Deus ex machina

И... Звучный смех этой девушки переливался всеми цветами радуги. В её бирюзовых глазах играли тысячи бликов. Волнистые каштановые до пояса волосы весело заигрывали с ветром. Нежную кожу ласково гладили солнечные лучи. На ней было зелёное платье под цвет глаз и шарф лисьего оттенка, который делал их ещё более выразительными Солнечная улыбка. Светлая кожа, покатый лобик. Мягкая, немного косолапая походка из-за тяжести плода, свернувшегося клубочком в её животе. Мой ли? Нет, навряд ли. Пухлые руки, круглые щеки. От естественной при беременности полноты никуда не денешься, и все же она несильно её портила. Аккуратный забойный носик стоял торчком. Её окутывали весенние ароматы: запах рождения, пробуждения новой жизни, солнечный свет легким плащом ложился на неё округлые плечи. Птицы пели ей серебряными, звенящими голосами. Весь парк признавался этой красавице в любви, нахваливая её на все лады. Вся природа любила её: каждая птица, каждый цветок, каждый луч… Я любил её. Мы все любили её. В тот момент этот цветной обрывок из какого-то воспоминания губкой раздулся у меня в голове, впитав в себя все другие мысли. «Я больше никогда не увижу, не услышу, не дотронусь до неё» - думал я. Она умерла. Её убили. Ослабевшую, беззащитную, эту бедную девушку ударили по голове со всей силы, и она скончалась. Я не знаю, кем она была для меня. Подругой? Сестрой? Девушкой? Музой? Любовницей? Я не знаю, как её зовут, сколько ей лет, как давно мы с ней знакомы. Но я знаю, моя человеческая жизнь, мое существование - все смыкается на ней. А тогда я понял, что её больше нет. «Соберись! Ради неё, ради всех ты должен это сделать! Не отступай от своей цели! Если бы не этот вирус, заразивший всю землю, все бы было иначе, однозначно. Успокойся, сосредоточься на деле» - разносится по голове властный голос. Я сидел на кровати, поддерживая голову руками. По теплым щекам острой бритвой скользили слезы. Я не мог никак сосредоточится. Обида. Ненависть. Отчаянье. Мое сердце тогда было радиоактивным: оно испускало жуткое излучение, которое распространялось по всему телу. Жуткая боль. Я не мог думать ни о чем другом. Я заражен, я радиоактивен. «Если ты не сделаешь, все будет напрасно. Ты все погубишь своими же руками» - сказал мне тот же голос уже более командным тоном. Для того, чтобы войти в транс, мне нужно было превратить все свои мысли в легкий дым, очиститься от всего лишнего, оттереть от себя все лишнее, отвлекающее. Я закрыл глаза, попытался отскрести от своего разума все лишнее. Перед глазами всплывает она, но не такая, какой я видел её в последний раз. Больная, серая, ослабевшая. Это почти что не она. Скорее не слишком четкий слепок, сделанный из глины. - Это невозможно! - закричал я тогда. Мой голос был дельфином, выпрыгнувшим из воды, нечаянно угодившим на берег и ударившимся о скалы. «Представь, что ты основа пирамиды. Рухнешь ты - упадет все, в том числе и я, вершина. Так что если ты этого не сделаешь, то плохо будет всем, в том числе и тебе. Не сейчас, но рано или поздно человечество станет подсобным материалом. Неужели ты не хочешь помочь?» - снова заговорил голос внутри моей головы. Я вздохнул. Вытер слезы и сопли. Встал с кровати. Я зажег ароматические палочки с запахом сандала, гвоздики. Сел на пол, сложив ноги в позе лотоса. «Расслабься» - сказал я себе, - Разбей все лишнее о свою главную цель.» Я отказался тогда от полноценных эмоций и чувств. Вместо них лишь слабые отголоски ощущений. Солнечный свет я навсегда заменил на электрический. Я отказался от человеческой боли, лишился почти всех людских качеств. Зато мой мир стал гораздо более четким, понятным, однозначным. Все будет устремлено к одной цели. Так будет лучше для всех. Я должен был забыть свою прошлую жизнь, свои чувства. Я должен был забыть её. Я отчекрыжил от себя кусок. Мое живое тело было тем, что мне мешало. Слишком яркие мысли, чувства… Они слепили меня, не давали мне сосредоточится. Ко мне, к тому же, прилип тягучий страх. Я боялся потерять самого себя. Я должен был стать куклой, но сначала мне нужно было войти в транс, чтобы моя душа стала легкой, выпорхнула из тела, влетев в эту куклу. Я вдохнул аромат, расщеплявший все лишнее. Из головы стерлись все чувства, воспоминания, в том числе и она. Я встал и пошел к шкафу. Достал бутылку с настойкой из корней пейотлевого кактуса, той самой, которая вводила индейцев в транс. Выпил её до конца. Сел обратно на пол. Все пропало, все потонуло в белой мгле. Я стал легким, воздушным. Моя душа превратилось в тонкий листик, порхающий на ветру. Я поднялся вверх и легко наткнулся на что-то головой. Открыл глаза и увидел, что я парил над самым потолком своей комнаты. На стенах висели