а розы всё же умеют увядать

Где-то в будущем, а может просто другой вселенной, они будут счастливы под блестящей луной и подарят друг другу первую бесконечность, а затем вторую и третью.. Ведь где бы они не были, что бы ни случилось всё равно тонкие красные нити переплетаются, а иначе никогда не будет. Роза и лунный цветок. Второго никогда и не было, это всё звёздная выдумка Минни, а первая имеет свойство увядать. То, чего нет умереть не может, а у всего живого есть конец, вопрос лишь сколько шагов успеют сделать девушки по воде до него. Китай, времена династии Мин Небольшая терраса у пруда с загнутыми в вверх краями пустует, рядом цветут кустарники невообразимыми цветами, возможно об этом даже напишу в свитках, какой-то старец будет выводить иероглиф за иероглифом и несчастно вздыхать, почему несчастно? Потому что звёзд не увидит ещё долго, а только так он может болтать со своей незримой любовью, точь в точь как Юци. Ночная прохлада успокаивает, на своё многослойное одеяние девушка накидывает розовую ткань, вероятно шёлк. Кувшинки всё знают и молчат, но светлячки бурно протестуют постоянно мигая и кружа. Где-то совсем не далеко послышался шелест чужого ханьфу о сырую траву и в одинокую беседку ступила ещё одна дама. Юци несомненно знала её, а та в свою очередь знала зачем сегодня здесь, её нефритовая цзи не раз летела по комнате из-за этого, а на полу оказывались маленькие океаны, но сейчас она спокойна. Тонкие руки обвивают талию сзади, а острый подбородок попадает на плечо. Тепло лунного цветка не сравнится ни с чем, оно очень родное для розы, его можно узнать из тысячи, но никогда нельзя будет оставить с собой навечно. Проклятье или дар — разницы нет. — Значит это наш последний вечер? — тихо, с придыханием говорит Минни, боится спугнуть сегодняшних драконов, что недавно начали кружить над водой, мурлыкая словно майские коты. — Ты сама прекрасно знаешь, я не могу иначе, душа моя, — удивительные волосы облачно-розового цвета сегодня плакали, эти кудри должны быть только для одного человека, но их нагло отнимают. — Знаю, ты будущая жена нашего императора, а кто я? — волосы проскальзывали сквозь пальцы и рассыпались на прекрасных, свободных бабочек. — Ты моя любовь, — тихо сказала Юци и развернулась лицом к лунному цветку, опираясь руками о перила, — и я хочу отдать тебе свою цзи, как память обо мне. Она лёгким движением руки достала из волос тонкую шпильку с цветком на конце, сама она была из розового кварца, что привезли из Японии. Юци осторожно вплела её в чужие волосы и довольно улыбнулась. — Теперь ты не забудешь меня, — она дарит только ей свои самые цветущие улыбки прямиком из души. — Разве я могла бы.. — брюнетка кладёт свою мягкую кисть на щёку и смотрит прямо в карие глаза, ища там ответы и надежду, что так уже отдала. — Нам пора, с восходом солнца тебя не должно быть в столице, — на небе пока не появилось светило, но из-за горизонта виднелся свет. В последний раз Юци неуверенно коснулась губ своей любви. От солнца сгорают, а она мёрзнет от луны, столь любимой, что есть в каждом миллиметре. Губы всё такие же мягкие, а поцелуй свеж, но полон слёз. Минни уходит, лишь ресницы поют своё привычное "до следующей вселенной, моя роза" Европа, средневековье Гобелены тихо пошатывались из-за лёгкого сквозняка, довольно характерного для этих больших каменных сооружений. Замок на утёсе, внизу же море, не самое спокойное, потому ходят всякие байки, многие верят, даже какие-то доказательства предоставляли. Это мрачное место родовое поместье семьи Йонтарарак, которая была приближена к королю, но на удивление жила далеко и не роскошно. От замка шёл спуск вниз, массивы серых ступеней, что виляли словно кобра. За ступенями была деревня, довольно большая, так что даже городом назвать можно. Минни Йонтарарак обожала наряжаться, обычно очень скудно