Пора на работу.
В последний раз Пятый осмотрел просыпающуюся природу и медленно отошёл от окна, закрывая прекрасный вид плотными серо-синими занавесками, вновь накрывая пространство комнаты темнотой. Оказавшись на кухне, он, даже не задумываясь, взял с полки турку, открыл шкафчик и достал порошок чёрного кофе, потом засыпал, залил водой и поставил на плиту. Дотянулся до чашки и слегка вздрогнул, когда горящие подушечки пальцев коснулись стенок холодной керамики. Он потерял нить собственной мысли и побежал взглядом по поверхности гранитного стола, отправляясь на поиски новых размышлений. Пятый Харгривз ненавидел красный цвет, терпеть не мог каждый его оттенок или хотя бы намёк на него. В голове сразу же появлялась одна единственная ассоциация—кровь. Сухая и потресканная, оставленная следом на белоснежной рубашке, которую он с брезгливой гримасой от её вида и недавних воспоминаний отстирывал ледяной водой, сводящей пальцы, находясь в мерзкой холодной ванной. Кровь была слипшейся массой в его угольных волосах, вязкими бардовыми пятнами на чужом полу, пока здравый рассудок возвращался в его сознание ненавистью к себе, сменяющейся абсолютным безразличием. Кровь была живой, ярко-алой жидкостью на оружии, брызгами на стенах и на его лице, была безумием и страстью в его глазах, налитых жаждой и, казалось бы, даже потребностью в вымещении нескончаемого гнева. Была отражением его расширенных зрачков, пока душераздирающие крики, молитвы и мольба о пощаде только подливали масла в его внутреннюю агонию собственного ада. Он убивал. Хладнокровно и безжалостно. Был сумасшедшим безумцем, мучителем. Просыпался заново, начиная метать и крушить всё за вновь сделанную, вечно повторяющуюся ошибку. Ненавидел свои испачканные руки, не пытался оправдаться за содеянное, а затем перегорал, переставая испытывать какие-либо чувства. Пятый вымыл чашку от следов свежесваренного выпитого кофе, вновь поставил на привычное для неё место и не спеша направился к порогу, по пути лениво накидывая на плечо чёрный пиджак. Сел на табурет, обуваясь, медленно завязывая шнурки начищенных до блеска лаковых туфель, а затем, заперев квартиру, вышел и тут же испарился в синей вспышке. В глаза резко вдарил свет, перед ним появился вход в каменное трёх-этажное здание. Комиссия—место, вокруг которого порхают волшебные бабочки, всегда царит безмятежность, светит до приторности яркое солнце, цветёт вечно свежая, идеально подстриженная, режущая яркой зеленью глаза трава. А небо всегда одинаково ясное, цвета голубого лазурного с перистыми, напоминающими дым, облачками. Содержание этого здания, как книга, которая скрывается на высоких запылённых полках, которая не вызывает у любого покупателя ни малейшего желания вспомнить о ее существовании, взять в руки милую, мягкую, слегка потертую обложку, заинтересоваться названием и воодушевиться, представляя интересный, захватывающий сюжет любовного романа-детектива. А затем ужаснуться, полностью разочароваться в своих ожиданиях, с брезгливостью откинуть противную книжку, перечеркнуть все сочинённые строки, сослать тысячи проклятий на неизвестного безумного автора-отшельника, желанием убрать, содрать с себя всю грязь, высушить всю топь, растворить в кислоте осадок, нанесённый жутью прочитанного содержания. Именно таким и было место, где работал Пятый Харгривз… И множество других обреченных людей, которые больше не нашли выхода, которых заманили сюда миловидной сделкой, мыльными обещаниями, яркой оберткой с гнилой конфетой внутри. Пятый медленно вздохнул, чувствуя внутри непривычное, ничем не оправданное беспокойство, но быстро выдохнул, вместе с тем выпуская странную тревогу, и переступил порог негласного ада. Он проходил мимо сотни размытых лиц, мимо едва слышимого шепота, мимо нервных, испуганных глаз, наполненных страхом и уважением. Он проходил и старался не видеть, не слушать, не чувствовать, лишиться всех возможных человеческих даров. Делал вид, что так и должно быть. Притворялся, что все в порядке. Ощущал непривычное ему предвкушение, желая поскорее от него избавиться. Он понял, что перед новыми заданиями никогда прежде такого не испытывал, чувствовал, что в этот раз что-то может пойти не так, но каждый раз отгонял это чувство к чертям, пытался потопить в вязком болоте собственного сознания, замазывая это обносившимся безразличием. Свернул с первичного маршрута, заворачивая в общий туалет. Добил неизвестное смятение и муть, обдавая лицо ледяной водой из под крана. Оперся ладонями о холодную керамику раковины и слегка ослабил галстук, давая легким свободу и большего доступа к воздуху. Услышал четкий шаг каблуков, и резко, словно по команде, неосознанно напрягся всем телом, устремив свой взгляд через зеркало на вход, ожидая ее прихода. —Доброе утро, номер Пять. Выглядишь паршиво. — Куратор бесцеремонно переступила порог санитарного помещения, надменно осматривая Харгривза из под сетки чёрной лаковой шляпы. — Новое задание и дело уже ожидают тебя в моем кабинете. — поводя курительной трубкой и разнося в воздухе дым, как бы маня за собой парня протянула женщина, направляясь в коридор. Пятый послушно отправился за ней, сохраняя дистанцию в пару метров. До кабинета их проводило полное молчание, острые, презренные взгляды остальных сотрудников, его размеренное дыхание с учащенным биением сердца и цоканье её высоких каблуков с клубами дыма, летящими ему на лицо. Дверь с противным скрипом медленно открылась, женщина вальяжно расположилась на своём большом кресле, положив ноги на стол. Пятый в очередной раз пробежался взглядом по знакомому интерьеру, цепляясь за непримечательные детали, и наконец осмотрел аккуратно сложенные папки, лежащие на полке. Медленно потянулся рукой к красному кожаному органайзеру, открывая новое задание. Небрежно бегал глазами по строкам, рассматривал фотографии, перелистывал пергаментную бумагу тонких страниц с биографией сбежавшего бывшего киллера Комиссии, которому, как и всем, предназначена одна и та же участь. Перечитывал напечатанное снова и снова, пытаясь отвлечься от внутренней глубоко-упрятанной тревоги, частых вздыханий Куратора и её внимательного изучающего взгляда.Королёв Александр Михайлович, Москва, Россия.
