Впечатлительная

      Адди открыла глаза и снова оказалась в той же самой комнате, в которой просыпалась предыдущие шесть дней. Вдохнула полной грудью и неловко потянулась: даже за неделю привыкнуть спать на полу было непростой задачей.       Хина никуда за ночь не делась. И Адди по своему опыту справедливо полагала, что уже — или всё ещё — не спала.       А ещё Адди была практически уверена, что если слишком резко открыть входную дверь, то можно снова ударить по лбу Волди.       Но в чём у Адди не было никаких сомнений, так это в том, что вставать не хотелось. Хоть Адди всё это время, казалось бы, ничего тяжёлого не делала, хотелось спать. Даже не так: хотелось жить во снах. Там было легче, чем здесь.       Но сны никогда не заменят реальность. Смерть в реальности прекратит и сны, так что Адди не сильно торопилась терять желание жить, чтобы не потерять и саму жизнь вместе с её снами.       Вот только жить иногда очень непросто. Особенно, когда чувствуешь себя…       Не об этом.       Кто заставил Адди в одиночку заняться таким тяжёлым делом? Без поддержки, без уверенности в успехе? Без опыта?       Правильный ответ наверняка был только один: она сама.       Так что же оставалось делать теперь? Хотя бы попытаться довести дело до конца, или сдаться, потеряв остатки самоуважения.       Адди тяжело вздохнула и поднялась на локтях. Кости в локте впились в тонкую кожу, но девушка не обратила на это внимание.       День начался.       Девушка быстро оделась в простенькую одёжку, которую, скрепя сердце, одолжила у Хины без спроса, но выбора не было — её лёгкое платье совсем истрепалось и безнадёжно испачкалось.       Комнату наполнил тяжёлый вздох.       «Хина? Ой, нет, это же я…»       Вздохнув ещё раз, но уже осознанно, Адди аккуратно открыла дверь, ведущую в коридор.       На сей раз Волди оказался умнее, и поэтому лежал не прямо перед дверью, а ближе к стене, так, чтобы открывшаяся дверь его не задела. С собой он притащил матрас и даже одеяло, но почему-то не взял подушку.       И он тоже уже (ещё?) не спал.       Увидев свою ненаглядную, он тут же вскочил и бодро отрапортовал:       — Готов!..       Адди уже начала привыкать к тому, что теперь с Волди можно было поддерживать более-менее осмысленный диалог, но так он встречал её впервые. Поэтому от неожиданности она испуганно пролепетала:       — К чему?..       Волди воспринял это так, словно что-то сделал не так, и, размахивая руками, затараторил:       — Ой!.. Я это… Да к чему угодно!       Да, он всё ещё в своём репертуаре. К этому Адди уже была готова, и поэтому быстро пришла в себя. Выдохнула:       — Нет, я не буду тебя учить. Из меня учитель так себе.       — Да вы что! Вы ведь уже многому меня научили! Да меня прямо-таки распирает от решимости!..       — Ну и чего тебе тогда ещё надо? — устало выдохнула Адди.       После вопроса Волди стушевался и на миг замер, словно хотел попросить что-то такое, за что ему потом будет стыдно. Потом взял себя в руки, решительно вдохнул воздух и выдохнул его в форме фразы:       — Вашейпрекраснойнеповторимойхладнокровноймагии…       Несмотря на то, что Волди сделал из своей фразы ком, Адди услышала и поняла каждое слово.       И вспомнила…       «…Я вот пытаюсь создать заклинание, остужающее эмоции…»       Волди тоже хочет победить свои страхи, как и она когда-то?..       Стоп.       Заклинание «хладнокровия» не победило её страхи. Это не решение проблемы, а лишь обходной путь, костыль.       Тупик.       От осознания того, что за столько лет она нисколько не приблизилась к обретению силы, ей стало больно.       — Магия не решит твоих проблем.       В этот раз её голос прозвучал слишком уверенно. Наверняка Волди ещё сильнее убедился, что это и есть настоящая она, а остальное — лишь притворство, чтобы Волди учился эффективнее.       Больше разговаривать с кем бы то ни было (а, тем более, с Волди, который её боготворит) Адди не могла. Быстрым шагом она направилась на улицу через первый этаж, и постаралась сделать это настолько твёрдо, чтобы парень даже не подумал пойти за ней.       