Солнце

Может ли человеческая душа состоять лишь из мрака, а разум - из зла? Является ли чудовищем подобное человеческое существо? Или к лицу его приросла звериная маска, из-под которой стекает солёное сожаление, и его можно простить, не тронуть рычаг гильотины, не отбирать жизнь в уплату за все преступления? Прорастёт ли добро в загнивающем сердце, если его опалить солнечным светом?

Под тяжестью век исчерченные красной паутиной глаза закрывались. Бездонные, словно смоль чёрные, расширенные зрачки отчаянно пытались смотреть вперёд сквозь пелену усталости и толщу мрака. Луна скрылась где-то за невидимыми тучами, отражённый её зеркалом свет Солнца никак не мог пробиться сквозь пасмурную гущу, оставляя лишь размытое бледное пятно на небе. Темнота охватила всё пространство кроме маленькой блёклой полосы надежды, берущей своё начало от маленького мигающего круга, старого фонарика, скотчем прикреплённого к плечу. Холодный, тёмный воздух резал глотку, тяжёлое дыхание сбивалось на болезненный кашель. Юное тело ныло и слабело, будто дряхлея с каждым движением на десятки лет. Ноющая боль захватила своими цепкими лапами виски и шею, периодически вонзая свои коготки в черепную коробку. Потрёпанные кожаные ботинки все чаще цеплялись за извилистые корни деревьев, скользили по мокрой ставе и увязали в тягучей слякоти. От капель, летящих с кустов, высоких трав и деревьев, плотные чёрные джинсы покрывались ещё более тёмными пятнами. Ветви хватались и цеплялись за поношенный пиджак, вырывая из него нити, оставляя царапины, которые никогда не затянутся сами. Коварному лесу не хватало одной ткани, он рвал и русые волосы, блестевшие, словно нити шелкопряда, украшая деревья. Превозмогая изнеможение, девушка бежала так быстро, как могли унести её ноющие ноги. Она слышала, как рвётся драгоценная ткань, чувствовала, как вырываются её длинные волосы, но такова была цена спасения, нужно было смириться. Строгий клетчатый пиджак, который в прошлой своей жизни был частью парадного школьного костюма, уже давно потерял своё внешнее великолепие, но теперь он терял и свою функциональность, обретая всё больше ран. Воспоминание об учёбе не смогло даже приступиться к её мыслям, занятым одним единственным словом: «Выжить!». В невозвратимом прошлом, казавшимся скорее миражом, чем воспоминанием, она все силы тратила на образование, забыв не только личной жизни, но и о самой себе. Общение с друзьями, творчество, сон - всё уходило на второй план, ведь в будущем она обязана поступить в университет мечты, с успехом его окончить и стать всемирно известным хирургом. К чему были все эти старания? Ведь теперь она в полном одиночестве пытается удрать от группы слишком голодных и слишком свежих мертвецов… И единственное напоминание о прошедшей спокойной и безопасной жизни покрывается зацепками, висящими да оборванными нитями. Единственное, что до сих пор заставляло её идти вперёд - это рычание чудовищ за спиной. Единственное, что заставляло их идти вперёд - это голод, не имеющий конца. Их клокочущие, идущие из изодранной шеи сквозь остатки связок и гнилую пасть, залитую заразной слюной, звуки вынуждали делать всё новые и новые шаги, прыжки, скачки. Перед залитыми ужасом сонными очами уже представало множество смертей, насильственных и собственноручных, трагических и неизбежных, и она была готова к своей… Но лишиться права на существование от рук и зубов мертвецов - никак не входило в планы. Она не хотела пополнить их ряды, не хотела стать безвольным разлагающимся монстром, которым движет лишь инстинкт, не хотела погубить невинных. За эти долгие годы девушка уже научилась разбивать головы хрипящим своим