и в тёмное, а потом гулять по улочкам, воровать вкусные булки, что только испекли и по лозе лезть на стену, порой даже одиного созерцать звёзды на пляже. Её семья ничего не требовала, помимо Минни в семье три ребёнка, два брата и сестра. Первые займут место отца, а вторая продолжит род, конечно за свободу младшая рьяно дралась и не год ругалась со всей семьёй, но в итоге они смирились. Девушка иногда даже помогала в делах, ездила к столицу, работала с бумагами, но не более. Всё изменилось в один день. Лоза имеет тёмно-зелёный оттенок, потому алые цветы на ней чересчур контрасты, а так же не удобно. Цветы словно впитали всю кровь этого мира, но по прежнему были прикрасой, не считая колкости, шипы очень острые, словно тысячи игл. Рядом с любимой и высокой стеной выросли кусты роз, правда как они сюда попали? Здесь они не растут, так что явно привезли, но только чтобы высадить у городской стены, так ещё и в её конце? Глупость, но Минни любила решать такие загадки, потому караулила за колодцем, в который обычно кидали серебрянные монеты и то, раз в пару дней, на удачу как бы. Она ожидала увидеть какую-нибудь старушку или чудака с сальными волосами, но никак ни девушку, юную, так ещё и с волосами словно выцветшая роза, будто с неба спустилась. Минни за жизнь повидала многое, королей и королев, чудаков и гениев (или тех, кто считался таковыми), простой люд, но никогда настолько прекрасных дам, что дух спирает. — Ну привет, загадочная роза, — розоволосая девушка подскочила на месте собираясь бежать, но Минни схватила её за запястье, — Я не собираюсь тебе как-то вредить, мне просто пришлись по душе твои розы. — Потому надо было выскакивать и пугать меня? Сумасшедшая, — причитала дама, а брюнетка лишь зачарованно смотрела всё не решаясь отпускать руку. — Так бы ты увидела меня и не пришла, — парировала Минни с поднятыми бровями, — Эти цветы, как они оказались здесь? — Так же, как и ты, мой глупый лунный цвет, — дама рассмеялась и встала совсем близко, — Я привезла их и посадила тут. Их разделяло всего пару сантиметров или же целые вселенные, они не помнят имён, фамилий и любимых напитков, но чувствуют, что именно этот человек нужен сейчас и всю короткую вечность. После этого дня Минни ещё не раз видела розоволосую, мельком или специально следила. Чаще всего дама сидела на дубе, довольно большой и с обширной кроной, что спокойно скрывала её, а дерево само было в саду около замка (если это можно так назвать), за постоянно следили и ухаживали, но вот ночью там ни огонька. Так брюнетка и заметила, сначала из окна силуэт, потому начала караулить в кустах, а позже уже сама ждала на заветному дубе свою розу. Они чаще тихо сидели или читали, им было комфортно, а позже и стало разговоры завязываться. Тихие, словно слова льются из души тонкой струйкой наполняя каждую. Они держались мизинцами друг за друга и искали в глазах спасение, надежду на что-то хоть призрачное. Минни и розоволосая Юци нашли то, что искали, но уже не в холодном замке на утёсе, не в мелком городе, не на дубе в ночном саду, а на другом конце мира, где никогда не будут пойманы или найдены, сейчас они вместе и свободны, что же надо ещё? Счастье не вечно, но они — да. Токио, 2086 год Мигающие огни полиции мешались с неоновыми вывесками, на улицах абсолютно пусто, но внутри кипит жизнь. Это сборище гирлянд туманило, как бы хотелось, чтобы именно это было входом в нирвану. Но отнюдь, это личная преисподняя, так ещё и на колёсиках, которые катятся ровно в след за тобой. Юци бежит уже не меньше двадцати минут, но все ещё в строю, правда дышит из раза в раз, а злоебучая машина всё катит и катит. Остался один верный поворот во дворы и треклятая скрипучая лестница, с которой упасть проще чем чай себе сделать, но у неё выхода в целом то и нет, только она. Мусорные баки как ни к стати шумят, но