«Yes, while this cane is indeed very precious to me, it is also just that — precious to me.»
— Озпин.
***
Однажды бабочке приснился Мудрец. Мудрец был стар и нёс на себе тяжкое бремя, которое никак не могла понять простая бабочка. Но ей это и не нужно. Она просто взмахнёт крыльями, взлетая в воздух и наслаждаясь ещё одним днём. Мудрец же, открыв свои веки будет мучать себя сном, где он был простой бабочкой. Он раз за разом будет погружаться в себя, чтобы понять то, что лежит на поверхности, но чего он никак не хочет принимать. Ведь бабочка не может быть Мудрецом, а Мудрец — бабочкой. Верно? Как бы мудрец не пытался отрицать, он был бабочкой, как бабочка была мудрецом. Может, на простое мгновение, но бабочка стала мудрецом, а мудрец — бабочкой. Насекомое стало человеком, а человек — насекомым. Абсолютно разные и не совместимые, но тем не менее это произошло. И как же насекомое сможет прожить этот жалкий миг в теле человека? Скорее всего, насекомое даже на запомнит этот миг и не поймёт, что что-то произошло и продолжит жить, не заботясь об этом. Возможно, но в этот раз насекомое смогло себя осознать мудрецом, что прожил не одно столетие. Казалось бы, что это просто невозможно, чтобы жалкое насекомое смогло осознать себя как человек, проживши больше, чем любой из их рода. И это правда. Насекомое не осознало себя им, а осознало себя в его теле. И это неправильно. Насекомому просто не могло присниться, что оно мудрец. Просто потому, что это никак не может произойти. Оно никогда не было в теле Мудреца, чтобы знать каково это. Оно никогда не было Мудрецом, чтобы знать каково это. Но это произошло. Насекомое проснулось Мудрецом. Я проснулся как Озпин. Я проснулся в мире, которого не существует. В теле человека, которого не существует. А возможно, это я человек, которого не существует из мира, которого не существует. И это Озпину приснилось, что он проснулся мной. Возможно, это правда. Это могло быть правдой, ведь мы оба люди, и оба знаем каково это — быть человеком. Но мы не знали, каково это — быть друг другом. Мы даже друг друга не знали. Я не знал, каково это — быть Озпином, а он не знал, каково это — быть мной. Но я здесь. Или Озпин, который думает, что я — он, здесь. Дышит как Озпин, ходит как Озпин и является Озпином. Вымышленным персонажем в моём мире, которого не существует. Или это я вымышленный персонаж из вымышленного мира. Вздох сорвался с моих губ или губ Озпина. Утренние лучи хватались за горизонт, окрашивая его в кровавый цвет и проникая в слегка прикрытые глаза Мудреца, что наблюдал на них из своей башни. Мудрец, который таковым сейчас не являлся. Это была простая фальшивка Мудреца, которая даже не осознавала себя им, чтобы стать таковой. Фальшивка, что даже не может осознать себя таковой. Или Мудрец считающей себя Фальшивкой? И как бы мне не хотелось этого, но я не был Мудрецом, считающим себя Фальшивкой. Я не был Озпином считающим, что проснулся мной. Я был Фальшивкой, что не могла осознать себя таковой. Я был тем, кто проснулся. И я не был Мудрецом. Но я был Фальшивкой, что проснулась. И я не знал, что с этим делать. Озпин был вымышленным персонажем в сериале про четырёх цветастых девушек. Он жил в мире Ремнат, который медленно умирал, и он был тем, кто препятствовал этому. Он продлевал агонию мира. И он также был одной из причин этой агонии. Озпин был Героем. Героем во всех смыслах этого