Пламя из искры

У них вроде наладился «худой мир», который, как известно, лучше хорошей войны. Но это вовсе не значит, что они вдруг стали BFF, нет, увольте, ни за что. Они всё ещё в категории «оказались за бортом у одной и той же девушки», в напряге с семьёй и коллегами, наедине со своими внутренними демонами… А ещё сидят в одном баре через два стула друг от друга. Только что между ними щебетали две подружки (а может, даже парочка, ни один не вслушивался в их весёлую болтовню), однако они расплатились по счёту и удалились, унося за собой лёгкую, пузырящуюся атмосферу. И теперь, когда между ними нет «перегородки», они уже не могли игнорировать друг друга. О, конечно, нет! Эти двое могли бы не обращать внимания на слона в комнате, пока тот бы не пихнул их своим хоботом. То есть, пока нервный, не выспавшийся в очередной раз Гибсон не ввязывается в потасовку, которой никто, кроме него, и не хочет. Повода, по сути, ноль – кто-то его случайно пихнул или вроде того – Таннер не следил особо – и вот, вместо принятия короткого «извини, мужик», пожарный поднимается со стула. Выражение его лица не предвещает ничего хорошего – это намерение коп учится считывать одним из первых в своей карьере – и тогда поднимается следом, двигается на перерез знакомцу, пока тот не натворил дел. Он и сам надрался неслабо, Райана пошатывает, но он упрямо тащит вяло сопротивляющегося Джека к выходу из бара. Отпускает только за углом, куда даже фонарь толком не достаёт своим жёлтым светом. – Ну и чего ты там… устроить собрался? Невинный, казалось бы, вопрос вдруг вырвал из пожарного такую отповедь, что и Таннера проняло. Гибсон ходил туда-сюда по закоулку, словно зверь в клетушке, и говорил. Говорил об идиоте-психологе, о тоске по работе, о коллегах-предателях, как ничего не помогает от свалившегося на его голову дерьма после небоскрёба… О самом происшествии мужчина не говорит, но кое-что полицейский слышал от Энди, не говоря уж об информации из СМИ, это само собой. Но подруга, пусть и коротко из-за беспокойства, сказала, что «Гибсон чуть не погиб» – лаконично, зато точно и без прикрас. Теперь выходило, что Джека ещё и отстранили от работы, а энергия от недосыпа пёрла из всех щелей, но некуда было её направить. – Ты же видел, что было в баре?! Я или уебу кого-нибудь или выебу! – Давай меня… – Что именно? – даже замер в своих метаниях Джек, удивлённо и с сомнением изогнув выразительные брови. – А? – медленно моргнул Таннер, нахмурился, соображая разговор, пока собеседник приближался к нему, будто отрезая путь к побегу. – Уебать, определённо, с этой приставкой. Не знал, что ты и по парням... А я вот по девушкам. Да? – он облизнул пересохшие от частого хмельного дыхания губы, бегая взглядом по фигуре и лицу пожарного, то ли пытаясь прочесть намерение, то ли ощупывая, то ли бессмысленно блуждая, избегая прямого контакта глаз. – Ты меня спрашиваешь? – пьяно усмехнулся тот, совсем зажимая полицейского у стены. Он поставил руки по бокам от его головы, стараясь поймать бегающий взгляд очаровательных, каких-то вечно грустных глаз. Даже когда он рад и весел, они выглядят беспокойными. Как сейчас, когда Райан всё же попадается и уже не в силах отвести глаза или прикрыть их, он сконцентрирован на Джеке, ждёт, вероятно, первого удара для начала хорошей драки, выпустить скопившийся негатив… Пока Гибсон не прижимается к нему бёдрами с недвусмысленно напряжённым пахом. Светло-зелёные глаза больше распахиваются, губы приоткрываются в тихом, но таком отчётливом в тёмном пространстве «о-ох» – это становится последней каплей: Джек припадает к этим губам со всей страстью, не сдерживая порыв. Если бы он мог лучше соображать в тот момент… нет, он не остановился бы, ни за что, но смог бы более осознанно понять и принять то, что отметило его подсознание, давая «зелёный свет»: язык тела стоявшего практически в его объятиях мужчины. То, как офицер полиции то и дело поглядывал на его губы, как расширились от возбуждения его зрачки, когда Гибсон зажал его своим телом, как нервно сжимал его тёмную рубашку и лишь притягивал ближе при поцелуе, а не пытался оттянуть от себя. Всё это весьма красноречиво говорило о скрытых желаниях Таннера, с упоением отвечавшего на поцелуй, поскуливавшего, будто истосковавшийся пёс, когда пожарный сжимал его в объятиях. Хлопнула дверь бара, послышались голоса и шаги, звуки