Освобождение

      «Грязные, мерзкие, бесчестные пираты» — зубы сводило судорогой и они отбивали дробь от холода и влажности в камере. Если бы не эта дурацкая история с медальоном, будь он хоть немного настойчивее, то Элизабет наверняка ответила бы ему взаимностью. Но обязательства перед обществом связали их руки. Покачивание корабля в море стало привычным с момента, когда он предал родной остров, честь, Губернатора и сбежал с Джеком Воробьём забрав самый быстроходный корабль Великобритании.       «Чёрт бы побрал этого Джека Воробья. Перебежчик. Лучше бы ему оставаться там, в пещере с пулей в грудине…» — парень выдохнул упираясь лбом в прутья клети и наблюдал, как спасённая им совсем ненадолго команда, томится в клетке напротив. Пахло сыростью, водорослями и помоями. Внизу никто не стремился к чистоте, хотя дерево часто просмаливали. О да, запах смолы здесь превалировал. Сырая, заскорузлая рубаха от морской соли, липла к коже натирая и заставляя каждое мгновение жалеть о том, что если её снять — промёрзнешь только сильнее. Климат вод давал о себе знать. Он бы и дальше скрипел зубами от досады, предчувствуя скорую смерть под смешки двух матросов смолящих дерево в отсеке с клетьми, когда сверху послышался грузный шум шагов. Капитан Барбосса собственной персоной. — Тащите его — короткий приказ с характерным рыком слетел с губ капитана и матросы бросились выполнять поручение, звеня не менее просоленной, как и его рубаха, связкой ключей. Очнувшись от этого звука и вынырнув из своих мрачных мыслей, Уилл гордо вздёрнул подбородок и выплюнул в сторону своего пленителя: — Что, наконец-то пришло время освободиться от проклятия? В ответ его ждала гадкая ухмылка пожелтевших зубов растянутая по загорелому лицу. — Да, мой мальчик. Время пришло. Освободиться — на этом Барбосса ограничился и пристукивая каблуком сапогов направился наверх, пока вырывающегося Уилла тащили по лестнице двое матросов. Несмотря на то, что они были действительно прокляты, силы было у них не занимать.       Его путь окончился не в лодке, как это было ожидаемо, а в капитанской каюте. Медальон забрали ещё во время абордажа «Перехватчика» и теперь он представлял собой ходячую бутылку крови для избавления от «проклятия». Юношу грубо и бесцеремонно кинули на доски капитанской каюты и он запоздало осознал, что здесь уж слишком пусто. Стол и прочие принадлежности надлежащие стоять здесь были раздвинуты по углам, освобождая пространство в центре помещения. Огоньки свечей освещали насколько это возможно доски, карты и мутный витраж стекол. Скрип досок был слышен даже здесь и остался единственным источником звука, после того как дверь захлопнули и Барбосса закрыл её на ключ. — Что ещё ты от меня хочешь? — не сказал, а выплюнул парень.       Удивительно молодой и крепко слаженный, казалось он был воплощением гордости и Пиратского Кодекса одновременно. Это раздражало. Кровь текущая в жилах этого щенка освободит его. О да, она его освободит.       Уилл наблюдал как Барбосса изучал его. И взгляд, с которым он это делал, ему не нравился. Поспешно попытавшись подняться, ему тут же прилетел удар по спине, заставив глухо застонать и распластаться на досках. Удивительно, что ему удалось отметить — доски в каюте Капитана были многим чище, чем на самом корабле. Перед взором сначала показались натёртые, однако изящные и явно дорогие, хоть и повидавшие виды, сапоги. Один такой тут же обрушился на голову парня гулко пригвождая ту к полу. — Тц, тц, тц. Негоже говорить первым в присутствии старших. Разве вас не учили вежливости, мистер Тёрнер? Давление на голову усилилось и ему пришлось прижаться к полу теперь уже всем телом, кое-как упершись ладонями в доски. Просоленная рубаха словно в отместку скрипнула по спине, а рукава сжимали не хуже кандалов. — Мистер Тёрнер, я бы хотел донести до вас одну простую истину — неспешно и подражая аристократичной манере продолжил Барбосса. — Мы, пираты следующие Кодексу, всегда вознаграждаем тех, кто был полезен и послушен для нас… — Бред! — он не мог слушать эту болтовню без умолку и конца. Очередной удар саблей плашмя пришёлся по спине, заставляя засопеть от боли. «Этот ублюдок не дождётся, чтобы я выдал даже единый звук». — Молчать! — резко и громко, заодно надавливая сапогом на голову, высказал мужчина — Я не договорил — уже более благостным, поучительным тоном продолжил кэп. — На чём мы остановились? Ах да, вознаграждение. Понимаете