***
Кабина лифта в их доме до ужаса тесная, душная — они убеждаются в этом на собственном опыте, когда после вечернего похода в кино (куда Юля его долгое время упрашивала сходить, но, когда оное случилось, на последних рядах до просмотра фильма дело так и не дошло) вваливаются внутрь, возбужденные, с одной только мыслью — поскорее бы попасть домой. Валентин в слепую нажимает на кнопку и в нетерпении забирается ладонью под юбку дочери, пока та в страстном порыве исследует его рот, и оба шарахаются друг от друга, как от огня, когда на этаже этак на третьем, с режущим слух звуком, открываются двери. — Вы вниз? — войдя в лифт, спрашивает пожилая женщина и глядит сначала на взлохмаченную Юлю, затем на приводящего в порядок форму Валентина. — Наверх. — парирует последний, и немного злобно смотрит на нарушительницу их с дочерью идиллии. Женщине, по всей видимости, на них всё равно, — она поворачивается к ним спиной и терпеливо ждёт свой этаж. Лебедеву же плевать, что их уже, можно сказать, застукали. Он незаметно ведёт ладонью по бедру дочери, приподнимая юбку и внимательно смотрит на ту в ожидании реакции. Юля спокойно улыбается, будто просвещённая из секты, косится на женщину ровно до того момента, пока двери лифта не открываются на их этаже, и увлекается в очередной поцелуй с Лебедевым, едва они переступают порог своей квартиры. Попав, наконец, в спальню, по пути к которой они собирают все возможные углы в доме, Валентин понимает, что переезжать надо в квартиру повыше, до которой на лифте будет добираться в разы дольше.***
Лебедев впервые задумывается о том, чтобы сделать дочери приятно, когда та обсуждает цветы с Морозовой по мобильнику. И не то чтобы он не думал об этом раньше, просто на слух падают эти слова. Вечером того же дня, он идёт в магазин и берёт для Юли букет ромашек. Подслушивать — нехорошо, но пока он стоял под дверью её комнаты, успел многое понять и взять на заметку, в том числе, что дочь розы не любит. Следующим утром Юля просыпается и обнаруживает на тумбе возле своей кровати букет ромашек. — Вот же... — расплывается в улыбке, беря цветы в руки, понимает, кто мог его оставить, но не понимает, как он догадался. — Пап! — зовёт она, выпутываясь из-под одеяла, и выглядывает в коридор. Тишина. — Уже на работе... — Юля вздыхает, возвращаясь обратно в комнату. Что ж, за то у неё теперь есть цветы, как напоминание об отце... Лебедев думает о дочери, сидя в душном помещении ведомства, в то время как Юля ждёт его дома и с глупой улыбкой на лице не сводит глаз с букета...***
Когда Валентина отправляют в командировку, Юля понимает, что отныне радостей поубавится. Отец пропадает на службе в другом городе, сама Юля, чтобы не скучать, общается с Артёмом, с которым их свела Светка. Общий знакомый, так сказать. И всё бы ничего, хороший парень, Лебедевой, как собеседник нравится, только вот мимо полковника ничего не пройдет, как бы дочь не скрывала. — Что ещё за Артём? — в своей привычной манере спрашивает Валентин, когда Юлька проговаривается, разговаривая с ним по видеозвонку в конце рабочей недели. При упоминании мужского имени усталость, на которую жаловался Лебедев минуту назад, как рукой сняло. Юля нервно кусает губы и было хочет списать всё на то, что напутала, говорила про Свету, но решила, что это бред какой-то, и отец так или иначе распознает ложь. Лебедева кратко рассказывает как познакомилась с Тёмой, как общается с ним всё это время и, разумеется, ничего лишнего не позволяет. И вообще ему не о чем переживать — парень просто со школы подвозит домой, не более того. Юля ожидает, что пойдут распросы, вплоть до безосновательного запрета общения с Ткачёвым, но на её удивление, Валентин заканчивает разговор коротким: — Ясно. И то ли действительно работы настолько много, что ему не до выяснения местонахождения и окружения дочери, то ли просто он откладывает разговор на потом, планирует обсудить всё будучи дома. Да, определенно, второй вариант подходит больше. Лебедев велит Юле ложиться спать, несмотря на то, что та встаёт с первым будильником, соблюдать режим сна всё равно важно. Согласившись с сим фактом, Юля кладёт трубку и немигающим взглядом сверлит выключенный телефон глазами ещё минуту, искренне не понимая, что это только сейчас было.