Убить Ангела

Танец невесомых лепестков в неверном свете Луны. Прозрачные, призрачные… Лунные цветы так нереальны. Так же нереальны и хрупки, как твои бездонные небесные очи, как твои тонкие бледные руки… Как невесомые золотые волосы. Ангелы не могут жить на Земле. Так же, как не могут расти вне лунного света эти хрупкие нереальные цветы. Небо ревнует к красоте Ангелов и карает их за то, что они сошли к простым смертным грешникам. Таким, как я… Небо отнимает у Ангелов их красоту, и дарит им взамен бремя старения. И мне, певцу этой нереальной красоты, тому, к кому сошел самый светлый и прекрасный Ангел, невыносимо больно видеть это бремя старения! Каждый день понимать, что ты становишься старше, что ты меняешься, уходишь от того светлого идеального и прекрасного существа, которым я запомнил тебя в первый день нашей встречи… Конечно, этот процесс не так скоротечен, но он неизбежен. Он разрушит твою красоту, убьет юное нежное цветение, развеет неземное очарование, и оставит лишь изморозь старости на некогда золотых локонах. Нет, нет! Это случится не завтра. Сперва ты станешь взрослой девушкой, потом – возможно, по-своему прекрасной женщиной, и только потом – старухой. Уродливой старухой. Да. Да! Это неизбежно! Таков закон жизни. И ему подчиняются даже небесные создания, посмевшие покинуть небосвод. И я сказал тебе об этом, но ты смеялась. Ты не верила. Ты не понимала… Но я-то уже вижу это: вижу печать смерти и разрушения на твоем еще таком юном челе. Ты уже меняешься. Уже удаляешься от того идеала юности и красоты, свежести и непорочности. Совсем скоро, о, да, совсем скоро ты станешь всего лишь одной из них - красивых, но уже по-земному, хищных и порочных созданий. А потом небо отнимет у тебя и эту скоротечную красоту. И у меня так мало времени, чтобы спасти ее. Так мало! Так мало я успеваю. Что я могу? Лишь запечатлеть твой светлый, уже ускользающий облик на холсте. На бумаге. В своем сердце. Но мне не дано вдохнуть в него твою душу, такую невинную и непорочную… пока. Дитя! Твой дом – небо. Оттуда ты сошла ко мне, как ответ на мои тщетные молитвы и метания в поисках идеальной красоты. Ты снизошла до меня. Но ты поплатилась за это своим вечным и неприкосновенным сиянием. И только из-за меня ты несешь сейчас бремя наказания. Бремя человеческого тела. Такого хрупкого, такого невечного. Мои картины, они ведь тоже не вечны! О них могут позабыть. Их могут уничтожить. И ничего, совсем ничего не останется от твоего светлого лика. От этого лунного цвета юности. …Прости, прости! Только я виноват в этом. Но я люблю тебя! Люблю так сильно, так безумно, что не могу, не смею допустить, чтобы это произошло. Чтобы ты исчезла, растворилась в небытие, умерла в этом порочном и грязном мире, растеряв свою свежесть и красоту. И нет ничего, что я мог бы сделать, чтобы предотвратить это! Ведь я – не Бог, я всего лишь простой художник… Я – творец. Я могу сотворить прекрасные полотна, воспевающие твою красоту. О них будут вспоминать долгие годы. Но и о них позабудут, и тлен покроет холсты, сотрутся краски… Какой холод! Какой могильный холод вокруг тебя! Ты не замечаешь этого, мой невинный Ангел. Ты смеешься, собираешь цветы или играешь на фортепиано. Но тень смерти уже стоит возле тебя, и я ее вижу. Как могу я спасти тебя? Как можно уберечь твою красоту и свежесть от увядания? Как можно сделать ее вечной?.. Но вдруг я понимаю! Да! Это - наш с тобой единственный шанс! Мой выход! Это - единственный путь к твоему спасению! Стареет и дряхнет только твое земное тело. Твоя же невинная душа рождена была на небесах, и там ей самое место! Ты сошла на землю, ко мне и потеряла возможность добровольно вернуться туда, где время и тлен не властны над тобой. Но я, я могу все исправить! Я верну тебя туда, на твое высокое и недосягаемое небо, откуда ты родом. И твоя красота будет вечна и нетленна, как и должно быть совершенство! А мне останутся мои картины, как слабое утешение, как напоминание, что ты была в моей жизни. Возрадуйся, дитя! Час твоего освобождения близок! Я уже иду к тебе!.. Дитя! Дитя! Чего же ты боишься? Почему бежишь от меня? Я ведь – твое спасение! Я хочу лишь помочь тебе! Ты шепчешь, что руки мои в крови твоих родных? Ты и правда так наивно думала, что эти люди - твои родные? Ты ведь – ангел! И место твое не среди таких мелочных и суетных существ! Глупцы, они не поняли, что я хочу всего лишь спасти тебя, освободить твою невинную душу из плена этого бренного тела, подверженного тлену. Они пытались помешать мне. И мне пришлось это сделать! Пришлось, ради того, чтобы спасти тебя! Я все сделаю для тебя! Поверь мне! Не бойся! Я хочу лишь помочь тебе, спасти тебя! Верь мне, дитя! Не убегай!Ты все равно не сможешь ничего изменить – у тебя не осталось выбора. Так же, как и у меня. Ты шепчешь, что любишь меня, я знаю, знаю, мой Ангел! Именно потому я и делаю это! Именно потому! Чтобы спасти тебя! Во имя нашей любви! Ведь я больше всех на свете… Кровь, кровь на моих руках и это некогда прекрасное тело, как изломанная кукла, на полу… Боги! Боги! Что же я сделал? Твоя кровь повсюду. Он жжет мою душу, вытравливает на ней клеймо. Она - мое проклятие! Я проклят! Проклят! Нет мне прощения ни сейчас, ни в Вечности! Ведь я убил тебя. Убил Ангела! Душа твоя ушла на небо, но руки мои запятнаны ангельской кровью. Я совершил святотатство. Я проклят. Я убил красоту. Я… спас ли я тебя? Ведь ты любила меня. И пришла ко мне, пожертвовав Вечностью. А я – предал и убил. Спасая, но посмев поднять на тебя свою руку. И я даже не знаю, смог ли я тебе помочь? И не узнаю об этом никогда… И остается только мое проклятье, твоя алая кровь на моих руках и те картины, которые я успел нарисовать. Твои портреты, в которых живет частица твоей нетленной красоты и невинности. Мне же лучше всего исчезнуть из этой жизни, чтобы потом, когда-нибудь, возможно, попытаться искупить свою вину за ту боль, что причинил тебе, за твой страх в небесно-голубых глазах, за пятна крови на бледном золоте твоих кудрей… Я верю, что когда-нибудь ты все поймешь и простишь меня, мой Ангел. Поймешь, что я все сделал правильно. Или нет? Но простишь, и подаришь мне надежду на искупление. Пусть болью и кровью - ради тебя я готов на вечные муки. Ведь больше всех на свете я любил тебя, Козетта!