Выскочив на улицу, Адди перешла на бег. Входная дверь позади сильно хлопнула, и девушка не успела понять: это она так резко её закрыла, или кто-то вышел вслед за ней?       Впрочем, ей это было не настолько сейчас важно, чтобы проверять.       Добежала до леса.       «И что теперь?..»       Слёзы не лились, хотя очень хотели. Адди не понимала ни о чём ей сейчас думать, ни что ей теперь делать.       Почему она вдруг так сильно захотела оказаться одна? Адди разумом понимала, но словно ничего не чувствовала кроме той боли, которую никак не проявить. Но, что удивительно, эта боль не сковывала её. Напротив, девушка чувствовала себя настолько разумной и хладнокровной, словно у неё пропали эмоции.       «Ого, я так и без «хладнокровия» могу!..»       Это был шанс всё обдумать.       Почти неделю она прожила, пытаясь не думать о той ситуации, в которой оказалась. Да, у неё не получилось в полной мере сделать вид, что всё в порядке, но всё же…       Невозможно решить проблему, не пытаясь понять её суть. Но сначала — главная цель.       Надо найти Лили.       Так, а что мешает?       Адди не знает, где её искать. Есть лишь несколько косвенных зацепок, которые девушка ещё не рассматривала всерьёз.       Какие?..       Стоп, это не единственная проблема! У неё ещё багаж из двух ребят, за которых она чувствует ответственность, потому что они абсолютно несамостоятельные.       А она что, самостоятельная что ли?       Сердце очень больно кольнуло.       Другая тема.       А ещё она…       ДРУГАЯ ТЕМА!!!       Почему?..       Но этот вопрос, заданный самой себе, остался без ответа. Адди снова обратилась в разум, а боль внутри неё стала чуточку сильнее, словно в резиновый шарик, наполненный почти до предела, залили ещё немного воды.       Ладно, надо думать, пока думается.       Адди не сомневалась, что Эн реализует свой план, вовлекая в него и её. В чём заключается его план, предположить было несложно: он хочет, чтобы её моральный фундамент пошатнулся. Она до сих пор с ужасом вспоминала его слова:       «…заморозь ту воду, которая есть в их телах…».       Это бы гарантированно их убило. Но самой Адди в голову такое бы не пришло.       На первый взгляд, всё логично: Эн хочет, чтобы его кто-то убил, следовательно, ему нужен человек, способный на убийство. Но она всё ещё не понимала: как можно добровольно расстаться со своей жизнью?       Возникал ещё один закономерный вопрос: зачем строить целый план морального падения для людей, не способных на убийство, если есть множество людей, уже преступивших эту черту?       Адди поймала себя на том, что беспокойно ходит туда-сюда среди деревьев. Раньше подобной привычки за собой она не замечала.       «Ну и что с того? Что в этом такого?..»       Такая привычка была у Феликса. Может, это помогает ему думать?..       Адди начала ходить специально, параллельно пытаясь думать. Вскоре мысли снова начали складываться в последовательные вопросы и предполагаемые ответы, а она сама перестала замечать, что ходит.       Итак, ей нужно найти Лили, которая неизвестно где; помочь Хине прийти в себя, хоть та потеряла внутреннюю мотивацию жить; помочь Волди поверить в свои силы, хоть он уже присягнул на верность ей, и передумывать не собирается; избежать морального падения, хоть этой задачей плотно занялся безумно сильный и умный человек, выглядящий, как манекен; и вернуться домой живой и невредимой.       Всего-навсего.       Что же ей мешает?..       Опять эти мысли?!       Адди удивлённо замерла. Кажется, эти слова она прокричала вслух — у неё звон стоял в ушах от собственного голоса.       «Проигрышная тактика…»       Борьба с мыслями вызывает ещё больше мыслей, потому что человек не может не думать о том, о чём он активно пытается не думать. Ведь чтобы о чём-то не думать, приходится представлять то, о чём не надо думать, то есть, другими словами, держать это в голове, чтобы намеренно отстраняться.       Сократ в детстве рассказывал Адди забавную историю об одной умной девочке, которую глупые мальчики упрашивали выйти за них замуж. Не одновременно, естественно. И она сказала, что выйдет за того, кто сможет один день не думать о ней. Вообще.       