***
Валентин злится. Мало того, что руководство неожиданно командировало в другой город, так ещё дочь связалась с каким-то парнем, которого зовёт «просто другом». И пусть ей об этом Лебедев напрямую не заявил, но Юля чётко прослеживала какое напряжение стало висеть в квартире, когда Валентин возвращался домой. Юля впервые видит ревность своего отца и не знает радоваться ей или плакать. Лебедев сидит за столом в своей комнате и сжимает в пальцах карандаш, уставившись в бумаги, когда его отвлекает Юля, которая, подпирая плечом дверной косяк, возникает в проёме, не решаясь войти внутрь. — Проходи... — вздохнув, немного раздраженно говорит Валентин, и Лебедева подходит ближе. — У меня ничего с ним нет. — констатирует она, видя, как отец хмурит брови. Злится, хоть и старается не показывать этого, принципиально не смотрит на неё, делая вид, что занят. Юля замечает это, обвивает шею полковника руками, тем самым привлекая к себе внимание, и плавно усаживается на него сверху, получая «ответ» — сильные жилистые руки ложатся на её талию, фиксируя и не давая упасть. — У меня много работы... — выдаёт Валентин, но Юлю такой расклад дел не устраивает. Она забирает из его пальцев карандаш и кладёт на стол, прежде чем выбраться из отцовских объятий и опуститься перед ним на пол. Валентин не понимает, что происходит ровно до того момента, пока холодные ладошки дочери не расстёгивают ремень на его брюках и... О боже... Юля поднимает на него глаза, когда сжимает основание полувозбужденного члена в руке и двигает ею вверх, замечая, как Лебедев прикрывает глаза, выдыхая сквозь плотно сжатые зубы её имя. — Можно? — спрашивает она, довольная его реакцией, и Валентин мгновенно понимает, о чем она. Он кивает с мыслью о том, что это, чёрт возьми, неправильно. До чего они докатились? Но когда её острый тёплый язычок аккуратно скользит по головке, ему в голову приходит лишь мысль о том, как приятны волосы дочери на ощупь.***
Юля любит дожидаться отца с работы, и Лебедев отчего-то ни разу не против этого, хоть и говорит из раза в раз, что не стоит этого делать. Она подогревает еду и остаётся сидеть на кухне, в ожидании долгожданного шороха ключа в прихожей. Юля всегда обычно дожидается его, несмотря на позднее время на часах, и лишь позевает, когда особенно хочется спать. Валентин приходит в одну особо позднюю ночь с твёрдым ощущением того, что дочь не стала его ждать и легла спать. Он старается провернуть ключ, как можно тише, в засове, заходит в квартиру и, к своему удивлению, обнаруживает горящий свет на кухне. Странно, ведь если дочь не спит, то обычно уже виснит у него на шее. Лебедев запирает дверь и, тихо ступая, идёт внутрь. Краешек губ его дёргается в улыбке, когда, сквозь дверную щель, он видит Юлю, заснувшую прямо за столом. Заходит в кухню, замечая подле дочери остывшую чашку супа, качает головой. Глупая. Нет бы лечь спать. Он склоняется к ней, убирая с лица лишние прядки волос, и Юля, проснувшись от сего действия, трёт резко зачесавшийся нос тыльной стороной ладони. Заметив Лебедева, подрывается с места и бросается к нему, заключая в объятия. Валентин, не ожидавший такого, замирает на