Больше не трус

       Его движения всегда довольно размеренные, четкие и ритмичные. Он не усердствует и никогда не делает лишнего движения. Всегда достаточно. Не слишком. Достачно предварительных ласк для того, чтобы возбудить. Достаточно движений и скорости чтобы кончить, не быстро и не слишком долго. Без поцелуев, только если по-другому не получается возбудить. Ему особо-то это и не важно, но насилие не по его натуре. Да и секс в прочем ему нужен не из-за сильного желания, а из-за понимания необходимости разрядки для его тела. А секс с Ямагучи был удобен.        Всегда рядом, всегда готов и вроде бы понял ту самую необходимость секса. А то, что он единственный и неплохой друг, играет только в плюс. Хоть секс и стал реже, волейбол играет свою роль, но ни один из них не ищет разрядки на стороне, хотя и по разным причинам. Цукишима, потому что не видит смысла тратить силы и ухаживать за кем-то, да и мало кто согласится на его условия, которые являются довольно неприятными для многих. А Ямагучи… Ямагучи просто влюбленный дурак, готовый по взгляду понять, что сегодня он бросит всё и всех и пойдет за своим другом к нему домой. Или к себе домой. Для него особой разницы не было. Но вот для Цукишимы было удобней у себя, душ рядом и кровать тут же, не надо было в ночи идти до своей квартиры или ночевать на чужом футоне. — Сделаем уроки сегодня вместе, Ямагучи? — Кодовое слово: «вместе». Знак, от которого каждый раз сжимается желудок и пересыхает во рту. Главное чтобы опять уши не покраснели. И ведь краснеют не от стыда, а от самого ярого желания. — Д-да, конечно, Цукки.       После тренировочных матчей с командой Некома им дали немного времени на отдых со словами, что он так же важен, как и физическая подготовка, и махнули ручкой, закрыв дверь спортзала на ключ. Больше всего этому огорчились Хината с Кагеямой. Но эти парни по-моему и живут только волейболом. В голову Тадаши, конечно, закрались мысли сходить к Шимада-сенсею и позаниматься с ним еще немного. Но ему не хватает наглости отвлекать человека от работы настолько часто. Да и кодовое слово напрочь выбросило все мысли о волейболе, оставив приятный шум и помутнение в глазах от возбуждения. — Тогда после школы пойдем ко мне, — и отворачивается, как ни в чем не бывало.        Совершенно не обращая внимания на то, как позади него у кого-то вырастают крылья. И все оставшиеся уроки прорастают корнями ожидания и нервозности, сколько раз и где его сегодня приласкают. Каждое прикосновение рук Цукишимы занесены в красную папку «Особое» в голове и никогда не будет забыто, потому что все воспоминания из нее будут использованы в моменты одиночества и дикого желания. Потом конечно будет горько, как всегда, потому что всегда же хочется большего, но границы в их отношениях, если их можно так назвать, уже давно уяснены и крепки.       Ожидания заканчиваются в комнате среднестатистической квартиры торгового района Карасуно, в небольшой темной комнате Цукишимы Кей. Свет никто не думает включать, он им не нужен. Все движения старшего доведены до автоматизма и все пути на теле известны.        Развернуть к себе спиной, прижать левой рукой, пройтись правой ладонью вниз по животу. Потом медленно расстегнуть все пуговицы рубашки, аккуратно стянуть и незаметно повесить на спинку стула рядом, куда пойдет и вся оставшаяся одежда.       Ямагучи легко возбудить, иногда кажется, что у него от одного ожидания уже стоит, что в принципе недалеко от истины, но для Цукишимы совершенно незаметно и неважно. Как и то, что сейчас прижатый к его торсу Ямагучи готов разделить и отдать по половине своей души и Богу и Дьяволу, чтобы почувствовать теплые губы на своих. Но не сегодня. Из-за длительного воздержания возбуждение начало нарастать еще со школы и только стоило закрыть дверь комнаты было уже крепко.       Ладонь, что двигается так медленно и размеренно, разжигает дикий огонь в груди, хочется стонать и тереться. Хочется повернуться и впиться поцелуем в губы. Хочется самому раздеть. Хочется залезть сверху и двигаться до потери пульса. Но нельзя. Стоны не нравятся. Тереться, только одежду помять. Поцелуи не так уж и приятны оказались на поверку с какой-то девчонкой. Ну об остальном и правда остается только мечтать. — Снимешь остальное сам? — Нет! — Да, к-конечно.       