Необратимое

В гримёрной стриптизёрш Серхио как обычно командовал девчонками, не упуская возможности ущипнуть их за упругие ягодицы. Сол первая заметила голубоглазого красавца, вошедшего в их владения. — Добрый вечер, — проворковала бывшая богиня, а проследивший за её взглядом Серхио обернулся, но поприветствовать сына не успел, поскольку кулак Пабло врезался ему в челюсть. Старший Бустаманте упал на пол, девчонки в унисон вскрикнули, отходя подальше от места предполагаемой бойни. Поправив челюсть, Серхио произнёс: — Папу по лицу, — укоризненно покачал он головой. — Ублюдок, — прошипел Пабло, глядя на отца. — Вся семейка по твоей линии, дед, прадед, и вся эта Бустаманская порода — больные, грязные ублюдки. Ненавижу, — ядовито выплюнул Пабло последние слова. — Миа постаралась, да? — вытирая кровь с губы и вставая с пола, догадался Серхио. — Вот ведь дряная девчонка, её ещё в детстве пороть надо было, чтоб взрослых слушалась. — Ты мне омерзителен даже сильнее, чем та, кого ты не побрезговал по кругу пустить, — кипел злобой Пабло. — Ну не преувеличивай, — стриптизёршам оставалось только поражаться такой непоколебимости начальника. — Хотя отчасти ты прав, по кругу она тоже лю… — Пасть заткни! — Пабло, да забудь ты её, — невозмутимо скривился Серхио. — Она всего лишь потаскуха. Ещё один удар по лицу отбросил Серхио к толпе девушек, которые с огромным любопытством наблюдали за сценой. — С таким отношением к женщинам ты всю жизнь будешь один. И сдохнешь в одиночестве, — развернувшись к отцу спиной и двигаясь к выходу, Пабло категорично добавил: — Забудь меня. Нет у тебя больше сына. Старший Бустаманте поднялся на ноги, и как ни в чём не бывало загорланил: — Ну чего пялимся стоим, бегом все к шесту, быстро! А ты, — ткнул он пальцем в Сол. — Дай мне салфетку. *** Ливень хлынул внезапно и за считанные минуты промочил Пабло до нитки, но ему было плевать. Он шёл вдоль дороги и не обращал внимания даже на проезжающие мимо машины, водители которых сигналили, призывая его отойти подальше, поскольку могут окатить щедрой порцией воды из лужи. Путь Пабло занял часа два. Он подошёл к дверям дома и нажал на звонок. Дверь открыла горничная и произнесла краткое «ой». С Бустаманте водопадом стекала вода, перемешанная с грязью из луж, мокрые волосы свисали на лицо, а сквозь них виднелся потухший разбитый взгляд хрустально-голубых глаз. — Марта, кто там? — раздался голос Мии за спиной горничной. — Пабло? — заметила его Миа. — Марта иди, я тут сама. Прислуга удалилась, а Пабло, не дожидаясь приглашения, вошёл в дом и поплёлся в гостиную, оставляя за собой лужи на полу. Миа не обращала на это внимание, она молча шла за ним. Бустаманте плюхнулся на белый кожаный диван и слабым голосом заговорил: — Вот на черта ты опять появилась в моей жизни, Коллучи? Я спокойно себе жил, встретил потрясающую, как мне казалось, девушку, влюбился в неё как пацан, а потом появилась ты с этой грёбаной правдой и всё разрушила. — Миа повела губами и отвела взгляд, а Пабло продолжал. — Была б ты моей женой, я б тебе сказал: «что ж ты, сука, мне всю жизнь испортила». Хотя, — усмехнулся Пабло. — Уверен, ты не раз это услышишь от Мануэля. Миа присела на подлокотник дивана. — А было бы лучше, если б ты узнал это позднее? — тихо произнесла она. — Пабло, ты пойми, у меня не было цели разлучить тебя с Мариссой, я лишь хотела, чтоб ты знал правду, чтобы потом, когда с Мариссой станет всё совсем серьёзно, тебе от такой правды не было ещё больнее. — Да знаешь, сейчас как-то тоже не легче, — горько сказал Пабло. — Паршиво, сил нет. Я даже толком понять не могу, от чего или кого меня больше тошнит. От них или от себя, что повёлся. Знаешь, я ведь с самого начала был уверен, что она с ним спала. Поэтому не подпускал её к себе, а потом… — Бустаманте горько