Жизнь и смерть

— Ты хочешь. Признайся хотя бы самому себе, — Киран хищно смотрит в чужие подёрнутые крепкой дымкой глаза. Он знает его, как никто другой. И даже сейчас он прав. Джон не в силах подняться с пола, он так и продолжает лежать на этой грубой холодной поверхности, согреваемый лишь мыслями о нём. Киран продолжает сидеть на его бёдрах, в опасной близости нависает над чужим лицом и улыбается. Но не так, как раньше. Улыбка не светлая, не искренняя, а словно жуткий оскал, так не вяжущийся с тёплыми воспоминаниями о его обладателе. Губы Кирана совершенно невесомо касаются чужих, но ощущать это так приятно, что Джон поддаётся. Поддаётся самой смерти в этой неравной игре без правил, без условий и без победителя. Своими сухими бледно-серыми руками Джон обхватывает чужую тонкую шею и сжимает, в ответ слыша лишь приглушённый смех. — Ты не Киран, — хрипит юноша, продолжая судорожно душить того, кто даже не ощущает этого. — Сгинь прочь! — Сделай же это, ну! — шепчет Киран, грудью укладываясь на Джона. — Покорись, и будешь счастлив с настоящим Кираном. Юноша укладывает чужие ладони себе на бёдра и ждёт, пока Джон, наконец, соизволит осуществить то, что нужно. И он действительно принимается очерчивать своими длинными тонкими пальцами полупрозрачную белоснежную кожу, под которой лишь пустота. Киран выгибается в спине, подставляясь под касания всё больше, и вновь скалится, словно ирбис, загнавший жертву в ловушку. Джон хмурится, всё ещё решая, стоит ли. Но руки, словно не свои, сами тянутся выше, к ягодицам, слабо сминая. Даже при жизни тело Кирана было щуплым и хрупким, но сейчас это ощущалось ещё яснее, ещё резче. Он весь был словно мутная, бледная дымка, тающая от каждого неосторожного касания. Но даже таким он выглядит живее Джона. От него жутко несёт бензином и какими-то медикаментами; его кожа сплошь покрыта язвами, остатками отмерших тканей и грубой «чешуёй». Джон наблюдает за всем происходящим пустыми красными глазами, а суженные зрачки его вряд ли позволяют успевать рассматривать детали. На прикроватной тумбочке так и продолжает лежать то ли проклятие, то ли спасение. Уж точно не единственный выход, но который, к сожалению, выбрал Джон. — Если бы не эта дрянь, — читая чужие мысли, вкрадчиво шепчет Киран, — ты так бы и остался одиноким и несчастным. Без меня. — Следующий раз будет последним, да? — в ответ Джону лишь молча кивают. Проворным призрачным рукам даже не нужно мучаться с пуговицами рубашки, они проникают под ткань словно под воду и с упоением оглаживают неприятную на ощупь кожу. Ледяные сухие губы невесомо ведут от линии челюсти до узких плеч. В голове Джона что-то наподобие белого шума, не дающего слышать ничего, кроме чужого жуткого шёпота. — Ты отвратителен, ужасен, — лицо Кирана непроницаемо, и Джон глотает обидные слова, мысленно напоминая самому себе, что это не его любимый и дорогой парнишка, а лишь его облик, пришедший забрать в мир Иной. — Ужасен, — повторяет призрак и коротким ногтём поддевает язву на руке, соскальзывая пальцем в гниющую плоть. Все чувства Джона уже давно притупились, но сейчас даже он вздрогнул всем телом и взвыл. Словно не замечая ничего этого, Киран продолжил в прямом смысле впиваться в чужую руку, поддевая вены подушечками пальцев. — Знаешь, почему тебе почти не больно? — улыбка нежная и почти добрая, так не вяжущаяся с тем фактом, что парень всё ещё продолжает практически отрывать плоть от кости. — Потому что ты уже почти мёртв. Киран заливается хриплым смехом, содрогаясь плечами, и безумный взгляд вперивает словно в самую душу. Джон, ещё пару мгновений назад жавшийся в испуге к полу, сводит брови к переносице и сжимает чужую талию. Киран в