Скажи мне "Да!"

Джейс сидел в кресле и царапал ногтями подлокотник. Его совершенно не заботило, что его когти нетопыря — потомка древних вампиров, — гораздо прочнее лакированного дерева, а значит, они повредят структуру и оставят глубокие вмятины. Ведь все внимание Талиса было сосредоточено на том, кто лежал рядом с ним на больничной койке. Оставленные без присмотра, его руки сами начали выводить знакомые руны. Ту самую последовательность, которую вывел Виктор, чтобы лечить растение. Будто бы теперь это могло помочь. Джейс был в отчаянии и зол на себя, что все пошло не по плану. Может быть в первую очередь из-за того, что этого самого плана и не было вовсе, а было только желание… Сколько себя помнил, Джейс всегда был нетопырем. Нет, он наверняка родился человеком и даже дожил до двадцати с хвостиком лет, пока его не обратила «мама». Вот только все это было так давно, что своего детства Джейс совсем не помнил. И когда однажды профессор Хеймердингер рассказывал ему, что он прожил почти триста лет, весь такой умудренный жизненным опытом, осыпающий всех вокруг мудрыми советами и философскими изречениями, Талис едва не засмеялся ему прямо в лицо. Джейс был намного старше Хеймердингера. Для старого нетопыря весь мир был игрой. Он видел, как возникали и исчезали государства, застал развитие технологий чуть ли не с нуля. Смотрел, как в театре, на переживания и страдания людей, чьи жизни были так мимолетны по сравнению с его существованием, что он даже не трудился запоминать их имена, даты событий. Ни к кому не привязывался. Ничего не желал. До того момента, пока не узнал о хекстеке. С тех пор Джейса как будто подменили. У него появилась страсть, которая разжигала в нем интерес к жизни почище, чем Голод. Талис, как одержимый, стал изучать синие кристаллы, планируя подчинить магию науке, чтобы она перестала быть исключительной способностью только магических существ. Он даже завел дневник, чтобы не забыть ничего важного для исследований, как, например, забыл свое детство. Но вскоре старый нетопырь понял, что своими силами он не продвинется дальше неконтролируемых взрывов. Так что ему пришлось идти в Академию, притворяться желторотым студентом, чтобы получить доступ к лабораториям, к информации, к знаниям. И он получил даже больше, чем планировал. Джейс заполучил Виктора в напарники. Талис мог сказать наверняка, чем именно зацепил его ассистент профессора: Виктор был таким же одержимым и амбициозным, как и он сам, хотя был всего лишь человеком. С его появлением изучение хекстека сразу же шагнуло далеко вперед, а ведь последние лет пять Джейс тупо топтался на месте, при том что выкладывался на полную. Виктор был сложным. У него был острый ум, сообразительность, он умел нестандартно мыслить и рисковать. Редкий набор качеств для человека: обычно люди могли иметь только что-то одно. Но в то же время, к несомненным достоинствам Виктора, примешивался его тяжелый характер и раздражающие поступки. Виктор постоянно шутил, к месту и нет, и чаще всего это был либо жестокий черный юмор, либо утонченный сарказм, в зависимости от того, с кем он говорил. Если в научной сфере Виктор мог спорить, искать истину и рассматривать различные варианты решения вопроса, чтобы добиться наилучшего результата, то в бытовой сфере для него существовало только его мнение, а чужое было неправильным. Ученый часто переходил на личности, высмеивая или выставляя в плохом свете достоинства других людей, которые они получили, не приложив усилий. Например, Виктор с пренебрежением относился к тому, что у Джейса были покровители, а у него — нет, и до встречи с Талисом, Виктор только и мог, что заниматься теоретическими изысканиями. Еще