Fix me

– Сегодня твой черед проигрывать, – сказал Джейк, прежде чем салон заполнился запахом порохового дыма, крови и смерти. Быть может, Хонсу предпочитал Джейка остальным за то, что он никогда не стрелял в лицо, как это делал Марк, и не был тряпкой, как Стивен. Длинное здание клиники проплыло за тонированными стеклами лимузина, труп Артура Хэрроу на очередном повороте свалился на сиденье, пачкая теперь его кровью. Пуля не прошла навылет, Джейк всегда подбирал оружие для конкретной ситуации и не стал бы применять слишком мощное для замкнутого пространства автомобиля. Хонсу расслабился. Современный костюм расплылся привычными лентами. За многие тысячи лет человеческая мода менялась много раз, но свои бинты Хонсу любил больше всего. Кроме того, они нравились Джейку. У этой личности единственной не было настоящих причин идти в служение: Джейк никого не любил так, чтобы пытаться спасти, и ничего не боялся настолько, чтобы пытаться спастись. Хонсу учел ошибку, совершенную с Артуром, и нового аватара потрудился изучить. Джейк был социально худшим представителем всей троицы, кровожадной противоположностью милого Стивена, и единственным, что стояло между Джейком и преступлениями, было шаткое табу на убийство в человеческом обществе. Тем с большим удовольствием Джейк приносил свою клятву, восстав после того, как полумертвый Марк потерял сознание. Джейку требовалась не месть, ему требовалось разрешение на убийство. Хонсу искренне жалел, что не встретил его раньше, несколько веков тому назад, когда из Джейка можно бы бы сделать собственного жреца. Возродить храм, найти последователей… Этими мыслями Хонсу делился с Артуром, и тот выполнил все по нотам – но для Амет. Джейк никогда не задавал вопросов, довольствуясь тем, что Хонсу считал нужным сообщить, не колебался и не требовал награды. Почти. Все начиналось с того, что Джейк вставал на колени у ног Хонсу, принеся – в первые разы буквально – голову приговоренного. Джейку нравилось, как пятнает белые бинты кровь, и он не стирал капли, что брызгали ему на лицо. Он тянулся окровавленными руками к белым лентам и завороженно смотрел, как те темнеют. Хонсу разрешал. Джейка злило, что в конце концов бинты снова становятся белыми. В лимузине было достаточно места, чтобы даже Хонсу ничто не мешало. В начале Джейк всегда вставал на колени. Смотрел снизу вверх на божество, которое вот-вот осквернит. Чего больше было в его прикосновениях, любопытства или желания? Джейк скверно знал египетскую письменность, но начертанное на одеждах Хонсу читать умел, и шептал, припадая губами, каждое слово, будто молитву. Джейк тянулся все выше, пока наконец не оказывался у Хонсу на коленях, шаря руками по плечам, ища под полосами ткани что-то, ему одному ведомое. Джейк касался нитей, соединяющих голову Хонсу с его телом, влезал пальцами под ворот и прослеживал подушечками все неровности на черепе – последнее, надо признать, ощущалось и впрямь приятно. Джейк притирался всем телом к Хонсу, широко разводя колени, касался плеч Хонсу губами, и непременно тянулся языком к бронзовому полумесяцу на груди с тех пор, как узнал, что тот остро заточен и обязательно порежет. Хонсу запрокинул голову, и Джейк провел языком по кромке клюва, оставляя кровавый след. Сегодня он был чист, и старался запятнать Хонсу тем, что имелось. Джейк откинулся, опираясь обеими руками на бедро Хонсу. О, Хонсу было это знакомо, безмолвная просьба, та самая награда, которую Джейк так истово желал. Белые полосы вокруг запястий – полуистлевшие на вид, они, тем не менее, были достаточно прочны, чтобы удерживать неслабого человека. Джейк прикрыл глаза, ощущая, как его обездвиживает, развел бедра, прижимаясь совсем вплотную и вжимаясь, выворачивая плечи. Хонсу сжал в ладони еще одну полосу, что уже оплетала горло Джейка, и потянул. Тот распахнул рот, не-хватая воздух. Вены на лбу Джейка вздулись, лицо побагровело, но он только сильнее дергался, затягивая ленту на шее и потираясь пахом о жесткую пряжку на поясе Хонсу. Тот отпустил ленту, давая Джейку вдохнуть воздуха и низко застонать на выдохе. Дернув, Хонсу оборвал стон, и Джейк захрипел. Вся его одежда сбилась, виски взмокли, а перед глазами наверняка плыли черные круги, но Хонсу прекрасно знал, что останавливаться сейчас не станет, что, спустя еще два-три упоительных глотка воздуха, он коснется Джейка там, где тот так старался прижаться теснее. Что ж, у Джейка были свои причины так желать – в том числе желать служить Хонсу. В следующий раз Хонсу позволит ему расправиться с жертвой ножом. Хонсу опустил ладонь на пах Джейка в ту же секунду, как Джейк вдохнул, и вдох оборвался хрипом, мучительно-облегченным, Джейк выгнулся, застыл напряженно, а потом резко обмяк. Хонсу подхватил его за плечи и позволил буквально стечь вниз, на пол, привалиться там к своим коленям и попытаться восстановить дыхание. Хонсу положил руку Джейку на волосы. Тот посмотрел вверх, скорее скалясь, нежели улыбаясь: – Пару минут, босс, я только отдышусь. Джейк единственный был цельным и точно знал, чего он хочет. Если бы Хонсу мог улыбнуться, он бы это сделал.