разнообразные картины: буддийские танки, иконы, изображения мандолы, пентаграммы, много полок с книгами, свитки с иероглифами, зеркала, прозрачные шары, старые пергаменты, куча амулетов. Беспорядок, конечно же. Но таким было измерение, в котором я жил. Все хаотичное, вихреобразное, пестрое, мистическое. На полу сидело мое тело: усталый, заплаканный и измотанный я. Над всем этим висел солнечный диск без лучей. Золотое, безликое существо. У него не было глаз, но я чувствовал, как оно требовательно и строго смотрит на меня. Оно выстроило мне светящийся каркас лестницы, ведущий к кукле. Я спустился по нему в шарнирное тело. Закрыл глаза и мысленно попрощался с нормальной жизнью. С живым сердцем. Единственное, что у меня осталось - живая душа. Я открыл глаза. Это была уже не моя комната. Это полный бардак. Хаос. Мазня. Разнообразные краски и формы, смешавшиеся в одно несуразное пятно. Никакой мистики, никаких красочных и переливающихся завитушек. Я посмотрел на свое тело и понял, что больше не будет слез, переживаний и прочих помех. Я утратил себя. Но для меня это было не важно: я видел, как, впрочем, и сейчас, лишь дорогу к своей цели. Ровная дорога, идущая между простых и примитивных форм. Компьютерная игра. Геометрическая задача с векторами. Вместо ярких вспышек чувств - бледные огоньки. Если бы я не двигался вперед, не обращая на все это внимания, то я бы сошел с ума. Ведь если я не концентрируюсь на деле, ко мне приходит мысль, что я всего лишь орудие, пуля, что у меня больше нет личности. Я твердо решил уничтожить бога из машины, вернуть мир людям. Мое прошлое стало прахом, который, однако, дает мне силы для дальнейшего пути. Ведь если бы не было его и живой души, запертой в угле пластиковом футляре, меня бы не существовало вообще. Пусть будет так. Я пожертвовал собой ради остальных. *** - Я часто слышу Его голос. Он говорит мне, что нужно делать, ставит ориентиры. Говорит мне, кто умрет, кто останется в живых. По этому не совсем протоптанному пути веду остальных, далеко не всегда заботясь о том, что кто-то может споткнуться. Я лечу, мчусь. Я бездумное насекомое, следующее за огоньком вдали, - говорит мне Некро, - Я вижу людей насквозь, вижу их души. Для этого мне достаточно взглянуть им в глаза. Но я никогда не приглядывался к ним, не исследовал их. Некоторое время мы сидим молча. - Помнишь, что я говорила, что ты бесчувственный кусок пластика? - говорю я после паузы, - Так вот, сейчас я прошу у тебя прощение за мои слова, - я смотрю на Некро, который, кажется, напряженно вслушивается в мои слова, - У тебя есть душа, даже чувства. До тех пор, пока ты беспокоишься о том, осталось ли в тебе что-то от человека, ты остаешься живым, - я едва проговариваю слова, лениво ворочая языком. Мои слова ползут со скоростью улитки. Глаза слипаются. Мне нежно улыбаются сияющие кристаллы, как будто баюкая. Контур комнаты стирается, моя голова склоняется набок, я ложусь на жесткое и неудобное плечо Некро. Кажется, я засыпаю… Веки шторками опускаются. *** Это весьма странно. Я давно уже не вспоминал об этом. Этот кадр из моей прошлой жизни давно скрылся где-то в темноте. Вообще мир померк для меня. Хотя нет. Это я больше не свечусь. Однако с того момента, как я встретил Изи, в темноте стали мелькать яркие вспышки: раскаяние за смерть Алекса, злость на Изи, и вот сейчас она разбудила во мне ностальгию. Возможно, я действительно взял её не просто так. Последний раз, до того, как я встретил Изи, когда что-либо чувствовал, был тогда, когда Джо привел ко мне Люциана с полумертвой Катериной. Щемящее чувство при виде этой девушки, лежавшей без сознания, возродили во мне воспоминания о каких-то смутных эпизодах, которые раньше мне были недоступны. Я стоял около стены, в которой появилась маленькая дырка, из которой я увидел лицо той беременной девушки. Но я никак не мог расширить её. Сейчас она увеличилась, но пока я не вижу ничего в ней. Я бросаю взгляд на Изи, спящей на моем плече. Почему-то я сейчас вижу её маленькой девочкой, примерно лет семи-восьми. Маленькой, юркой, упорной. Глажу её по волосам, похожим на мятую солому, и ничего не чувствую, однако во мне откуда-то появляется мысль, что когда-то они были длинными и гладкими. Спасибо тебе, малышка. Ты правда помогла мне, согрела моя замершую душу теплой ягодной настойкой. Может ты и вправду не такая сильная, какой требует ситуация, но ты выслушала меня, утешила. Во мне даже тлеет уголек благодарности. Мы, наверное, в одной из прошлых жизней были близкими друзьями. Она сидит тут, укрытая одним лишь одеялом… Стоп, она же болеет, причем по моей вине. Она заснула здесь, прямо на холодном полу. Нужно отнести её поскорей в постель, чтобы не было осложнения.