Джейс часто выслушивал неприятные комментарии в адрес своего тела. И в первую очередь Виктор, почему-то, болезненно воспринимал разницу в их росте: «Вот толку от того, что ты дылда? Прототип при метр-семьдесят собирается с той же скоростью, что и при двух метрах. Тебе ж только потолки белить можно позволить! Такой талант пропадает! Я бы сказал: мельчает». Можно было бы списать такое скотское поведение на его травму, на слабое тело и, как следствие, недостаток любви и понимания. Но стоило Джейсу попытаться позаботиться о Викторе, как тот ощетинивался пуще прежнего, и еще несколько дней ворчал о том, что ему не нужна жалость. Короче, напарник Талиса был немного экстравагантной личностью. Но при этом блеск его глаз, когда он обсуждал с Джейсом идеи для хекстек-проектов, цепляли нетопыря так, что он был вынужден игнорировать всё плохое, лишь бы они продолжали исследования вместе! Но кроме прочего Виктор приятно пах. У него была изысканная первая отрицательная группа крови, запах которой он не маскировал ни туалетной водой, ни одеколоном, ни другими химическими-косметическими средствами. И Джейс не заметил, как его исследовательский дневник превратился в личный, где он в основном писал о Викторе. Такая зацикленность на человеке была для Талиса в новинку, поэтому он, решив не испытывать удачу, пошел за советом к Матери. Он вкратце описал ей свою проблему. Что он не может и дня прожить, не увидевшись с Виктором. Что ему нравится все делать только с ним вдвоем. А если Виктора забирает Хеймердингер по супер-важным-делам-Академии, то Джейс себе места не находит, и работа не идет. Что запах крови напарника сводит его с ума, даже когда еще не наступает время Голода. — Может, мне стоит просто его выпить? И тогда эта мания пройдет? — как-то печально предложил Джейс, словно перспектива попробовать Виктора его не радовала, а удручала. Всю свою долгую жизнь Талис довольно усердно прокачивал свои сверхъестественные способности. Например, он научился пить кровь, не убивая жертву, а потом подчищать ей память, чтобы не выдать свою истинную сущность. К сожалению, совсем стереть воспоминания он не мог, только видоизменить. Собственно, по этой причине он до сих пор не попробовал кровь Виктора: боялся выдать себя, боялся непринятия, боялся последствий. Но больше всего он боялся, что ему захочется пить напарника снова и снова, а для слабого организма это было равнозначно смерти. — Сомневаюсь, что это поможет справиться с манией, — усмехнулась Симения. — Но попробовать его кровь ты все равно можешь, что в этом плохого? Если тебе будет проще, спроси его разрешения, а не веди себя с ним, как охотник с жертвой. — И многие твои любовники остались с тобой, после того, как ты раскрыла им свой секрет? — огрызнулся Джейс и сразу же пожалел о сказанном. — Ни одного из людей. А задавая такой вопрос, ты уже и сам понял, почему ты зациклился на своем Викторе, — женщина, слегка кивнув, похлопала «сына» по руке. — Ты влюбился. И это даже хорошо! — Нет в этом ничего хорошего. Я не хочу пить его насильно. — Так выпей с разрешения? — снова предложила Симения. — Он болен, он слаб. Даже если бы я мог рассказать ему о себе, даже если бы он принял мою сущность монстра и разрешил мне, то таким вмешательством я бы только ухудшил состояние его здоровья. — Какого совета ты от меня ждешь, Джейс? — женщина-нетопырь немного сердито оскалилась. — Я точно знаю, что твоя тоска по нему не пройдет после одного глотка крови, а только усилится. Так что ты можешь либо его пить, пить и пить, пока он жив. Либо бросить его, найти себе другое увлечение, другую жертву, и пить ее. — И это все варианты? Убить или бросить? — Джейс скопировал гримассу