***
Падение на самое дно подобно градиенту. Когда ты впервые ступаешь с обрыва, то не улавливаешь смены цветов. Она постепенная, едва различимая. Она заметна лишь посторонним людям, но большинству из них совершенно плевать. В конце концов ты оказываешься полностью погружён во тьму. Но что тогда? Что же, тогда уже слишком поздно.***
Он не хочет пропускать приёмы пищи. Действительно не хочет. Это просто стечение обстоятельств. Как забыть ключи от дома или случайно засидеться до полуночи со школьными заданиями. Просто стечение обстоятельств. Ошибка. На самом деле, вы не можете винить его. У Питера довольно много забот: стажировка, Декатлон, Человек-Паук и учёба. Помимо этого он всё ещё пытается оправиться после Щелчка. Необходимость поесть просто теряется на фоне остальных дел. "Я не специально", — говорит он себе. Каждое утро Питера напоминает собой марафон и бег с препятствиями одновременно. Он обыкновенно впопыхах дописывает домашку, проверяет наличие костюма в рюкзаке и по пути к двери целует Мэй в щёку. Если повезёт, он вспомнит о перекусе в виде банана или злакового батончика, но едва ли этого достаточно для насыщения. Да и, в большинстве своём, Паркер слишком занят для мыслей о еде. — Питер, на плите стоит овсянка! — кричит Мэй, когда Паркер уже готов вылететь за дверь. Его рот моментально наполняется слюной, но сообщение от Нэда тут же перетягивает внимание на себя. Ох, точно. Питер обещал тому встретится перед школой и вместе подготовиться к тесту по социологии. — Я куплю что-нибудь в школьном буфете, — откликается Паркер и захлопывает входную дверь прежде, чем тётя успеет что-либо возразить. При встрече Нэд моментально впадает в полупаническое состояние "о-господи-я-точно-ничего-не-сдам", и Питер благополучно забывает о пустующем желудке. (Его мир незаметно становится на полтона темнее.)***
— Питер, мне кажется, тебе стоит отцепиться от своего рюкзака хотя бы на время выходных, — замечает Мэй, как только её племянник заходит домой, сгорбившись под тяжестью учебников за спиной. Паркер лишь закатывает глаза. — Мэй, перестань. Мне нужно доделать домашку и довести некоторые вычисления до ума. Я просто позвоню Нэду по Фейстайму, и мы поработаем вместе. Это ненадолго. — Хотя бы постарайся расслабиться и отдохнуть на этих выходных, ладно? — заявляет Мэй, скрестив на груди руки и раздражённо покачав головой. — Кто бы говорил, — многозначительно возражает Питер, вздёрнув бровь, и тут же получает шутливый подзатыльник от тёти. — Ты ранил меня в самое сердце. Скройся с глаз моих. И попытайся ничего не взорвать в ближайшие два дня, — Мэй откровенно дразнится. — Это было всего один раз! — протестующе восклицает Питер под смех тёти. — Пока, дорогой. Люблю тебя, — говорит она, поцеловав племянника в лоб и потрепав того по щеке. — И я тебя! — отвечает Питер. После он быстро собирает в охапку все нужные для пребывания на Базе вещи и направляется к двери. Хэппи ждёт его на улице, и Паркер энергично приветствует мужчину, пока садится в дорогой автомобиль. Хоган на такое радушие лишь хмыкает и поднимает перегородку между водительским и задним сидениями. — Это было довольно грубо, — Питер повышает голос почти до крика. — Но я знаю, что ты тоже любишь меня! Машина безмолвно трогается с места, и Питер, пожав плечами, вытаскивает из рюкзака подаренный Старком ноутбук. Дедлайн, который приходится на завтрашний вечер, висит над ним дамокловым мечом, и потому Паркер решает поработать над едва начатой домашкой. Задания оказываются сложнее и утомительнее, чем он думал, и Питер даёт себе мысленный подзатыльник за то, что не начал заниматься раньше. Он просто... не то чтобы у него было время. Питер только и делает, что скачет от одного дела к другому лишь для того, чтобы убедиться, что он выполнил необходимый минимум. Он не может позволить себе организовать работу иначе. К тому моменту, как они подъезжают к Базе, домашка сделана лишь наполовину, и это ещё без эссе на шесть страниц. Питер просто смиряется с фактом, что сна ему сегодня не видать. Хэппи тормозит машину, и Паркер тут же выпрыгивает из неё и направляется к зданию. Пятница приветсвует его, как только он заходит в лифт: — Добрый день, мистер Паркер. Мистер