ли, мистер Тёрнер, ваш отец был единственным, кто тогда не поднял бунт против Джека — давление на голову ослабло и Уилл теперь просто сипел, пытаясь проводить взглядом Барбоссу, но неизменно утыкался взглядом в его штаны. — Но вы, мистер Тёрнер, предали его. Это похвально. Это звучит… по пиратски! — Я никогда…! — присвист клинка, теперь уже не плашмя, прошёлся по грубой ткани рубахи и распорол ту, оставляя тонкий порез на спине. — ТИШИНА! Я КОМУ СКАЗАЛ, ЧТО СЛОВО ТУТ ДЕРЖУ Я?! ИЛИ ТЫ ПОЛАГАЕШЬ, ЧТО Я РАСПОЛОЖЕН К ТЕБЕ НАСТОЛЬКО, ЧТОБЫ ТЫ ПРЕРВАЛ МОЮ РЕЧЬ?! — он буквально ощущал этот замогильный холод исходящий от человека. Грубость и жестокость, которая свойственна только пиратам. Его кровь кипела от этой несправедливости.       Жар исходящий от мальчишки раздражал Барбоссу. О, он ненавидел ощущать то, чем не мог насладиться. Ром проходил насквозь, еда обращалась в прах, а женское тепло не ощущалось… Да и по правде сказать, он давно не ощущал в паху тянущего напряжения, за которое сейчас отдал бы многое. Но вид униженного мальчишки отчего-то был ему приятен. По своему. Хмыкнув, он убрал сапог с головы парня, чтобы только пинком перевернуть его на спину и поставить сапог на полуобнаженную грудь. Протест и ненависть в его глазах навевали воспоминания о тех грабежах и насилии, которое они учинили в таком далёком прошлом и ещё могли ощущать весь спектр удовольствий. Теперь оставалась лишь цель и холодный расчёт. Но это действие входило в его планы настолько же, насколько мисс Элизабет Тёрнер не оказалась таковой. «А что если?..» — ухмылка на лице Барбоссы растянулась шире и не убирая сапога он уткнул кончик сабли в тяжело вздымающуюся юношескую грудь. Не прокалывая, но доставляя определенный дискомфорт видя как смазливое лицо паренька кривится от боли. Достаточно смазливое, чтобы сбрить его нелепую щетину, которую он называл усами с бородой и вырядить в то бордовое платье. О, это было бы великолепное зрелище. — Вы займёте место Элизабет, мистер Тёрнер — насмешливо кинул он фразу.       Клинок повели ниже, с таким же нажимом, как и до этого, доходя до штанов парня. В нос давно уже дарил запах собственной крови. Словно запаха морской соли не хватало, чтобы разбавлять её преследующий всюду аромат ещё и солёным запахом крови. Сапог на груди не давал ему шевелиться, мешал нормально дышать, однако в момент когда сабля достигла паха, парень схватился обеими руками за сапог кэпа и попытался сдвинуть его с себя. Нелепая попытка.       То, что говорил этот безумный пират его выводило из себя. Он хотел сбросить его ногу с себя, забрать саблю и проткнуть грудь этого урода, чтобы клинок вышел по другую сторону. Слышать как кровь каскадом обрушится на этот излишне чистый пол из досок. А дальше будь что будет, ведь ему нужно было вернуться к Элизабет. С рыком Уилл предпринял очередное усилие, чтобы освободиться, но замер когда ткань штанов прорезала сабля в очередной раз.       Кровь сводила с ума. Он чувствовал чуть ли не всеми фибрами души — в этом парне его свобода. Очередную попытку выбраться, Барбосса свёл на нет ударом сапога о солнечное сплетение, выбивая воздух из лёгких паренька. Видеть, как его глаза округляются от боли. Как из сжатых зубов вырывается свист и воздух. Он так близок к цели. Чёрная жемчужина скоро пришвартуется и у него осталось не так много времени, перед тем, как придётся отправить в расход этот «милый экземпляр» добродетели.       Шорох одежды и лязг металла, с тем как капитан к удивлению задыхающегося Уилла склонился так близко, что впору было врезать и убежать. Но нечто остановило неудавшегося спасителя губернаторской дочки. Этот леденящий и одновременно пылкий взор, который вперился в него и заставил впервые испугаться. Нет, Уилл не боялся смерти. Но этот взгляд сулил нечто хуже, нежели смерть. Гнилая ухмылка мужчины не сходила с лица и тогда, когда он не церемонясь вбил плечи парня в пол, вцепившись в них руками. Было слышно как с лязгом падает выпущенная сабля. А затем последовала пронзительная боль.       Гектор впился ему в шею, словно ожидая, будто эта кровь его избавит прямо здесь и сейчас от мук. Напиться ей, чтобы вновь ощущать себя человеком. Зубы с силой сжались на смуглой коже, под которой бились жилки артерий и вен. Под которой скрывался молодой мышечный каркас. И этот звук, издаваемый сейчас — крик боли, заводил его морально. Хоть в паху всё также было леденяще пусто. Мысль о том, что он мог бы насладиться теплом уже не женским, пробила с такой неопрятностью его намерения, что сжав зубы сильнее он скребнул по коже, сдирая местами её и оставляя красные полосы. Этот крик, его реакция, извивающееся тело в попытках сбежать. Многим интереснее, чем вялые попытки Элизабет выбраться с корабля. Настоящая борьба!       