Матери, растянув губы и обнажая острые зубы. Еще немного, и он бы попытался бросить ей вызов. Только это было бесполезно: Симения была Матриархом их гнезда. А это значит, он не мог пойти против нее. Тем более, что это именно она его и обратила. Чтобы унять беснующегося сына, Симения неожиданно ласково потрепала его по волосам, сбивая воинственный настрой. — Есть еще вариант: ты можешь его обратить. Но вряд ли ты на такое решишься, — Матриарх чуть прикрыла глаза, убедившись, что ее сын весь обратился в слух и внимает каждому ее слову. — Если отбросить в сторону все глупые предубеждения о том, что мы монстры, и что лучше прожить короткую человеческую жизнь, чем обрести кровавое бессмертие, есть другая этическая проблема. После обращения Виктор будет подчиняться тебе, даже если ты не будешь отдавать приказов. То есть в любом споре он будет вынужденно соглашаться с твоим мнением. Он будет делать то, что лучше в первую очередь для тебя. Твое счастье будет для него на первом месте. Вы не сможете больше работать над одним проектом, не можете заниматься исследованиями хекстека, потому что Виктор будет просто марионеткой в твоих руках. Как думаешь, ему подойдет такая жизнь? — Для него это будет хуже смерти, — согласился с матерью Джейс. — А еще ты никогда не узнаешь наверняка, любит он тебя или это привязанность обращенного, — Симения забила последний гвоздь в крышку гроба со всеми надеждами Джейса. — А как ты с этим справилась? Ты же стольких обратила в нашем гнезде… — Вы для меня, как дети. И ваше поведение и отношение ко мне очень близко к обычному детско-родительскому взаимодействию. Но я никогда не обращала тех, в кого была влюблена. И тебе не советую. Джейс понял позицию Матери и был вынужден прислушаться к ее совету, чтобы не стало больнее. И тогда Талис начал постепенно отдаляться от Виктора. *** Для Джейса все произошло, словно в один миг, хотя прошли годы с момента его знакомства с Виктором: были разработаны, одобрены и построены хекс-врата, а еще чуть позже Джейс стал Советником, хотя всю жизнь старался нигде сильно не «светиться». Они продолжали работать в одной лаборатории, но уже каждый трудился над своим проектом. Талис разрабатывал всевозможные механизмы и примочки для улучшения жизни рабочих, а Виктор ударился в медицинскую магию. Но несмотря на то, что Джейс старательно дистанцировался от Виктора, да и сам Виктор стал избегать Джейса после того, как его назначили Советником, Талиса все равно тянуло к напарнику, как железо к магниту, как мотылька на огонь, как дурака к знакомым граблям. И если бы не эта мистическая тяга, возможно, все обернулось бы гораздо хуже. Джейс сидел в кресле и царапал ногтями подлокотник, выводя знакомые до боли руны лечения, и пытался восстановить воспоминания. Но события минувшего вечера были, как в тумане. После очередной попытки в политику, Джейс отправился на охоту: ему нужно было срочно восполнить энергию, которую Советники высасывали с большим голодом, чем вампиры кровь из своей жертвы. В этот вечер Талис, не мудрствуя лукаво, выбрал в жертвы ту, что была прямо перед ним — Мэл Медарду. У него не было ни сил, ни желания, чтобы бродить по городу в поисках подходящего «донора». Так что, наскоро подкрепившись, Джейс создал девушке ложную память о бурной ночи и отправился в лабораторию, чтобы проверить, пошел ли сегодня Виктор домой отдохнуть, как обещал, или продолжил свои научные изыскания. И вот с этого момента и начинался настоящий туман. Стоило только Талису открыть дверь, как в нос ударил знакомый и желанный запах крови. Слишком яркий. Не такой, как обычно. Это было плохо. Нетопырь внутри него тут же встрепенулся, рассчитывая на дополнительную порцию