Старк, как обычно, ждёт вас в мастерской. — Понял, Ница. Но можем мы сначала заглянуть в мою комнату, пожалуйста? Я хочу оставить там пару вещей. — Как пожелаете, — отвечает ИИ, и лифт приходит в движение. Когда двери открываются, Питер быстро выходит и направляется в свою комнату, где, оставив все учебные принадлежности на столе, бросает тоскливый взгляд на кровать. Боже, он готов убить ради того, чтобы немного вздремнуть. Он не помнит точно, когда в последний раз спал больше четырёх часов. Питер трясёт головой и отгоняет наваждение подальше от себя. Он не уверен даже, когда сможет нормально поспать в следующий раз, и от этой мысли хочется разреветься, но Паркер пересиливает себя и направляется в мастерскую. — Привет, карапуз, — приветствует его Тони, как только Питер появляется в дверях. — Добрый день, мистер Старк! — с энтузиазмом откликается Паркер, заталкивая своё истощение подальше. Он вытаскивает из рюкзака костюм и кладёт его на островок стола, что был предварительно расчищен Тони. — Хм, тогда сейчас починим костюм, а после взорвём мастерскую? — ухмыляется Старк под раздражённый стон Питера. — Вы все когда-нибудь прекратите припоминать мне это? — Никогда, — радостно сообщает Тони. — А теперь сними рубашку, будь добр. И джинсы тоже. Питер от неожиданности давится воздухом. — Чего? — Мне нужно сделать замеры, — закатывает глаза Тони. — Я работаю над обновлённой версией Железного Паука, но ты подрос, а я хочу, чтобы костюм сидел идеально. Не то чтобы Питер стремился остаться перед Тони в один боксерах, но он не может не отметить, что что-то в их отношениях изменилось после того, как он буквально умер на руках у Старка. Исчезло смущение. И это обнадёживает. Он быстро сбрасывает с себя толстовку и, пока Пятница сканирует его параметры, ёжится под пристальным взглядом Тони. — А ты подкачался, Пит, — замечает Старк, и Паркер понимает, что это был комплимент. Настоящая мечта для многих парней. — Я думаю, это заслуга радиоактивного паука, — отвечает Питер со смущённой улыбкой. Однако, когда он позже видит себя в напольном зеркале в ванной, слова Тони в его голове странным образом меняются. Вместо "ты подкачался", пренебрежительное "ты набрал вес" разносится в голове эхом и тяжело оседает в груди. Это больно. У Тони есть плохая привычка забывать, что людям необходимо есть, и у него определённо нет ни единого представления о том, когда им следует это делать. Поэтому, если он находится с Питером, то просто полагается на ответственность подростка. И лишь во втором часу ночи, когда Паркер уже ушёл спать, Тони внезапно осознаёт, что тот не напомнил ему об ужине.***
Иногда он даже не чувствует себя настоящим. Иногда Питер просыпается и не может понять, действительно ли всё происходит наяву. Может, он никогда и не спал вовсе. Иногда он вспоминает, что реальность далека от стабильности, и для Таноса она была не более, чем куском сырой глины. Податливой и мягкой. Mысли бесцельно плывут в его голове, но они тоже ненастоящие. Может, настоящим сейчас является лишь слово, не несующее в себе никакого смысла. Иногда Питер не понимает, почему это всё вообще волнует его. (Вернись ко мне. Я помогу.)***
— Тебе нужно есть. Питер вздрагивает от неожиданности, отрываясь от практической по физике, над которой работал в углу библиотеки. ЭмДжей смотрит на него сверху вниз, нахмурившись, но Паркер лишь пожимает плечами, делая вид, что ему всё равно. (Но ему не всё равно. Никогда не было. Однако другим не обязательно об этом знать.) — У Мэй было свободное утро, так что она приготовила блинчики и яичницу на завтрак. Думаю, я немного объелся,— защищается Питер, слегка сморщив нос. Он солгал. На самом деле он проснулся в пустом доме с не менее пустым желудком и решил, что это уже традиция. Его новая реальность. — Неважно, — фыркает ЭмДжей и бросает в него яблоко. Питер ловит его на чистых рефлексах, не успев даже подумать о том, что собирается сделать. Когда подруга уходит, Паркер переводит взгляд на яблоко в своей руке. Оно спелое. Красное. Его рот наполняется слюной от одной мысли о том, насколько сочным и сладким оно должно быть на вкус. "Это просто яблоко", — говорит он себе. "От него ничего не будет". Он кусает сочную мякоть, и его новая реальность внезапно рушится.***