усмехнулся. — Разум затуманило, мозг отключился и думал уже не головой, а головкой. Когда решился у неё прямо спросить, дико боялся, что она даст положительный ответ, но тогда хотя бы знал, что легко с ней распрощаюсь и зол буду только на отца. Она ответила отрицательно, и меня совсем окрылило, с головой окунулся в этот мир розовых грёз. А сейчас думаю: а, может, и правильно, что она солгала? Может, действительно было бы лучше, если бы я никогда этого не узнал? — Прости меня, — понурила Миа голову. — Я хотела как лучше. — Да ладно, ты тоже всё сделала верно. Всё тайное становится явным, к тому же, учитывая, что Серхио хранил это в домашней коллекции, оно бы рано или поздно выплыло наружу. Я бы нашёл или кто-то ещё. — Пабло, — нерешительно произнесла Миа, ковыряя свои ногти. — Тебе без неё плохо, да? Без Мариссы. — Да, — признался он, и встал с дивана. — Но это уже не имеет никакого значения. — Подожди, — семенила за ним Миа. — А ты не думал, что она не по своей воле с ним легла. Ну, возможно, Серхио её заставил или принудил… — Мой отец не насильник, — отрезал Пабло. — Подонок, мерзавец, грязный извращенец, но не насильник и силой склонять к сексу никого не станет. Его оружие — деньги, вот и ей он их предложил, а она сразу согласилась. — Ладно, пусть так, но если тебе без неё так плохо, почему ты просто не оставишь этот момент её и своей жизни в прошлом? Ты же готов был ей простить других мужчин, вычеркнуть этот отрезок из вашей с ней совместной жизни, тебя не смущала её профессия, так почему бы в ситуации с Серхио не поступить так же? В конце-концов, она же с ним спала, не когда была с тобой. — Потому что я не смогу жить с девушкой, которую трахал мой отец! — с отчаянием воскликнул Пабло. — Что мне те мужчины, я их знать не знаю, никогда не видел, они для меня абстрактная материя, но ты представить себе не можешь, Миа, насколько омерзительно осознавать, что прикасался руками и губами к девушке, которой своими гениталиями касался мой же родной отец. Это отвратительно, это гадко, тошнотно, и это, чёрт возьми, ненормально! — уже кричал он последние слова. — Ненормально, понимаешь, Миа, когда женщина идёт по рукам от отца к сыну, от брата к брату, к дяде, дедушке и так далее. Это мерзко! — Ну ладно-ладно, — Миа положила руку ему на плечо и прислонила к себе. — Успокойся, чего ты разошёлся, — обнимала она его. — Я прекрасно помню, как ты к этому относишься, просто подумала, что если уж у тебя к Мариссе серьёзное чувство зародилось, то, возможно, ты сможешь ей это забыть. — Нет, — отчеканил Бустаманте, отстраняясь от неё. — Даже при очень серьёзном и глубоком чувстве — нет. — А куда ты собрался? — возмутилась Миа, когда он открыл входную дверь. — В таком состоянии и виде. С тебя вон течёт до сих пор и на улице ещё дождь. Иди-ка ты в ванну, — толкала его Коллучи вглубь дома. — Марта принесёт тебе сухую одежду, а я комнату подготовлю, переночуешь сегодня у меня. Бустаманте затормозил у ванной и только сейчас додумался поинтересоваться. — А где твой муж? — В Лас-Вегасе по работе. То ли партнёрство хотят обсудить, то ли к себе переманить, пока точно не знаю. — А если переманят, вы в таком случае переедете в Америку? — Возможно. Но не беспокойся, от тебя я больше никуда не денусь. После душа Пабло сразу упал в постель и закрыл глаза. Заглянувшая к нему Миа тихо прошла внутрь и молча села на край кровати. — Коллучи, только не надо на меня так смотреть, — не открывая глаз, сказал Пабло. — Как? — Жалостливо. Помню я этот взгляд, и даже знаю, что ты при этом думаешь. — И что же? — Бедный мой мальчик, что же тебе, такому лапочке так не везёт. — Откуда ты знаешь? — удивилась Миа. — А ты как-то произнесла это вслух, когда я в шестнадцать пожаловался тебе, что очередная девица оказалась дрянью, и тогда тоже