Призрак развалин Хуаньхуа

      Ночь укрыла землю темнотой, луна освещала крыши домов, а Император Двух Миров в очередной раз тайно покинул стены дворца. Накинутый плащ колыхался под порывами ветра, Синьмо привычно висел на поясе одежд, порой напоминая о себе всполохами тёмной ци, но хозяин меча старался не обращать на того внимание. Если бы не известная всем и каждому мощь оружия, одно имя которого бросало людей в дрожь, Ло Бинхэ давно бы уже избавился от этого куска железа. Он, правда, не знал способа, но если бы пришлось, то и сам бы придумал.       Давно протоптанная тысячей ног тропа стелилась через густой лес бамбука. Ещё два века назад здесь были лишь небольшие заросли, однако время медленно и неумолимо брало своё, словно художник, ведущий по холсту кистью с зелёными красками, кропотливо создавая ведомый лишь ему пейзаж. Бинхэ раньше порой осмеливался оглядеться по сторонам, только груз от всплывающих в голове воспоминаний слишком сильно давил на плечи, и он перестал это делать, теперь смотря лишь вперёд или себе под ноги.       Птицы пели на своём языке пусть непонятные, но красивые песни, и только звук шагов нарушал эту гармоничную мелодию. Но вот, бамбуковый лес становился всё менее густым, и впереди уже начало виднеться алое поле. Раньше здесь стояло великое сооружение, одна из известнейших и богатейших школ заклинателей, а сейчас тут были лишь развалины, и былая славная история дворца Хуаньхуа стёрлась из короткой людской памяти.       Красные лепестки ликорисов были похожи на окровавленные паучьи лапки, напоминая Императору о том, как именно проросли эти цветы. Если бы в юности он был чуть мудрее… Но время не терпело сослагательных наклонений, и единственное, что оставалось Бинхэ, так это учиться на своих ошибках. Даже извиниться уже было ни перед кем: одни умерли, другие ушли в странствия, а о некоторых больше пары веков и слова не слышно.       Неспешно Бинхэ шёл вглубь поля, пытаясь оттянуть момент встречи с самым ярким напоминанием о главной ошибке его молодости. Каменный постамент без единого иероглифа и прочих знаков мог бы стать одним из символов давно потерянного прошлого, если бы не лежащие у его подножья веера. По щеке Императора скользнула одинокая слеза, но мужчина быстро запрокинул голову назад, желая как можно быстрее прекратить разводить сырость. Он не заслужил траура, убийца не может скорбеть по своей жертве. Даже если та намеренно отдала свою жизнь.       Легенда о Призраке Развалин уже которое поколение переходило из уст в уста среди обычных крестьян и тружеников, с каждым упоминанием обретая новые версии. Романтичные особы шептались о погибшей здесь возлюбленной Императора, которую тот случайно задел во время битвы с заклинателями; крестьяне говорили, что погребён под этими камнями великий заклинатель прошлого, что пал в неравном бою с полукровкой; старинные трактаты же утверждали: посреди места, на котором теперь растут кровавые цветы, пожертвовал собой бывший учитель Императора Ло Бинхэ, в попытке остановить своего любимого ученика. Да только никто не читал те тома, что теперь все пылились в запретной секции императорского дворца. Единственное, о чём люди знали точно, так это о веере, что так любил носить с собой покойник. Его призраку теперь и подносили, кто, чтобы души умерших поскорее нашли путь к перерождению, а некоторые для избежания гнева Императора.       Однако Ло Бинхэ интересовал вовсе не камень, который поставил кто-то с хребта Цанцюн, и не поле, а слух о том, что при полной луне призрак в зелёных одеяниях порой бродил среди развалин, который он ранее трусливо принимал за человеческое суеверие и глупость, и проверять её правдивость — только душевные раны бередить. Но вот он здесь, на небе набрало силу ночное светило, вокруг тишина, только ветер колышет легонько цветы. Сев на колени, Император стал ждать, молча оглядываясь вокруг.       Луна медленно плыла по небу, предвещая скорый рассвет, и Бинхэ уже потерял бдительность, когда на периферии мелькнула неясный силуэт. Но как бы встрепетнувшийся мужчина не оглядывался, больше он ничего необычного не заметил. На восходе солнца Бинхэ вернулся в свои покои, так и не найдя ответа на вопрос, а чуть после опять с головой ушёл в работу, днями и ночами пытаясь хоть немного восстановить мир, что он ранее грубо слепил из двух не подходящих друг другу кусков.       Так прошло ещё несколько лет, прежде чем Император решил вновь покинуть дворец, только теперь при свете дня. Стоило побродить среди обычного люда, чтобы удостовериться, что все те улучшения, о которых ему докладывали советники и чиновники — правда, а не подхалимский вымысел.       Надев простое ханьфу серого цвета с соломенной доули и замаскировав Синьмо под обычный меч, а также скрыв метку на лбу, он теперь мог легко притвориться бродячим заклинателем или наёмником — достаточно, чтобы тебя одновременно уважали и в тоже время старались обходить стороной. К тому же, за обычного крестьянина он бы точно не сошёл — слишком ухожена и светла кожа, да и манеры, которые уже словно вплавлены в него, выдали бы Императора с головой.       Сперва он несколько часов просидел в одной простенькой чайной, где уселся за один столик с пожилым мужчиной, который потом долго жаловался на недавнюю засуху, из-за чего у него не уродился урожай редиса, но при этом воздавал хвалы правителю за снижение налогов для стариков. Следующий местом стал рынок, где одновременно благодарили Императора и жаловались на смену погоды из-за смещения Царств.       Внезапно внимание Бинхэ привлёк потрепанный пестрый шатер, внутри которого сидела старушка. Будто заметив его взгляд, та с лёгкой улыбкой поманила его внутрь, и, не чувствуя подвоха, Император подошёл к ней и сел на небольшую подушку для ног. — Погадать тебе, дитя?       Бинхэ про себя ухмыльнулся. Вот уж кто тут и дитя, так это точно не он. — Ну погадай.       Старушка достала бумагу с чернилами и три монеты, подбросила их шесть раз, после чего нарисовала получившийся символ и ненадолго задумалась, прежде чем озвучить результат. — Удача благоволит тебе, молодой господин, однако с исполнением некоторых твоих желаний придётся подождать. Возможно, ты неожиданно встретишь человека, которого уж очень давно не видел. Больше ничего сказать не могу.       Оставив несколько серебряных монет за предсказание, Бинхэ покинул шатёр и медленно направился обратно во дворец. Слова гадалки не особо отозвались в нём, слишком уж он устал надеяться за последние годы. Даже на поле ликорисов так и не вернулся с того лета. Единственное, что хоть как-то его беспокоило, это иногда чересчур испуганные глаза Шан Цинхуа — одного из его дворцовых чиновников. Будто боится, что его в чём-то разоблачат. Только вот в чём…       О его связи с Мобэем Император знает уже добрые полторы сотни лет, пусть те отчего-то до сих пор это и скрывают. Но вот только и Мобэй не спокоен уже как несколько лет. А вот это уже показатель. Да и Цинхуа в последнее время стал часто покидать дворец…       Надо разузнать, что эти двое удумали.