Питер любит быть Человеком-Пауком. Действительно любит. Ну, то есть, понятное дело, различные травмы - полный отстой, но зато под конец дня он просто счастлив, что охраняет свой город (и мир в целом). Что помогает людям. Он любит милую женщину, которая покупает ему чуррос, и он гладит почти каждую собаку во время патрулирования. Он любит возбуждение и бегущий по венам адреналин во время полётов по городу. Да и само ощущение полёта тоже обожает. Он единственный в своём роде, кому доступна эта совершенно чудесная возможность - быть Человеком-Пауком. Возвращаясь домой после долгого утомительного патруля, Питер думает о том, что ему ещё предстоит сделать за эту ночь. И сон определённо не входит в список его задач. Прыжки по зданиям - один из его самых любимых методов передвижения, особенно, когда руки буквально отваливаются, как это происходит сегодня. Питер скачет с крыши на крышу, наслаждаясь острым ощущением от размашистых прыжков. Однако в один момент он подбегает к краю небоскрёба и останавливается, наклонившись через парапет. Забавно. Всего один шажок отделяет его от полёта вниз. "А ведь я просто... могу сделать это", думает Питер. Подобная мысль настолько пугает его, что он осторожно спускается со здания и идёт до дома пешком.***
Это называется "зов пустоты", вычитывает Питер позже. Это звучит немного как проклятие, и потому Паркер решает никому об этом не говорить.***
Как только Питер переступает порог мастерской, Тони тут же переводит на него взгляд и вздёргивает бровь. — Выглядишь паршиво, — выносит он вердикт. Паркер поджимает губы. — Ну спасибо. Вы просто мастер в поднятии подростковой самооценки, — бурчит он, топая к своему персональному столу, который Тони ему выделил. Питер знает, что он несправедлив - в конце концов, мистер Старк ничем не заслужил подобное обращение, - но, чёрт возьми, у Паркера жуткая бессоница, и он готов наорать на любого лишь за то, что тот существует. Тони снова вздёргивает бровь. На этот раз другую. — Когда ты в последний раз спал? — Смело с Вашей стороны предположить, что я вообще сплю, — бросает Питер и замирает под острым взглядом Старка. — Пит, тебе необходим сон, — как само собой разумеющееся говорит он, скрестив на груди руки. — Спасибо за совет, мам, — саркастично огрызается Паркер. — Однако есть одно "но": школе совершенно плевать, сколько ты спишь, как ешь и не умер ли вообще, ты всё равно обязан учиться. У меня на этой неделе три контрольных, и если я завалю их, то мы с моим средним баллом пойдём к чёрту. Тони безмолвно наблюдает за метаниями Питера. Тот сначала напряжённо шагает вокруг стола, потом дёрганно хватает чертежи для своего последнего проекта, но лишь для того, чтобы тут же откинуть их в сторону, и в конце концов нервно зарывается пальцами в волосы. Старк, недолго думая, принимает решение. — Пятница, дорогая, закроешь мастерскую? Питер вскидывает голову. — Что? Зачем? Мы же собирались закончить... — Неа. Планы изменились: сейчас мы поднимаемся наверх, ты показываешь мне все свои задания, и мы вместе выполняем их шаг за шагом как настоящие учёные. Идёт? — на самом деле Тони не требуется ответ, он уже на полпути к выходу. — Но Вы не должны... — начинает было Паркер, но Старк тут же перебивает его: — Я мультимиллиардер, Пит. Я не делаю что-то против своего желания. Никогда. Так что если я захочу помочь тебе, ты от меня не отделаешься, — решительно заявляет он, шагнув в открывшийся лифт. Узел, что долгое время был туго свёрнут глубоко внутри Питера, немного ослабевает. Паркер встаёт рядом со своим наставником в светлой кабинке, и произнесённые Тони слова ещё долго сидят у него в голове. "Если я захочу помочь тебе, ты от меня не отделаешься." На его месте Питер не был бы так уверен.***