остался у тебя ночевать. — Ладно, — тихо засмеялась Миа. — Спи. — Коллучи встала, но Пабло схватил её за руку и, встретившись с ним взглядом, Миа смутилась, как не раз смущалась от этого взгляда в юные годы. Он смотрел на неё так же, когда за ней ухаживал и когда признавался в любви, а Мии всегда было за это неловко. — Почему ты исчезла? — спросил Пабло. — Без объяснений, без причины, без единого слова просто всё оборвала? Я знаю, мой отказ прийти к тебе на свадьбу прозвучал грубо, но я потом искал тебя, хотел извиниться, объяснить, а ты меня избегала. Почему? Миа высвободила своё запястье из его ладони и, вздохнув, ответила: — Серхио попросил. — Ах, да, как я мог не догадаться, — ухмыльнулся Пабло. — И что ж вам всем так нравится безоговорочно его приказы выполнять, он вам царь и бог что ли? — Он не приказывал, а нормально попросил. Сказал, что тебе плохо, и что если ты мне действительно дорог, то мне лучше на время оставить тебя в покое, поскольку своим приглашением на свадьбу я тебя только добила. Говорил, что тебе будет проще, если какое-то время ты не будешь меня видеть, рассказал, как ты вёл себя у него в клубе. Пабло напряг память. Сначала он сидел с отцом за столиком у сцены и жаловался на то, какие все бабы суки, а когда алкоголь ударил в голову, Пабло стал требовать, чтоб «та блондинка со стойки» немедленно станцевала ему приват, а он будет лобызать её во все места и называть Мией. — Я подумала, — продолжала Коллучи. — Что Серхио прав и так действительно будет лучше для тебя. Я дура, да? — Нет. Ты всё правильно сделала, да и отец, похоже, впервые в жизни сделал то, что действительно пошло мне на пользу. Сначала было хреново, я не понимал, почему ты так поступила, а потом прошло и чувства стали ослабевать. Сработал метод «с глаз долой, из сердца вон». Когда Пабло уснул, Миа пошла рыться на антресолях, вспоминая, куда они с Мануэлем закинули телефонный справочник. *** Квартиру Мариссы густо заполнил едкий дым сигарет, запах вина, которое Лухан оставила в холодильнике, и нестерпимая боль хозяйки. Марисса сидела за столом, подперев голову рукой, по её щекам бесшумно стекали жгучие слёзы, а рядом стояла полная пепельница окурков и початый бокал с вином. Она не сразу услышала звонок стационарного телефона, Марисса вообще думала, что он отключён, поскольку не знала, что ответственная Лухан, прежде чем съехать, оплатила все услуги. Сначала Мариссе показалось, что у неё звенит в ушах и она не обратила на это внимания, но звон становился всё настойчивее, и сквозь пьяный туман тягостных угрюмых мыслей, она сообразила, что это разрывается телефон. — Алло, — хрипло проговорила Марисса в трубку и закашлялась от огромного количества табачного дыма, который уже раздирал горло. — Марисса? — Да. — Это Миа Коллучи. — Кто? — не сразу поняла Андраде, но туман вдруг стал рассеиваться, заскребло подозрение, а потом и пришло понимание. — Ты, — выдохнула Марисса в трубку. — Это ты дала Пабло флешку, ты вхожа в дом Серхио… Зачем?!!! — сквозь судорожные рыдания закричала Марисса, подорвавшись с места. — Что я тебе сделала, за что ты меня ненавидишь??? Это месть за мужа, да? — Успокойся, это не из-за Мануэля и твоя выходка не при чём. Когда я стремилась рассказать Пабло правду, то думала совсем не о тебе, я беспокоилась только о Пабло и о его душевном состоянии! И звоню сейчас только по этому поводу. Ему плохо, — скорбным голосом произнесла Миа. — Мне кажется, он тебя любит. — Ч-ч-то? — Я не хочу, чтобы опять вместо лучше получилось как всегда, поэтому никаких гарантий на хороший исход дать не могу, но думаю, вам надо поговорить в любом случае. И хорошо, если ты первая сделаешь к этому шаг. — Конечно, — шмыгнула носом Марисса. — А он выслушает? — Да. Он успокоится, от шока отойдёт и нормально выслушает. Так