топориком с одного только удара. И с каждым месяцем обороняться становилось легче: старые чудовища разлагались, их мышцы дрябли, кости становились хрупкими, а мозг - всё более уязвимым. Но попадались и новички, которых «успокоить» было тяжелее всего. Она бы избавила упорно идущих следом монстров от страданий и спасла бы свою шкуру, если бы не усталость и изнеможение… Даже адреналин уже не спасал от сонливости. Мозг устал, не мог обрабатывать и хранить беспрерывно поступающую информацию. Он бил тревогу, посылал галлюцинации, но теперь в ход пошёл последний протокол: медленное отключение систем. Когда же в последний раз она спокойно спала? Когда говорила с кем-то кроме одичавших псов? Когда её желудок растворял в своей кислоте крохи пищи, а горло смачивалось свежей водой? Может, действительно, стоит просто сдаться: остановиться, сомкнуть веки и принять объятья смерти, так упорно наступающей на пятки? Ведь такая жизнь не стоит подобных усилий... Берцы стали медленнее оставлять следы позади на мокрой земле, мять траву. Поддавшись жалости к себе, она замедлила ход. Запах гнили тут же ударил в голову. Зеленовато-коричневая гнилая кисть легла на её плечо. Сквозь остатки плоти сочился гной, натянувшись, разлагающаяся кожа сдвинулась с мышц. Исхудавшие пальцы с противным хрустом сжались. Мертвец, движимый единственной потребностью, раскрыл смердевшую пасть. Откушенный язык валялся в чаше нижней челюсти, нёбо покрылось плесенью. Живое сердце пропустило удар, дыхание перехватило. Тихий свист стрелы разрезал толщи воздуха и тишины. Раздался глубинный треск, оборвался чудовищный хрип. Стрела пронзила височную кость и забрала остатки жизни у переродившегося монстра. Труп разжал хватку и рухнул на траву. Тела, отстающих мертвецов, по очереди попадали после каждой выпущенной стрелы. Спасённая ослабила кисть руки, топорик упал на листву под ногами. Пришлось поднять немеющие руки вверх, чтобы незнакомец не перепутал выжившую с восставшими тварями. Незнакомец вновь заправил арбалет. В ротовой полости было противно и сухо, губы склеились: обезвоживание. Охрипший металлический голос – следствие долгого молчания, в мольбе обратился к неизвестному стрелку. - Я жива, – медленно выговорила девушка, обращаясь куда-то во тьму. Горло неприятно отозвалось болью, вновь захотелось кашлять. В ответ послышались удаляющиеся шаги и металлический звон оружия. Ноги подкосились. Когда измотанная она легла на почву, то дрожь прошлась по всему измученному телу. Колючая трава. Опавшие ветки. Гниющие листья. Жёсткие камешки. Липкая грязь. Неугомонные насекомые. Уже привычные составляющие каждого ночлега, если не удавалось найти подходящее крепкое дерево. Перевернувшись на спину, она раскинула руки в стороны, нащупала топор, вложила его в свою правую руку. Тяжело вздымающаяся грудная клетка до пределов наполнилась свежим кислородом. Ветер стих. Лёгкий дождь окраплил лицо. Разволновавшееся сердце медленно находило успокоение в запахах. Теперь можно было выключить тусклый фонарик, закрыть красные глаза и насладиться сыростью леса, игнорируя "аромат" трупов поблизости. Нотки ночи, дождевых капелек, сочной зелени и мокрой почвы создавали свою непередаваемую мелодию тихого счастья и горечи. Лес, который несколько мгновений назад строил козни и ловушки для своей обитательницы, переменился. Существо прошло испытание - существо достойно жить. Сочувственно он затих, дал отдых девушке, не проигравшей в рулетку с естественным отбором. В ней ещё остались силы жить. Повернув голову набок, спасённая увидела голову мертвеца, лежащего неподалёку. Остатки светлых волос, стрела в черепе, изорванные щёки, сломанная нижняя