Какая-то часть его сознания никогда не восстановится после Щелчка. Она по-прежнему похожа на крошечные крупицы пыли, даже голосом своим не обладает, лишь хриплым шёпотом да парой фраз: "Я не хочу умирать" и "Простите меня". Если он пробудет в этой части сознания слишком долго, то в конечном итоге останется в ней навсегда. Поэтому он просто уплывает в более безопасное место в своей голове, которое появилось много лет назад. Оно представляет собой длинный коридор. Оно ощущается домом, и все комнаты в нём знакомы ему до последнего уголка. Для каждого ключевого события его жизни есть комната, отдельная от остальных и скрытая за дверью, которая открывается по его желанию. У него существует комната для Бена, другая для Мэй, и третья для его родителей. Помимо этого есть комната для его лучших воспоминаний с Нэдом, и такая же для Тони Старка. Однако ещё существует дверь, ведущая в воспоминание о дне, когда он прятался от Флэша за школьным мусорным баком. Тогда он сильно поранил обо что-то бедро. Было довольно много крови. И было в этом нечто такое, что привлекло Питера. (Вернись ко мне. Я помогу.) Эта дверь заперта настолько хорошо, что будто и не существует вовсе.***
На День Благодарения он разрешает себе съесть лишь два небольших куска индейки, ложку картофельного пюре, зелёную фасоль (без соли и масла), и маленький кусочек пирога как завершающий аккорд. Это День Благодарения и, видит Бог, он работал достаточно усердно, так что вполне заслуживает этот ужин. (Он не уверен, когда конкретно еда стала чем-то, что нужно заслужить, но старается не обременять себя мыслями об этом.) Когда наступает время праздника, и он сидит за огромным столом с Мэй, Тони, Пеппер и всеми Мстителями, то совершенно забывает о собственном лимите на еду. Он жив и окружён близкими людьми, и впервые за долгое время его голова абсолютно свободна от негативных мыслей. Это лишь затишье перед бурей, но он улыбается и замечательно проводит время, поглощая буквально тонны еды. Праздник длится всего несколько часов, пока на город не опускается ночь, а на Питера - тяжесть всего этого мира. Он снова ненавидит себя.***
Иногда он даже не чувствует себя настоящим. Иногда Питер сводит контроль над своими телом до минимума и просто наблюдает за собственной жизнью со стороны. Он будто воздушный шарик, привязанный к туловищу и парящий далеко-далеко от всего, что может причинить ему боль. На такой высоте ему нечего бояться. То, что происходит с ним, на самом деле влияет лишь на марионетку с его лицом. Он уверен, что так будет лучше.***
"Стар Трек" круче "Звёздных Войн", и я говорю на языке фактов, — сообщает ему Нэд, пока в микроволновке готовится поп-корн. Питер в шоке распахивает глаза. — Не могу поверить, что мы долгие годы были друзьями, а я только сейчас узнаю, что ты, оказывается, играешь за тёмную сторону! — Тёмная сторона не всегда является злом. Просто послушай меня, — настаивает Нэд. — Крис. Пайн. Питер задумчиво склоняет голову в бок, пока Нэд достаёт дымящийся пакет. — Окей, твоя взяла, — уступает Паркер. — Но сюжет "Звёздных Войн" всё ещё круче. Собственно, как и Лего. — Отлично. Но у нас ещё есть Зои Салдана, — подмечает Нэд, запихивая в рот горсть поп-корна и протягивая пакет Питеру. — Настоящая королева, — соглашается Паркер, опустошая пакет в объёмную миску. Запах кукурузы сводит его с ума и доставляет почти физическую боль. Он не заслужил этого. — Говоря о королевах, мне кажется, мы просто обязаны вручить миссис Дэвис корону. Ну, типо, она ведь реально могла не делать те два вопроса в тесте дополнительными. Но она помиловала тех, кто пропустил последние уроки. Это круто. — Господи Боже, — вздыхает Питер. — В тот момент я думал, что зарыдаю и кинусь её обнимать. — Так вот почему ты выбежал из класса со звонком, — лыбится Нэд, пока они усаживаются на диван перед включённым Нэтфликсом. Питер ставит миску с поп-корном между ними и чувствует, что его живот и бёдра увеличиваются от одного взгляда на неё. Он начинает смеяться, чтобы скрыть подступающую к горлу тошноту. Пока Питер ищет фильм, Нэд разглядывает его изучающе, и в конце концов Паркер не выдерживает. — Что? — спрашивает он, приподняв бровь. Нэд тут же отводит взгляд и пожимает плечами. — Ничего. Ты просто так давно не смеялся. Что-то внутри Питера холодеет, застигнутое врасплох подобным заявлением, и он тут же пытается вспомнить, в какой момент времени ещё был способен на смех. Когда мысли доходят до Щелчка, изменившего его жизнь, Паркер перестаёт даже пытаться. — Оу. — Здесь нет твоей вины. И я не сержусь. Я просто волновался за тебя, чувак, — успокаивает его Нэд. — Понимаешь, в последнее время ты стал