—Какой срок у задания? — не отрывая взгляда от текста, спросил Харгривз, не заметив упоминания о возвращении. —Неопределенный.. — мгновенно ответила Куратор, сверкая глазами, обостряя у Пятого странное смятение и сомнения по предстоящему делу.***
Слипшиеся ресницы распахнулись. Тускло-серые глаза медленно изучали открывшийся вид на пространство родной комнаты. Юна неспешно поднялась, принимая сидячее положение на мягкой постели, и потянулась рукой к глухо-гудящему будильнику на прикроватной полке. Выключила звон и неторопливо встала, подходя к зашторенному окну у стола, а затем открыла вид на серые, окутанные легкой дымчатой туманностью раннего утра улочки города, темно-голубое, украшенное унылыми слоистыми тучами небо. Нежно протерла сонные глаза и отдала всё своё внимание растениям, уютно устроившимся на подоконнике. Слабо улыбнулась, взяла в ладонь ручку лейки и заботливо полила каждый цветок, давая возможность прожить и насладиться ещё одним новым днём. С приевшимся спокойствием и лёгкой грустью направилась в ванную, освежая лицо прохладной водой, проделала все водные процедуры и уходы, пока мысли вертелись вокруг примерного плана на день, ожидания от школьных часов и составления пунктов бытовых дел. Обменялась парой слов с матерью на кухне перед работой за легким завтраком в виде овсяной каши и чая с шалфеем. Направилась в комнату и с известными только ей надуманными мечтаниями заплетала длинные завивающиеся русые волосы в косы. Поправила блузку, вытащила из под воротника серебряный ключик, взяла вельветовый рюкзак и направилась к выходу, пожелав сонным младшим братишкам на кухне доброго утра. Девушка мимолётно осмотрела взглядом прихожую, накидывая на себя осеннее серо-синее пальто, и остановилась взглядом на снимке с девочкой и мужчиной, запечатлённом пару лет назад. Уголки её губ дрогнули, оживляя в памяти приятные воспоминания. Она повернула замок на двери, дернула ручку и с привычным звуком щелчка закрыла дверь, переступая порог дома. Быстро выходя из пыльного подъезда, девушка вдохнула в себя свежесть раннего утра, пробегаясь взглядом по пустым улицам, окутанным пеплом тумана и загадочности. Слегка вздрогнула от неожиданной прохлады, забравшейся легким ветром под пальто, и направилась вперёд, вновь вспоминая составленный план на сегодняшний день. Девушка завороженно наблюдала за опустелыми дряблыми сухими ветками деревьев, морщинистыми шероховатостями их прямых стволов, за опавшими засушенными, едва сохранявшими свои цвета одинокими умирающими листьями на земле, и невольно расстраивалась, подпитывая свою привычную затаённую внутри печаль. Удивлялась погоде, ее хмурости в виде темных раскидистых туч, но одновременно безмятежности, тихому прохладному ветру, непримечательному мягкому запаху сырости, пастельным серым тонам просторного неба. Юна дошла до остановки и покорно ожидала автобуса, вновь убегая взглядом по тропинке к горизонту. Рассматривала тихую гладь большого города, его массивные здания, кричащие, но пока спящие, вывески, тусклые и горящие светом окна, машины вдалеке, меняющиеся цвета светофоров. Почувствовала мурашки по коже от нового прилива прохлады, а затем, дождавшись, наконец села в почти пустой транспорт, отправляясь по привычному ежедневному маршруту. Девушка осмотрела салон: безлюдный перед, не считая водителя, сидящих во второй части с середины, а точнее всего пару человек. Женщину средних лет в прозрачном дождевике прямо вначале, которая выделялась ярким букетом красных роз в ее изящных тонких руках и более пожилую, бабушку, которая непримечательно шевелила губами и что-то бурчала себе под нос, внимательно наблюдая за пейзажем в окне. Юна медленно направилась к концу салона, и, пройдя три ряда мест, заняла одно в левой части рядов у окна, вновь увлекаясь просмотром умиротворённых кварталов города. А жизнь за стеклом оживает. Машин на дороге с каждой минутой становится все больше, в особенности пёстрых желтых такси, спешащих как можно быстрее куда-то вдаль. Людей прибавляется. Они выходят из своих уютных домов, улицы