Курасан/Кнайф
Рыжеволосый, встав с подоконника, осмотрел комнату. За окном смеркалось, отчего серая комната с рыжим плинтусом приобретала сине-голубые оттенки. Юноша стоял посередине комнаты, осматривая её, словно в первый раз. Он зацеплял взгляд на каждом уголке комнаты, примечая, как он изменился в цвете сумерек. Сколько уже времени? Восемь? Девять? Или даже десять? «Хлебобулочный» не знал, ибо проспал на подоконнике весь день, а часов в его комнате не было. Вместо них над дверью красовались маленькая точка — гвоздь, на котором висели раньше часы. Пока не сломались. Сделав над своим забвением усилие, Курасан подошёл к окну и распахнул его на широкое проветривание. Лицо обдал прохладный июньский воздух. На окне не было сетки: похоже, сегодня ночью снова нужно будет ставить фумигатор. Рыжеволосый склонился и осмотрел двор. Он был в виде буквы U, но Курасан предпочитал думать, что это подкова. На правом конце этой подковы маячила знакомая фигура, куря. Рыжий смотрел на эту фигуру, пока та не направилась в сторону подъезда. Юноша закрыл окно с неким трудом. Со своим ростом в сто шестьдесят восемь сантиметров он делал это не очень ловко. Он был на голову ниже своего парня, причём ровно на голову. Через несколько минут дверь квартиры открылась, помешкала и хлопнула. В коридоре послышались шаги. — Надушился, инвалид? — негромко, но слышно произнёс Курасан своим хрипловатым голосом. В ответ Кнайф цокнул, выкашливая остатки дыма. — Вечно ты… Кхахъ!.. Со своей недозаботой… — сероволосый отвёл взгляд, появляясь в проходе комнаты и открывая настежь дверь. — Дурик, — Курасан сполз с широкого подоконника и подошёл к парню. Тот озадаченно взглянул на него. Через секунду потресканные губы рыжеволосого затянули в глубокий, но тёплый поцелуй сероглазого. Тот, подождав, ответил. Пожалуй, это был один из лучших способов согреться, ибо это единственное, что давало парням в этой прохладной комнате тепло. Через минуту Курасан отстранился, пробуя вкус никотина и гари на вкус. Он, пожалуй, был пассивным курильщиком, но не решался пойти на это дело всерьёз. Не хотел гробить себя быстрее, ему алкоголя достаточно. — Люблю тебя, инвалид, — буркнул Курасан, прижимаясь к груди «ножа». В ответ юноша лишь обнял его крепче, шепча слово «взаимно». Как хорошо, что взаимно.Бутылыч/Брялок
Май. Для Бутылыча это было лучшее время года. Умеренное тепло, всё цветёт и благоухает. Не холодный март, не тающий апрель, не знойное лето, не влажная осень и холодная зима; май был его любимым временем года. Парень с волосами цвета сирени поправил тёмно-серую панамку и осмотрел место. Парк в их городе хоть был и не идеален, но был чистый и приятный. Здесь особенно было хорошо в мае, когда огромные кусты сирени цвели сиреневым, сиренево-голубым и фиолетовым. Было лишь несколько кустов такого цвета. Они цвели позже всех, но из-за их редкости и короткого срока цветения люди быстро обрывали их. Они были насыщенного тёмно-фиолетового цвета, с большими цветками, и пахли чуть ли не на всю улицу. Бутылыч в этом году готовился тщательно к началу цветения этих четырёх-пяти громадных деревьев-кустов. Всё потому, что это были любимые цветы Брялок. Ещё зимой девушка узнала о существовании таких, и спросила у своего парня. А тот решил устроить ей сюрприз. Как хорошо, что в парке цвела такая сирень. Сиреневолосый бежал, пыхтя и спотыкаясь. Пять утра, четырнадцатое мая. На улице только светало, а парень уже бежал проверять сирень. Вчера она почти распустилась. Сегодня она зацвела. Бутылыч увидел издалека выделяющиеся кусты с тёмными цветами. Прибавив шаг, он, чуть ли не задыхаясь, добежал-таки до кустов. Пока никто не сорвал. Тёмные листья были влажные от росы, а тёмные цветы даже в двух метрах кружили своим запахом голову. Но не нужно предаваться забвению. У него мало времени. Бутылыч