более напряжённым и замкнутым. Сначала ты весь день занят школой, а потом весь вечер и половину ночи - Человеком-Пауком. Клянусь, иногда мне кажется, что питаешься ты только солнечной энергией. Огромный груз вины моментально ложится на его плечи, но Питер уверен, что вполне заслуживает этого. Конечно, Паркер не игнорировал друзей специально. Просто довольно часто понимал, что не способен вынести их общество (да и остальное общество в целом). И тем более не способен принять жалость и сострадание в их глазах. Часть Питера до ужаса напугана тем, что тот мог бы сказать Нэду. Я запутался. Мне нужна помощь. Я не выдерживаю. Я так устал. Слова уже готовы сорваться с кончика языка, но... Я просто могу сделать это. Сейчас он сидит перед своим лучшим другом, а не на краю крыши, однако всё равно слишком напуган для последнего маленького шажка. Поэтому он говорит краткое "Прости" и включает фильм. Нэд заслуживает большего, но Питеру пора бы уже принять тот факт, что на большее он просто не способен.***
Он помнит, как читал статью о зове пустоты. Автор там утверждал, что "желание прыгнуть подтверждает желание жить". Питер не уверен, что это правда.***
— Мэй?! Питер подпрыгивает от неожиданности, когда тётя заходит в квартиру с двумя пакетами готовой еды в руках. — Я думал, ты сегодня в двойную смену, — говорит он, помогая разложить все блюда на столе. — Я взяла отгул на ночь, — тепло улыбается Мэй, и Питер подвисает, не понимая, что происходит. — Но почему? Мэй замирает и несколько секунд молча смотрит на него. Питер пытается, но всё равно не может прочитать эмоции, пляшущие в её глазах. — А почему нет? Я просто хотела провести время с тобой. Мы уже давно должны были сделать это, дорогой. Его сердце наполняется любовью к тёте и ностальгией, приправленной лёгким одиночеством. Питер понимает, что Мэй делает всё возможное, чтобы они ни в чём не нуждались, но он так скучает по ночным киномарафонам с ней и Бэном. Ему порой сильно не хватает тёти в повседневной жизни. Приятно осознавать, что в этих чувствах он не одинок. Питер накладывает себе рис с карри, тщательно отмеряя порцию, и очищает от листов с домашкой место для ужина. — Клянусь, учителя пытаются свести вас в могилу, — комментирует Мэй, усаживаясь за стол. — Школа вообще одно большое кладбище, — неловко отшучивается Питер. — Господи. Я уверена в тебе и твоих силах, но что творится с другими? Вот как там Нэд и ЭмДжей? — Мэй редко видит Лидса, а с Уотсон так тем более в последний раз разговаривала аж на заключительном этапе Декатлона. — Они тоже неплохо держатся. Правда, мы сейчас довольно редко видимся друг с другом из-за большой загруженности, плюс я часто провожу обед в библиотеке. Но я знаю, что у них всё хорошо, — отвечает Паркер, ковыряя свою порцию риса. — Питер, ты не должен пропускать обед, — серьёзно подмечает Мэй, хмуря брови. — Что? Не-е-ет. Я не пропускаю обед, я просто беру его с собой в библиотеку. Всем всё равно, пока я не оставляю после себя гору крошек и пролитый сок. Гипотетически, он не соврал. Он действительно каждый раз берёт свой обед в библиотеку, просто не ест его. Мэй прищуривается и многозначительно смотрит на тарелку племянника. — Прости, я перебил аппетит всякой ерундой. Не знал, что ты придёшь пораньше, иначе не стал бы кусошничать. А вот это уже ложь. Паркер даже удивлён, что за последнее время научился так хорошо врать. Мэй всё равно смотрит на него, пока он не положит хотя бы пару зёрен риса в рот, и только потом кивает сама себе. — Да уж, прости, что не предупредила. Я думала, это будет хороший сюрприз. — Это он и был! — Питер начинает рьяно её разубеждать, уверенный в каждом своём слове. — Я просто надеюсь, что смогу больше помогать тебе, чтобы такие вечера случались чаще. — Нет, — твёрдо отсекает его инициативу Мэй. — Твоя забота - быть ребёнком. Ты и так делаешь больше, чем многие люди за всю свою жизнь. Сейчас ты должен учиться и работать на себя, понял? Питер отводит взгляд, ошеломлённый столь пламенной речью. — Понял. Паркер не знает, что сказать, он и так с трудом справляется с той любовью и заботой, что довольно явно читаются в тётиных глазах. Вздохнув, Питер заставляет себя съесть ещё одну ложку еды и только потом отвечает: — Я так сильно ларблю тебя. (Питер никогда не сознается ей, что после смерти на Титане он так и не смог по-настоящему вернуться к жизни.)***