что, приедешь? — Да, а куда? — Дай мне номер своего мобильного, я скину адрес эсэмэской, а завтра напишу незадолго до того, как он соберётся от меня уйти. Чтоб ты встретила его где-нибудь здесь поблизости. Тебе есть, на чём ехать, а то я живу за городом. Марисса задумалась. Вроде валяется какая-то мелочёвка в том самом жакете, в котором она ходила в гости к Лухан и брала с собой небольшую сумму на расходы. На общественный транспорт ей хватит, а дальше пешком дойдёт. — Да, — ответила Марисса. — Отлично, тогда пишу номер. *** Сегодня Пабло взял отгул, позвонил на работу прямо от Мии. Распрощавшись с Коллучи, Бустаманте покинул её дом, прошёл пару метров, и услышал тихий оклик: — Пабло. Если бы не голос, он бы её и не узнал. Без грамма косметики, со скромно собранным хвостом на затылке, одетую в джинсы и спортивную кофту, застёгнутую под горло. Эти вещи принадлежали Лухан, сама Марисса такие никогда не носила. — Ты что здесь делаешь? — Мне вчера Миа позвонила… — дрожал голос Мариссы. Бустаманте раздражённо поджал губы. Может, отец был прав, и Коллучи правда ремня не помешает всыпать? — И зачем? — хрипло спросил он. — Я имею в виду, ты здесь зачем? Разговор не был длинным. Марисса объяснялась, говорила, что не могла ослушаться Серхио, потому что он просто-напросто испортил бы ей жизнь. Пабло не знает, что буквально вчера, когда она ждала Лухан, Серхио позвонил и грозно сказал в трубку: «если ты, шваль паршивая, ещё раз унизишь моего сына, то вылетишь не только из его квартиры, но и с работы. А я тебе такую характеристику дам, что даже на самую загаженную панель не возьмут». Девушка испугалась, она хорошо успела изучить этого человека, но не успела подумать над тем, кто мог сказать ему о ресторане, потому что в дверь позвонила Лухан. Марисса говорила, что этой ложью она не хотела намеренно делать Пабло больно и не имела цели подольше задержаться на тёплом местечке, она просто выполняла приказ человека, который заплатил ей деньги. Приказ молчать. Она ведь и помыслить не могла, что влюбится в сына своего, по сути, бывшего клиента, для неё вообще это сначала было игрой, она думала, что Пабло и сам поиграется с «наложницей» и отправит её обратно в Чито, а кто там с кем спал, они уже с Серхио между собой обсудят. Марисса просила прощения, говорила, что он ей дорог, даже призналась, какие планы у неё на него были с самого начала. Уверяла, что эта её сущность в прошлом, что теперь она другая, у неё другие ценности, и что именно он изменил её в лучшую сторону. Вытирая рукавом беспрестанно льющиеся слёзы, девушка признавалась, насколько ей больно его терять и насколько противно от самой себя. Глаза Пабло тоже были на мокром месте, он зажмурился, прижав к ним пальцы. — Пабло, пожалуйста, поверь мне, — Марисса сделала к нему шаг, но Бустаманте обеими руками показал жест «стоп». — Я верю тебе, Марисса, — вздохнул он. — Верю, что врала не специально, верю, что изменилась, верю, что не осознавала масштабы катастрофы. И не стану отрицать, что чувствую к тебе больше, чем просто симпатию или влечение. Да, я влюбился и влюбился по уши, но то, что я о тебе знаю, просто так не стереть из сознания и памяти, я не могу через себя переступить, понимаешь? Это ощущение неприятия будет преследовать меня постоянно, у нас ничего не выйдет. Марисса, ты хорошая целеустремлённая девушка, я уверен, ты достигнешь высот в любимой сфере, и, возможно, даже сбудутся твои юношеские мечты о любви и прекрасном принце, у тебя всё будет хорошо. Но только не со мной, — на этих словах Пабло уже отходил назад. — Прощай. Бустаманте развернулся и стал отдаляться, а Марисса опустилась на корточки и закрыла руками лицо. Говорят, время лечит, но для Мариссы оно сейчас было самой ненавистной формой бытия. Время нельзя повернуть вспять, нельзя перемотать