нащупал в кармане секатор. Не зря он его взял. Сиреневолосый потянулся к веткам, срезая цветы. …Через несколько минут в его руках благоухал огромный букет. — Она будет рада, — улыбнулся тепло Бутылыч, направляясь в сторону дома. Ещё через несколько минут, юноша с усилием открыл дверь. Из квартиры раздался крик: — Да где ты, мать твою?! — Я здесь, дорогая! — Бутылыч вошёл в коридор. Там его встретила бардововолосая девушка в короткой пижаме. Её яростный взгляд кроваво-алых глаз уставился на Бутылыча, но потом в них появился шок. У парня с наклонившейся набекрень панамкой, с помятым джемпером и неуверенной улыбкой в руках был огромный букет тёмно-фиолетовой сирени. Брялок опустила руки, со слезами на глазах глядя на парня и пытаясь выдавить хоть что-то. А тот улыбался и смотрел тепло, с любовью. — Дорогая… Помнишь, ты говорила про сирень?..Сока/Чарджери
Девушки зашли в помещение. Небольшое кафе с очень уютной атмосферой. Круглые столики стояли, радуя глаз нежно-бежевым цветом и жёлтыми скатертями, а возле них были приставлены чёрные железные стулья. Когда первой прошла Чарджери, она услышала звон колокольчиков над головой. Подняв голову, рогатая заметила, что вверху проёма висели трубочки-колокольчики, и прошла внутрь. За ней последовала её подруга-блондинка. Хотя, как, подруга? По крайней мере, так думали окружающие. — Вау, Сока, здесь так красиво и уютно! — произнесла голосом бота девушка, которая была ниже. Они подошли к кассе, возле которой стояла симпатичная брюнетка в жёлтом фартучке и чепчике. — Здравствуйте, чем могу помочь? — кассирша любезно улыбнулась девушкам, и те улыбнулись в ответ. — Сока, выбирай! — беловолосая улыбнулась и посмотрела на подругу. Та неловко осматривала витрину, на которой стояло много пирожных. Малиновые, банановые, клубничные, фисташковые, шоколадные, бисквитные… как много выбора. Девушка с зелёным бантиком на блондинистых волосах грустно посмотрела на подругу. Они же люди, со своими проблемами и сложностями. И комплексами. — Я не могу выбрать… — прошептала хриплым голосом Сока, чтобы не слышала продавец, но слышала Чарджери. Рогатая подумала несколько секунд, а потом с воодушевлением обратилась к кассирше: — Можно, пожалуйста, два шоколадных наполеона и два фисташковых буше? У Соки замерло от восхищения сердце, а глаза заблестели. Чарджери словно прочитала её мысли, словно знала её, как собственные пять пальцев… хотя, если подумать, почему словно? Они столько всего вместе пережили, и она отлично знает её вкусы. — Конечно, держите! — брюнетка любезно улыбнулась, наклонилась к витрине, положила ароматные пирожные на белоснежные тарелки и протянула подругам. — Приятного аппетита! — Спасибо большое! — рогатая улыбнулась и, взяв тарелку с буше, повела подругу к столикам. На удивление, в кафе, кроме них, никого не было, что придавало помещению наиболее естественную атмосферу. Сока показала ладонью на ближайший столик у окна, подошла к нему и, поставив тарелку с наполеонами, села. Чарджери последовала её примеру: — Солнышко, можно тебя будет покормить? — треугольная улыбка на белоснежном лице стала шире. Сока в ответ кивнула и, хитро улыбнувшись, ткнула вилкой в один из шоколадных наполеонов. Беловолосая почти сразу поняла жест девушки: — Ты хочешь меня покормить? Ладно, но я же просила-! — палец блондинки заткнул девушку с салатовыми глазами. Изумрудные глаза сверкнули с некой просьбой, и она поднесла вилку с десертом к губам Чарджери. На серебристой вилке красовался рассыпчатый кусочек наполеона из шоколадного теста с маленькими розовыми кусочками в прослойке. — А! — хрипло вырвалось их открытого рта блондинки, намекая девушке открыть рот. Рогатой оставалось только повиноваться. Во рту оказалась вилка с десертом, и Чарджери закрыла рот, чувствуя, как девушка с бантом вынимает вилку из её рта. Десерт оказался очень вкусным, настолько, что Чард даже прикрыла глаза от удовольствия. Шоколадные коржи были хорошо пропитаны сливочным кремом, а кусочки малины добавляли очень вкусную изюминку. — Вау… Сока, я не жалею, что пошла с тобой! Люблю тебя! — произнесла Чарджери, проглотив десерт. Сока в ответ смущённо улыбнулась и поцеловала подругу в уголок губ.Замазыч/Стёрка