Боль и положение, в котором он оказался, были отвратительными. Уиллу пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не закричать в полный голос от той боли, что он испытывал и того унижения, которое ощущал сейчас. Однако старый пират не спешил слезать с него. В нос ударил кислый запах грязи, пота и прокисшего алкоголя. Сладкий — гниения и яблок. Капитану кажется было совершенно всё равно на то, что Уилл молотил его руками, пытаясь сбить с себя. Пинался и вырывался, заставляя кожу на шее травмироваться с большей силой. Не прошло и минуты, когда Барбосса соизволил подняться с него, оставляя парня задыхаться и бледнеть на полу, с таким выражением лица, словно перед ним стоял сущий дьявол. Хотя, возможно, так и было. — Ты наденешь платье, которое предназначалось Элизабет. Это будет символично. Если не хочешь лишиться и своего члена в придачу, то это условие ты выполнишь! — мерзкий сбивающийся на хриплый шёпот голос и самодовольная ухмылка почти гнилых зубов. — Пошёл ты! — хрипло выплюнул парень.

***

      Бордовое, замызганное и измятое платье ему шло. Оголённая грудь, натяжение ткани из-за ширины плеч. Распущенные волосы. Портило впечатление только эта нелепая растительность на лице. Уилл Тёрнер испытывал унижение и это видела вся команда, провожавшая его улюлюканьем и хрюканьем, наблюдая за тем, как тот кривится от каждого звука. Похоже причиндалы парня были дороже ему собственной гордости.       Короткое путешествие в сумрачной темноте под лунным светом, в котором настоящая изнанка каждого из пиратов показывала себя. Холодный ночной солёный морской воздух, потайные ходы пещер и бесконечно высокие гроты. В водах терялись чужие скелеты и золото, потонувшее вместе с хозяевами и прибитое к берегу. Его руки крепко связали, перед тем как усадить в лодку. Грубая верёвка натирала и без того иссушенную кожу, оставляя красные борозды.       Ритуал по их «оживлению» прошёл в затаившейся тишине, после речи капитана и нескончаемых выкриков. Все пираты были уверены, что их корабль никто не догонит, а Перехватчик они пустили ко дну. Да и в конце концов, они были на острове, путь в который знали только они! Не считая команды Джека, самого Джека и Элизабет, но это не считалось совершенно. Ведь первые до сих пор сидели в трюме, в клетке. А другие двое — на необитаемом острове. Первое дуновение ветра за долгие годы опьяняло. Холод пещеры, перезвон холодящих золотых монет в руках. Команду Капитана Барбоссы ждали ящики с ромом, а Уилла с окровавленными руками куда-то потащил сам кэп. Да и надо ли морякам что-либо, когда им по настоящему вернули жизнь?       Сила в его руках теперь казалась более живой. Более мощной. Он ощущал запах соли, моря и стали. И запах мальчишки. Кровь, пот, слёзы и ущемлённая гордость. А также натугу в чреслах, которые словно по зову жажды требовали взять своё. Сальные чёрные волосы, достаточно отросшие чтобы ухватить их в ладонь. Они прорывались меж пальцев, будто шерсть кота или шлюхи — идеально, чтобы затащить его вглубь пещеры. Все ходы он изучил прекрасно за то время, что им приходилось возвращаться сюда раз за разом, собирая по капле прожженное время в виде золотых монет. Пошлое бордовое платье, приглянувшееся ему столько лет назад, трещало по швам на юношеской спине. Он кинул его на камни, не давая опомниться прижал сразу к скале. Прямо этим точёным лицом, которое скорее походило на девичье без щетины. — Развлечёмся, Тёрнер?       Тяжелое жаркое дыхание прямо на ухо, с тем как его тело болело и полыхали разрезанные ладони. Густая и грязная борода щекотала кожу на шее и ухе, будто по ним проходились мочалкой. Кровь из порезов на ладонях не успела остановиться и он размазывал её по холодному влажному камню пещеры, пока сзади прижимался грязный пират. Усилие, чтобы сбросить и ему грубо бьют по рёбрам кулаком, выдавливая болезненный хрип. — Это был риторический… вопрос!       