пробрались в сознание сквозь пелену алкоголя и возбуждения. Пусть они удалялись, но это немного привело в чувство реальности хотя бы одного из них. С трудом, но Райану удалось оттянуть от себя Джека, рыкнувшего на этот внезапный шаг назад: – Не останавливай меня теперь, Таннер! – Нет, Джек, я… – он пробежался уверенными поцелуями вдоль линии челюсти, держа партнёра за ворот рубашки и приговаривая между прикосновениями губ к коже: – Я живу… совсем… рядом. Пойдём… ко мне. Он и правда жил минутах в семи-десяти от бара, но дворами и проулками добрались где-то за четыре. Чтобы не попасться на глаза любопытным соседям – «прелести» тихих районов – зашли через чёрный ход. Полицейский не стал включать свет, отлично ориентируясь в своём доме даже с хмелем в голове, а вот пожарный наткнулся на пару углов, пока следовал за другим мужчиной до спальни. Синяки останутся, отстранённо промелькнуло в вихрастой голове, прежде чем мысли вынесло из неё новым приливом страсти: едва войдя в комнату, Райан развернулся и приник к губам партнёра, хотя для этого и пришлось немного потянуться – Джек был выше, хоть и не намного. И быстро перехватил инициативу. Таннеру было нетрудно подчиниться, он даже привык быть ведомым – с непоседой-Энди в детстве и юности нельзя было не привыкнуть – но и не мешало направлять, ведь этот дом – его территория. Его «гость» наверняка бы запнулся о кровать впотьмах, если бы Райан не притормозил, сам присаживаясь на край, затем глубже, по привычке чуть разводя колени. Будто заворожённый, он смотрел, как Джек стаскивает едва расстёгнутую рубашку через голову, роняет рядом; из окна на его крепкую фигуру падает золотистый свет фонаря, очерчивая мышцы. Протянув руку, полицейский касается разгорячённой кожи, ведёт ладонью вдоль рёбер, отмечая про себя несколько мелких шрамов – неизбежное следствие профессий вроде его. Их обоих, если на чистоту. Таннер вверяет себя инстинктам, отпускает сдерживаемые порывы – и наклоняется вперёд, целует в грудину, поднимается выше, слыша, как со свистом выдыхает через зубы Джек, и поднимает на него совершенно шальной взгляд. Тот совсем дуреет от этого вида, делает полшага до кровати, опирается коленом между ног полицейского, наклоняясь за поцелуем, погодя опрокидывает их обоих на постель. Перехватив взгляд пьяных расширенных зрачков в кольце зелёной радужки, Гибсон вдруг нахмурился: – Я не буду тебе отсасывать. – Аналогично. Мы же не геи, – оба рассмеялись этой фразе, прежде чем снова поцеловаться. Смешки всё ещё прорывались из горла, поэтому поцелуй был отрывистым, они едва прихватывали губы друг друга, ластясь, будто два огромных кота. Гладили по бокам и спине, проводили вдоль позвоночника, сжимали ягодицы, просунув ладони под джинсы, делились стонами… – Хочу тебя, чёрт… – Нижний ящик, – прохрипел Таннер, не отрывая глаз от партнёра. Пожарный обнаружил в тумбочке пачку презервативов, судя по цвету упаковки, они ещё и со смазкой. Когда он вернулся к мужчине на кровати, тот, извернувшись, уже стянул с себя джинсы с бельём, его возбуждённый член лежал на животе, сочась предэякулятом, одна нога свисала с кровати, другая была согнута в колене и чуть отклонена в сторону – в позе читалось явное приглашение. Пожарный навис над ним с не менее голодным взглядом карих глаз, и было от чего: Райан часто облизывал пересыхающие от горячего дыхания губы, на вздымающейся груди темнели горошины сосков, волосы на голове топорщились в разные стороны, поскольку мужчина то и дело зарывался в них пятернёй, зачёсывая в разных направлениях, ёрзал на простынях, будто едва терпел. – Блять, Райан, какой же ты красивый, – Джека потряхивало, когда он рвал упаковку, растягивал «резинку» на пальцы, потёр сфинктер партнёра. Тот вдруг перешёл на шёпот: – Ты знаешь, что делать? – Теоретически. – Я даже знаю, от кого, – нервно хохотнул Таннер, и тут же охнул, когда пожарный, ехидно ухмыляясь, всё-таки протолкнул в расслабившееся колечко мышц палец, разминая проход. Ещё один чувственный, глубокий поцелуй, Джек снова загорелся от сладких звуков, издаваемых партнёром, практически поимел его в рот своим языком, испивая стон за стоном, протискивая следующий палец, с удивительным наслаждением подготавливая мужчину. Какой же он… Ох, с этим копом всё как-то не так, как привык вспыльчивый пожарный. Райан может постоять за себя, но его хотелось оберегать; он