Ямагучи все еще стесняется перед ним, от реальности происходящего все еще спирает дыхание, краснеют щеки и уши, и зрачки, наверное, как у заправского накромана. Но со всего можно ловить дикий кайф. Хотя ломка по-большему настроение подпортит, но это будет чуть позже.        Одежда Цукишимы аккуратно вешается на спинку стула, потом он ее сложет стопочкой и уберет в шкаф или отправит в корзину для грязного белья. Но если он начнет делать это все сейчас, настрой Ямагучи явно спадет. А тратить лишние время и энергию на ее восстановление не особо хочется, да и напрягаться не хочется.       Тадаши готов кричать, но остается только до крови закусывать губы и внутренние стороны щек от наслаждения, которое приносят руки на груди. Теребят соски. Проходят вниз по талии, сжимают член. Движения вверх вниз, но только чтобы убедиться, что можно продолжать, переходить к следующему этапу.        Смазку всегда в верхнем ящики тумбочки у кровати. С левой стороны, удобнее доставать. Сильные руки переворачивают Ямагучи на живот, чуть приподнимают бедра, иногда даже подкладывают подушку. И начинают растягивать. Ни единого лишнего прикосновения. И плакать хочется и выть в подушку от боли, но далеко не физической. Длинные горячие вопреки всем ожиданиям пальцы растягивают умело, задевая простату, уже наизусть зная тело под собой. Один палец. Два. Три. Можно.        Столь долгое воздержание удлиняет время подготовки, что заставляет Цукишиму задумываться о увеличиние количества секса в своей жизни, хотя бы для того, чтобы не тратить так много времени на подготовку.        Презерватив. Смазка. И он входит. Медленно, но довольно уверенно. Рукой обнимая за талию и опуская ладонь на член Ямагучи, в который раз убедиться, что здесь разрядку получат оба. Легко надрачивая в такт со своими движениями бедер.        Тадаши хочется больше. Хочется быстрее и быстрее. Грязнее. Или нежнее. Не особо понятно. Но единственное правильное желание, это желание чувствовать. Не физически. Легкие стоны проходят сквозь зубы, глаза краснеют и становятся влажными, щеки и плечи горят. Движения внизу все такие же размеренные в среднем темпе.От чего хочется встряхнуться. И встряхнуть другого. Самому насадиться и двигаться, двигаться. Он приподниматься на руках, упирается ими в коретку. И делает пробный толчок сам. И замирает. Ждет реакции как мышь перед котом, в ступоре, в страхе. — Ты хочешь быстрее? Без разговоров нельзя получить желаемое. — Твою мать, как же стыдно. Но. — Да, пожалуйста. Сделай это чуть быстрее.       Словесного ответа нет. Но вот движения становятся быстрее. Голова запрокидывается. Рот широко открывается от новых ощущения, что затапливают все тело, расходясь жаркими волнами от задницы. — Да…        Тихий стон наслаждения. Недовольства в ответ нет. Это значит что можно продолжить? Нет. Не хватает смелости. Поэтому Ямагучи опускает голову закрывает глаза, прикусывает нижнюю губу и получает удовольствие от того, что может получить. И это уже так хорошо. Поза меняется редкий раз, если по мнению Цукишимы действо затягивается. Гордость не позволяет кончить раньше своего партнера. Пункт довести до оргазма горит красным всегда. То ли в благодарность, то ли просто правила вдолбленное порно в голову.        Движения, движения. Кислорода уже не хватает. Дыхание тяжелое и поверхностное. Мышцы пресса сокращаются судорогой, пальцы на ногах поджимаются, а по телу пробегает стадо мурашек. А так хотелось продержаться подольше, может быть дождаться руки Цукки в помощь. Столько времени прошло с последнего раза. И сколько еще до следующего? Вопрос без ответа. — Если у тебя есть какие-то особые желание, тебе стоит сказать.       Лежит рядом спокойный и пытается отдышаться. Морщится. — Я схожу первый в душ? — Пойти первым, чтобы позже уйти незамеченным. Слишком пусто. От собственной никчемности удавиться хочется. Да и время прошло не так много. Стоит наверное сходить к Шимада-сенсею. — Не против, только давай быстрее. Родители скоро придут.       Холодный душ смывает всю яркость эмоций. Смывает и негу. И решение сбежать кажется все больше правильным и нужным. Такой расклад отношений длится около года. И всякое случалось. Но сброс энергии, как это называет Цукишима, всегда был выше их стычек или ссор, хотя их было всего то парочку штук за всю их дружбу. Одному это казалось вполне нормальным, у них же договор. Другой же не мог отказать себе в еще нескольких мгновений такой близости. Как такого прямого предложения ни от одного из них не было. Однажды один застукал другого, потом еще раз и еще раз. Один подошел ко второму и помог рукой. Дальше была тишина. Гнетущая и неправильная. Она ломала все что их связывало. Ломало привычку быть рядом.        