Хоть мальчики и были глупыми, но зато были честными, и поэтому признались ей в том, что не смогли выполнить её условие. Все сдались, кроме одного, который тоже захотел стать умным.       Лишь спустя десять лет он выполнил её условие, а девочка выполнила своё. Правда, в чём заключался урок, Адди так и не поняла, или попросту забыла — в памяти сохранилась только хорошая концовка истории.       Девушка вспомнила её сейчас, но улыбаться не хотелось. Не было и приятного тёплого чувства, которое у неё возникало, когда она думала о своей семье.       Сейчас в ней начинало бурлить другое чувство — гнев.       — Хорошо! Если мне так хочется об этом думать — пожалуйста!..       Боль стала настолько невыносимой, что Адди было плевать даже на страх полностью потерять своё самоуважение.       «Давай, скажи себе!..»       — Я… — пролепетала она, от ужаса широко раскрыв глаза.       Слово, которое крутилось у неё в голове, было до безумия болезненным, но других слов в голову не приходило.       — Я — ничтожество.       Тело перестало слушаться, и Адди упала прямо туда, где стояла. Но потом вдруг внезапно закричала:       — Да пошло оно всё!       Потом вскочила и, тяжело дыша, принялась бить деревья без разбору.       Остановилась только тогда, когда увидела свои окровавленные, разбитые руки, а позади себя — кучу поваленных и основательно избитых деревьев, некоторые из которых были растёрты почти в труху. Запах стоял непередаваемый.       «Ого… это я, что ли, сделала?..»       По лицу что-то потекло. Адди коснулась щеки, проверяя, что это такое.       «Ну вот, опять создала воду из глаз…»       Умудрилась хихикнуть.       В этот момент её приятно овеял холодный ветер, какой бывает перед…       Адди посмотрела вверх.       На лицо упало несколько первых мелких капель.       «Наконец-то дождь…»       Но, кажется, кроме капель дождя в небе было ещё кое-что…       Снег. Мелкий, редкий, но от этого он не становился для неё какой-то шуткой.       В такое-то время года! Словно погода решила её немного приободрить.       Ей в голову пришла очень странная мысль, которая не возникнет в обычной обстановке.       Надо попробовать ещё раз.       — Я — слабачка, каких свет не видывал, — сказала она. Ничего не произошло.       — Я никогда в жизни ничего не добивалась, и ничем не занималась всерьёз, — добавила она.       Ничего.       — Я чувствую, что абсолютно беспомощна.       Всё это сейчас она воспринимала как данность, которой не боишься, потому что считаешь её чем-то неизбежным, с чем можно лишь смириться.       «Забавно, — подумала Адди. — Теперь я всерьёз думаю только над тем, чтобы дать Хине всласть побушевать. Вдруг это действительно поможет ей расшевелиться?..»       Теперь у неё были идеи…       — Ты так боялась показаться слабой в своих глазах, что стала игнорировать свои слабости, вот и всё — прозвучал голос человека-манекена из пустоты рядом.       Адди так испугалась, что чуть снова не грохнулась на землю в состоянии оцепенения.       Она совсем забыла, что он за ней наблюдает. Подумать только…       — Ты так стараешься, милая Адди, — продолжал он. — Я дам тебе небольшую подсказку: ищи свою подругу не в этом мире. На этом всё.       — Эй-эй, подожди! — Адди попыталась остановить Эна, сама не зная, почему. Возможно, потому, что очень хочет задать ему несколько миллионов вопросов, хоть и понимала, что просто так он ей ничего не скажет.       Впрочем, сейчас ему невыгодно отсутствовать, так что она может ему сказать всё, что хочет, и тогда, когда того пожелает.       Ладно… Как любили говорить Сократ и Феликс, никогда не узнаешь, что возможно, а что — нет, пока всерьёз не попробуешь.       Так как ей выполнить все свои задачи?       Ответ пришёл в голову моментально — отправиться в путешествие втроём.       Но не сегодня.       Нужно как-то подготовить ребят к путешествию и сделать более мобильными, особенно Хину — у Волди с этим вряд ли будут проблемы.       Можно было бы потихоньку переходить к реализации плана, но Адди чувствовала, что нужно определиться ещё кое с чем, пока она хладнокровна без «хладнокровия».       Почему она впадает в состояние оцепенения?       Адди интуитивно чувствовала ответ, но он не был сформулирован, и поэтому она не могла его осознанно решить.       