разжигал внутри пламя и успокаивал холодной заводью глаз; он соткан из противоречий и вызывает такую же неоднозначную реакцию. Не говоря уж о том, что он мужчина – абсолютно нетипичный для Гибсона секс-партнёр. Отвлекая Райана россыпью поцелуев от линии челюсти до вызывающе-торчащих розовых сосков, не удержался от нескольких ярких меток ближе к плечу. На память? Возможно. Быть может, он и сам бы хотел не забывать об этой ночи и вовсе не потому, что это его «проба» в сексе с мужчиной. Вид распластавшегося по смятым простыням Таннера, стонущего, неотрывно глядящего из-под пушистых ресниц прямо на Гибсона, взмокший, потный, раскрытый – это не вызывало отторжения, лишь ещё большее желание обладать. Картинка, казалось, запечатлелась в памяти, отпечаталась на сетчатке глаза, въелась в подкорку... На трёх пальцах, обтянутых презервативом, брюнета аж подбросило на матрасе, выгнуло до хруста в пояснице, закатывая глаза, раскрывая рот в почти немом от внезапно севшего голоса крике. Из члена коротко выстрелило семя, попадая на живот и даже грудь полицейского, но он ещё не кончил. Однако возбуждение было так сильно, оно переполняло Райана, и не могло не перелиться через край хотя бы немного. Казалось, Джек опьянён их близостью не меньше него самого – и очень хотелось верить, что это вовсе не казалось. В какой-то момент, когда толчки сбились с ритма и стали более размашистыми и хаотичными, находящийся на грани Гибсон толкнулся особенно глубоко, так, что Таннер почувствовал ягодицами не только мозолистые ладони партнёра, но и его пах, полицейского накрыло жаркой волной оргазма от одного только осознания этой заполненности. Едва ли он почувствовал собственное семя, плеснувшееся ему на грудь, всё его естество сосредоточилось на ощущении партнёра. Подрагивая от удовольствия, мышцы его тела беспорядочно сокращались, сильнее прижимая к себе – и сжимая внутри себя – Гибсона, утягивая в этот страстный взрыв и его. Отдышавшись, собрав мысли снова в единый строй, насколько это было возможно после такого сумасшедшего секса, Джек стянул с себя резинку – давно он столько не кончал, чёрт возьми! – и оглядел Райана, своего, пожалуй, самого неожиданного партнёра… А тот провалился в сон, и на губах его блуждала безмятежная улыбка довольного жизнью человека. Окружающее его пламя в «мешке» из бетона и стекла вновь вырвало его из вязкого забытья. Было тяжело дышать, со лба скатилось несколько капель холодного пота. Кажется, в этот раз он не кричал… С ним это вообще редко случалось, он тихо переживает свою маленькую проблему, иначе бы Дин уже заметил этот пустяк, беспокоивший его соседа и лучшего друга. Только вот сейчас он не в плавучем доме – он в доме Райана, и это почти самое тупое, что могло произойти. И едва ли не самое потрясающее, если говорить не о кошмаре. Чёрт побери, этот коп-девственник оказался охренеть какой секс-бомбой, будто и не в первый раз такое делал! Может, и правда не первый? У многих же была «пора экспериментов»? Хотя он же едва ли не всю жизнь по Энди сохнет, так что… Мысль о бывшей не-невесте заставила поморщиться и лишний раз напомнила, что ему тут не место. В этом доме, рядом с этим парнем. Не то чтобы Гибсон строил на него далеко идущие планы, но кто знает, как бы оно всё сложилось, если б… Ай, к чёрту! Порыв подняться-и-съебаться прервала неожиданно сильная хватка, переросшая в крепкие объятия. Таннер настойчиво, но удивительно бережно прижал его к себе, так что Гибсон услышал его размеренно бьющееся сердце. В макушку, опалив дыханием кожу, выдохнули тихое «спи, болван». Хотелось ответить «не могу, придурок, отвали!» и, может быть, всё-таки врезать, но это сердце… Оно билось так успокаивающе, так чётко, и Джек передумал. Он сомневался, что уснёт вновь, или что его не потревожит этот навязчивый кошмар, но решил не беспокоить им хотя бы Райана. На удивление, обычно бурлящая в нём от стрессового недосыпа энергия не требовала выхода через активные действия (хотя против «активных действий» с этим парнем пожарный бы не возражал), так что почему бы не остаться так? «Полежу до утра, пока он сам, протрезвев, не выпнет меня из своей постели. Жаль, из жизни не получ-…», – мужчина уснул на полу-мысли, непроизвольно растянув губы в пьяной, но совсем не из-за выпитого алкоголя, улыбке. Из-под пепла проклюнулся робкий, светло-зелёный росток пока неизвестного цветка.