Тишину разрушил Ямагучи. Прилив смелости, желания и отчаянной надежды на повторение всколыхнулось в голове. — Просто поможем друг другу. Это же так удобно. — Корил себя, унижал и плакал потом. Но ответ. Ответ — Хорошо. Это и правда удобно. — Не попал. Убил. Наповал.        Вот так они и пришли к этому моменту. Моменту, когда Ямагути резко с надрывом собирает свои вещи, одевается и обувается, уже слыша как выключается вода в душевой кабинке. Поднимает голову, со страхом в глазах. И убегает. Забывает рюкзак, успев обуть только один кроссовок. Потому что встретиться глазами с Цукишимой в такой момент смерти подобно. Не представить для него наихудшей участи.        И он бежит так как не бегал никогда. Запыхавшись, весь мокрый, не только от пота, но и до конца не просушившись после душа. — Хорошо, что на улице тепло, и ты не простудишься в таком виде, — теплая улыбка Шимадо-сенсея встречает его у торца магазина. Он выкидывал мусор, как заметил этого милого парня в форме волейбольной команды Карасуно. Запыхался, в руке один кроссовок, второй на ноге. Лицо красное со слезами на глазах. И сказать ничего то он не может. Стоит только морщится, чтобы не разреветься окончательно. — пойдем я помогу тебе с подачей. Только обуйся.        И он уходит на парковку магазина, где сейчас пустота. Время уже позднее для бабулечек — постоянных покупательниц. Время, чтобы успокоиться и обуться, не помогает найти себя в этом мире. Остается только пойти по течению. Оставить все как есть. — Знаешь, у тебя получается все лучше. Да, есть над чем поработать. Но у тебя получается. Осталось дождаться шанса показать себя. — Мне нечего показывать. Я слабый. Есть куда сильнее. — Ты не слабый. Ты начал бороться. Ты нашел, в чем себя показать лучше всего. Это уже много стоит. И когда у тебя появиться ТВОЙ момент на поле боя. Ты начнешь ставить себе ступеньки вверх. — Я трус. — Припечатал. — Нет. — Разбил. — просто не всегда есть достаточно силы, перешагнуть себя. Трус тот, кто имеет силы, и стоит на месте. А ты выжимаешь из себя по максимуму. И твой максимум растет. Поверь мне. Я смотрю на тебя, не такое большое количество времени. Но даже я это вижу.        Слова заставляют задуматься, а рисовый пирожок с мясом успокоиться.

***

       Сегодня выходной, но волейбольный клуб уже в спортзале. Слишком много отдыха не для них. Они готовы приступить к тренировкам. Учить и постигать новые вершины. На одной особенной быстрой в национальные не попадешь. Поэтому придется поработать с потом на лице.        Ямагучи пока не спешит встречаться с Цукишимой даже взглядом. Работают вдалеке друг от друга. Все заметили разницу. Холодность. Отчужденность. Но спрашивать не станут. Во-первых, непонятно хотят ли они получить ответ, а во-вторых, не ясно какой реакции на вопрос ждать от Цукишимы. Он же как спящий вулкан. — Нас ждет тренировочный лагерь! — новость номер один прозвучала. — Ты забыл рюкзак, когда убегал. — новость номер два прилетела вместе с этим же рюкзаком. — Я не. Да, убежал. — Но так не хочется выглядеть таким трусом и придурком. — Встреча с Шимада-сенсеем совсем вылетела из головы, а я опаздывал. Прости, Цукки. — Разве тренировок днем не хватает? Зачем заниматься еще и по ночам? И почему вообще по ночам? — в глазах что-то мелькает. Ревность? Недовольство? Задетая гордость? Не знал никто, даже сам Цукишима. Но это была первая искра. — Чтобы стать сильнее. Я отстаю от всех. Но я хочу сражаться и помогать вам всем. И я буду стремиться к этому. — Эта фраза вызывает улыбки у всех на лице в зале. И лишь у Цукишимы — недоумение. — Это же просто клуб.        А между нами просто секс. Но я же люблю тебя. — Для некоторых он значит куда больше. — Цукишима задумывается, а о волейболе ли они сейчас говорили. И провожает взглядом спину друга. Он дорожил им. За поддержку. За то, что то всегда рядом и в случае всего в нем можно найти опору. Не каждый сможет вынести его тяжелый характер. За совместные разговоры и даже за молчание. Оно не гнетущее, а вполне уютное. И за любовь. Как бы он не противился против этого чувства, но было приятно, что ты кому-то столь дорог. И нет, он не считал, что делает больно человеку, спя с ним. В его голове все люди могли отвечать за свои поступки. И если Ямагучи мог принять секс как просто секс, отдельную от любви и дружбы субстанцию, то он только рад. Остальное его не касается, пока ему об этом прямо не скажут. Но вот в сторону друга у него столь сильных чувств не было. Вроде бы.        