— Стёрка, ну не! — беловолосый капризно оттопырил губу, когда монохромная провалила его на землю. — Я победила! Ха-ха! — девушка встала над Замазычем так, что тот мог спокойно видеть её ширинку шорт. От подобной перспективы лицо очкастого залилось густой краской. — Ты сжульничала и толкнула меня! — беловолосый встал с травы, которая неприятно покалывала сквозь тонкую ткань рубашки. Белоглазый оглядел рубаху. Та была в пыли и немного запачкана. — Чёрт, только новая… — Замазыч грустно вздрогнул, глядя на девушку. — Для чего? Та засмеялась беззаботно и подбежала к парню, обнимая и целуя в нос: — Живи настоящим, Замазыч! Не беспокойся о том, о чём позаботиться можно потом, живи моментом! Сказав это, монохромная толкнула парня на землю, прямо в голубые и жёлтые цветы. Тёплый воздух щекотал лёгкие. Казалось бы, такая лёгкая и непринуждённая атмосфера. Но никогда Замазыч действительно не мог отпустить всё и жить. Просто жить. Что-то неизвестное заставляло ощущать его своё тело, свою грудную клетку, боль в содранных коленях, отчего тот не мог отпустить свою душу в полёт. Он почти беззаботно смеялся. Почти. — Тебя тяготит это? — монохромная улыбнулась, наклоняясь к земле и вставая на локти прямо над беловолосым. От такой близости очкастый покраснел и попытался отвести взгляд от гетерохромных глаз. Попытка оказалась неудачной. — Отпусти всё. Тогда будет легче! — Стёрка злилась игривым, звонким детским смехом и упала на своего парня. Замазыч осторожно обнял тело девушки, прижимаясь. За что люди любят? Ради любви. Ради этих чувств, не ради выгоды. Любят просто потому, что любят. И ценят.Пикчер/Клеви
Шум колёс поезда и скорость тихо трясли вагон. В уютном купе дремали двое парней: русоволосый и брюнет четырнадцати лет. Пикчер пытался не заснуть, глядя на закат в окно. Лучи солнца грели лицо и ласкали уставшие от поцелуев щёки. На жестяном полукруглом столе стоял непрозрачный бокал с чаем. Жидкость в нём рисковала вылиться за края от тряски вагона. Пикчер буквально чувствовал этот запах ёлок и сосен. Запах хвойного леса. Запах воспоминаний того лета. Лета, когда ему было пятнадцать. Лето, когда он познакомился с двенадцатилетним Клеви. Лето, когда он познакомился с ним в лагере и оказался в одном отряде. Лето, когда они начали дружить. А пару лет назад эта дружба превратилась в нечто большее. В нечто намного приятное и тёплое, радостное чувство. Сейчас прошло пять лет с момента того лета. Парни ехали на поезде на Кавказ, в приморье Чёрного моря. У Пикчера было достаточно много денег, чтобы купить там уютную просторную квартиру. И сейчас они переезжали в новую жизнь, подальше от всего этого быта. Русоволосый взглянул на спящего на соседней койке бойфренда. Насыщенно-каштановые волосы спадали тонкими прямыми прядями на веснушчатое милое лицо парнишки, а розоватые тонкие губы казались ещё чуть пухлее из-за того, что Клеви лежал на боку. От него доносилось едва слышное сопение. Пикчер, наблюдая за миловидным сном младшего, почувствовал, как наливают я его щёки. Как же он счастлив, что теперь они имеют право на личную жизнь. Они уезжают сейчас подальше от всего наболевшего, туда, где они не будут непонятыми. А лес… сожгли. Места, где произошло самое важное событие в их жизни, больше нет… Так, есть ли смысл тогда вообще там оставаться. Пикчер хочет всего самого наилучшего для Клеви. Он хочет, чтобы младший был счастлив. Он помнит, какой писклявый голос был