Итак… это состояние очевидно связано с эмоциями.       Оно возникало тогда, когда эмоции были слишком сильными. Особенно, страх.       Значит, надо избегать слишком сильных эмоций… не так ли?       А как это делать, Адди не знала — её эмоции по умолчанию были очень яркими и глубокими, и сделать с этим она ничего не могла, сколько бы ни пыталась.       Впрочем, не стоит ожидать, что она решит эту задачу прямо сейчас и на всю жизнь.       Но гнев, судя по всему, не вызывает чувства оцепенения. Даже очень сильный.       Доказательство тому — Адди всегда приходила в себя, когда начинала злиться в состоянии оцепенения.       «Прямо Марфа…»       Хоть проблема и не исчезла, но после этих мыслей Адди полегчало. И, вспомнив сестру, Адди, хоть и с грустью, но улыбнулась.       Однако её улыбка сошла на нет, когда она осознала, что Эн загоняет её в тупик.       Слишком сильные эмоции, особенно, страх, вызывали состояние оцепенения, и Адди теряла контроль над телом.       На данный момент у неё было всего два способа преодоления этого состояния: заклинание «хладнокровия» и гнев.       Если она снова использует «хладнокровие», то неизвестно когда из него выберется. К тому же…       …Она уже однажды чуть не убила человека в этом состоянии.       Сердце Адди замерло от ужаса, когда ей в голову пришла другая мысль:       Кто знает, что произошло за то время, которое она не помнит?..       Адди усилием воли взяла себя в руки. Ни о каком хладнокровии теперь и речи не шло, но нужно было завершить мысль.       Итак, второй способ — трансформировать страх в гнев. Но после слов Эна о том, чтобы «заморозить воду в теле человека» Адди не была уверена, что в пылу гнева, если он окажется слишком сильным, она этого не сделает.       В конце концов, она чувствовала, что этого Эн и добивается. Ведь она не сможет избежать оцепенения, пока не подружится со своими эмоциями.       Впрочем, она предполагала, что Эн не только пытается стереть в ней моральные границы. Вероятно, он её и защищал.       Уверенности в этом не было. К тому же, если и так, то это ничего не меняло. Если он и защищает её, то вряд ли он будет защищать и их.       Поможет ли мысль о том, что она под его защитой, избежать страха, даже если то, во что она верит — заблуждение?..       Ответа на этот вопрос у неё снова не было. Как не было и других мыслей.       Вернувшись в дом, она быстренько помылась, постирала одежду, в которой крушила лес, и надела другую, столь же невзрачную. Раны на руках тщательно обработала мылом и замотала бинтами от локтей до кончиков пальцев.       После наскребла простенький салат из того, что оставалось на кухне, и накормила всех, кто был в доме. Хина, разумеется, ела вяло, а Волди, разумеется, съел больше всех.       «Растущий организм», как сказал бы её папа Гектор. И добрая половина населения планеты, пожалуй.       Адди начала подумывать о том, чтобы всё-таки обучить Волди магии воды и льда, но возвращающееся беспокойство, напряжение и ощущение собственной неполноценности снова заставили её отказаться от решительных действий.       Девушка весь день думала о том, как ей обойти возникший в голове тупик, параллельно делая уборку в доме, в котором даже не живёт.       Или уже живёт?..       Она даже не помнила, как начала делать уборку!       Наконец-то стало темнеть! Сегодня ей явно надо поспать и перезагрузиться. Снова побывать в своих снах, где нет проблем из реальности.       Адди выгнала Волди из комнаты, заперлась, легла на пол и укрылась тонким одеялом.       — Эй, Хина…       Разумеется, та промолчала.       Наверное, сейчас не время рассказывать, как выводить Адди из состояния «хладнокровия». Волди же такое она предлагать даже не думала — обломится.       Адди закрыла глаза.       Шестой день наконец-то закончился.       Правда, прошла уйма времени, прежде чем Адди впала в состояние болезненной дрёмы.

***

      Адди проснулась из-за того, что не могла дышать. Лёгкие горели изнутри, словно она пыталась вдохнуть лаву. Тело было полностью покрыто потом.       Не обязательно было открывать глаза, чтобы понять, что дом горит.