мгновение, но после прижимает её к себе ближе, гладя широкими ладонями девичью талию. Он было хочет снова сказать ей, что незачем ждать, когда он вернётся, это вовсе не обязательно, но видит сонную Юлю, взлохмаченную, но всё так же красивую, и не может отвести от неё глаз. Она отстраняется на секунду, чтобы сказать ему: — Я скучала, — и целует Лебедева куда попало — в висок, щеку, губы. Валентин пытается не отставать. Они сидят за столом, пока полковник ест разогретый в микроволновке суп и не знает, о чем думает Юля, но в своей голове строит какую-то мысль, перебиваемую каждый раз очередным зевком дочери. — Не думала куда поступать будешь после школы? — кашлянув, неожиданно спрашивает Лебедев, опуская тарелку в раковину и включая воду. У Юли явно есть идея, которую, однако, она пока не готова говорить отцу, потому лишь растягивает губы, как Валентину кажется, в подозрительной улыбке, прежде чем перевести взгляд на Лебедева и признаться, качнув головой: — Пока не задумывалась. Валентин кладёт чашку на место и произносит: — Задумайся.***
— Всё в порядке, Юлия Валентиновна, с вашими документами всё хорошо, вы в списке на зачисление, вот, собственно, и он, можете ознакомиться, — перед Лебедевой кладут листок с нескончаемым количеством фамилий, где она вскоре находит свою. Юля облегчённо выдыхает, не веря, что это возможно, руки её трясутся, сердце бешено колотится о рёбра, и, как бы та не старалась, мысли не собираются в кучу. Улыбнувшись, Лебедева поднимает глаза на мужчину из приёмной комиссии, и, поблагодарив, прощается, выходя в коридор. Юля едет домой, всю дорогу её не покидает лишь одна мысль — как сообщить отцу эту новость.***
— Какое нахрен министерство внутренних дел? — Валентин искренне шокирован, что даже не стесняется в выражениях. Дочь пошла по его стопам. Ну, разве что, выбрала другую структуру. Он смотрит на Юлю, переминающуюся перед ним с ноги на ногу, и пытается начать мыслить здраво. Он говорит ей, что это слишком, что это совсем не женская профессия; он твердо уверен в том, что она шутит, до боли сжимает её плечи и продолжает вторить о неправильности. — А как же «я поддержу тебя в любом случае, куда бы ты не пошла»? — вспоминает его слова Лебедева и вглядывается в карие глаза напротив. Валентин качает головой. — Ну не в МВД же. Ты же девочка... Валентин смотрит на неё и не может поверить, что дочь в самом деле выбирает этот вуз. Что такая хрупкая скромная девчонка, которой она являлась буквально пару лет назад, выбирает такую специальность. — Что ещё за гендерные стереотипы?! — обижено произносит Юля, складывая руки на груди. — Ну, хочешь, я в военную академию поступлю, раз ты так против? — и видя, как полковник ещё больше впадает в ступор, заливается смехом. — Да шучу я, шучу. — Юля, — Лебедев хватает её за руку, резко прижимая к себе, обнимает. — Всё будет хорошо, — уверяет его Юля, гладя идеальную спину полковника. — Не переживай ты так. Валентин утыкается носом в её волосы на затылке и целует, целует. Чёртова генетика. Не будь между ними родства, Лебедев уверен, всё было бы куда проще. Он бы этого не допустил, но сейчас понимает, что выступать против выбора дочери абсолютно бессмысленно. Он не может запрещать ей того, что в ней с рождения заложено. Будь Валентин в порядке, он бы вообще не допустил того, что между ними было. Но Валентин не может. Он влюблен; влюблен в ту, которая никогда не была против того, что происходит. Юля беззвучно давит ему на плечи и просит себя поцеловать. И Лебедев целует, остервенело, жадно, в исступленном поцелуе прижимает к стене. Юля запрокидывает голову, когда Валентин спускается к её шее, оставляя на ней мокрые следы, и тихо стонет. Им плевать на генетику.