наконец заполняются, у каждого своё дело, свои планы, свои установки на новый день, свой внутренний мир. Кто-то тихо, так же как и она, наслаждается гармонией осеннего октябрьского утра, блаженно прикрыв глаза и вдыхая свежую сырость воздуха. Кто-то наоборот, спешит, пытаясь догнать уезжающую маршрутку. Кто-то эмоционально разговаривает по телефону, смеётся или хмурит брови, ругается, вовсе не желает беседовать, а кто-то замкнут в себе, слушает музыку в наушниках, незаметно напевая любимую песню себе под нос. Автобус, останавливается на очередной остановке, прибавляясь в пассажирах. В салон вошёл мужчина в костюме с маленьким черным чемоданом в руке. Юна отвлеченно осмотрела его лицо: хмурые брови, бесстрастные глаза; обогнула взглядом поблёскивающую лысину и узнала в нем одного из известных предпринимателей Москвы. Она видела его и раньше, также разделяя с ним схожий путь ранним утром в опустелом автобусе, иногда удивляясь, почему такой человек предпочитает общественный, если у него наверняка есть какая-нибудь дорогая машина. Девушка отвела от него взгляд, продолжая наблюдать за пейзажами улиц за окном. Автобус продолжает ехать вдаль по четкому маршруту. Тишина, умиротворенность и спокойствие царят в транспорте, который не особо пользуется популярностью среди остальных жителей большого города, предпочитающих метро или такси, особенно в часы такого раннего времени. Вдруг в середине прохода полу-пустого салона появляется высокий парень в деловом костюме, привлекая внимание впереди сидящих пассажиров. Автобус проехал остановку пару минут назад и не делал более никаких торможений, продолжая своё движение. Незнакомец буквально появился из ниоткуда. Пассажиры внимательно изучали парня, его четкий профиль и ничего не несущий в себе взгляд в переднюю дверь. Началось ёрзание и непонятная суета людей спереди, на что девушка поворачивает голову, внимательно осматривая незнакомца. Тот в момент достаёт из под чёрного строгого пиджака пистолет и направляет его в сидящего впереди мужчину, зашедшего в транспорт парой минут ранее, и устремил на него свой стальной взгляд. Тут же слышится женский крик. В глазах жертвы виден непередаваемый страх, непонимание и дикая паника. На лице парня нет ни единого дрогнувшего мускула. Он хладнокровен, сосредоточен на цели, его эмоции неразличимы, а все действия словно отточены наизусть. Четкие. Быстрые. Скорость транспорта набирается, водитель похоже тоже понимает ситуацию и в момент резко давит на тормоза. В этот же миг звучит оглушающий выстрел. Гудящий звон в ушах. Мимолетное смятение в глазах нападавшего. Второй выстрел в жертву. Боль в районе груди, ощущение горячей текущей жидкости, расползающейся под намокающей тканью рубашки. Её глаза бешено осматривают тело. Разум затуманивается, взгляд становится мыльным, всё вокруг расплывается. Появляется ослепляющая салон ярко-голубая вспышка, а затем только лужа алой крови на выглядывающем участке блузки и серой ткани пальто. Юна поняла… Его первый выстрел.. Боль пронзила все тело, с каждым вздохом дышать становится всё труднее и невозможнее. Она ничего не успела, не запомнила миг, не осознала полностью, не взглянула вдаль, могла лишь задыхаться. Была не в силах контролировать тело, не могла поднять рук и закрыть рану, закричать на помощь, издать любой звук, малейший писк. Не видела ничего кроме бардовых пятен и белой пелены перед глазами, ощущала мокрые слёзы на щеках, что щипали кожу, слышала эхом каждый замедляющийся удар своего затихающего сердца, оглушающий звон. Приглушённо услышала успокаивающий стук и постаралась сосредоточиться. Насладиться им в последний раз. Перевела туманный взгляд на окно, видя стекающие по нему капли небольшого осеннего дождя. Все звуки, мешающие гул и звон затихали, с ней был только шум падающих на землю мокрых частичек воды. И вместе с ними она обмякла, принимая вещи такими, какие они есть. Она столкнулась лицом с жестокостью и, тихо извинившись, лишь удалилась в тень. Забывалась в дожде и услышала последний удар… Почувствовала, как всё умирает….