у брюнетка ещё во времена лагеря. Конечно, голос давно сломался, но он всё равно был достаточно высок, и… мил для Пикчера. А этот свитер… почти полностью пропах кофе. Когда они были в лагере, тот этот свитер был младшему очень велик. Сейчас же он в пору, но черноглазый пропах кофе из-за того, что он помогал Пикчеру накопить на их мечту: работал день и ночь, часто не высыпаясь, и пил много кофе. Только тогда, когда старший смог купить квартиру, он вновь мог спать спокойно. — Столько воды утекло, родной, — произнёс одними губами русоволосый, садясь на койку спящего и гладя его по спине. Светлые глаза Пикчера свернули счастливой искрой, а потом вновь уставились за окно, глядя на мчащиеся деревья.Нансенсу/Чашечка
Большая перемена — это всегда радость для кого-то. До начала урока целых двадцать пять минут, и ты можешь носиться по классу, общаться с одноклассниками, орать во всё горло, — в общем, творить всё, что захочется. Однако, для некоторых весь этот гомон вокруг не представляет особого удовольствия. В углу класса сидела беловолосая девушка. Никто не замечал её, все были заняты своими делами. Чашечка смотрела внимательными глазами на каждого, чувствуя, что её существование просто-напросто игнорируют. В груди щемило, голова болела. Девушке начиналось всё больше казаться, что она совершенно одинока. Никто, никто не замечает её. Всем было всё равно на неё. Чах чувствовала, что её мысли врут, что она накручивает себе. Но она уже не могла остановиться. Обхватив плечи, беловолосая начала всхлипывать, проваливаясь сознанием всё глубже в свои мысли и становясь узником собственных убеждений, возможно, даже ложных. Ощущая себя жертвой она плакала без всякой на то причины. Она лишь просто хотела, чтобы она была рядом. И та словно прочитала её мысли. — Чашечка, почему ты плачешь? — спросил мягкий женский голос, раздающийся словно из глубины души черноволосой и отзывающийся эхом. Белые, блестящие заплаканные глаза поднялись и устремились на подругу Чашечки, Нансенсу. Её красивое белоснежное лицо скрывалось за длинной запутанной кудрявой чёлкой, а нос и рот прикрывала чёрная маска с зип-застёжкой на уровне рта. Беловолосая встрепенулась и покраснела, чувствуя вину. Её подруге пришлось видеть её такой, она опозорилась, и… — Всё в порядке? — вторил голос с эхом. — Д-да, н-не надо было обращать на м-меня внима-ание… — произнесла Чах, вытирая слёзы рукавом кружевного платья с тёмными цветами. — Но ведь ты именно этого хотела? — снова без эмоций сказала Нансенсу. Чашечка поникла. Она чувствовала себя очень одинокой без внимания, но после срыва отнекивалась от него и стыдилась. Она и сама не была уверена, что с ней всё в порядке. Нет, она не хотела этого. — Прости, — беловолосая тяжело вздохнула, но смущённо икнула, почувствовав чужие объятия. — Тебе просто нужно было подойти ко мне, — прошептала громко черноволосая, устало кладя голову на плечо подруге. Одной рукой Нансенсу расстегнула зип-застёжку на маске и, едва ощутила, поцеловала тонкими тёмными губами подругу в щёку, оставив ту в смятении и смущении.Пшика/Лампчка
Кусты зашуршали громко, и из них выглянула светловолосая голова с голубыми задорными глазами. Девушка оглядела поляну. Команда «Банда» сейчас спала крепким сном, развалившись на траве и подушка. Чашечка прижалась к храпящему главарю, словно надеясь на ответные ласки. Стёрка и Замазыч раскинулись на фиолетовой траве, прикрываясь большой газетой, а Нансенсу, паря в воздухе, провалилась в дремоту. Лишь один участник не спал. Девушка с фиолетовым пучком и сиреневыми глазами смотрела в одну точку, стараясь не уснуть, однако попытки были тщетны: глаза всё равно слипались. Лампчка свистнула. Девушка в прозрачной жилетке подняла сонные глаза и оживилась. — Пши-ка! — позвала по слогам голубоволосая, задорно глядя на подругу из