не падают. Пока стройные ноги японки перепрыгивают через перила, её руки лезут в карман за ключ картой и, о слава богам, она там, любимая пластинка восемь на четыре. Юци практически влетает в окно, но успевает кинуть карту в стекло и оно пропускает хозяйку. Тело падает на пол, но перед этим бережно снимает сумку, груз никак нельзя повредить. Кажется она готова прям так уснуть, если бы свет в комнате не включился, а на пороге у двери не стояла женщина. Довольно высокая, с длинными чёрными волосами, в которых присутствовали белые пряди (будто седину скрывает, ей богу). На ней костюм и в кружке по интересам Юци таких явно нет, значит из тех, что недавно гнались за ней, только умней. Макияж лёгкий, работа серьёзная значит, но это и так ясно, пиджаки с брюками в гости к друзьям не надевают. По ней нельзя прочитать ничего, даже если пристально смотреть (читайте: пялиться). — О, вижу ты рада мне, что не сказать обо мне, — девушка сморщила своей до одури идеальный нос, — я от прибытия в свалке оргазма не ощущаю. По правде говоря не такую уж и свалка, по меркам человека, который здесь только ночует и иногда ест, по праздникам. — Ну раз так противно, то может валить, так и быть, не держу, — Юци скалиться, но сама боится, дама умеет внушать холодный страх. — Сию секунду уйду, только подкинь свою сумку. Размеренными шагами она предстала перед лежащей Юци, и наклонилась, засовываю руки в карманы брюк. Сексуально, спорить бессмысленно. — Или мне её взять, а? — она безумно манила, но подаваться никак нельзя, раз ей нужна сумка, то она из правительства, они по разные стороны. Во время их немногословного диалога Юци аккуратно протянула руку к сумке. Свет луны лишь делал её белые волосы ярче, а холодный воздух мятнее. Как бы ни интересовала её дама напротив своих она не предаст, а в первую очередь до одури родную Соён. На крайняк от сумки избавиться, а сама пойдёт в лапы к брюнетке. — Прости, захоти в другой раз. Пепельноволосая рывком взялась за сумку и нырнула в открывшийся проход и дальше, дальше, дальше. Сегодня её приютит лишь единственный в городе парк, а точнее водоём. Ни луна, ни солнце не хотят помогать, но Юци уверена. Они потеряют многое, но выиграют эту войну, несомненно. Не одно поколение смениться, она уже давно будет лежать под землёй, сгорит или разложится, но победа за ними. Её сердце полно веры, жаль его очаровала дама из правительства, было бы славно полюбить кого-то из своих, жить не долго, но может иногда счастливо. Жаль это всё далеко, сейчас она бежит, бежит изо всех сил, на последние силы, а за ней брюнетка. Кажется даже летит, она будто порхает, так легко ей даются шаги, ни малейшего шанса, но она несомненно попытается, последний рывок. Она летит на зелёную траву, на неё сверху дама. Юци дышит тяжело, будто сейчас сердце вовсе остановиться и не от любви, а от, блять, того, что стометровку пробежала. — Давай сюда и я отстану! — рыкает верхняя, но блондинке уже всё равно, она размахивается и кидает сумку в воду. Точная глубина этого озера где-то метров шесть, но на дне арматура, потому сумка с содержимым в безопасности, а вот она нет. Юци поднимает руки в примирительном жесте. — Ни тебе, ни мне, — и заливается смехом, он не здоровый, скорее отчаянье, но что же, пусть так. — Минни. — Что? Я не спрашивала имени, — но хотела, крутиться на языке. Брюнетка хотела что-то сказать, но просто промычала и плюхнулась рядом.

—

Где-то они начинают любить друг друга, где-то уже заканчивают, но несомненно были или будут счастливы. О, нет, это не счастливый финал, трагедия присыпанная сахаром, что плавиться на солнце. Они почувствуют счастье, неимоверное, ведь сами связали себя красными нитями, но потом буду разлучены и несчастны, порочный круг беспамятства. Я обманул вас? Нет, ни капли, лишь недосказал. Кажется у них нет счастливого финала.