лакомства. И если бы Джейс уже не был сыт после Мэл, то, скорее всего, набросился бы на Виктора и выпил его досуха… Талис не помнил, как подошел к напарнику и перевернул его с живота на спину, поддерживая безвольную голову. Лицо ученого было в крови. Руки и манжеты были в крови. Стол с хекс-ядром был в крови. Джейс жадно облизнулся. Вот бы попробовать… хотя бы капельку. Но через мгновение сработала другая суперспособность нетопыря. Талис почувствовал, что Виктор при смерти: его сердце еле-еле билось, он потерял много крови и даже дышал с трудом. Благодаря этому умению — определять критическое состояние человека, — нетопырь умел остановить себя до убийства. А сейчас это помогло Джейсу обуздать жажду крови и заняться спасением Виктора. Он отнес напарника в больницу и передал врачам, надеясь, что они смогут ему помочь. По крайней мере удержать в нем жизнь до тех пор, пока Виктор не придет в себя. А там уже дело будет за Джейсом. Он сможет убедить напарника согласиться на несколько нестандартный способ лечения, со стопроцентной вероятностью выздоровления. Даже если после этого Вик не захочет его видеть и знать, его жизнь стоит того, чтобы ее продлить. В здоровом, надежном, крепком теле. Спустя пару часов, почему-то показавшихся маленькой вечностью для бессмертного нетопыря, советника Талиса пустили в палату к Виктору. Он сел у его постели, вынужденно слушая писк кардиомонитора. Он слушал и отчаянно желал, чтобы Виктор как можно скорее пришел в себя. Им нужно было поговорить. Джейсу нужно было много рассказать. Талису было что предложить своему лучшему другу, в которого, Дракула всех задери, он был влюблен! И под ритмичный писк Джейс проклинал себя, что слишком долго откладывал этот разговор, хотя видел (и чуял) ухудшение в состоянии здоровья Виктора, что был слеп ко всему происходящему, что боялся потерять их совместный проект больше, чем боялся потерять самого Виктора. Джейс проклинал себя и при этом молился, чтобы Виктор пришел в себя и сказал ему «да» на предложение обратить его в нетопыря. Размеренный и надоедливый писк кардиомонитора вдруг изменился, и Джейс поднял голову, чтобы посмотреть на показатели Виктора. Конечно, Талис не был врачом, но даже он понял, что парень приходит в сознание. С души как будто упал камень, и дышать стало легче. Но Виктору было явно плохо. Кожа была цвета плохого пергамента, под глазами синели круги, а губы потрескались от обезвоживания. Парень, проснувшись, вздохнул глубже и сделал над собой усилие, чтобы открыть глаза. Белый потолок. Не информативно. Тогда Виктор слегка повернул голову и тут же столкнулся взглядом с Джейсом. Со встревоженным, каким его еще никогда не видел, даже перед первой презентацией хекс-врат. — Джейс, — прохрипел больной. На большее сил не хватило. Виктор хотел спросить, что так расстроило напарника, но пересохшее горло требовало воды, и он неприятно сухо закашлялся вместо вопроса. Талис тут же подскочил с кресла, взял кувшин, налил воды в стакан, кинул туда трубочку и поднес ее к губам Виктора. Тот, сделав лишь пару глотков, снова прикрыл глаза. Но не заснул. — Похоже, дела у меня не очень? — задал он риторический вопрос. — Врачи сказали, что у тебя… — Я знаю свой диагноз, — Виктор хотел бы отмахнуться, но руки ощущались, как мокрые тяжелые и непослушные тряпки. — А то, что я в больнице, значит, что времени осталось меньше, чем… Он не договорил, снова захрипел, и Джейс снова поднес к его губам стакан с водой. Виктор медленно, не открывая глаз, поймал трубочку, помог себе языком и закусил ее зубами. Еще несколько глотков, и он отвернулся от Джейса и воды. — Нам надо поговорить, это очень важно, — сказал Талис, отставив стакан на