кустов. — Чё? — ответила своим хриплым голосом сиренеглазая. В ответ Светобульба позвала её жестом, мол: «Пошли за мной!» Фиолетоволосая нехотя встала с травы, тихонько шурша, и направилась к кустам. Девушка схватила её за запястье, протаскивая из кустов и шагая вместе с ней куда-то. Под ногами шуршала сиреневая трава, на небе еле слышно было звон узорчатых звёзд. Пшика глядела только наверх, не в силах сказать что-либо. — Это… — наконец прошептала хриплым голосом девушка, когда светловолосая остановилась, тоже глядя на звёзды. — Знаешь, я шла с тобой, пока ты нас отводила подальше от команды, и… — Эти звёзды так красивы, не так ли? — Лампчка звонко засмеялась, сжимая руку подруги крепче. — Мне показалось, что они также прекрасны, как и ты, Пшик! А вместе с тобой они… Я хочу кричать от восторга! Лицо сиренеглазой постепенно краснело с каждым словом участницы, а рука непроизвольно сжимала крепче чужую. — Ч-чт… Окончательный вывод подтвердил короткий поцелуй в щёку и смеющиеся, радостные глаза Лампчки под покровом сиреневой ночи. — Лампчка?..И Краткий/Ёшка
Дверь в квартиру закрылась. Ведущие устало прошли внутрь, направляясь к шкафу. Младший открыл дверцу, принимая от старшего одежду и вешая обе кофты на вешалки, оставляя малиновую кофту поверх своей. Сиреневолосый всхлипнул, глядя своими большими, ясными глазами на Краткого. — Ты плачешь? — коралловые глаза с козлинными зрачками обеспокоенность метнулись на седьмого. Тот подтёр нос рукой, тихо усмехнувшись: — Да не. Просто слизи много, или соплей… — Ты заболел? — Да не, — седьмой снова усмехнулся. — Скорее всего, аллергическая реакция на траву или уличную пыль. — Окей, — одиннадцатый усмехнулся взяв Ёшку за руку, — пошли. Они зашли в гостиную, и Краткий сразу развалился на скрипучем диване. — Он же развалится, — произнёс Ёшка, приземляясь рядом. — А? — Он же развалится, если ты будешь на него прыгать! — прикикнул сиреневолосый, прижимаясь после к плечу Краткого и приобнимая старшего. — Может… в кино сходим? — А ты, как всегда, хочешь мультики? — Малиновка хихикнул, целуя ассистента в один из пучков. — Может, за это я тебя и люблю? За твою инфантильность и наивность? Казалось бы, как такой милый человек, как Ёшка, мог встречаться с таким эгоистичным нарциссом, как Краткий? — Ох, Краткий! — звездоглазый засмущался, прижимаясь к парню ближе. Он уже далеко не ребёнок, но его парень называет его за его вкусы наивным ребёнком! — Я, по-твоему, наивный?! — Да я же пошутил, — старший снисходительно улыбнулся. — Какой мультфильм будем смотреть? Опять «Смурфиков»? — Незнайку, — Ёшка тихо засмеялся, спокойно кладя голову на плечо Краткого, — ты же меня знаешь.Аз/Яори
Тёплый ветер трепал и рылся в коротких чёрных волосах волнистой формы, потом переходя на лицо и щекоча его. Хотя, и без этого младшему было хорошо. Причина была очень проста и незамысловата. В голубом небе, на фоне трепыхался жёлтый воздушный змей с оранжевым, синими и фиолетовыми лентами. Лучи солнца пронизывали ткань, создавая ощущение, что игрушка светится. От сильного ветра наверху и ленты, и сам змей забавно трепыхались, а Яори всё отходил назад, тихо смеясь и крепко удерживая пластмассовую ручку. Аз сидел на траве, подложив под себя верхнюю часть костюма и наблюдая за парнем. Длинные рыжие волосы лезли в лицо и развевались на ветру, а оранжевые глаза тепло смотрели на парнишку. Казалось бы, игра очень глупая. Да и выглядит последний сейчас глупо: бежит задом наперёд, держит змей за намотанную верёвочку и радуется, что он летает. Крайне странно и глупо для Аза... Глупо, но мило. Первому в этой ситуации чернушный кажется таким милым, что аж сердце ёкает... Подумать только, уже два месяца в отношениях. Скоро закончится лето. — Там камень, идиот, смотри под ноги! — крикнул рыжеволосый, наслаждаясь тёплым обдуванием ветра августа. В ответ черноволосый засмеялся своим милым, заливчатым смехом: — Не упаду, мой заботливый! — Люблю тебя, идиот! — И я тебя не меньше!Этери/Юлька