слова, которые включают в себя и мучения. Его обрекли на вечную жизнь путём переселения в новое тело, коим и было тело некогда Озпина. Настоящее имя Героя — Озма. Когда-то давно, в мире Ремнат была магия. А также два бога-брата — Светлый и Тёмный. Тогда и жил Озма вместе со своей женой Салем. Но, как и всегда в таких историях, всё пошло не так. Смерть Озмы, просьба к бога, восстание Салем и смерть её детей с Озмой. В конечном итоге боги ушли, громко хлопнув дверью, а Салем и Озма остались в своём вечном противостоянии. Одна хочет уничтожить человечество, другой — спасти. Одна использует гримм — порождение бога тьмы, чтобы добиться своего, другой использует людей. Вечная борьба, что ведётся так давно, что и сами противники забыли почему они сражаются, делая это уже по инерции. И в этом противостоянии одна сторона сделала замену, и теперь эта замена была втянута в борьбу двух совершенно чужих ему людей, а также и всего человечества чужой ему вселенной. В мире Ремнат я был совершенно чужд. Я в нём не родился и не жил. Я его почти не знал, но даже те знания, что у меня есть были основаны на сериале про четырёх подростков-супергероинь, борющимися против Королевы Всего Зла, которая просто бессмертна. Возможно, я и стал одним из самых могущественных людей в Ремнате, но я был Фальшивкой. Фальшивкой, в мире, где ошибка будет смертью всего человечества. И я определённо не был к этому готов. Я никогда бы не был к этому готовым. Что об этом говорить, если нынешнее (прошлое?) тело Озмы было старше меня? Будь я здесь в своём теле, то я мог бы оказаться первогодкой в этой школе, не будь я обычным человеком, без ауры и хотя бы базовой подготовки. — Это никогда не бывает легко. — Совсем чуждый мне голос заглушил собой ход шестерёнок. Более глубокий и мудрый чем мой, более старый и надёжней. Голос, что принадлежал Озпину. Опираясь на трость, я продолжал смотреть на восходящее солнце с вершины башни академии Бикон. Тёмные очки были спущены и никак не препятствовали солнечным лучам попадать мне в глаза. Лёгкая боль и помутнение зрения заставили меня прикрыть глаза. — Бикон. — Невероятно усталый голос прошептал имя одной из академий охотников, что учат тех, кому суждено вести бесконечную борьбу против гримм. И академия, на которую будет совершенно нападение силами Салем. Успешное нападение, которое состоится в этом учебном году. Вновь открыв глаза, я взглянул на солнце, что уже можно было хорошо рассмотреть над горизонтом. Раннее утро было чем-то приятным и обычный явлением, от которого у меня выворачивался живот, а во рту пересыхало. Это не было обычной реакцией, но сейчас, этот рассвет был чем-то… чем-то мистическим для меня. Я ощущал, как с каждым вздохом на меня ложиться груз ответственности, вины и страха. Я боялся будущего, на которое я был обречён, проснувшись Озпином. Проигрышная битва против той, что нельзя убить вселяла в меня дикий ужас. Я чётко осознавал свои шансы в этом сражение и от этого мне становилось только хуже. Озма за все свои прожитые столетия не смог противопоставить ей ничего кроме отсрочки для человечества. И это он, тот кто прожил столько жизней и прошедший столько, что мне и не снилось. У него были сила, ум и опыт сотни жизней, но даже с ними он не смог противопоставить Салем ничего такого, что смогло её остановить. Что сможет семнадцатилетний парень в теле самого сильного охотника?Ни-че-го.