тумбу. Он подтащил табуретку к постели Виктора с той стороны, куда отвернулся парень и сел. Виктор приоткрыл один глаз, видимо, чтобы убедиться, что Джейс серьезен. — Я не в лучшей форме для светских бесед, Джейс. — Это насчет твоей болезни. — А что о ней говорить? Лечения нет, я скоро умру, — в голосе Виктора было такое смирение, что Талис невольно вздрогнул. — Хеймер сказал, что нашим разработкам нужно десять лет… А у меня нет и года. Жаль. Джейс понял, что это камень и в его огород тоже. Когда они презентовали профессору свои новые изобретения, старый йордл заявил, что нужны десятилетия, прежде чем что-то из того, что они создали, можно будет внедрить в массы. Этих слов Талис даже не заметил. Они и с хекс-вратами долго возились, но для него по внутренним часам прошло не больше года, если в пересчете на среднечеловеческий. И только Виктор тогда нахмурился и потянулся к Джейсу за поддержкой, а тот не предал этому особого значения и не стал спорить с профессором. Талис своей черствостью и бестактностью ранил и предал дорогого ему человека. Виктор, наконец, нормально открыл глаза и почти смог нормально сфокусировать взгляд на Джейсе. Правда измученное тело то и дело пыталось вновь опустить веки и дать уставшему человеку необходимый сон. — Знаешь, мне будет приятно, если ты впишешь мое имя в какой-нибудь патент на изобретения, например, на Коготь. Посмертно, — сказал Виктор, когда собрался с силами. — И можешь перевести часть моего гонорара в счет больниц, которые занимаются изучением неизлечимых болезней. Или отдай на благотворительность. Ну или можешь просто выпить за мое здоровье. На твое усмотрение!.. Виктор хотел было рассмеяться, но снова закашлялся. Он все же смог поднять безвольную руку и прикрыть ладонью рот: хотел скрыть то, что Джейс почувствовал сразу. Конечно же, Виктор кашлял кровью. Не захлебываясь, но все же крови на руку попало достаточно, чтобы ее стойкий аромат наполнил палату и заставил клыки нетопыря заныть от предвкушения. — Спасибо, что доставил меня в больницу, — сказал Вик, вытирая руку о простыню. Сказать «принес» было слишком смущающие, поэтому он подобрал нейтральный аналог. — Теперь можешь идти. — Мы еще не поговорили! — запротестовал Талис. — Я не могу… Я не хочу говорить, — Виктор снова закрыл глаза. Он устал, он хотел отдохнуть, он хотел тишины и спать, раз ни на что больше его тело больше не способно. — Но ты можешь меня выслушать! Не засыпай, Виктор, это важно. Джейс соскользнул с табуретки, чтобы опуститься на колени рядом с кроватью. Он ссутулился, и его лицо стало почти на одном уровне с головой Виктора. Услышав шорох и возню, напарник открыл глаза и немного отшатнулся, насколько позволило его состояние. — Да чего ты еще от меня хочешь? — возмутился Виктор. — В первую очередь, я хочу, чтобы ты не сдавался! Тебе нужно бороться за свою жизнь, — Джейс положил горячую ладонь на плечо Виктора. И на фоне изнеможденного худого тела она ощущалась лапой монстра. И, пожалуй, так оно и было. — А еще я хочу, чтобы ты меня выслушал. Я могу помочь!.. — Бороться? Ты просишь меня бороться за жизнь? — Виктор скосил взгляд на руку Талиса и недовольно поморщился. Гнев придал ему сил продолжить свою мысль: — Я боролся. Много лет боролся. И почти всегда один. Когда медицина оказалась бессильна, и все врачи просто опустили руки и отправили меня домой умирать, я сделал ставку на хекстек. Я работал, как проклятый. Я делал все, чтобы этот долбанный кристалл меня услышал и помог. Я пошел ва-банк и проиграл. Но все это время, до сегодняшнего дня, я боролся. Я боролся в одиночку, пытаясь вырвать победу, зубами, когтями… но не смог. Мне не хватило ни ума, ни времени, ни удачи. Я