челюсть, гнилые зубы и туманные глаза, всматривающиеся прямо в самые потайные уголки души. Слегка неровная улыбка сумасшествия протянулась на засыпающем лице. Неожиданно для себя самой девушка начала приглушённо смеяться. Почему вид смерти так развеселил её? Похоже, она уже давно сошла с ума. Да и как не свихнуться, если сам мир стал воплощением безумия. Она развернула страшное лицо смерти в другую сторону. Свернувшись калачиком, девушка закрыла глаза. Долгожданный сон вежливо остановил бег мыслей. … Солнце щедро озаряло лес, грея кожу тёплыми и мягкими лучами. Зелёные пёстрые листья наполняли пространство шелестом. Трель, чириканье и щебет разных птиц соединялись в одну единую песню. Словно оркестр они давали концерт лишь для искушённого зрителя, который сумеет обратить внимание на великолепие этой музыки. Роса и дождевые лужицы медленно испарялись, наполняя воздух влагой. Будто карманный рай развернулся в этих окрестностях. Только лишь колючая трава немного нарушала идиллию и комфорт этого блаженного утра для спящей девушки. "Как же хо-ро-шо. Уют, за которым я так гналась, оказался совсем рядом. Стоит подметить, за несколько часов сна меня никто не сожрал. Это ли не счастье... Да… Только вот эта чёртова трава скоро выведет меня из себя, вся спина чешется. Стоп. Что это? Плед? Не мой это плед! Не было у меня уже год никакого пледа! Треск костра? Я не разжигала его!" - переходили на крик мысли в её голове. Девушка, укрытая пледом и лежащая неподалеку от кострища, судорожно смотрела по сторонам. Её зелёные большие глаза выглядывали из под колючего коричнево-серого покрывала. Грязные тонкие пальцы крепко держались за его клетчатый край. Умело сделанное кострище постепенно тлело превращаясь в серую пыль, редкие красноватые искры вздымались в воздух. Следы от обуви на земле говорили многое о своём хозяине. Размер ноги крупный, подошва от военных или походных ботинок. Значит, это мужчина примерно средних слет или старше. Тушки умерщвленных белок, прикреплённые к верёвке, висели на дереве. Их безжизненные чёрные глаза-бусинки и полуоткрытые рты вызвали у неё мурашки. "Получается, что какой-то охотник ночью оттащил меня сюда, пока я спала? Но с какой целью? Зачем я кому-то?!"- бились быстрые мысли. Она услышала, как человек или мертвец медленно приближается. Рука ощупала пространство вокруг, но родимого топорика, заранее заготовленного ночью, нигде не было. Сжав кулачки, девушка была готова вскочить в любой момент, схватить обугленную головёшку и убить врага. Утопающее в страхе сердце отбивало чечётку. Секунда сомнения. Звуки, исходящие позади, стали чётче. Неизвестное существо шагало ровно, не хромая и не ковыляя. Хрипов и рычания не улавливал её острый слух. Неизвестный глубоко вздохнул и остановился. Человек. Облегчение успело волной пробежаться по напряжённому женскому телу, пока не заявило о себе недоверие, обухом ударившее по затылку. А точно ли живой человек безопаснее ожившего трупа? В голове проскочила детская мысль: «Притворись спящей!». И она так и сделала. Зажмурив глаза и по возможности расслабившись, дикарка изо всех сил, используя все свои никудышные театральные способности, изобразила спящего человека. - Эй, хватит притворяться. Я знаю, что ты в сознании. Вставай и ешь без лишних вопросов. - Пробурчал незнакомец и грубо сдёрнул плед. Голос этого мужчины был весьма необычным, смешением между глубоким басом и тонкой тональностью. Юная девушка вздрогнула от испуга и нахмурилась, проклиная себя из-за такой нелепой выходки. Потратив несколько секунд на раздумье, она продолжила недвижимо лежать. Чужак скомкал одеяло и небрежно всунул его в походный