Чем я лучше него? Ответ тот же — ничем. Я по всем параметрам уступаю ему, но именно на меня и свалили груз ответственности, от которой я не могу просто взять и сбежать. Без Озпина в этой истории у Ремната нет даже того призрачного шанса, что он обеспечивает. Этому миру нужен Озпин и то, что он делает, даже если он не святой, даже если то, что он делает неправильно, он нужен. Озпин необходим. Ещё один вздох сошёл с моих губ и вместе с этим я расслабил хватку на трости, что являлось собой ещё и оружием Озмы. Сейчас не лучшее время давать своему разочарованию вырываться наружу в виде гнева. Раз Ремнату нужен Озпин, Ремнат получит Озпина, даже если он всего-навсего Фальшивка. Но даже Фальшивке, скорее всего, не составит труда пройти путь, что она знает. Я отвернулся от восходящего солнца и нового дня, который я встречаю не в своём мире и не в своём теле. Кабинет Озпина находится на вершине башни Бикона, возвышаясь над всей академией, что имеет вид замка. Величественное здание, которое всем своим видом кричит о надежде, которое даёт этот маяк. Маяк, что готовит надежду всего человечества, которым управляет Фальшивка. — Бумажная волокита. — Несмотря на раздражение на моём лице не дрогнул ни один мускул и даже, чтобы услышать раздражение в моём тоне надо было прилагать усилия. И это совсем неудивительно, Озма смог вести войну против Королевы гримм в тайне от всего мира все эти годы. Умение контролировать эмоции тут не могло не появиться. Звук лифта отвлёк меня от рассматривания кучи документов, что было очень неожиданно. Стрелки часов показывали, что сейчас было 7:58 и обычно никто не должен был направляться на встречу с директором. Но это было предположение Фальшивки. А оно ничего не значит. Фальшивка не может знать того, что знает Оригинал. Насекомое не может быть Мудрецом, Мудрец — насекомым. И я не могу знать, кто поднимается в лифте в кабинет Озпина. В кабинет человека, которого больше нет. Есть только Фальшивка. Верная Озпину трость, была отложена в сторону, когда я позволил себе сесть в кресло. Только тогда я понял насколько было напряжено тело Озп… моё тело. Тело опытного охотника, тело профессионала, что прошло не одну битву и вышло победителем. Тело, что теперь подчинялось мне. И это тело знало о моей нервозности. Для охотников нервозность означает опасность. Если охотник чувствует тревогу, то рядом опасность. В случае опасности нужно или бить первым, или бежать. Сама сущность человека знает об этом, а значит и тело, что готово выполнить приказ сознания. Будет ли это бегство или бой, тело не волнует. Как жаль, что какой-либо настоящей угрозы не было. Не было с кем нужно было бы сражаться или бежать, был только страх семнадцатилетнего парня перед лицом жестокого мира. Будь угроза моей жизни, мне бы не требовалось размышлять о бессмысленном. Мне не нужно было разбираться в том, что мне делать. У меня была бы цель. Чёткая цель… А не воображаемый мираж. Звонкий звук оповестил о прибытие лифта. Створки медленно открылись, открывая вид на женщину средних лет, что сохранила свою красоту. Ярко-золотые волосы, собранные в пучок, отражали солнечный свет, серьёзные зелёные глаза недовольно смотрели на меня через прозрачные очки. Одета она была строго — белую складчатую блузку и юбку-карандаш. Это был точный образ секретарши, даже стопка бумаг была у неё в руках. Единственное, что выделялось, так это фиолетовая накидка. — Сэр. — Строгим голосом она поприветствовала Оз… меня. Она была явно чем-то недовольна. — Глинда. — Спокойный кивок от меня, который не показывал моих эмоций. Глинда Гудвич была передо мной. Опытная охотница, а также та, кто входит в круг Озмы. Она была близка с Озпином, их можно назвать друзьями и соратниками по оружию. Она также знает о Салем. Бросив на меня хмурый взгляд, Глинда быстрым шагом направилась к столу. Тело напряглось, но я заставил себя расслабиться. Большинство реакций тело делает, основываясь на заложенных в него Озпином рефлексах. К сожалению, я не он, но тело этого не понимает. — Озпин! — На стол передо мной упали документы, а Глинда грозно нависала