По крайней мере до переломного момента с побегом он так и думал. Тогда он был удивлен. Ямагучи конечно же и так и так бы ушел. Но он не попрощался, оставил рюкзак и дверь хлопнула в тот момент, когда Цукишима выходил из душа. А это о многом говорило. В груди поселилось странное чувство, объяснение которому он не мог дать. Но то что оно было неприятным, он понял, когда не смог уйти. А на звонок друг не ответил. Еще раз набирать номер было не по его. И он отложил телефон на тумбочку тяжелой рукой.       А теперь он ходит заниматься волейболом к какому-то незнакомому мужику. Да еще и посреди ночи. Вот это не понравилось ему еще больше. Он стал понимать, что теряет близкого человека, а ему этого не хотелось. Очень сильно не хотелось. Нахмурив брови пошел отбивать подачи. Прикладывая больше сил чем обычно. — У них точно что-то произошло. — Даичи следил за разговором первогодок и боялся за волейбольный клуб. Ведь потерять сейчас кого-то из команды будет огромной проблемой. Они сыгрались. Стали ближе. — Да, нужно ли вмешиваться или подождать, — рядом как всегда был Сугавара. — Отправим Рю с мотивационной речью? — Он заставит называть его семпаем, а Цукишима не Хината, его вряд ли это вдохновит. Тренировка продолжилась. Было тише обычного, что не распространялось на потасовки Хинаты и Когеямы. Эти как обычно совершали особенную быструю просто совершенно, что не мешало им ругаться после каждого броска. Но все разборки проходили мимо Ямагучи. Он учился подавать. Принцип он понял, но ему не хватало сил. С этим надо было что-то делать. — На сегодня все. Хината, Кагеяма, долго не задерживайтесь. Ключи на вас. Уборка тоже с первогодок. — и капитан с друзьями уходят в раздевалку. Они могли себе это позволить. Да и в их клубе относились к первогодкам намного мягче, чем в других. И дело было не только в том, что новенькие были для них так ценны, но еще и из-за того что они помнили себя на их месте. И было не очень приятно. Не хотелось такого же для своей команды. Вне зависимости от их возраста. — Кагеяма, побросай мне! — Да!        Вот в раздевалки оказались они вдвоем. Ямагучи ждал неловкости. Молчания. Ждал даже самого неожиданного для него в данной ситуации это уютного молчания, без обид. Но точно не то, что он получил. — Наш договор еще в силе?        Раньше этот вопрос между ними не звучал. Неожиданный удар под дых, воздух со свистом вылетает из груди. Больно. Плакать хочется. Неужели для Цукишимы важнее секс чем их дружба, если первый заданный вопрос оказался этим. А для Цукишимы было важно оставить человека рядом хотя бы так, если в качестве друга он его потеряет. Он знает, что некоторые привязывают людей сексом. Может и у него получится. Терять Ямагучи не хотелось, хотя причины для этого в его голове были довольно абстрактны. — Да, конечно. — Как бы больно и неприятно не было бы, он не в силах выдрать этот кусок сердца. По крайней мере сейчас. — Тогда у меня или у тебя? — такого вопроса так же между ними не было. Обычно именно Цукишима обозначал территорию. Если не прямо то намеками. — К тебе? — Оттуда легче сбежать. Только не забыть бы там чертов рюкзак снова. Кто-то однажды сказал притворяйся уверенным, пока это не станет правдой. Так почему бы Ямагучи не последовать этому совету? Хотя в его голове существует сомнение, что уверенный в себе человек вряд ли бы согласился продолжать эту мазахистическую историю.       Может злость, не прошедшая еще с разговора или энергия, которая не нашла выход на волейболе, но до дома Цукишимы они дошли быстро и молча. Разговор не клеился уже на этапе вздохов перед первыми словами. Ямагучи представить даже не мог, что будет происходить в постели. Куда еще больше холодности и отчужденности со стороны партнера можно ждать?        Но произошло немного наоборот. День неожиданных новостей для Тадаши еще не закончился. Хотя все начиналось как обычно.        