боролся… Но больше не хочу. Виктор сжал зубы, заранее зная, что следующее действие будет для него болезненным и причинит много боли. Он дернул плечом стряхивая с себя руку Талиса, зажмурился и поджал губы, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Когда самая яркая вспышка поблекла, Виктор открыл глаза и, продолжая хмуриться спросил у Джейса: — А где был ты, когда я боролся? Ответа ему не требовалось. Он знал, где пропадал его звездный напарник. В Совете. С инвесторами. У своих покровителей. С фанатами. На светских приемах. И даже просто в кузнице. У Джейса было много дел и задач, просто Виктор не был в приоритете у Золотого Мальчика, несмотря на то, сколько именно Виктор сделал для того, чтобы хекстек засиял настолько грандиозно. — Я виноват… — начал было говорить Талис, неловко устроив скинутую руку на краю матраса, но Виктор его сразу перебил. — Мне стало хуже давно. Я кашляю кровью с прошлой осени. А ты ничего не замечал. Тебе было выгодно не замечать, — просто и почти без эмоций сказал Виктор, но слова его звучали, как будто он покрыл Джейса отборным матом. — Тебя просто не было рядом. Тебя не было, поэтому ты ничего не знал. А теперь что-то делать уже поздно. Джейс понимал, что все обвинения резонны, но все равно ощутил горькую обиду. Ведь он знал, хотя, действительно, ничего не делал. И Талис, в очередной раз потакая собственногому эгоизму и желанию убедить собеседника в своей правоте, стал оправдываться. — Ты не прав, Вик. Меня не было рядом, но я все замечал и все знал. С самого нашего первого дня в одной лаборатории я всегда знал, когда ты порезался о бумагу, сворачивая чертежи. Или когда ты натирал до крови ногу ортезом, — глаза Джейса заблестели от зашкаливающих эмоций. — И кашель я заметил сразу. И именно потому, что я все замечал, я старался не быть рядом с тобой. Потому что я — нетопырь. — Кто? — Виктор прищурился, легко помотал головой из стороны в сторону, как если бы проверял, нормально ли он слышит. — Нетопырь. Это потомок вампиров… — Вампиров не существует, — заявил Виктор. — Если ты думаешь, что из-за болезни и потери крови я отупел и поверю в сказки, то ты глубоко ошибаешься… Слова-слова-слова. Слова не убедят упрямого твердолобого Виктора. Но если ему показать… Джейс рыкнул, оскалился, обнажая зубы. Он сосредоточился на запахе крови Виктора, и его клыки немного удлинились. — Что за фокусы? У меня уже галлюцинации? — тихо и нервно спросил Виктор, но тут же поперхнулся воздухом, так как Джейс взял его за руку, перевернул ладонью вверх и провел горячим языком по коже, слизывая остатки крови после кашля. У Талиса немного закружилась голова. Кровь Виктора на вкус оказалась еще приятнее, чем на запах. Он провел кончиком языка вдоль всех складок на ладони, пока не вылизал кожу дочиста. Виктор смотрел на это действие, как загипнотизированный. — Вампиров уже не существует, ты прав. Но есть их потомки: вурдалаки, гули и нетопыри. Я отношусь к последним, — скороговоркой выпалил Джейс, не отпуская руку Виктора, а нежно баюкая ее между своих ладоней. — И что… Мне делать с этой информацией? — Нетопыри — почти бессмертные существа, — продолжил импровизированную лекцию Талис, не обращая внимание на вопрос Виктора. — Мы живые: едим обычную еду и испытываем человеческие эмоции. Но у нас есть Голод. Во время Голода мы пьем человеческую кровь, благодаря чему поддерживаем в себе жизненную силу — То есть сейчас ты хочешь меня выпить? Чтобы облегчить мои страдания и дать спокойно умереть? — догадался Виктор. — Нет! Джейс отшатнулся, вскочил на ноги и принялся мерить шагами маленькую палату. Два шага вправо, разворот на сто восемьдесят градусов, три шага влево, разворот, три