Экспериментаторы

***

... Катя попятилась. — Вы... Ты... сейчас что удумал? Он хмыкнул, внимательно рассматривая собственные ладони и пальцы: — Ну, тебя душили вообще когда-нибудь? Она ахнула, мгновенно сообразив, что он имел в виду. — Что? Нет! — Ну, а как ты можешь знать, как это играть? — удивился он. — Иди сюда, попробуем... Катя прижалась к стенке спиной и затылком, пробормотала: — Я... Я сама, как-нибудь, а?.. Пожалуйста... А потом как во сне увидела приближение народного артиста с заранее выставленными вперёд, растопыренными пальцами. "Чёрт... А он — жуткий. Играет сейчас своего бородатого маньяка, шутит так? Или, на самом деле собирается..." Через секунду эти же пальцы легли ей на шею, обхватили горло вокруг пульсирующей жилки, начали сжиматься. Глаза вытаращились на него сами собой. Чёрт! Вот, чёрт! Не драться же ей с этим народным достоянием! Может, на помощь позвать? Так здесь нету никого! Никто и не дёрнется, — решат, как в известном кинофильме, что это артисты так репетируют... — Вот. Глаза — хорошо. Запомни это выражение. Катя сглотнула, обхватила пальцами его напряжённые горячие запястья. От этого прикосновения вздрогнули оба, но хватки он не ослабил. Дышать почти не получалось. Новая роль нравилась ей всё меньше и меньше... — Я... Я сама, ладно? — пролепетала Катя, пытаясь силой разжать чужие пальцы. — Пусти... Но вместо ожидаемого эффекта, хватка только усилилась. Актриса хрипнула. Уставилась на партнёра в ужасе. — Не страх. Злость. Со злостью смотри, — приказал тот сквозь зубы. — Ты же — не кисейная барышня, а сильная и независимая. Блин. Быть последней ей уже совсем не хотелось. Тем более, такой ценой. — П-пусти... — просипела она, отчаянно пытаясь вздохнуть. — Я... Быкову пожалуюсь... — Ага. Жалуйся, — услышала в ответ. — Это он меня попросил тебя подготовить. Ага, злее! Ещё злее. Обидься давай на меня! "Обидься"? Да она бы его убила за такие штуки! Только не дожидаясь съёмок последней серии, и по-настоящему! Тут, и просить не надо было, — она сама почувствовала, как глаза метнули молнии. И режиссёр ещё тут, значит? Вот, гад! Экспериментаторы! — Хорошо. Молодец. Мёртвая хватка пальцев наконец-то разжалась. Катя раскашлялась, одновременно пытаясь и восстановить дыхание, и отбежать от обидчика на максимальное расстояние. Почувствовав, что дистанция между ними стала достаточной, она обернулась, испепелила его взглядом. А потом, спохватившись, схватилась за пострадавшую шею. Воскликнула: — Ты сдурел совсем?! Синяки же останутся! — Ну, и хорошо, — невозмутимо отозвался он, засовывая руки в карманы плаща, по примеру своего экранного героя. — На гриме сэкономят. Она вздрогнула, предупредила: — Вот только о кактус меня ударять не надо, окей? Оба тут же посмотрели на упомянутое растение в горшке. — Куда ж ты денешься. Он — не ядовитый, не бойся. Катя нервно засмеялась: — Да я и так вопить буду. Честно. Громко. Вот, увижу тебя опять, — и сразу... Он усмехнулся. — Это правильно. Ты должна меня бояться. Я ведь — маньяк? Псих. Мало ли, что захочу... сделать с тобой? Ему и напоминать не нужно было, она давно прочла сценарий до конца. А у него, похоже, — известная актёрская проблема: слишком в роль вжился за эти несколько дней. Да, они ещё — в декорациях, ещё — в гриме и костюмах, но съёмки на сегодня были закончены. Может быть, сказать ему, чтоб не сверкал так своими глазищами? Чтобы вспомнил, что он — актёр, меценат и общественный деятель? От такого взгляда, пронзительного, немигающего, ей становилось всё больше не по себе... И как это у него только получается? Надо бы спросить. Как загипнотизированная, она