Ямагучи как всегда первый зашел в комнату. Цукишима запер дверь и расстегивая рубашку медленно подошел к другу, слегка прижался от переизбытка эмоций. Хотелось сделать что-то сверх обычного. Злость не лучший приятель в постельных делах. Нужно перейти к более настраивающей атмосфере. Разговор же должен как-то помочь? Другим помогает. — Так как твоя подача? — прозвучал тихий вопрос уже в темноте комнаты, когда рубашки были сняты. — Шимада-сенсей очень хорошо меня подготавливает… — Разговор в первые стал плохой идеей.        Что-то прорывается сквозь ледяную стену в груди Цукишимы. Ладони крепче хватают крепкую талию Ямагучи и неосознанно притягивают ближе к себе. Чтобы не забыл, с кем он находится на данный момент. И поубавил восторженности в голос. — К отборочным… — голос затихает. Глаза расширяются. Стон вырывается сам по себе. По коже мурашки. Чувствовать так сильно руки Цукишимы на себе, спиной прижиматься к твердой груди, заднице упираться в пах. Чувствовать его возбуждение вот так через одежду для Ямагучи оказалось слишком сильно и ново. Его выгибает дугой, да так что ладони Цукишимы слегка теряются и вцепляются вновь только крепче. Лишь бы не потерять это горячее тело снова. Лишь бы не чувствовать тот же холод, что и при разговоре на волейбольном поле.       Такой порыв тела больше напугал Цукишиму, он больше не допускает в своей жизни сильных эмоций. Положительные всегда кратковременны, и чаще всего являются предвестником более долгих негативных. Так что по его логике, он решил вернуть обыденность. То, что всегда было устойчивым и не несло проблем. Слегка расслабил руки и перестал уже столь сильно цепляться за тело Тадаши, даже не смотря на то, что что-то внутри протестовало. Внутри тот самый ребенок кричал, плакал и бесновался, уговаривая вцепиться и не отпускать от себя столь нужного человека. — Он посоветовал делать больший упор на верхнюю часть тела…        Разговор явно не стоило заводить. Упор на верхнюю часть тела? Хорошо! сделаем упор на верхнюю часть тела. Совместим приятное с полезным. — Наклонись вперед — Руки Цукишимы огнем надавливают на плечи, заставляя прогнуться и упереться ладонями в рабочий стол, и так же сильно проходятся вниз по спину до самых ягодиц. Тело просто взрывается искрами мурашек, член стоит только сильнее, выделяя предэякулянт и случается стон.        В голове Ямагучи полный сумбур. Он не понимает, с чем связаны такие перемены в обычно жестко следующим своим правилам поведения друге. Но то, что ему это нравиться, естественно, отрицать не собирается. Хотя бы у себя в голове. — Цукки! — или не только в голове, о чем говорит этот стон. Ему не просто нравится, он готов кричать от накатывающих эмоций. Глаза покраснели и слезятся. Но вот голос он теперь сдерживает. Цукки не нравятся громкие звуки. Приходится кусать губы, закрывать рот ладонью. Но до конца избавиться от смущающих звуков не получается. Гортанные стоны вырываются даже с закрытым ртом.        Менее аккуратно чем обычно быстро снятые штаны кидаются на спинку все того же стула, что является частым свидетелем того, как эти два дурака все никак не могут понять и принять друг друга. И судя по легкому скрипу, ждет не дождется, когда педантичность этого блондина уже позволит ему насладиться не только звуками, но и картинкой сего действия, не вешая на него одежду.        Смазка в верхнем ящике тумбочки. Растяжка не займет большого количество времени. Руки слегка подрагивают от эмоций. Новых, ярких. Сильных. Странных. Непонятных. Но видимо довольно приятных для Ямагучи, судя по потрясающим стонам. Почему они раньше не нравились? Попробуй разберись в этой лохматой голове.        Мышцы готовы, и Цукишима спешит удовлетворить бушующие в груди эмоции, может тогда они улягутся и дадут то обычное и желанное спокойствие.        Но новые эмоции в голове, новые ощущения в физическом плане. Довольно неожиданное заключение. Потому что член входит быстрее, но мышцы вокруг сжимают сильнее, стоны со стороны Ямагучи все окрашивают более интимными яркими и толстыми мазками красного, заставляя двигаться не размеренно, сбиваясь с ритма, потому что и сам готов задохнуться. Пот стекает по шее, лбу, заливает глаза. Запрокинуть голову кажется хорошим решением, открыть рот, чтобы вздохнуть больше кислорода. Но вместе с ним в горло врывается тяжелый и влажный воздух, наполненный новым вкусом близости.       