шага… — Если честно, то я не против. Я устал, и мне больно. Я хочу со всем покончить, — выдохнул Виктор, ложась на спину ровно на постели и прикрывая глаза. Он не мог смотреть, как здоровый и энергичный Джейс-нетопырь, или кем бы он ни был, скачет по комнате, как раненое животное. — Я могу тебя обратить, и ты будешь жить, — сказал негромко Талис, опустившись в кресло: так между ним и вкусным и желанным Виктором было больше пространства, чем когда он сидел на табуретке вплотную. — У этого будут и позитивные, и негативные последствия. Я тебе все расскажу и объясню, как справиться с тем, что тебе придется не по душе. Просто выслушай… — Так. Стоп, — сквозь зубы прохрипел Виктор. — Ты хочешь сказать, что ты мог меня обратить, и это бы вылечило меня?! — Да. — Все эти годы, что мы вместе работали, а я мучился от болей и медленно умирал… Все эти годы ты мог просто обратить меня, и все бы прошло?! — Да… — И ты всегда знал, что если я стану этим вашим нетопырем, то я буду здоровым?! — снова спросил Виктор, а Джейс опять кивнул. — Знаешь, что, Талис? — Да?.. — Иди-ка ты на хуй! — со слезами в голосе послал напарника Виктор. Он поднял руку, другую, не ту, что вылизывал Джейс, и закрыл предплечьем глаза. Соленые слезы скатились с обеих сторон, вниз по вискам, за уши, прячась в волосах. Он не плакал, не рыдал и не истерил. Это были слезы горечи и отчаяния. Слезы человека, которого предал лучший друг, заставив столько лет страдать от болей, хотя у него было лекарство. — Виктор… — Пошел на хуй. — Виктор. — На хуй! — Вик! — Я. Сказал. Иди. Ты. На. Хуй! — Я никуда не уйду. Я идиот, я конченый кретин, я безмозглый эгоист и просто влюбленный дебил! — Джейс поднялся с кресла и пересел на край кровати в ногах Виктора. Он положил руку на его больную ноги и осторожно погладил поверх покрывала. — Я знаю, что заставил тебя страдать из-за того, что боялся. Боялся, что ты не сможешь работать с монстром, если я расскажу тебе. Боялся, что ты найдешь себе исследование получше, чем хекстек. Боялся, что ты уйдешь, как только получишь то, зачем стал работать со мной. Я боялся потерять тебя, поэтому молчал о своей природе. Но я не знал, что твоя болезнь смертельна. Не знал, что все настолько серьезно. И теперь я боюсь, что ты умрешь! А я не могу этого допустить! Виктор ничего не ответил на эмоциональную тираду Талиса. Но мелко подрагивающие пальцы руки, которой он продолжал закрывать глаза, дали понять Джейсу, что он не уснул и слышит его. Поэтому он продолжил говорить, ведь другого шанса у него может уже и не быть. — Работа с тобой, изучение хекстека — это лучшее, что было за всю мою долгую жизнь. Я давно не чувствовал себя живым и не хотел это потерять. Ведь если я обращу тебя, то мы не сможем больше работать вместе. Ты будешь во всем меня слушаться и подчиняться мне, как я подчиняюсь Матери, которая меня обратила, — Талис переложил руку на здоровую ногу Виктора и слегка сжал лодыжку, чтобы акцентировать его внимание. — Но теперь это не важно. Гораздо важнее, чтобы ты жил, чтобы продолжал продвигать науку вперед своим природным гением. В здоровом теле, которое не будет тебе мешать делать то, что ты желаешь. Ты этого заслуживаешь… Поэтому, соглашайся… — Предлагаешь мне выбирать между жизнью и работой с хекстеком? — хрипло спросил Виктор. — Это ведь и не выбор даже. Если я умру, то все равно не смогу продолжить… — Нет, я сам откажусь от хекстека. Только скажи мне «да»! Виктор медленно убрал руку от лица и скосил взгляд на Джейса, сидящего у него в ногах. Он же не ослышался? Талис, который был готов на все, чтобы продвинуть хекстек, чтобы стать первым ученым, подчинившим магию науке, был готов отдать свое детище в единоличное