беспомощно застыла на месте, наблюдая за приближением партнёра. А тот без колебаний покрыл то оставшееся расстояние между ними, подступил ещё ближе. И неожиданно чмокнул её в щёку, придержав за локоть. Точь в точь, как это должна была сделать её героиня в одном из предстоящих эпизодов, только, по отношению к нему самому. Жест ни к чему не обязывающий, можно сказать, дружественный. Не поцелуй же! Но от него всё тело обдало жаром, как от распахнутой печной заслонки. Катя вырвалась, воскликнула: — С ума сошёл? Ты что делаешь? — Настоятельно рекомендую. Она вспыхнула: — Ты со всеми... так? — Зато фильмы потом хорошие получаются. Такой расклад ей ещё больше не понравился. — А если у меня... парень есть? А у тебя — жена? И дети, кажется? — Трое. Партнёрша нахмурилась, вскинула голову: — И как это понимать? Он развёл руками: — На какие жертвы не пойдешь, ради искусства. Понимаешь, это чувствуется. Во взгляде, в жестах, в улыбке. Никак иначе не сыграешь. Она заверила: — Я смогу. Нас учили... — Знаем мы, как вас учили. Нас учили по-другому. Вот и кино было такое. Честное. Зрителя не обманешь, он всё чувствует. Катя фыркнула: — Не выдумывай. — Вам про творческую солидарность говорили? — Чего? Он снисходительно усмехнулся. — Ладно, попроще. Хочешь, чтоб у нас получился классный, прорывной, лучший во всех отношениях сериал? Она слегка растерялась: — Хочу. — Чтоб за тобой толпой бегали фанаты и агенты, предлагали только главные роли, и матери девочек называли в твою честь? — Э-э... — Народную артистку получить хочешь? Катя невольно округлила глаза: — А? Он подступил ближе, нахмурился: — Ну? Она попятилась: — Я... Э-э... — Тогда играй от сердца! Всё надо почувствовать и через себя пропустить. В том числе, и это. Своей ролью жить надо, вот и живи. — Я, наверное... Подумаю... Но времени на размышления он не предоставил. Видно, решил, что маленькая демонстрация будет эффективнее. А Катя и сама не сообразила, как оказалась в его объятиях и с ошеломлением допустила поцелуй в губы. Инстинктивно попыталась вырваться, но он не позволил. Держал крепко, пока она не сдалась. Примерно, как и должно было случиться по сценарию через несколько серий... Он репетировал? Для себя, для неё? Или на самом деле... Раньше она думала, это только на экране у него так потрясно получалось, так волнительно и чувственно, что у зрительниц неизменно перехватывало в груди дыхание, у неё — тоже... Но теперь пришлось изменить своё мнение на этот счёт. Кажется, даже голова пошла кругом... "Чёрт! Вот, чёрт! Но он, и вправду — ничего..." Когда в первый раз получилось вздохнуть, внутри всё кипело от возмущения и смеси самых разных чувств. — Фу-ты, чёрт! — Подумала? Катя буркнула: — Нет ещё... — А теперь? Второй поцелуй был кардинально другим. Она уже успокоилась и почти не сопротивлялась. Глаза закрылись сами собой, плечи упёрлись в его ладони расслаблено, как в спинку кресла, ощутили их температуру даже сквозь одежду, позволили подтолкнуть себя под лопатки ещё немного, совсем-совсем близко. Блин... Ну почему в сценарии у них только две лирические сцены? После сегодняшнего происшествия она, наверное, не отказалась бы ещё от парочки таких же, дополнительных... Только бы он не передумал... Надо будет Быкову подкинуть... идейку... Её кулачки разжались сами собой, руки поднялись по его плечам и вверх, пальцы зарылись в его волосы, притягивая к себе всё более требовательно. Губы прошептали в его губы: — М-м... Ещё секундочек пять... Или шесть... — Да хоть — семь, — проворчал он. И наставительно добавил, обращаясь не то к ней, не то к самому себе: — Главное: не увлекаться.