Тадаши же в это время давно уже потерялся, прикрывая себе рот ладонью так, что скорее всего на щеках останутся следы от пальцев, крепко сжимающих челюсть. Тело влажное и горячее. Спина, плечи и шея красные. Спина выгнута, задница выставлена на показ, принимая в себя такое желанное наслаждение, что в голове не могло показаться возможным на протяжении этого года. Ладони Цукишимы горят на талии, не давая двигаться самому, да и тело натянутое словно лук двигаться тоже не спешит, находясь в каматозе. Дрожь в ногах, обжигающая лава в районе паха, говорят о скорой разрядки. И сильной. Такой, какой раньше не было. — Я скоро… — ладонь оторвалась от блестящего слюной рта и вернулась на край стола. Рваными толчками внутри себя он чувствует выстилающую дорогу, и не важно уже куда в рай или ад. Главное достигнуть пика. — Да. — И последние слова бьют наотмашь со всей силой, кидая к концу дороги семимильным шагами. И оба тела накрывает неожиданно сильно.        Цукишима падает грудью на разгоряченную спину. Утыкаясь лицом в плечо. Оставляя след губ на спине, так похожий на поцелуй, что Тадаши накрывает еще одной волной дрожи, заставляя сжимать внутренности в судороге. — Останешься сегодня на ночь? — фраза, что разрывает внутренности надеждой. Одно предложение а какие розы в душе расцвели. — Да, — улыбку пытается сдерживать, но все мы понимаем, что в такой ситуации, это просто невозможно.        И этой ночью они оба не спали, а лежали с закрытыми глазами, и поддерживали спокойный ритм дыхания. И думали. Анализировали. Что же произошло сегодня. С чего вдруг такие волнения. И ни один из них не пришел к верному ответу.

***

       Тренировочный лагерь оказался сильным переходным моментом. Много проигрышей, но еще больше полученного опыта. Хорошее позитивное настроение. Общение с другими командами. Новые знакомства, обмен информации. И первое серьезное столкновение вселенной в голове у Цукишимы. Поймало на крючок, заглотнуло и выплюнуло на голую землю в слизи понимания. — Зачем тренироваться еще больше? Мы и так целыми днями на поле. Для чего ты это делаешь? Это же просто клуб! — Парень просто пытается подавить в себе ярость, в его голове не сходится образ друга с Ямагучи, что стоял сейчас перед ним, с горящими глазами и с непонятной решимостью в позе. — К чему все это?! Что ты хочешь, все же нормально!        То ли воздержание, то ли усталость, или и правда в мозгу не кликнуло, не настал ТОТ САМЫЙ момент, когда готов поставить все на победу, когда хочешь выиграть, поставить на кон все оставшиеся силы в мышцах, весь воздух в легких и забить! — Все нормально? Цукки, все ненормально! Я хочу большего! Хочу биться наравне с остальными. Стоять в стороне, в запасных всю игру. Я готов к этому. Но только если, в моменты нужной перезагрузки меня выставят в игру. На подачу! Где я смогу постоять за свою команду. Где я смогу помочь в битве! — Голос все повышается, глаза краснеют и вроде даже виднеются слезы.- Все ненормально! Нельзя быть таким инертным! Нельзя держаться в середине, и не высовываться! Этого всегда недостаточно. Ты показываешь себя таким безэмоциональным, пустым. И даже со мной ты держишься так. Даже в постели! Я хочу большего! Везде! — Слова срываются легко, словно ветер в комнату, когда душным жарким летом открываешь окно. Одному приносит недолгое облегчение, а вот другого бьет сильнее пощечины. Шок. И может в этот момент мозг наконец с громким щелчком встает на место, все механизмы единодушно начинают работать. И видимо не только у Цукишимы. Ямагучи. Бедный парень. Он резко замолкает, сглатывает вдруг ставшую такой вязкой слюну. Но от слов своих не собирается отступать, хоть и понимает, что это конец. Но момент на поле дал столько наркотических эмоций. Забил. И хочется еще больше. Довольствоваться средним звеном больше не хочется. Желание добиваться большего пересиливает привычки. Привычки прятаться, привычки питаться крохами. И мы все сейчас понимаем, что смысл не в еде.        Давно уже в голове ходили мысли, что так продолжаться больше не может. Перебиваться малым, а потом сердце в агонии из-за снов. Таких наполненных эмоциями, как бы было если бы.        Но Ямагучи парень не глупый, понимает что не будет, не сможет он перевоспитать, починить или сломать Цуки по своему хотению. А больнее ведь становится с каждым днем все больше. К этому шагу подтолкнуло еще и то, что с той ночевки все вернули на круги своя. Все снова стало серым, бессмысленным. Так подаренная надежда, сломалась. Разбилась. Разлетелась ебаными слезами по всему полу его мысленной коробки, в которой он жил. Пора выбираться.        