назад плёнку жизни, нельзя просто перевести стрелки часов и прожить тот миг, тот момент, тот отрезок снова. Нельзя исправить ту ошибку. Прошедшее время невозвратно и необратимо. А Пабло шёл, думая ни о ком ином, как об отце. Каким бы Серхио ни был, но он его отец, и Пабло не может просто взять и вычеркнуть его из своей жизни. Пабло знал, что с ним помирится. Через неделю, месяц, год, но они помирятся и у них всё станет как прежде. Вот только доверять ему Пабло больше не сможет. Ни ему, ни женщинам. *** Вещи и деньги Мариссы доставили ей прямо до квартиры в этот же день. Курьер равнодушно передал ей сумку и сухо попрощался. Внутри была вся одежда, включая как старую, так и новую, купленную Пабло. Деньги лежали в конверте, абсолютно все до цента, их было больше, чем заплатил Серхио, ведь Андраде складывала туда и то, что давал ей Пабло как на расходы, так и на оплату клининга. Сейчас включать гордость было бы беспросветной глупостью, деньги Мариссе нужны как никогда, ведь возвращаться в Чито она не собиралась, и неизвестно, сколько просидит без работы. А через неделю Марисса в полной прострации вышла из женской консультации, держа в руках справку о беременности. Когда подавленное состояние ослабло, решение было принято мгновенно — аборт. Андраде развернулась и побежала обратно в кабинет, чтобы подписать документы о соглашении на медицинское вмешательство. *** Спустя два месяца Этот город душил, казалось, он с самого её рождения настроен против неё. Здесь ничего не получалось, всё валилось из рук, любая попытка устроиться на работу оканчивалась провалом. Даже если у неё неплохо получалось, это было ей не по душе. Официантка, продавец-консультант, секретарша — всё было не её и везде она не видела перспективы роста. Ну раз гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе. Курс был взят на самый яркий, шумный, завораживающий город — Лас-Вегас. Город-праздник, город огней, город громких фееричных шоу. И плевать, что страна другая, Марисса со всеми найдёт общий язык. Квартиру было решено сдавать, благо ремонт она сделала. За своевременной оплатой аренды будет следить Лухан, и она же будет переводить деньги Мариссе. Билет куплен, самолёт завтра с утра, и здесь её больше ничего не держит. Вот только уныние и опустошённость никак не покинут уже на протяжении нескольких месяцев, но Марисса верила, что в новой стране это пройдёт. Она лениво складывала вещи, когда зазвонил телефон. — Алло. — Марисса Андраде? — Да. — Меня зовут Консуэла, я специалист по кадрам в отеле Sturdust. Вы приняты в кардебалет и можете приехать на репетицию уже сего… — Простите, это какая-то ошибка, — оборвала её Марисса. — Почему? Разве вы не были у нас на кастинге, причём не один раз? — Да, была, — безразлично ответила Марисса. — Но это было очень давно, и ни один кастинг я не прошла, так что в кардебалет не попала. Вы ошиблись. — Нет, постойте, мы знаем, что вы не прошли, но теперь вы приняты без кастинга. У нас освободилось место и наш директор порекомендовал вас. — Что? — Марисса совсем перестала понимать, что происходит. — Директор? — Да, наш новый директор Пабло Бустаманте. Андраде плюхнулась попой на пол. — Аллооо. — Д-да, — прозаикалась Марисса. — Я слышу. — Так вы явитесь на репетицию? Сегодня в семь часов вечера. — Явлюсь, — эхом отозвалась Марисса. — Отлично, мы вас ждём. Консуэла отключилась, а Марисса медленно опустила пищащую трубку на пол, недоумённо уставившись на аппарат. Спустя несколько минут, она сложила руки на коленях и, опустив на них подбородок, рассеянно заулыбалась. Неизвестно, судьба ли это даёт ей ещё один шанс, или сам Пабло, но шанс этот она точно не упустит и никаких ошибок больше не совершит. Жаль только, что в Sturdust выступать ей недолго, ведь через пару месяцев у неё округлится живот.