказываешь? — недоверие, раздражение и гнетущее чувство чего-то нехорошего ни на секунду не покидали фем.  — Терпение — и ты поймёшь. Так вот. Когда я училась на пятом курсе, к нам в здание института была временно перенесена лаборатория Шоквейва. Переодически он приглашал самых лучших учеников посмотреть на его изобретения. Более того, он разрешал записывать процесс. Среди счастливцев была и я. Однажды он позвал нас на поистине невероятный опыт: ему удалось проникнуть в разум. Насколько я понимаю, ты знакома с психокартикальным соединением, не так ли? — с лёгкой улыбкой на бледных губах спросила паучиха. Ей ничего не ответили. Бот на съёмке особенно громко закричал и задёргался: Шоквейв подошёл к нему с непонятным длинным кабелем. Одной рукой зажал мечущуюся голову несчастного, а второй ловким движением подсоединил провод к затылку. Бот тут же замолк. Арси сильно сжала челюсть: она словно почувствовала всю боль подопытного.  — Это самая первая версия операции. У нее есть куча недочётов: ограничения по времени, почти стопроцентный летальный исход, а самое главное — нельзя выбрать определённое воспоминание. О чем испытуемый в последнюю секунду думал, что последнее вспоминал, то и отображается на экране. А теперь смотри, — Арахнида кивнула на запись. На видео половину кадра занимали руки Шоквейва: он пытался откалибровать данные. А в второй части был виден экран компьютера, на которой воспроизводились чужие воспоминания. Череда невысоких сереньких и изрядно пострадавших во время бомбежки домов. Яркие, неоновые разводы энергона на стенах, дороге, в центре главной улицы огромная воронка и трупы, трупы, трупы…  — Командующий, город под нашим контролем. Что прикажете делать дальше? — спросил бот, от чьего лица велась история. Его взгляд переместился от чьего-то бездыханного корпуса на собеседника. Арси рвано вздохнула. Высокий красный бот с довольной ухмылкой смотрел прямо в глаза. Тейлгейт.  — Эти паршивцы за десептиконов…- автобот повернулся к своему батальону — Покажем им, что за неправильный выбор нужно отвечать! Город наш! Пока не прибыли основные войска — что хотите — то и делайте! На этой фразе солдаты закричали и с безумными глазами побежали врассыпную. Они врывались в дома, за шиворот вытаскивали и расстреливали ботов — единственных, кто мог оказать какое-либо сопротивление. Захлопали двери, послышались выстрелы и истошные вопли мирных жителей… Главный герой видео вместе с Тейлгейтом ринулись к одному домику. Арси не верила своим глазам: её милый, такой нежный Тейлгейт, словно какой-то разбойник, безумец, выбил с ноги дверь, наотмашь ударил фем, которая было встала, чтобы загородить ему путь.  — Ну, выродки, сейчас мы вам покажем, кто здесь главный, — со зловещей ухмылкой выплюнул Тейлгейт. Автоботку прошиб пот. Под ногами ее бывшего напарника лежала фем, поразительно похожая на Арахниду. Лишь вытянутые черты лица и более светлая окраски отличали их. В ярких малиновых окулярах был ужас. Одной рукой фем упёрлась в пол, а другую выставила вперёд, стараясь не подпустить Тейлгейта. Встать ей никак не удавалось: её всю трясло, и, очевидно, тело плохо слушалось. Она даже не кричала — лишь смотрела огромными окулярами на красного автобота. Вдруг из другой комнаты появились три беты — две среднего возраста, а одна совсем малютка — она едва стояла на ногах. У каждой в глазах читался немой ужас. Все трое имели определённые черты сходства с Арахнидой.  — Мама! Мама! Не трогайте маму! — с душераздирающим криками они побежали к Тейтгейту, который держал за шею их мать.  — Это мой городок. Моя семья, — бесцветным голосом произнесла Арахнида. Она пересматривала это видео сотню раз — всё слёзы давно кончились. В душе образовалась всепоглощающая, такая же серая, как и стены домов пустота. Постепенно она подтачивала края души паучихи; словно ржавчина, поглощала новый за новым участок. Оставшиеся кусочки срастались неправильно, навсегда вытесняя сострадание, милосердие и любовь. Приживались лишь гнев, ненависть и боль. И каждый день, по ночам шла череда ужасных кошмаров… Маленькая бета с розовой броней громко заплакала, обхватив ногу матери.  — Убить мелкую сволочь, — Тейлгейт со всей силы тряхнул бившийся в его руках корпус фем так, что у нее клацнули зубы.  — Нет, прошу, не надо! Нет!!! — закричала яростно вырывавшая женщина. Оранжевый бот направил пушку — последовал выстрел, и розовый корпус откинуло к стене. Фем закричала не своим голосом и попробовала прыснуть кислотой в автобота — к этому моменту всё её дополнительные лапки были сломаны, а руки крепко сжаты.  — Сука! Убью! — пара капель попала на плечо Тейтгейту. Он несколько раз со всего размаха приложил обезумевшую от горя фем об угол стены, рассекая той голову.  — Я возьму себе среднюю, — после того, как корпус фем перестал дёргаться в предсмертных конвульсиях, произнес Тейлгейт. Отряхнул руки от энергона и с садисткой улыбкой двинулся на одну из бет. Они, словно вкопанные, стояли посреди комнаты. Личики были искажены ужасом. Тейлгейт грубо схватил бету с коричневой броней и потащил к столу. Новые крики вновь заполнили каждый уголок дома. Девочка вырывалась, извивалась в руках мучителя, пытаясь высвободиться из крепкой хватки. Но что мог сделать ребенок против взрослого меха…  — А ты чего встал как столб? Бери себе вторую! — через плечо бросил Тейлгейт, наконец закинув девчонку на стол: одну рукой он положил на ляжку, а второй сжимал горло хрипящей беты. Она только и могла, что впиться когтями в его манипулятор, да беспомощно хлопать глазами, полными слез… Главный участник видео будто вышел из транса: перевел взгляд на маленький тёмно-зелёный корпус и быстрым шагом направился к нему. Девочка истошно закричала и бросилась от него по коридору. Автоботу не составило особого труда в пару прыжков догнать её и прижать к стене. Изображение стало размытым: глаза застилала мутная пелена, голова раскалывалась. По щекам Арси бежали горячие слёзы. Её любимый мех, ради которого она могла пожертвовать чем угодно оказался последним мерзавцем на свете. Он обманывал ее, врал ей, когда говорил, что мирных его батальон не трогает. Её стало потряхивать: девочка на видео кричала, срывая голос, раздирала в кровь ладони, пока оранжевый автобот измывался над ней. Все её лапки были вырваны и лежали вокруг. На полу, где находилась беты, растекалась огромная лужа энергона. Маленький корпус выгибался дугой, хрустя сцепами брони… Наконец мех закончил: послышался его шумный выдох и блаженный стон. Всем телом он навалился на бету — та, задыхаясь, стала кашлять — голова её заметалась по полу. Пробыв в таком положении несколько минут, мех начал поднимать и вдруг на свет прорвался новый, полный нестерпимой боли крик и хруст. Автобот перенес весь свой вес на правую руку, которая лежала на груди у беты. Хрупкая, ещё до конца не сформировавшаяся броня не выдержала и проломилась… Бот брезгливо отбросил изувеченный, залитый энергоном корпус и поднялся на ноги. Он весь был в разводах, на руках блестели ярко — голубые капли. Сбоку послышался знакомый голос:  — Какие они хрупкие, даже на второй раз не хватило, — Арси не верила своим ушам — лишь досада. Красная броня Тейлгейта точно также была окрашена яркими пятнами.  — Как думаешь, что с этим можно сделать? — задумчиво прокручивая тёмно-зелёную лапку, изрёк Тейлгейт. Энергон звонкими каплями покрывал пол… Вдруг на экране всё помутнело: картинка смазалась и вскоре стала полностью чёрной. Воспоминание оборвалось. На какое-то время камера была направлена на Шоквейва, старавшегося реабилитировать подопытного, а потом всё начало вертеться, послышался гвалт голосов. Арахнида из прошлого, очевидно, медленно оседала на пол. Камера выпала из её рук и теперь снимала всё на уровне ног.  — Рахни! Рахни! Что с тобой! — истошно закричал Нокаут, ринувшись к ней. В кадре мелькнули его манипуляторы, которые ловко подхватили безвольный фиолетовый корпус.  — Что происходит? — проскрежетал откуда-то сзади Шоквейв.  — Обморок — последовал взволнованный ответ.  — Клади её на платформу, сейчас посмотрю — кто-то поднял камеру и прервал запись. Последнее, что мелькнуло на экране — Арахнида, тряпичной куклой обмякшая в руках Нокаута, и сам медик, огромными окулярами смотревший на подругу. Пещера вновь погрузилась во тьму. Теперь Арси ничего не могла различить, да и желания не было. Из глаз градом падали слёзы отчаяния и боли. Рядом с ней жил монстр, который так искренне говорил ей слова любви. Она хотела создать с ним семью, завести бет… Уличить Арахниду во лжи было невозможно: всё храниться на записи. В груди была пустота — искра словно перестали биться. Казалось, что сейчас корпус схлопнется. Увиденное не укладывалось в голове. Тот, кто был смыслом её жизни оказался последней тварью. А он ещё смел рассказывать ей о жестокости десептиконов. Душевная боль была просто невыносима. Арси буквально выворачивало. Перед глазами стоял образ Тейлгейта, прижимающий к столу маленькую бету… Всё нутро сжал рвотный позыв. Внизу живота появилось чувство лёгкости, а в голове зазвенело. Сознание покинуло её. Но стоило провалиться в спасительную темноту, как в ушах зазвенел крик беты и лязг металла. Арси буквально вышвырнули в реальность. Слёзы с новой силой брызнули из глаз. Жалость заполнила всю её.  — Как…как ты после такого…- начала севшим, прерываемым всхлипами голосом фем, но корпус тут же затрясло от новых судорог.  — Мой мир в тот день рухнул, — безэмоционально послышалось из темноты — Нокаут долго выводил меня из депрессии. Учёба тоже помогала отвлечься. А знаешь, что самое невыносимое? — слова вырывались бесконтрольно — Я была готова вернуться домой, и обнаружить там воронку от бомбы, или от кого-нибудь услышать, что их, как мирных, угнали далеко в тыл, на работы. Морально смирилась, но всё равно верила, что обязательно их ещё увижу… — на мгновение воцарилась тишина — Увидела — голос её дрогнул, послышался едва различимы всхлип.  — Не собиралась я воевать, не думала сражениях и боях. Лишь мечтала о мире, где все будут равны, — нервный смешок и новых рваный вдох.  — Я закончила институт, получила диплом. Честно отработала хирургом несколько лет… И пошла в военное училище. Потом одиночные рейды, безумные вылазки. Ты и так знаешь… Однажды меня сильно ранило, требовалось долгое восстановление. Именно тогда армия сильно нуждалась в тех, кто мог добыть из пленных информацию. Я согласилась — дыхание выровнялось, и теперь слова выходили сухими и ломкими. Арси тихо сидела, слушая своего злейшего врага. Её ещё потряхивало, а щёки стянули солёные дорожки. Боль от ранений ушла на второй план.  — Те кто пытают, делятся на два типа, Арси. Садисты, безумцы, которые получают наслаждение от криков и чужой боли. А так же обладатели стальных нервов, которые ради общей цели идут на сделку с совестью. Я не отношусь к первой группе. Мне это не доставляло никакого удовольствия. Приходилось стискивать зубы. На первых порах меня рвало чуть ли не в пыточной. Приходилось держать лицо и чинно выходить из комнаты, чтобы стремглав броситься в уборную. Потом стало проще, стала привыкать, выработала свою методику. Я умею пугать, вызывать ужас. Врождённая эмпатия помогала находить уязвимые места и ломать психику. Когда самый главный барьер — ментальный — был сломлен, любая боль физическая во сто крат усиливалась. Но не подумай, как только позволило здоровье, я сразу вернулась в строй, возобновила свои рейды, лишь изредка занимаясь допросами. До Арси долетел рваный вздох - видимо, паучиха собиралась с мыслями. - Однажды меня вызвали в командный центр. Был пойман ближайший соратник Оптимуса. Позарез требовалось узнать координаты будущего прорыва. Я кивнула, отдала честь и…увидела мучителя и убийцу моей семьи. Его лицо навсегда осталось в памяти. А теперь скажи, Арси, как бы поступила ТЫ? — до этого закрытые глаза распахнулись, яркими малиновыми фонарями вспыхивая в кромешной тьме. Фем молчала. Не потому, что не знала, что ответить. Всё почти вырвалось из полуоткрытого рта. Арси не хотела признаваться самой себе. Не хотела соглашаться, что поступила бы так же, как и Арахнида.  — Убила бы, — у неё не было права не отвечать. Короткая фраза словно пёрышко соскользнуло с её губ. Это была правда. Со стороны послышался короткий вдох. Паучиха кивнула самой себе.  — Никого до, никого после я не убивала столь долго и мучительно. И да, в тот раз я наслаждалась каждым его вздохом, каждым криком. На душе становилось легко. Он вспомнил мою семью, вспомнил, как истязал их. Но знаешь, о пощаде не молил и уже в бреду повторял лишь одно слово: АРСИ. Лазурную передёрнуло. Из лёгких словно вышибло воздух. Её сковал ужас, хотелось закричать во весь голос, но стальной обруч не давал. Она лишь смотрела в глаза паучихе, ожидая новых слов.  — Я тебя ненавидела, всей своей искрой ненавидела. Действительно хотела убить. Что бы во всём свете не осталось тех, кто помнит о НЁМ, не осталось тех, кто любит ЕГО. Я прекрасно видела, что ты ничего не знаешь ни об атаке, ни о каких либо планах. Но остановиться не могла. Твои крики были песней для меня; твоя боль — ни с чем не сравнимое наслаждение. Тогда, в нашу первую встречу на земле, мне словно повесили красную тряпку перед глазами. Было плевать, в сущности, на свою коллекцию. Я хотела, чтобы ты страдала. Но подвела непривычная гравитация. В следующие наши столкновения я была истощена: вы взорвали все запасы энергона. Приходилось воровать из шахт Мегатрона: я едва сводила концы с концами. Потом попала на Немезиду. А теперь напряги память, вспомни наши последние встречи, ты едва уносила от меня ноги — довольно ухмыльнулась паучиха. Арси молчала. Она действительно лишь чудом спасалась.  — Но кое-что изменилось. Не буду рассказывать, почему именно. Помнишь наш бой у Предвестника? — она не стала дожидаться ответа: такое не забыть — мне ничто не мешало вспороть тебе шею, проткнуть её когтями и безнаказанно скрыться в облаках. Но я не стала тебя убивать. Арси и впрямь хорошо помнила то сражение. Разум отключился, эмоции руководили всем её телом. Тогда жизнь была на волоске. Смерть уже обдала корпус могильным холодом. Оптимус побежал к ним, и Арахнида ретировалась. Арси думала, что паучиха испугалась… но ведь правда, ей ничего не стоило вспороть нежную шейную проводку…  — И почему же я ещё жива? — сиплым голосом отозвалась автоботка.  — Наша планета давно мертва, её никак не оживить. Война унесла сотни жизней. Нас осталось так мало. И Земля, ставшая нам спасеньем, готова приютить всех. А мы продолжаем воевать. Скажи, за что вы боритесь? — тон был полушутливый: она и так знала ответ.  — Мы защищаем человечество от вас — незамедлительно последовала ожидаемая фраза. Арахнида хмыкнула.  — Прекрасно… Но тебе ли не плевать на это человечество?  — Мне не… — прозвучало начало возражения.  — Ты любишь Джека. Что для тебя все остальные? — прервала паучиха — неужели ты готова пожертвовать собой, жизнью нашей расы ради них? Сейчас молчи, просто послушай, попытайся вникнуть — видя очередную попытку возразить воскликнула паучиха. Ей не хотелось терять нить рассуждения. Арси сделала глубокий вдох и вновь обратилась в слух.  — Для существования нам не нужна вся планета. Достаточно небольшой территории, где бы мы могли спокойной находиться. Возможно, в конечном итоге, когда мы достаточно восстановимся, попробуем и Кибертрон воскресить. А теперь главный вопрос, который мучает меня уже довольно долго. Почему мы так страстно желаем убить друг друга? — повисла тишина. Арси впервые задумалась об этом. Сейчас все эти сражения казались каждодневной рутиной, желание прикончить врага — неотъемлемой частью жизни…  — Тогда, сотни лет назад, в самом начале войны мы разделились на два клана, — продолжила философствовать паучиха — Сталкивались две идеи, за которые шли умирать. В данный момент не особо важно, кто был прав. Сейчас — нет мысли. Нет идеологии. Есть мы — вымотанные, истрёпанные нескончаемой борьбой. Ещё чуть-чуть и попросту не станет трансформеров. Исчезнем… — голос пошёл на понижение. Глубокий вдох. Самое главное.  — Я думаю, Арси, для тебя не секрет, что в определённый момент наши штурмовики, те фиолетовые боты, не отличающиеся особым умом и сообразительностью, полностью перезагружается. Уже давно установлено, что со временем, их воспоминания самоуничтожаются, освобождая место новым. Лорд Мегатрон приказал раз в месяц включать запись с его речью о том, почему они должны сражаться.  — То есть они… — осознание яркой вспышкой мелькнуло в голове.  — Да… В какой-то момент они взбунтовались, заявили, что им нет смысла гибнуть просто так, за кого-то…- Арахнида горько усмехнулась. Тогда, несколько лет назад это было невероятное потрясение. На Лорда Мегатрона было страшно смотреть  — Никогда господин не выглядел таким подавленным. Команде с трудом удалось усмирить восставших. Саундвейв придумал этот трюк с речью. Началась полномасштабная агитация… Как-то раз, Лорд собрал основной состав в тронном зале. Мы долго молчали, пока господин не обронил: «Наша нация дала трещину, наше судно медленно крениться набок. Ещё чуть-чуть — и вода сомкнётмся над нашими головами. Нужно ускоряться. Не щадить сил, сделать последний рывок. Мы должны успеть до того, как тёмная пучина анархии поглотит нас. Скоро всё кончится»… — Арахнида, смотревшая до этого в пустоту, направила взгляд на Арси. Малиновый и голубой столкнулись. Не было и следа ненависти, лишь горечь от осознания правды.  — Штурмовики готовы сложить оружие. А мы… Нас связывают незримые цепи. Цепи ненависти. Тебя и меня. Моя семья — первое звено. Тейлгейт, убивший моих родных, накрепко сцепился с ним. Я стала третьим элементом. Мне никогда не разорвать этих оков. Ты четвёртое кольцо, Арси, и лишь тебе решать, продолжиться ли эта цепь дальше. Если я тебя убью, начнётся новая: уверена, вся команда Прайма ринется мстить за тебя. Прикончишь меня — и поверь, найдётся тот, кто станет новым звеном. И так до бесконечности, пока не останется кто-то один. Как ни крути, Арси, убийство — не выход. С потолка осыпалось несколько камешков. Фем вздрогнули. Гнетущая тишина действовала на нервы. Становилось душно и жарко. Конденсат всё активнее выделялся на броне, неприятно затекая в стыки брони.  — Я не предлагаю стать союзниками, или, упаси Юнекрон, помириться… Но если мы хотим выжить, продолжить род — цепь необходимо прервать, — слова давались с трудом — не думала, что когда-либо произнесу что-то подобное…  — Даже если твои слова — правда — это уже и не важно. Мы погребены заживо. Нам не выбраться, — упавшим, хрипящим голосом отозвалась Арси. Не хотелось признавать, что история и рассуждения Арахниды произвели невероятное впечатление. Над этим хотелось подумать одной, в более приятной обстановке. Сейчас, лазурная чувствовала, как сознание медленно, крупица за крупицей, покидает её. Притупившаяся боль во всём теле вновь усиливается, разливаясь горячими волнами…  — Не волнуйся, выберемся, — последнее, что услышала Арси, перед тем, как наконец провалиться беспамятство. «Если не получается пробить броню, надо разлагать врага изнутри», — Арахнида задумчиво смотрела нас спящую Арси. — Во всяком случае, попытаться стоит, — шёпотом произнесла паучиха. Арахнида ещё долго бодрствовала, с улыбкой разглядывая аккуратное колечко на среднем пальце. Ещё неделю назад она жутко возмущалась, что каждое её действие Дредвинг будет непрерывно отслеживать. А сейчас…  — Чёртов собственник, — усмехнулась фем, вспоминая, как он беспардонно схватил её за руку, ни сколько не обращая внимания на сопротивление, надел кольцо. Строго-настрого запретил снимать и, прижав к холодной стене, впился в приоткрытые губы… Водоворот воспоминаний всё дальше уносил Арахниду от реальности, растворяя неприятный осадок от недавнего разговора. О том, что каждое её слово было правдой, хотелось поскорее забыть.