считанное мгновение оказывается зажатым между твёрдой поверхностью под собой и слабым телом сверху. — Да ладно, трахнешь меня? Парень смеётся, запрокидывая голову, а Джон, не желая больше ничего этого слушать, наклоняется ближе и вгрызается в чужую нижнюю губу, кажется, прокусывая её насквозь. — Заткнись, — грубо бросает юноша и принимается спешно стягивать с себя всю одежду. Джон жуткими пальцами проводит по чужой груди, случайно задевая соски, отчего Киран наигранно охает. — Прекрати, ты ничего не чувствуешь. Киран покорно замолкает и отворачивается, продолжая хитро улыбаться, ведь человек подчинился ему, повёлся на каждое его слово. Но спустя мгновение она исчезла, сменяясь удивлением, в то время как хрупкая спина грозила просто разломиться пополам, даже не издав ни звука. — Я, конечно, не чувствую боли, если причинять её моему телу снаружи, но когда тебя буквально разрывает изнутри, даже мёртвый не останется равнодушным, — задушенно прохрипел Киран, так и не убирая насмешку в голосе. — С настоящим ты был бы не так груб. — Заткни свою пасть, иначе я вспорю тебе живот и перережу горло. Обычно половой акт приносит минимум толику наслаждения хотя бы одному из участвующих, но сейчас каждый слепо следовал своим строгим целям, не чувствуя ничего, что можно было бы назвать удовольствием. Джон с отвращением протискивался в узкое, обжигающе ледяное нутро и молил лишь о том, чтобы это как можно скорее закончилось, он со спокойной душой умер и встретился на том свете с настоящим Кираном, любимым Кираном. — Я ожидал чего-то большего, — хмыкнул призрак, почувствовав, что его, грубо говоря, несуществующие внутренности больше не стараются разодрать в месиво. — Теперь я умру, да? — пропустив колкое замечание мимо ушей, резко спросил Джон. — Последняя доза — и ты весь наш. — То есть, всё, что было до этого, — не обязательно? — Конечно. Но каждому чёрту, служащему Её Величеству Смерти, хочется поразвлечься с гадкими людишками. — По мере произнесения фраз уголки губ призрака-чёрта поднимались всё выше и выше, делая улыбку слишком неестественной и пугающей. Довольно быстро для разваливающегося на ходу человека, Джон натянул всю снятую одежду обратно на себя и привалился к тумбочке, на которой издевательски лежало всё нужное. — Йод, сода, «электричка», — издевательски хихикая, перечислял Киран и проходился пальцем по каждому названному предмету, проскальзывая призрачной плотью насквозь. Уже спустя пару секунд после выполненной процедуры, Джон начинает испытывать привычную эйфорию, а всё вокруг плавно кружиться мимо него, сменяя изображения, словно норовя показать как можно больше за короткий срок. Наблюдать за вперившимся в пустоту юношей было утомительно, поэтому Киран приступил к изучению того, что осталось от ранее вполне привлекательного тела. Палец вновь с лёгкостью прошёл сквозь чужую щёку, но уже не из-за нематериальности чёрта, а из-за слабости мышечной ткани, так ужасно повреждённой собственным обладателем. Киран, немного повозившись в ротовой полости, начал осматривать и ощупывать стремительно бледнеющую шею. Пульс ожидаемо почти не прощупывался, руки Джона начало мелко потряхивать от озноба, и улыбка чёрта стала ещё шире. Он, чуть помедлив за изучением нужного места и ракурса, просто вгрызся в чужую шею, откусывая ощутимый кусок плоти. Поражённая, гнилая кровь тут же выступила на повреждённом участке. Киран, не церемонясь, с отвращением выплюнул кусок и с напускной аккуратностью толкнул Джона, из-за чего тот, запутанный в собственном сознании и не разбирающий ничего вокруг, тут же рухнул, даже не попытавшись удержать равновесие. — Желаю поскорее увидеться со своим Кираном, бывший живой мертвец.