рюкзак. Она понимала, что придётся говорить с человеком, словами делать всё возможное, чтобы выжить. Этот расклад был ей не по духу. Слишком давно она сбежала от людского общества к немой природе. Словно зверю ей хотелось притвориться неживой, ведь тогда хищник уйдёт, потеряет интерес, но человеческий разум велел исполнять все требования вооружённого незнакомца. Ей пришлось подняться с импровизированной постели и сесть на ствол упавшего дерева. Боязливые, то слишком медленные, то слишком резкие движения выдавали в ней дикаря. Обняв себя руками, она уставилась в землю. Перед ней сидел суровый человек, возможно, убийца, возможно, спаситель. Большие зелёные глаза осторожно взглянули на потенциальную угрозу. Чужак отличался не только нетипично безопасным поведением, но и необычной стрижкой. Его волнистые волосы были грязноваты и странно ступенчато острижены. За его спиной висел арбалет. Сильная рука лежала на поясе, около ножа. На его грубой кисти была набита странная татуировка, похожая на черепушку. Доверия к незнакомке он явно не имел. Как и она к нему. Только вот у стрелка было оружие, а девушка ничем не смогла бы себя защитить. Её металлический топорик был зарыт в листву и лежал далеко не в её поле зрения. - Вода, – прошептала она, пытаясь увидеть его глаза, спрятавшиеся за чёлкой. Мужчина раскрыл потрёпанный рюкзак, аккуратно кинул бутылку с водой. Девушка еле поймала её и жадно выпила всё до последней капли, сжимая пластик. Жажда давно истязала её, ведь пить воду из болот и луж - затея не из лучших, а в других местах пресной воды попросту не было. Не хватало ещё обзавестись паразитами, лекарств не сыскать. Затем спасённая рывком кинулась к металлическому прутику, закреплённому над затухающим огнём, она схватила и оторвала от крепления кусок зажаренного на костре зайца и, не стыдясь, отрывала зубами куски зажаренной пресной плоти. Даже не пытаясь тщательно прожевать пищу, она проглатывала её, словно оголодавшее животное… Мужчина наблюдал за ней, в его глазах мелькало понимание. Он убрал руку от оружия и палкой потормошил тлеющие угольки. - Ты одна? Жить хочешь? - незнакомец колеблясь, но сохраняя угрюмость, задал простые вопросы и ненадолго опустил взгляд в пол. Он впал в задумчивость. Наверное, вид дикарки и её состояние навели его на какую-то сомнительную мысль. Эти вопросы заставили девушку оторваться от «трапезы». На миг она уловила во всём его выражении лица сострадание, которое мигом растворилось под давлением напускной строгости. Только из-за этой мимолётной жалости, она решилась довериться ему и оба раза кивнула. Стрелок поднялся, засыпал остатки костра землёй, повесил добычу, пронизанную верёвкой, на плечо. Отойдя немного поодаль, он вытащил из укрытия драгоценный топор и засунул его за ремень. - Следуй за мной. Будешь подозрительно себя вести, пристрелю. - Строго заключил арбалетчик и зашагал вперёд, подхватив свой набитый вещами рюкзак. … В почтительной и неловкой тишине шли два потрёпанных жизнью человека: только один раз она осмелилась заговорить с ним, чтобы отблагодарить за вчерашнее спасение. Однако арбалетчик оказался неразговорчивым, как и она сама, и никак не отреагировал на её искреннюю благодарность. Спустя некоторое время перед ними возвысились огромные крепкие стены. Это было защищённое поселение! Суровый спаситель остановился, помахал охране. Повернув голову к дикарке, он жестом приказал ей развернуться спиной к нему. Верёвка змеёй проползла по запястьям, в последнее мгновение зажав руки в тиски. Повязка из оборванной ткани закрыла её глаза. Сквозь полупрозрачную грязную тряпку она видела лишь силуэты мира вокруг. Послышался противный