надо мной. Только со всей своей силой воли я не отвёл свой взгляд от её глаз и не изменился в лице. — О чём ты думал?! — Не понимаю, о чём ты, — равнодушным тоном ответил я, пряча нервозность за чашкой холодного какао. Вышло это рефлекторно, но я не был против. — Я об этом! — Перед моим лицом предстали документы Блейк Белладонны, бывшего члена террористической организации Белый Клык. И этот документ был одобрен, о чём свидетельствовала подпись Озпина. — Она террористка, Озпин! — Хм. — Сделав ещё один глоток какао, я выигрывал немного времени, чтобы ответить так, как сделала бы это Озпин. Или максимально приближенно. — Я не вижу, чтобы это было написано в её документах. Глинда была недовольно моим ответом, как и должна была. Всё же Блейк Белладонна и правда была террористкой, а таких личностей допускать в школу не лучшая идея. И я был бы с ней солидарен, если не одно но, которое заключалось в том, что принял Блейк не Фальшивка, а Озпин. Почему он это сделал я не знал. Только предположения, которые уже не имеют значения. Блейк Белладонна будет являться частью команды RWBY. — Фамилия Белладонна ясно говорит об этом! — Мой взгляд вернулся на документы, где была фотография девушки с жёлтыми глазами и чёрными волосами и бантиком того же цвета. Под которым скрывались кошачьи уши. — Сколько ещё в мире есть людей и фавнов с фамилией Белладонна? — В моём мире вероятность встретить однофамильца или с очень похожей фамилией были не нулевыми. Я сам встречал однофамильцев, которые не были моими родственниками. В этом же мире принято называть детей в честь цветов и обычно используют самые распространённые цвета. Желтый, красный, чёрный и так далее. Но на самом деле я не знаю, что за цвет обозначает «Белладонна». — Чёрные волосы, фавн и имя Блейк Белладонна. — Перечислила Глинда сохраняя строгое выражение лица. — Дочь Гиры и Кали Белладонн. Таких совпадений не существует. Тиканье часов разбавляло тишину, когда мы просто смотрели в глаза друг другу. Холодный взгляд Глинды встретился с моим равнодушным, за которым скрывалась паника. С каждым ударом стрелки часов тишина давила ещё сильней на мой разум, что искал ответ. Сделав ещё один глоток холодного какао, я наконец ответил. — Случайность, — с каменным лицом ответил я, смотря прямо в глаза Глинды, вновь пряча нервозность за кружкой, из-за чего моя она превратилась в раздражение на температуру напитка, которое я тоже прятал за каменным лицом. Глинда устало вздохнула, перестав грозно нависать надо мной. Документы Блейк упали на стопку других документов будущих учеников. — Что ты на этот раз задумал, Озпин? — схватилась за переносицу она. Тон её голоса говорил о том, что она уже привыкла к причудам Оза. Вот только я не он и ответить на этот вопрос не могу. Моё молчание служила ответом Глинды, что истолковала его по-своему. — Ты же понимаешь, что держать террористку рядом с учениками опасно? — В её документах об этом не было сказано. — Лицо Глинды стало ещё холодней от моего ответа. Червячка страха, что появился у меня в сердце, я безжалостно подавил и продолжил также спокойно. — А если серьёзно, то я уверен, что мисс Белладонне нужно дать второй шанс. — …Я просто надеюсь, что ты не ошибаешься, — вздохнула она. — Я тоже, Глинда, я тоже. — Тихий и усталый голос был ей ответом. Были ли это чисто мои слова? Нет. Однозначно нет. Пусть, я и не был Озмой, но что-то от него осталось, как и ощущения огромного количества ошибок. Они ощущались, как что-то далёкое, будто забытое воспоминание, но при этом я чётко мог сказать, что это была за ошибка. Воспоминания не всплывали во мне по ассоциации, они всплывали только когда я хотел и также быстро уходили. Всё же это не мои ошибки и не мои воспоминания. Фальшивка не имеет права присваивать себе чужое. — Так, есть что-нибудь ещё, о чём ты хотела поговорить, Глинда? — обратился я к завучу Бикона, если я правильно понял её должность. — Или прошлое мисс Белладонны, единственное, что ты хотела обсудить? Глинда сначала взглянула на меня, ища что-то. Что это было, я не знал и поэтому продолжал держать маску