Этот день с самого начала стал приносить мелкие неприятности. Фантаст бы написал, что они складываются в Большую Неприятную Систему, причем все слова непременно должны начинаться с заглавных букв. Но когда собираешься на работу о неприятных системах как-то не думаешь. Перекладина, держащая занавеску в ванной, упала на голову, когда я чистил зубы. В утренний кофе, стоило его налить, с гнусным и злорадным жужжанием спикировала муха. Любимый котик вертелся под ногами, не желая, чтобы я выходил из дома. На работе в очередной раз пришлось тащиться на другой конец завода, чтобы перезагрузить комп пользователя, который не понимал по телефону, что его проблема лечится обычной перезагрузкой.
А возвращаясь с работы, я поскользнулся на игрушечном грузовике, забытом на детской площадке, через которую сокращал путь, и проломил голову об угол поребрика.
Грузовик-кун принял свои настоящие вид и размеры, и поехал, удовлетворенно порыкивая двигателем. Еще один мешок с мясом отправился в новое большое приключение. Да, специфика работы грузовиком-куном была учтена, и в память бортового компьютера было внесено куча различных литературных, кино- и прочих произведений и аналитические программы, выбирающие кого отправлять в попаданцы. Так что цитату о том, что для высокоорганизованного разума смерть – это очередное большое приключение грузовик-кун знал. Да и моральный аспект, так гнетущий мешков с мясом не просчитывался разумом грузовика. Для него задавить человека и отправить его в другой мир было приравнено к перезагрузке.
***
Алдуин, вылетев из временной воронки, куда его отправили
старческой каракулей, простите, древним свитком, едва приземлившись на первой попавшейся площадке дабы осмотреться и понять куда его занесло, почуял появление в этом мире Довакина, расправил крылья, попытался взлететь и… больно впечатался мордой в скалу. Матерный рёв разнёсся по всему Скайриму. Седобородые восхищенно записывали новые, а точнее старые, можно сказать ископаемые и хорошо забытые, ругательства на драконьем языке. Хвост древнего дракона застрял в камне. На высвобождение конечности ушло некоторое время, и Алдуин взял курс в сторону драконорожденного…
***
Сознание возвращалось медленно. По идее, если меня откачали,перед глазами должен был появиться незнакомый потолок. А вот фигушки, мою тушку везут на телеге, напротив сидит патлатый блондин, рядом с ним хмырь с незапоминающейся рожей, а рядом со мной дядька в более представительной одежде с заткнутым ртом. Ничего не напоминает? Это я перечитал книжек про попаданцев или реально попал в Скайрим? Да и что-то в теле ощущается не так, и не в трещащей голове дело, все же она пострадала от стыковки с поребриком. Судя по подвижным ушам, находящимся не на положенном месте, хвосту и по шерсти, покрывающей тело, занесло меня в каджита. Стал, понимаешь, котиком в мире, где разумных котиков не любят, считая их ворюгами, пройдохами и наркоманами. Эх... Как там мой кот поживает...
Патлатый блондин, которого в игре звали Ралоф начал задвигать свой монолог, можно сказать формируя легенду о нарушителе границы, а то никакой памяти предыдущего владельца, которую везде, где фигурировали попаданцы, получал каждый представитель этого вида литературных героев(ну хорошо, почти каждый, редкие исключения только подтверждают правило), мне не досталось. Телега под рассказ Ралофа, буду так его называть, пока не получу опровержение, медленно двигалась сквозь заснеженный лес. Только в отличии от схематичного конвоя, который был показан в игре, тут было куда больше народу, так что внезапно выпрыгнуть из местного варианта пативена, понадеявшись на сто первый прием карате и то, что лучники в тебя не попадут возможности не было.
Так и въехали в Хелген. Не то, чтобы я узнал крепость из игры, но словоохотливый норд любезно проинформировал о том, что все идет по канону. За воротами крепости нашим глазам открылся прекрасный вид на генерала Туллия, мирно беседовавшего с мерзкими ушастыми ксеносами, жаждущими уничтожить род человеческий. Так. Стоп. Это же из другой вселенной. Хотя тут ксеносы не менее мерзкие, ушастые и жаждущие уничтожать человеческий род. И что самое хреновое, у них неплохо получается, поклоняться и ставить целовальные хижины местному богу-императору уже запретили. Интересные размышления для каждита, не правда ли? Впрочем, Император фелинидов одобрял, правда опять же, это не местный, а тот самый, другой. Так, пока я размышлял об императорах, человеках, ксеносах и прочих мутантах-еретиках, телега докатилась до башни, где нас с нетерпением ожидали земляк Ралофа,
крикливая баба-негритянка, то есть сильная и независимая редгардская женщина-офицер, палач, с трогательной улыбкой затачивающий топор, и прочие действующие лица.