скрип ворот, который теперь казался самым приятным на свете, а затем последовало множество голосов. Её отвели в какую-то комнату, посадили на стул и сняли повязку. Зрачки сузились от резкого, искусственного и белого света. Встряхнув головой и проверив крепкость верёвки, стягивающей руки за спинкой крепкого деревянного стула, она постаралась оценить ситуацию. Напротив сидел мужчина. Чистая выглаженная одежда, ровно подстриженное кудрявое каре зачёсано назад. Прямоугольная форма строгого лица, треугольный разрез глаз, прямой нос. Незнакомец выглядел вполне ухоженно. Исходя из его внешнего вида, жители этого места обладали возможностью стричься и бриться, иметь несколько комплектов одежды, которые можно стирать, принимать душ или ванну, хотя по стрелку, спасшего её в лесу, этого не скажешь. Девушка же выглядела как дикий и грязный зверёк. Её изящные руки покрыты ссадинами и царапинами, пылью и запёкшейся кровью. Ноготки были обломаны. В запутанных волосах застряла сухая трава, колючки и репейники. Потрескавшиеся розовые губы в уголках краснели. Одежда срочно требовала стирки и ремонта. Выглядевший, как человек с высокой должностью, он явно изучал, оценивал её, не скрывая этого ни на секунду. Он выглядел как истинный лидер: суровый, внимательный взгляд, расправленные плечи, сильные руки - лишь малые признаки его лидерских качеств. Девушка не могла понять причину, по которой она была готова внимать каждому слову этого человека. Сцепив пальцы рук, он откашлялся и начал опрос. Его бархатный голос звучал спокойно и уверенно. - Сколько вас в группе? - прозвучал первый вопрос. Девушка опустила глаза, то ли сожаление, то ли ирония окрасили её лицо. - Я одна, - с горечью воспоминаний ответила она. Незнакомец задумчиво вздохнул. -Сколько ходячих… мертвецов ты убила? - оговорился на тривиальное название монстров, заполонивших всю землю, мужчина. «Ходячих? Хм, интересное у них название.» - отметила девушка. - Я не считаю. Много. - Честно призналась она. Уже столько лет прошло от начала конца, что считать убитых, действительно, не имело никакого смысла. На лице незнакомца не проступила ни одна эмоция. - Сколько людей ты убила? Молчание резко застыло в воздухе. Только размеренное тиканье часов разбавляло плотную массу тишины. Шестерёнки подозрения сильнее закрутились в разуме мужчины. Его брови свелись у переносицы, а челюсти сжались. Дикарка буквально кожей ощутила это напряжение. Неприятный груз надавил на душу, сжимал сердце в тиски, а кишки связывал в узел. Не выдержав, девушка отвела глаза в сторону. Врать не было никакого смысла, он с лёгкостью раскусил бы ложь. - 14… - на выдохе произнесла она и снова выжидающе, наклонив вниз голову, взглянула на него, ожидая реакции. Он сглотнул, медленно опустил руку под стол. Аккуратно мужские пальцы открыли кобуру, взяли пистолет. По телу прошли мурашки. До ушей донёсся щелчок предохранителя, от которого несчастная почти подскочила. - Почему ты лишила их жизни? - прогремел решающий и последний вопрос. - Они заслужили, - ответ сам молниеносно пришёл ей в голову, и она без лишних мыслей выдала эти простые слова. Мужчина явно был удивлён, хоть и скрывал это за нескончаемой хмуростью главаря. И вновь тишина. Она закрыла глаза, нахмурив брови, прикусила губы. В горле пересохло. Сжавшись всем телом, она старалась смириться. Девушка представляла, как пуля оставляет дыру в её голове, ломает кости и рвёт мозг, как её кровь затем оттирают от стен и пола. Дикарка уже была готова получить эту пулю в лоб, но мужчина опустил голову, потирая переносицу. Он не стал целиться… - Откуда шрам? – прошептал мужчина, напугавшись собственных необдуманных