Его зов похож на пение сирен. В том коридоре Голос поёт за наглухо запертой дверью, и Питер останавливается напротив неё. Текст песни соблазнителен настолько, что не вписывается даже в понятие "запретный плод". Вернись ко мне, — звучит он. — Я помогу. Питер знает, что не поможет. Никогда не помогал. На время - да, возможно, но это всё равно просто тщетные попытки склеить дешёвым клеем куски бетона. Облегчение иллюзорно. Но, видит Бог, ему так не хватает даже этой иллюзии. (Это именно то, о чем обычно принято умалчивать. Когда ты подносишь лезвие к коже, то прячешь в своём шкафу скелеты, которые останутся там навсегда. Они будут терпеливо ждать, что ты снова станешь их жертвой. Они позовут тебя, и ты не найдёшь в себе сил не поддаться.)***
Питер не должен чувствовать такой одышки. Он спаррингуется с Наташей, что, в целом, не является чем-то из ряда вон выходящим. У них очередные "супергеройские" выходные, и Паркер обычно меняет партнёров от поединка к поединку, но в этот раз он истощён уже после десяти минут тренировки. Что ж, вот это уже странно. Он уклоняется от летящего кулака и пытается ударить Наташу по лодыжкам, но та с лёгкостью отскакивает в сторону. После она не колеблется ни секунды: хватает его за руку и перекидывает через себя. Удар об маты тут же выбивает весь воздух из лёгких, и Питер пару мгновений просто лежит, пытаясь восстановить дыхание. Наташа грозно нависает над ним, и на секунду Паркеру кажется, что она его сейчас ударит, как это сделал бы настоящий враг. Но вместо этого Романофф прищуривается и помогает ему подняться на ноги, наблюдая, как при этом он вяло покачивается. Питер ощущает себя желе. Его желудок буквально горит. Он не обедал вчера и пропустил завтрак сегодня утром. (Гордится ли Питер собой? Да. Со временем он станет ещё легче, ещё быстрее. Еда - единственная вещь в его жизни, которую он способен контролировать.) — Ты устал, — категорично комментирует Наташа, и Питер фыркает. — Думаешь? — огрызается он и тут же чувствует жгучий стыд. Не её вина, что он патрулировал до трёх часов ночи, только чтобы потом вернуться домой и провалиться в беспокойный сон, прерываемый вспышками кошмаров, что были когда-то его реальностью. Наташа на дерзость никак не реагирует, продолжая спокойно разглядывать его. — Когда ты в последний раз спал целую ночь? — Смотря что для тебя "целая ночь", — парирует Питер и раздражённо стонет, когда замечает, что остальные Мстители медленно к ним приближаются. — По крайней мере, семь часов, — холодно отвечает Нат, скрещивая на груди руки. — Ха-ха, очень смешная шутка, — невесело улыбается Паркер. — В идеале, ты должен спать минимум семь часов в сутки, — вставляет свои пять копеек Сэм. — Ага, будто бы хоть что-то в моей жизни бывает идеальным, — вновь огрызается Питер, и Тони хмурится, останавливаясь перед ним. Старк не слепой. Он заметил, как изменился в последнее время подросток. Паркер стал более раздражительным, напряжённым. Он готов сорваться на любого из-за пустяка. — Пит, что происходит? Паркер делает шаг назад, загнанный в угол всеобщими взглядами. — Ничего! Это вы, ребята, ни с того ни с сего начали... начали нападать на меня! Стив смотрит на него по-отечески, слегка приподняв брови. — Питер, никто на тебя на нападает, — говорит он мягко. — Мы просто беспокоимся. Это разные вещи. Паркер в волнении заламывает руки, желая оказаться где угодно, но не здесь. Инстинкт "бей или беги" сейчас приходится очень кстати, вот только тело Питера не может решить, что конкретно ему стоит сделать. — Боже, неужели у меня просто не может быть плохого дня? Простите, но, если вы забыли, я до сих пор новичок во всех этих супергеройских делах! — выплёвывает Питер, и зловредная его часть радуется, когда на лице Тони проскальзывает гнев. — Хэй! — резко встревает Старк. — Никто не забыл. Мы все гордимся тобой, но совершенно очевидно, что сейчас тебе нужен перерыв. Почему бы тебе не взять отгул на оставшуюся часть дня? Просто спокойно пообедай и поспи. Мы можем отложить тренировку и подождать, пока ты в должной мере не