владение Виктора? Почему? — Почему? — прямо спросил Виктор, попытался приподняться на локтях, чтобы лучше видеть лицо Джейса. Но непослушные мышцы не выдержали даже его птичьего веса, и он рухнул обратно на кровать. — Не надо, не перенапрягайся, — Талис пересел выше и суетливо подсунул под голову Виктора еще одну подушку, при этом бережно придерживая его голову и шею. — Вот так лучше. — Джейс, почему? — настойчиво повторил Виктор. — Потому что для меня ты важнее, чем хекстек, — признался Джейс и тут же отмахнулся. — Но причина уже не имеет значения. Главное, что тебе это нужно. — Ты сказал, что все мне объяснишь. Так объясняй. Джейс вздохнул, на секунду отвернулся к окну, потер руки между собой, потом взъерошил волосы. Он только что признался, что не человек, так почему рассказать о том, что он любит Виктора уже почти десять лет, гораздо труднее? — Кроме подчинения, одно из негативных побочных эффектов — это желание осчастливить своего «родителя». Например, я всегда слушаю советы Матери, как и любой в нашем гнезде. Мы делаем все, чтобы она нами гордилась. У нее не много требований, поэтому нам комфортно оставаться собой и быть под командованием нашего Матриарха, — Талис начал издалека, но заметив злые огоньки в глазах хмурого Виктора, постарался выражаться точнее. — Я же не такой, как моя Мать. У меня будут разные желания по отношению к тебе, которые ты будешь хотеть выполнять, но не по своей воле, а из-за физиологии нетопыря. — Например? — криво усмехнулся Виктор. — Знаешь, выбирая между смертью и обязанностью всю жизнь приносить тебе чай в постель, я без раздумий выберу второе. — Почему у тебя все связано с выбором? — тяжело вздохнул Джейс. — Почему тебе нужно до всего докопаться, разобрать по камушкам-кирпичикам? Почему ты не можешь просто сказать «да»? Виктор замолчал, недоулыбка сошла с его лица. Он серьезно и внимательно посмотрел на Талиса, который выглядел совсем не так, как обычно. Не было привычного лоска, какого-то сияния, которое всегда шло изнутри. Джейс как будто потускнел. Вместо глянцевого стал матовым, вместо гладкого — шершавым. Измученным. Изнеможденным. — Джейс, я тебе верю. Как поверил тогда, в твою теорию с хекстеком на слушанье Совета. Я верю, что ты нетопырь и каким-то невероятным образом можешь спасти меня. И да, я на тебя смертельно, — Виктор поморщился от собственного случайного каламбура, — обижен. Почти ненавижу за то, что ты бросил меня. Отстранился. Что ты мог мне помочь, но тянул с этим до самого критического момента. А еще я знаю тебя. Если бы у тебя не было веской причины откладывать это, ты бы обратил меня просто ради эксперимента… Джейс покачал головой: ради эксперимента он бы не подверг такому перерождению Виктора. Что ни говори, а Голод — отвратительная часть жизни нетопыря. — Поэтому я прошу тебя, объясни мне так, чтобы я понял. Почему ты так поступил?! — закончил Виктор свою мысль. — Потому что больше всего на свете я хочу быть с тобой, но это невозможно! — выпалил Джейс. — Если бы ты был здоров, я бы… пил тебя, и таким образом заглушал одержимость тобой. Если бы ты отвечал мне взаимностью, то я бы без лишних вопросов обратил тебя, не сомневаясь, что твоя привязанность ко мне продиктована не только детско-родительскими отношениями. Но теперь у меня нет времени на метания и поиски лучшего решения. Я все проебал, пока пытался держаться от тебя подальше, так как запах твоей крови сводил с ума. Я очень виноват перед тобой и… — Джейс, ты и правда идиот. Я даже при смерти соображаю лучше тебя, — вздохнул Виктор. — И у меня к тебе всего два вопроса. Как найти вашего Матриарха? И как в вашем гнезде относятся к отношениям между «обращенными» братьями?