И он выбрался. Но вот то, что под грудной клеткой перестало трепыхаться и биться и осталась лишь пустота. Оно так и просит броситься извиняться, просить прощения и оставить все, как было. Так же было достаточно, все было хорошо. Только вот хорошо было больше негативном и холодном ключе. Когда постоянно присутствует понимание, что в замечательно это не превратиться никогда.        Сегодня Цукишиме придется поломать голову.        Например смотря на спину, уходящего от него Тадаши, он наконец точно поймет, что терять этого человека не совсем здорово для его сердца. До него не дойдет, что это любовь. Но то, что ему это нужно, это же уже первый шаг. Только вот первый шаг куда и к чему?        Разворачивается. Шаг. Два. Десять... - Куроо, я согласен.- Вернулся. Что-то где-то загорелось. Почему ему казалось, если он будет стоять на одном и том же месте, не будет больно. Бред. Просто он закрылся, огородился. С силой и потенциалом, он решил быть незаметен и не показывать себя в полную мощь. И что если Хината сияет ярче, почему он должен оставаться в тени. Почему он думал, что он всегда будет в тени. Почему не посверкать рядом. Одним ударом можно и затмить его. Так ведь?        А Ямагучи он отпускать не собирается. ***        Интернет великая сила, но так же и кровеглазный сток дерьма. Но полезное можно найти всегда. Женские форумы, конечно, не лучшее место для поиска советов, как вернуть парня парню, но все лучше чем просить советы у мамы или старших сокомандников. Но ночью лежа на футон с головой накрывшись одеялом сидеть на форумах и искать советы по улучшению секса было не совсем удобно. Да и Даичи постоянно проверяет всех. Здоровый сон - здоровое тело. Но сейчас этому телу хочется немного другого тела. Лицо не заливает краской. Можно ведь ко всему подойти с научной точки зрения. Схему конечно глупо составлять. Но вот первая проблема открылась внезапно и ярко. Цукишима наконец понял, что за год проведенный в одной постели с Тадаши так и не научился видеть его тело. А точнее чувствовать. Эрогенные зоны? Как ему нравится? На такие вопросы бланк оказался пуст на ответы. Грубее? Нежнее? Какой первый шаг сделать?        Ночь оказалась на удивлении познавательна. Но настроения это не прибавляло. Черные круги под глазами. Хмурый вид. Злой взгляд. Все это отпугивало потенциальных собеседников, коих было не так много. Даже Танака с Нишиноей не решались к нему подойти. А уж этих двоих любителей раскатов грома сложно было чем-то напугать. - Собирайтесь все после завтрака на тренировку. Цукишима ешь сегодня побольше. - Капитан вечно ведет себя как отец детского сада. Столько заботы порой от матери не видишь. А этот готов и слюни подтереть, когда нужно, правда, после подзатыльник словить придется. - Сегодня назначено две игры и можно будет отдохнуть. Ходят слухи, что сенсеи хотят устроить нам барбекю. - Мясо? - Хината хоть и маленький, но локаторы работают как у вышки.        После второго сета игры слухи и правда подтвердились. И потные и уставшие парни воспрянули духом как никогда. Кто откажется от сочной свинины или говядины с салатом. Так там еще и арбуз нарисовался. Опять будут плевать косточками, кто дальше и больше.       Так что все душевые кабинки стали заняты в сущие минуты, кто-то даже мылся по двое в одной кабинки, и Ямагучи остался стоять в раздевалке, ожидая когда своей очереди. А ведь это шанс! Вот и у Цукишимы стрельнула эта же мысль. - Можем помыться вместе. Если хочешь конечно, - на поверку оказалось сложнее подойти и произнести эти слова.        Но Ямагучи тоже выглядел и чувствовал себя не очень хорошо. Вчерашним вечером произнося довольно жестокие слова он выглядел уверенно и ярко, но вот после пришло полное понимание. И не то чтобы ситуация оказалась плохой, ведь казалась правильной. Но ощущение от этого правильного по всем меркам поступка боль не проходила. Плакать тихо было легко, глотать всхлипы, закрывать рот ладонь и мочить подушку слезами, было не ново. К сожалению. Грудную клетку сдавливало до сих пор. И этот дурацкий и абсурдный по всем статьям вопрос, просто ввел в ступор. Заморозил. Накатило отвращение к самому себе. Потому что согласился. - Угу.        