отдохнёшь. — То есть теперь я недостаточно хорош? Я один раз споткнулся и проиграл, и теперь мне необходим долбаный перерыв? — практически рычит Питер, и зверь, сидящий глубоко внутри него, предвкушающе поднимает голову, готовый в любой момент вырваться и нанести удар. Но Паркер знает, что он направлен не на других. Только на него. — Никто не говорит этого, приятель, — осторожно уточняет Тони, пытаясь утешающе сжать плечо подростка, но тот сбрасывает его руку. — Неважно, — бросает Питер, направляясь к выходу. — У меня всё равно есть ещё куча незаконченных дел. Я попрошу Хэппи отвезти меня домой. — Питер, подожди! — окликает его Тони, делая шаг вперёд. Но Паркер уже скрылся за распахнутыми дверями.***
Иногда он даже не чувствует себя настоящим. Питер чувствует себя не более, чем призраком того, кем он когда-то был, его смутным очертанием. В моментах, когда он был настроен оптимистично, сейчас он видит лишь худшее. В моментах, когда он был счастлив, сейчас он полностью подавлен. В моментах, когда он был полон желания жить, сейчас он пуст настолько, что может разбиться от мимолётного касания. Он забегает в ванную, благодаря всех Богов за то, что Мэй нет дома (а значит, не будет лишних вопросов), и опускается на ледяной пол, нервно дёргая себя за волосы. Он не уверен, почему сорвался на остальных. Это было несправедливо по отношению к ним: они не сделали ничего плохого. Всё, о чём Питер знает, так это о запредельном уровне своей усталости и злости, и в то же время он понятия не имеет, как всё это подавить. "Вернись ко мне. Я помогу", — тихо напевают из шкафа его скелеты. Какая-то часть его молчит, что эта дорога ведёт вникуда, но гораздо заметнее часть пронзительно кричащая. Она представляет собой бессоницу, постоянную злость, проблемы с едой и окружающими. Прости меня, дядя Бэн, думает Питер, доставая из ящичка лезвие. Обещание нарушено. Он не плачет. Он не чувствует ничего кроме резкой боли, что мгновенно очищает его сознание. Паркер тут же откидывает лезвие в сторону, до ужаса напуганный тем, что только что совершил. Он падает на кровать и сворачивается калачиком. Его желудок всё ещё пуст, бессоница не отступила, и ничего на самом деле не изменилось в лучшую сторону. Самое страшное, что обо всём этом Питер знал. Падение на самое дно, осознаёт он, это градиент. Когда ты впервые ступаешь с обрыва, то не улавливаешь смены цветов. Она постепенная, едва различимая. Она заметна лишь посторонним людям, но большинству из них совершенно плевать. В конце концов ты оказываешься полностью погружён во тьму. Но что тогда? Что же, тогда уже слишком поздно. (Всё вокруг оказывается в кромешной темноте.)***
Это происходит снова. И снова, и снова, и снова. Он будто запертая в клетке пташка. Он мечется и пытается выбраться, но всё сводится к тому, что замóк изнутри не открыть. Питер беспомощно смотрит на лезвие в своей руке и видит в нём самую уродливую вещь в мире. Он ненавидит его. В приступе паники Паркер взламывает протоколы Карен, чтобы она не донесла о его порезах, когда он надевает костюм. (Он способен изменить программу ИИ, но не способен изменить себя.)***
Когда в следующий раз Питер приезжает на Базу, извинения уже крутятся у него на языке. Он вбегает в мастерскую, игнорируя удивлённое приветствие Тони. — Мистер Старк, мне очень жаль. Я не должен был так разговаривать с Вами, да и со всеми остальными тоже, но я был буквально на пределе. И школа, и патрули - всё так навалилось. Понятное дело, это всё неважно, потому что нет оправдания тому, как я... — Боже, Пит, дыши, — говорит Тони, вскакивая с места и кладя руку ему на плечо. — Подождите, я просто... — Ну уж нет. Что бы ты ни хотел сказать - подожди, а иначе ты грохнешься в обморок от гипервентиляции, — строго перебивает Старк, но в его глазах виднеется столько беспокойства, что Питер готов вот прямо сейчас выложить на стол все карты. — Так, давай-ка присядем. Тони осторожно усаживает Паркера на диван, и какое-то время они сидят молча, пока Питер пытается восстановить дыхание. Что, если мистер Старк его ненавидит? Что, если никто больше не захочет видеть его в рядах Мстителей? — О чём бы ты сейчас ни думал, Пит, я хочу, чтобы ты прекратил это, — говорит Тони и