слов, вырвавшихся с уст. - Они заслужили, – теперь уверенно повторила девушка. Незнакомец убрал руку от оружия и тяжело вздохнул. Он думал, определял судьбу человека в этот момент: невинна ли она или может принести проблемы поселению, одиночка или разведчик из враждебных поселений? Выбор был не из лёгких, ведь он мог обречь либо беспомощную девушку, либо свой народ на смерть и страдания. Спустя пять вечных минут он пришёл к решению. - Дэрил рассказал мне о том, как нашёл тебя. Надеюсь я поступаю правильно, доверившись тебе… Не сглупи. Моё имя Рик Граймс. Это Александрия. … Так началась её жизнь в социуме. Рик ознакомил новую персону с правилами и дал работу. Теперь она очищала территорию около спасительных стен от убитых ходячих, дабы не было зловония вокруг. Пока это было единственное дело, которое ей, как новому человеку, могли доверить. Девушка просила выдать ей хотя бы холодное оружие, вернуть её топорик, чтобы разбивать мозги ходячим в случае опасности. На это послужил ответом жёсткий отказ. Даже в недостроенном домике, в который её посадили одну на время, не было острых столовых приборов. Но оружие новенькая всё-таки получила. Милый парень в полицейской шляпе отдал ей кухонный ножик, он понимал её… Его глаз был перевязан. Девушка сразу поняла, что юноша стыдится собственного лица. Похожая боль объединяет людей. Она также боялась смотреть на себя в отражение чая в кружке или воды в ведре, в зеркале или окне… Травма была слишком сильна, она не затягивалась ни в душе, ни на плоти. Её день состоял только из работы, сна и приёмов пищи вместе с остальными. Она ни с кем не общалась и даже пряталась от людей. Прохожие слишком косо на неё смотрят. У одних на лице сразу появляется страх, у других – отвращение. Новый человек вызывал подозрения, особенно если он по-звериному озирается вокруг и не идёт на контакт. В один из дней она всё же перевернула зеркало в своей скудно обставленной комнате и крохотной ванне, чтобы наконец увидеть себя спустя столько лет. На левой половине её лица зиял отвратительный шрам, выцарапанный вокруг глазницы. То было солнце, оставленное на ней настоящим чудовищем. Лучи этого «солнышка» протягивались по лбу, щеке и переносице. Шесть полос отходило от неровного круга. Стало так тошно, противно и брезгливо. Слёзы прыснули из глаз. Дрожащей рукой она прикрыла свой рот, искривлённый в муке. «А ведь раньше мне говорили родители и друзья, что я красивая… Знали бы они как меня изуродуют, не выдержали бы…» - подумала она. В её руках блеснул металл серых ножниц, украденных со склада. Девушка долго смотрела на них, словно зачарованная… Длинные русые волосы с золотистым отливом беззвучно летели в раковину, на пол. Она с подросткового возраста хотела сделать короткую стрижку, но всё окружение было против. Теперь уже никто не возразит. - Хах, мечты сбываются.., - сказала она своему печальному отражению. Теперь самое ответственное. Дрожащими руками она перевязала пространство вокруг глаза бинтами, вдохновившись тем добрым парнем. Его зовут Карл: она услышала, как его звала по имени стройная чернокожая женщина с прекрасными дредами, которая определённо не была его матерью, но благородно заменила её. Неумело, криво, но она замаскировала отвратительной шрам, оставив крохотную щель для глаза. Так было лучше… Теперь можно было и на улицу выйти. Может так у меня получится говорить с людьми, не отводя стыдливого взгляда. Её домик стоял около стены на окраине Александрии, в центре девушка никогда не бывала. Надев постиранные и зашитые вещи она вышла за дверь. Пора учиться вновь всем надуманным и искусственным правилам и законам человеческого общества.