Чувство любви и Любка дрель.

– Нет, ну Вангог все же молодец, хоть и картины у него странноватые, – Серафим старается что то сказать про искусство, с музыки перескакивает на картины, темы меняются быстро, но основная суть - искусство. Он был пьян, за искусство он считал не только всю эту привычную для нас "парашу" по его мнению, а главное искусство в его жизни - Андрей пирокинезис. Правда пока не признается, лишь пытается связать свою речь во что-то внятное. Андрей трезв, Андрей не пил, сидит за столом напротив Серафима и внимательно выслушивает. – Я вот, проиграл бы Пушкину в дуэли, стихи то заебенские, кто там его застрелил, Бах или Толстой? – мысли Сидорина плывут и скачут так быстро, что он не улавливал суть. – Жорж Дантес, – помог другу разноглазый, наблюдая за действиями и пытаясь понять его речь. – Да, точно, я так и сказал. Но у Баха музыка средневековая, сделал бы чё по интереснее, – пафосно произнес Серафим и откинулся на спинку стула. – Бах умер в 1750-ом году.. – задумчиво произнес Пиро и улыбнулся, речь Серафима была ну очень смешной сегодня. – Кстати, Андрюш, я люблю тебя, – Сидорин сказал это настолько быстро, что Андрей не успел словить и оцепенел. Серафим с надеждой заглянул своими серыми в красивые разные глаза. – Я тебя тоже, но нам стоит прекратить общение, – грустно произнес Андрей, это то чего Серафим не ожидал. В ожиданиях Серафима были варианты: "я тебя тоже, го встречаться", или "я тебя нет, будем дружить", но никак не это. Это выходит за все рамки, это неправильно. Но сделать Сидорин ничего не может. Нет сил спросить типичный вопрос "почему?". – Что, прости? – переспрашивает Сидорин в надежде что ему послышалось. Он в миг отрезвел, понял что сморозил и теперь винит себя. – Нам стоит прекратить наше общение, грубо говоря "расстаться", – совершенно спокойно отвечает Андрей, пока мир Серафима рушится прямо здесь, постепенно рассыпается. Хочется заплакать, но нельзя, поднимая голову вверх, лишь бы слезы обратно затекли и никто не увидел его мокрые от слёз, глаза. На потолке одинокая, старая люстра, которой по всей видимости много лет. – Х-хорошо, – дрожащим голосом отвечает тот, опуская голову и последний раз заглядывая в глаза парня-искусства, в надежде, что голос не так сильно дрожит, а глаза перестали слезиться, – Я тебя люблю, я хочу чтобы ты это знал.. и помнил. – Я тебя тоже, ну, я пошел? – Андрей говорит неуверенно, будто бы это не его выбор, Серафим в ответ грустно кивает. Разноглазый встаёт из-за стола, уходит в коридор. Серафим провожает его, стоит, смотрит как обувается его уходящая любовь, даже в последний вагон не прыгнуть. Андрей обувается как никогда медленно, будто бы уходить не хотел, а завершив это дело, грустно развел руки, надеясь что Серафим "прыгнет" в его прощальные объятия. Сидорин подходит, чтобы Андрюша его обнял, он мечтал об этом, но не при таких обстоятельствах. Вдыхает запах "его" ненаглядного Андрюши, даже не "его", просто Андрюши. – Может, – начинает Серафим, – покурим на последок? На дорогу тебе так скажем, – Хочется побыть с Андреем дольше, как можно дольше. На удивление Андрей соглашается, и они направляются на балкон, Серафиму чистота не принципиальна, поэтому он разрешил Андрею не разуваться. Уже закат, и выглядело это все нереально красиво, пачка винстона лежала на подоконнике, не совсем подходит под вкусы Андрея, но сейчас это неважно. – Мы когда нибудь восстановим общение? – задаёт вопрос Сидорин, обстановка была напряжённой и очень грустной для обоих парней, даже разноглазый расставаться явно не хотел. – Возможно, я не знаю, – грустно произнес светловолосый, и без того неполная пачка была почти докурена. Каждый из парней успел скурить две сигареты, осталось ещё две. Серафим берет предпоследнюю, оставляя самую последнюю Андрею. Андрей берёт сигарету, и не забывает про зажигалку. – Не забудь загадать желание. Произносит Серафим глянув на возлюбленного. – Не забуду. Отвечает Андрей и задумчиво наконец делает первую затяжку. Разговор завязялся сам, они почему то вспомнили прошлое, веселые моменты связанные с ними и их общим другом Глеба. Сидорин даже задумался насчёт того чтобы спросить у Глеба, что же такое с этим прекрасным парнем. Сигарета быстро стлела, обоим парням грустно, но раз Серафим предложил покурить на дорожку, значит после курения Андрея не должно здесь быть. – Последняя сигарета дотлела, тебе пора. Андрей уходит, медленно и не спеша, нет смысла его останавливать, мир рушится прямо на глазах и разрушается окончательно, как только входная дверь закрывается, так же быстро, как разрушились мечты. *** В тот же вечер Андрей пошел в паб, дабы напиться и постараться забыть, весь этот слезливый случай насчёт их с Серафимом расставания. Одному пить скучно, позвал Федю Букера, все таки хороший друг, поговорить о жизни можно. – Я правда люблю Серафима, оказалось что он меня тоже, но.. – Андрей сидит за барной стойкой, и смотрит в полу пустой стакан виски, грустно рассказывая всё Феде, который сидит рядом и внимательно слушает. – Любка дрель что ли? – спрашивает Федя уже понимая все препятствия в отношениях его друга. – Да, – с кайфом ответила она, появившись будто бы из неоткуда, – я очень узнаваема. Андрей смотрит на это все глазами полными ахуя, а вдруг она все слышала? Разноглазый неловко улыбнулся. – Любовь моя...– привстает тот разводя руки чтобы обнять ее, но она пафосно фыркает, а после подходит и впивается в его губы. Андрею противно от этого поцелуя, но он не может ничего поделать, теперь очередь Феди ахуевать. После страстного поцелуя Андрея и Любки, Федя начинает задумываться как бы слиться. – Любка, привеет, – протягивает Букер, натягивая дружелюбную улыбку, все таки, ей он был рад также как и Андрей, а то есть, не рад совсем, – ну, я думаю мне пора, – старается отмазаться Федя. – Федос, ну ты чего, оставайся, вместе поговорим, – хитро улыбается пирокинезис, не хотя оставаться один на один со своей "возлюбленной". Любка кивает, выбора у Феди нет, тоже кивает, мол "да, останусь". *** Вылить душу Андрею в тот вечер не удалось, знаменитая Любка дрель утащила его в кроватку, а дальше сами понимаете что. Но в отличии от Андрея, у Серафима все получилось, он выплакал Глебу все что только мог, стало легче, хотя осадок остался и любовь не пропала. *** Серафим больше не пересекался с Андреем никак, только на очередном фестивале, увидел его, коротко пожелал удачи и ушел куда подальше. Глеб и Федя только и успевали выслушивать своих друзей, пытаться давать советы. Хотя какие тут советы.. ***