Для Этери зима — самое любимое время года. Время, когда празднуют новый год, а за окном стоит очень красивая погода. Время, когда он познакомился со своим лучшим другом. Время, когда тридцать первый начал встречаться с тридцать вторым. На коленях сиреневолосого сидел маленький, тёплый рыжий котёнок, и руки с полупрозрачным загаром гладили его по пушистой шёрстке. За окном шёл густой мелкий снег, покрывая костлявые ветви голых тополей белым инеем и насыпая на землю новый слой белоснежного сверкающего одеяла. Время девять, до нового года остаётся три часа. Из коридора слышна возня, а иногда проскакивают тихие ругательства и шипение. По мытым полам бегает пятнистый черно-рыжий котёнок, и розоволосый парень с кошачьими ушами и хвостом бежит за ним: — Куда, куда по чистому полу грязными лапами, кобель недожеланный?! — Он вообще-то кот, — веснушчатый тихо засмеялся, глядя на недовольное лицо своего парня, вставшешо в проёме. — А ты чего тут уселся? До нового года три часа, я с пяти утра на ногах! — Юлька страдальчески закатил глаза и измученно всхлипнул, очевидно переигрывая. — Там уже по десятому кругу "Иронию судьбы" показывают, ты даже не смотришь! Помыл бы хоть котят, они после прогулки все грязные, как черти!! — парень поднял на руку пятнистого котёнка. — Я, кстати, Лилю уложить смог, — Этери победно улыбнулся, стаскивая с колен заспавшегося котёнка и поднимаясь с кресла. — Вот зачем тебе так много животных, Юльк? — Ты не понимаешь! — розовые глаза восхищённо сверкнули, и тридцать второму пришлось отпустить животное, чтобы не выронить. — Кошки и котята такие... милые!! Я прямо с ума схожу, когда наблюдаю за ними! У них такие милые глазки, носик, особенно у котят, они очень смешно и забавно двигаются! А их шёрстка невероятно мягкая! И... Монолог Юльки прервал жест старшего. Тот положил младшему руку на плечо, тепло улыбнувшись и ещё теплее чмокнув губы розоволосого: — Вот за это всё я и полюбил тебя, Юль.Бука/Чепик
Иногда у Чепика бывают дни(помимо отпуска, разумеется), что посещаемость его заведения становилась очень низкая или вообще была на нуле. Подчинённые повара отдыхали, а Чепик не находил себе места и помирал со скуки у барной стойки. К счастью, была одна вещь, которая спасала бармена-официанта от безделья. Его парень Бука, сидевший сейчас здесь напротив зелёноволосого, занимал очень высокую должность в алфавите, однако из-за неумения обладать негативными эмоциями его репутация значительно снизилась, уступив Азу и Краткому. И, несмотря на высокую заработную плату, относились к бордоволосому не очень. Ну, кроме его парня. — Тебе как обычно? — парень с сердечками на щеках мило улыбнулся, доставая из мини-холодильника две газировки, с бананом и клубникой. Второй кивнул на это, вырисовывая пальцем на поверхности стола невидимые рисунки, и Чепик начал действовать. После смешивания газировок на поверхности образовалась пенка, которую зеленоволосый ловко снял, после чего в напиток упали кусочки льда, мяты и клубники. Сверху Чеп заправил сливками, воткнув голубую соломинку, и протянул парню получившийся напиток: — Держи. — Мм, — Бука почти сразу прильнул к питью, жадно глотая гахированную воды с ярким вкусом, — освежает. Спасибо! Чепик в ответ поцеловал старшего в лоб, улыбнувшись: — Всё ради тебя. Честно, мне даже что-то нравится в таких "безлюдных" днях. — Правда? — янтарные глаза с изумление уставились на бармена. — Ты же говорил, что такие дни для тебя совсем не прибыльны! — Зато я могу проводить больше времени с тобой, — Чепик, улыбнувшись, потянулся к Буке за поцелуем, на что старший ответил сразу же. Как хорошо, что в подобные дни в заведении нет клиентов.