криво улыбается, когда ловит удивлённый взгляд Паркера. — Твою тревогу слышно за километр. Никто не злится на тебя. Мы просто волнуемся. Питер опускает взгляд и начинает нервно дёргать ногой, морщась, когда грубая ткань джинсов проходится по его порезам. Внезапно его накрывает такой дикой усталостью, что Паркер понимает: он больше не хочет видеть вокруг себя лишь кромешную тьму. Он хочет снова увидеть свет. Он не хочет вновь идти по протоптанной им же дорожке, не хочет скрываться в темноте, не хочет чувствовать одиночество, не хочет ранить остальных и себя. Он не хотел... не хотел возвращаться к этому, но теперь не может остановиться. Мне нужна помощь, хочет сказать он. Слова вертятся на кончике языка, и Питер думает о всех тех минутах, когда он сидел на краю крыши и думал, что может просто сделать это, но не делал. И не сделает никогда. Его слишком пугает перспектива умереть. Снова. При этом у него не остаётся другого выхода. Если он не перепрыгнет через край крыши, то должен будет отойти от него подальше. Он не может стоять там, на этом крошечном островке мнимой стабильности целую вечность. Это не жизнь. Я просто хочу, чтобы ты жил, сказала ему Мэй однажды. Питер понимает, что тоже хочет этого. Он так сильно хочет жить, что становится больно. Когда Паркер снова поднимает взгляд, Тони всё ещё смотрит на него со смесью напряжения и беспокойства. Что-то внутри Питера рушится, и он делает глубокий вдох. (Отпрыгнуть от края так же страшно, как перепрыгнуть его.) — Мне нужна помощь.***
Питер многому учится. В большинстве своём он просто осознаёт, что процесс реабилитации - полный отстой. Но он так же узнаёт, что его скелеты будут всегда подвывать на подкорке сознания, и что иногда у него не будет сил не поддаться. Единственное, что он может сделать в подобной ситуации - найти человека, способного помочь. Способного напомнить, насколько уродливы его скелеты из шкафа. Питер ходит на терапию, и это тоже полный отстой. Это тяжело и неловко, и иногда ему кажется, что вокруг снова кромешная тьма. Но она постепенно рассеивается, и это единственное, что имеет значение. — Как всё прошло? — спрашивает Тони, направляясь к дому Питера. У них очередной семейный ужин вместе с Мэй, что в последнее время стало традицией. — Думаю, неплохо, — Питер пожимает плечами и пристёгивает ремень безопасности. Он не развивает тему, а Тони этого и не требует. Они едут в приятной тишине, и только на парковке Паркер наконец выдаёт: — Доктор Хартли сказала, что мне стоит съесть десерт сегодня вечером. Тони смотрит на него, медленно кивая. — И что ты думаешь? Питер дёргает себя за рукав, размышляя над ответом. Ему понадобилось много времени, чтобы отучиться думать о еде как о чём-то, что нужно заслужить. И, возможно, он никогда не избавится от этих мыслей полностью. Но он думает о моментах, когда был готов сорваться и обращался к Мэй и Тони за помощью. Думает о том, что перестал чувствовать бесконтрольную злость на людей. Думает о том, что впервые после Щелчка наконец ощущает себя живым. Маленькие радости - часть настоящей жизни. Питер смотрит на Тони и легко улыбается. — Думаю, я не откажусь от Старколадно-миндального мороженого, — говорит он, чувствуя теплоту в груди, когда Тони смеётся и треплет его по волосам. — Что ж, это можно устроить. Позже тем вечером, сидя за столом с Тони и Мэй, Питер чувствует огромную волну благодарности за их терпение. Иногда это больно, сложно и неловко, но они всегда рядом, и это единственное, что имеет значение. У него были скелеты в шкафу, которые с каждым днём тянули его по градиенту всё ниже и ниже, до такого мрака, что в одиночку из него он бы никогда не выбрался. Но сейчас он не один. Реабилитация - это необязательно уничтожение этих скелетов, Питер вообще не уверен, что они когда-либо по-настоящему исчезнут. Но сейчас у него есть люди, похожие на лучик солнца. Они делают цвета вокруг насыщеннее и толкают его по градиенту вверх. Благодаря им Паркер наконец понимает, каким может быть мир, сотканный из самых ярких полутонов. Когда Питер доедает свою порцию мороженого, Мэй заключает его в крепкие объятия, а Тони гордо улыбается ему из-за её плеча. (Это похоже на что-то настоящее. Это похоже на жизнь.)