невозмутимости. Найдя или не найдя у меня в глазах что-то, она перевела взгляд на документы у меня на столе. — Меня беспокоят документы мистера Арка. — Моё тело вновь напряглось, но я его моментально расслабил. Ещё один персонаж истории Жон Арк, который также являлся одним из ключевых, хоть и не главным персонажем. Но даже не смотря на свою второстепенную роль, терять его я не могу. — Ах, да, мистер Арк. — Кивнул я. — Сын Николаса Арка и как я знаю единственный сын в семье Арк. Неудивительно, что он пошёл по стопам предков. Среди Арков было много хороших охотников. — Да, Николас сильный охотник, — согласно кивнула Глинда. — Но меня беспокоит, что документы мистера Арка поддельные. — Может, он проходил обучение у отца, — предположил я, зная, что у Жона не была никакой подготовки. Он был обычным человеком без какого-либо опыта, который каким-то образом попал в Бикон, в место где обучают сверхлюдей. Без поддельных документов, конечно, это не обошлось. — Многие охотники и охотницы лично обучают своих детей. — Возможно, но зачем тогда подделывать документы, если рекомендация от такого охотника, как Николас будет достаточно? Да, и как я помню Николас не горел желанием обучать сына. — Старых охотников в Ремнате не так много, в виду опасности этой профессии. И очень часто Охотники работают парами с ближайшим охотником и общаться с ними, хотя бы на уровне знакомых — необходимость. Охотников за тридцать же мало, из-за чего и знакомы они с друг другом очень хорошо. — Кто знает, может, Николас всё же решил обучить сына? — К сожалению, у Жона Арка не было обучения, что не помешало Озпину принять его. Менять его решение я не стану. Почему-то, но Жон был принят Озом и Фальшивка, конечно же не сможет понять почему. Да и поздно, так как подпись уже поставлена. — Нам лишь остаётся направить мистера Арка. — Я просто доверюсь тебе, Озпин, — уступила Глинда. — Но, если это не так, то я не стану щадить мистера Арка, — строго заключила она. — Конечно, у преподавателей не должно быть любимчиков, — согласно кивнул я, запивая неприятный привкус во рту. Жон может умереть, если что-то пойдёт не так, как в сериале. И это будет по моей вине. Не Озпина, а моей. Я ещё могу это предотвратить, но… не стану, как бы мне не хотелось. — Так же у нас не хватает одного ученика для составления команд. — Каждая команда состоит из четырёх студентов и у первокурсников это обязательное условия для перехода на второй курс. Жестоко, но обычно на первом курсе никто из Охотников не умирает. — До посвящения ещё достаточно времени. — Сколько осталось до начала учебного года я не знал, но то, что он не завтра я успел понять. — Уверен мы найдём ещё одного человека. — Посвящение через две недели, — нахмурилась она, но я вопросительно приподнял бровь. — Мы так и не придумали, что будет в этом году. — Думаю поиск реликвий в Изумрудном лесу подойдёт. — Выбрал я тот же метод, что был в сериале, несмотря на угрозу потери одного ученика. — Пусть Питер с Ублеком очистят его от лишних гримм. Что-нибудь ещё? — Нет. Это всё, — кивнула Глинда, поправляя очки. — Кроме того, что на следующей неделе будет собрание Совета по поводу Фестиваля Вайтела, который будет проходит в Вейле. — Спасибо, что напомнила, — поблагодарил я её, ведь сам об собрании я не знал. Фестиваль Вайтела же был международным праздником в Ремнате, который проходил каждые два года. Местные Олимпийские игры. — На этом всё. — С этими словами Глинда покинула меня, забрав принесённые документы с собой. Часть осталась, но это были финансовые отчёты, которые я отложил в сторону, так как не разбирался в них. Когда двери лифта закрылись я позволил себе расслабиться в кресле и отставить кружку холодного какао в сторону. Чувствовал я себя ещё хуже, чем, когда я проснулся Озпином. Эмоции стали догонять мысли и сейчас обрушились на меня, что, впрочем, не мешало мне продолжать осознано мыслить. Я хотел забиться в угол или упиться до смерти (даже если я ни разу не пил), но подавлял такие порывы. Подумаешь, что возможно обрёк на смерть человека? Переживёшь.Ведь самое худшее ещё впереди.