Потому что никогда не умел отказывать этому человеку. Потому что тянет, все еще безумно тянет. Смотреть. Трогать. Говорить. А тут еще и мокрое нагое тело, повернутое спиной. Холодной твердой спиной. Отчего сердце опять упало в пятки, топя как котенка надежду. - Знаешь, - тихий голос, звучал глухо может из-за воды. А может потому что Цукишима так и стоял спиной. - Я не знаю, как вести себя с другими. Я так давно закрылся, потому что боюсь боли и.. - Из-за брата? - Да... - это оказалось легче, чем он думал. признаться и открыться тому, кто так давно был рядом, знает всё о нем. Как наблюдатель, но он был там. Стоял всегда за спиной. Потому что он не подпускал его так близко, как мог бы.        Куда деть порыв обнять этого парня, который впервые признается в таком эмоционально тяжелом для его души состоянии. Подавить, удушить. Не получилось. Словно в тумане Ямагучи видит свои руки, что тянуться к чужим плечам. Ладони слегка подрагивают от такого не свойственного им обоим поведения. Даже немного страшно. Желудок скручивает. Но он не останавливается. И даже резко подается вперед и обхватывает чужое тело в свои объятия.        Страшно. Страшно так, что вздохнуть не может. Никогда прежде они не обнимались. Это было не в их концепции отношений. Просто секс. Снятия напряжения. Поцелуи, объятия. Да даже, просто держать его за руку было ненормально. Желание делать это все время сидело на подкорке, но на этом стоял прочный огромный закрытый замок. А тут он вдруг резко выбросил его. Послал далеко из своего сознания. И стоит обнимает любимого в душевой кабинки, когда за стенками мылись еще около двадцати человек. - Знаешь, я действительно понял твои слова. И я готов. Готов дать тебе больше. Но мне это тяжело. И я не понимаю, будет ли у этого продолжение. Но я хочу этого. Я совершенно буду разбит, если потеряю тебя. Так что давай попробуем по твоему. - Да. Давай. Конечно, Цукки. Я рад этому.        Не странным оказалось то, что на барбекю эти двое опоздали. Нет, у них ничего не было. И в то же время было гораздо большее. Они впервые были вместе. Рядом. Стояли так близко друг к другу, что таких ощущений Ямагучи не ловил даже во время секса. И да. Оставшиеся дни лагеря прошли очень напряженно. Для них. Цукишима серьезно подошел к вопросу стать ближе и дать больше Тадаши. Поэтому внезапные порывы поцеловать в каком-то закутке или взять незаметно за руку во время ужина, были неожиданны и приятны для одного, и спланированы сложными вычислениями по времени и месту другим. Но нет, Цукишима не был машиной, поэтому и для него это стало чем-то более интимным чем обычно. Оказывается, ему нравилось целоваться, нежно, или яростно до укусов губ и даже кровоподтеков, что еще долго не будут проходить на нежных губах Тадаши. И обниматься ему тоже понравилось. Особенно ночью, когда перекатился на соседний футон и прижал парня к себе. Команда конечно утром во время подъема стебала их. Да вот только Сугавара улыбался и радовался наконец разрешившейся проблеме между этими двумя.        С каждым поцелуем все больше и больше хотелось телепортироваться в свою комнату и захватить в плен Ямагучи, прижать к кровати. Такого сильного желания Цукишима еще не знал. Неужели эти чувства наконец выпорхнули на свободу и сводят с ума. Потому что по приезду в родную префектуру два парня не сговариваясь забрали свои сумки и бегом побежали к дому.

***

      Все та же комната. Все та же темнота. Все тот же дурацкий стул. Но в это раз одежда разбросана. Лихорадочно. Эта комната еще не чувствовала такого выброса сексуальной энергии. Два тела на кровати сплелись крепко. Поцелуем. Телами. И даже делили вздохи на двоих. Кто бы мог подумать, что такие примитивные вещи, как ласки, деление слюней на двоих, укусы могут давать такой взрыв. Цукишима кончить готов был еще на уровне того, как уронил Тадаши на постель и придавил своим телом.        Ямагучи получал так много, что потерялся. Просто утонул в ощущениях. В потрясающем океане. Что стон стал естественным откликом тела. И пришло осознание. За подарок судьбы надо чем-то платить. И он закрывает ладонью рот. - Не молчи.        И все тормоза полетели. Быстрая растяжка. И первый толчок. Порывистый. Точный. Сумасшедший. Дальше были лишь движения. Танец свободных тел. Стоны. Громкие и тихие. Пот. Укусы, и постоянные поцелуи. До конца не размыкали губ. Делили кислород на двоих.        А самое главное. Широко раскрытые глаза. Чтобы поймать всё. Все детали этого дня. Любые эмоции на лице другого. И понимать что это любовь. Они любят друг друга.        И может быть взбунтоваться Тадаши надо было раньше. Теперь он точно не трус. Так же как и Цукишима. Они выжмут максимум.