Капитанша и её помощник прошлись по списку, который оказался подлиннее, чем в игре, что неудивительно. Последним записанным был тот самый хмырь с незапоминающейся рожей – Локер из Рорикстеда. У конокрада сдали нервы и с криком «Я вам не дамся! Я буду жаловаться!» он дал дёру. Беглеца никто не стал ловить, а скомандовали лучникам. Стрелы с мерзким чавкающим звуком пробивали одежду, входили в спину вора и намекали на то, что драпать уже поздно. На дорогу упало уже мертвое тело. Меня же от паники удерживала только вера в Святой Каноний, что Алдуин прилетит и казнь прекратит. В программе на остаток дня будут бег с препятствиями со связанными руками, тяжелый выбор с кем сбегать, спелеологическая экспедиция и игра «пройди мимо медведя, не разбудив его».
- А с этим что делать, его в списках нет! – вернул меня из размышлений голос Хадвара.
- В бездну список! Давай его на плаху! Не нравится мне эта наглая, рыжая морда! – я вам говорил, что эту дамочку хочется придушить даже больше, чем в игре?
- Как прикажете, капитан. Мне очень жаль. Мы отправим твои останки в Эльсвейр… - Ох уж эта игра в «доброго и злого имперца». Может потом еще вытащат одного отдельно взятого коточеловека из-под топора в последний момент, и будут вербовать на подвиги во имя Империи Тамриэля?
- А можно не возвращать? Я не люблю песок, он грубый, жесткий, неприятный, лезет повсюду…
- Нельзя! – прервала попытки закосить под Сковородкина капитанша.
Дальше генерал Туллий начал зачитывать приговор. В голову полезли мысли о том, что легко дискутировать, если у собеседника рот заткнут, но пришлось благоразумно оставить их при себе, поскольку генерал выживет и, не дай местный бог-император, припомнит. Все это время редгардка сверлила меня взглядом, да так, что будь это сказано не фигурально, в пушистой голове были бы такие же дырки, как у Морино Ибики. Определенно она котиков не любит.
И быть бы каджиту первым в очереди на снос башки, но унылое напутствие жрицы в последний путь прервал один из братьев бури. Не получилось потянуть с началом казни.
- Теперь ты, кошастый! – выкрикнула расистка. Ну расистка же, из всех привезённых на казнь ведь только один выделяется своей милой и пушистой расой.
В мыслях, пока шел к плахе было только одно: «ну где же джинн, точнее Алдуин». Палач поднял своё орудие труда над головой, а дракон все не летел…
Топор с хрустом прошел через шею, и голова незадачливого попаданца упала в ящик носом к носу с головой казненного ранее норда. Кровь толчками полилась из обрубка шеи, заливая головы, отделенные от тел. А вот о том, что после обезглавливания будет фантомно болеть все отсутствующее тело, никто не предупреждал. Говорили, что мозг перестает работать за считанные секунды, но эти секунды субъективно казались растянутыми на часы. Смертельным холодом жгло всё отсутствующее тело, от шеи до кончиков пальцев ног, а сознание все не гасло.
Последнее, что я увидел, был Алдуин. С невероятно пафосным выражением на помятой морде, он медленно подлетал к башне Хелгена.
- Ну и козёл же ты, Алдуин!- мелькнула последняя мысль в гаснущем сознании...
Очнувшись, я открыл глаза и увидел какие-то разводы, складывающиеся в огромные смутные фигуры. Хотелось хорошенько выматериться, но смог выкрикнуть только «А-а-а-а-у-а-а-а!». Пришло осознание, что на этот раз стал младенцем…
***
В одной из параллельных вселенных женщина с нежностью смотрела на двух новорождённых. Роды оказались тяжелыми, прогнозировали одного малыша, а оказалась двойня. Первого она назвала Энакином, а второй ребёнок, чей крик звучал вдвое громче, был удостоен имени Довакин...