К ужасу Уилла, он слышал как спадают штаны и пропущено мгновение, когда Барбосса успел задрать платье. — А задница у тебя, что у девки. Ведро на голову и можно тебя сдавать в бордель. Будешь послушной сучкой — грязная рука с холодными перстнями размашисто ударила его по ягодицам. Он рванулся в очередной раз, уже от боли и прижимаясь к камням. Кожа горела там, где его ударили ладонью. — Жаль, конечно, что ты поставил условие освободить Элизабет. Они с Джеком наверняка хорошо проводят время вместе, а мне достался ты… — Не смей говорить такие вещи об Элизабет, она… — задыхающимся голосом возражал парень, когда уже вторая рука, звучно шлёпнула того по ягодицам. Прекрасный вид того как молодой парень, крепко сбитый, но ослабленный отсутствием еды, воды и кровопотерей вился под ним, в попытках сопротивляться. Это стоило прегрешения, которое он совершит. Очередного. Член стоял как каменный. Барбосса не припоминал, где и какая бы шлюха так могла его возбудить. Может быть та девка-гувернантка, которую они сбросили с Джеком могла бы показать себя. «Нет, слишком «правильная», слишком… слабая».       Он приставил головку к вспотевшей и покрасневшей коже. На заднице у парня она была явно белее, нежели его загорелое лицо. Белокожая девка в платье, не иначе, если бы не подрагивающий член меж ног. Капитан Чёрной Жемчужины поставил одну руку так, чтобы давить на спину парня, прижимая его к леденящему камню. А второй ухватился за мошонку. Совершенно бесцеремонно, грубо сминая и доставляя скорее боль, чем удовольствие. — Мне напомнить в каком Вы положении, мистер Тёрнер? — снова жар у уха, с которым кузнец терпел унижение давясь хрипом и болью расходящейся по всему телу. Это было настолько мерзко и противно, но тело предавало, будто не отвечая на сигналы сознания. — Расслабься, сучёныш, иначе потом сидеть не сможешь… Хотя, ты и так не сможешь! — рука грубо прошлась по всему стволу члена, задерживаясь лишь на краткое мгновение у головки, чтобы Барбосса убрал её в следующий момент. Смачно сплюнув на пальцы и тем же не заботящимся о состоянии парня движением впился в анус. Сдавленный хрип боли последовавший за этим действием возбудил его ещё сильнее. Член подрагивал в нетерпении. Да и стоило ли ждать?       Ощущение того, как пальцы сначала ворвались внутрь, а затем начали методично толкаться, разрабатывая его собственный зад, заставили Уилла замереть на месте от испуга. Вот чего он боялся. Вот чего совершенно не ожидал и не хотел бы ожидать когда либо. Когда же головку приставили ко входу внутрь, он кажется окончательно потерял голову от боли и унижения. Последняя попытка выбраться увенчалась ещё несколькими беспорядочными ударами по рёбрам, которые кажется треснули от силы ударов Барбоссы. Затем несколько нетерпеливых шлепков по ягодицам, разносящим нестерпимый жар по телу. Он и сам горел от боли. Когда же в него вошли, то не смог сдержать рык и зажмурился, молясь богу о том, чтобы это было лишь наваждением. Но вместо того, чтобы высвободиться, толкнулся назад навстречу члену капитана, тем самым вызывая ехидный и мерзкий смех. — Что, так понравилось, что не можешь больше терпеть? Ну давай, двигайся — грубый толчок в узкую дырку парня и он ощущает то самое блаженство, что не испытывал уже десяток лет. Внутри горячо и туго, с тем как он сразу же начал наращивать темп, вбиваясь в стройное и молодое тело. Выбивая хрипы, но не стоны. Заставляя дышать ртом, а не носом. Шлёпая до покрасневшей кожи, пока на округлой заднице не останется ни единого белого места, а кожа ещё долго будет носить отпечатки его ладоней и колец. Пока парень пытался продолжать тщетную борьбу, Барбосса драл его как последнюю шлюху. Драл и будет драть, пока эта ночь не закончится. А затем он отдаст его матросам. И те тоже будут драть его, пока тот не отключится и не уснёт в вони кончи.       Гектор уже был близок к тому, чтобы кончить, когда снаружи донеслись боевые кличи, звон металла и выстрелы мушкетов отражающиеся от высоких сводов пещеры. — Разрази их гром, сука! — это сбило весь настрой, и если бы не команда, то Барбосса бы закончил своё развлечение. К тому моменту как он оказался близок к пику, Уилл под ним дрожжал и сипел. Кажется он и сам был уже на грани, судя по тому как дрожжал его член. Но ничего. Он ещё проучит мальчишку. Одним движением выйдя из него и заставив пасть наземь, напоследок он с силой ухватил его за волосы и заставил поднять голову. — Мы с тобой ещё встретимся, Уилл Тёрнер — одарив парня самой жестокой улыбкой из своего арсенала, он откинул его назад, спешно поднимая штаны и выхватывая пистоль с саблей, направившись на шум битвы.