Кошмар

Холодная трава под ногами. Ветер, дующий навстречу так, что даже дышать трудно. Ветки на земле, колющие ноги, бьющие по лицу ветви деревьев. Они царапали тело больно и неприятно, так, что по телу уже бегут капли крови. Влажная земля под ногами, от которой по коже бегут противные мурашки. Ночь, укрывающая все вокруг. Луна, дающая слабый свет. Паника внутри. Дикая, невыносимая, бесконтрольная. Страх за любовь всей жизни, который уничтожал здравый смысл, вынуждал бежать быстрее и быстрее, несмотря на невероятную боль и усталость. Несмотря на то, что в лёгких уже кололо от недостатка воздуха. Несмотря на то, что от подступающих слез расплывалась дорога, и приходилось бежать наугад, иногда больно падая, раздирая кожу в кровь. Приходилось снова подниматься, снова бежать, не давая себе и секунды передохнуть. Времени на это не было.  По ночному густому лесу бежала молодая девушка. Она мчалась по нему, отчаянно думая: «Нет! Пожалуйста, будь в порядке!» Она читала все молитвы, которые знала. Она была готова поверить чао что угодно, что спасло бы того, кого она любит. Но ее мольбы не были услышаны: она пришла слишком поздно.  Тяжелый запах металла. Это кровь. Кровь была разлита по всей поляне. Алая, темная, блестящая от света луны. Она чаровала своим цветом и приводила в дичайший ужас, от которого немело тело, отказываясь слушаться. Юную особу трясло, трясло сильно. Она едва держалась на ногах, бедняга. Слезы скатились по лицу, заставляя царапины нещадно щипать. Картина вызывала у нее ужас и опустошение, отчаяние и гнев. Крик застрял в горле.  Она опоздала. Она не успела. Она была недостаточно внимательной, недостаточно быстрой. Ей не было достаточно всего. Она была ничтожеством.  Глаза, наполненные слезами, поднялись с окровавленной травы на силуэты. Один хищно улыбался, скалил свои клыки. Такие белоснежные, они сверкали в приглушённом свете луны и внушали страх. Силуэт сжимаяэл в своей бледной руке хрупкую шею. Тихий хрип, кашель. С бледных нежных губ, которые дарили ласку, потекла кровь. Ее и без этого было слишком много, слишком. От вида этой жидкости на коже, бледной от ее недостатка, девушка отмерла.  Она все же закричала: — Нет!  Горло заболело от того, как отчаянно она закричала. Ноги, такие неподвижные, сами понесли ее к этим двоим. Вампир со злобным смехом отпустил тело, и то рухнуло прямо в ее руки. Она упала на колени, прижимая к своей груди самого близкого ей человека на этом проклятом свете. Он был бледнее обычного. Его светло-розовые губы стали почти белыми с оттенком синего. Он был весь холодным и немного дрожал.  — Рауль, — тихий всхлип.  — Все хорошо, милая, — голос тихий, почти неслышный.  Казалось, что его речь мог заглушить ветер, играющий в листве деревьев так беззаботно, словно его не волновала чья-то смерть. Хотя, кажется, так и было.  — Нет! Не хорошо! — она заплакала ещё громче, бессильно сжимая тело Рауля в своих слабых руках. — Не оставляй меня! Пожалуйста!  Но ее уже не слышали. Тело потеряло любое напряжение, оно обмякло. Не было слышно даже тяжёлого дыхания. А смех над головой рос все больше.  — Видишь, что бывает, когда ты упрямишься? — к волосам прикасается холодная рука, но она уворачивается и ложится к мёртвому Раулю под бок.  — Пошел вон. Я найду тебя и убью, — злобно шипит она, не прекращая всхлипывать.  И вампир уходит. Вальяжно, гордо, словно царь.  Она не догнала. Она закрыла глаза, готовая умереть вслед за Раулем. За тем, кого любила больше всего на свете. За тем, кто был для нее светом и надеждой.  * Но глаза открылись против воли. Леса не было. Была лишь мягкая пустая кровать. На улице ещё ночь, было темно. Но в комнате стоял запах свечей: значит, скоро утро, и Рауль уже пошел в церковь. Юная особа осталась одна.  Она судорожно села, осматривая себя. На теле не было ни царапины, но было их ощущение, лёгкое пощипывание на местах, где они быть. То был сон. Жуткий сон, который пронес сюда слезы и дрожь в теле. Было невероятно противно от этого. Девушка нашла в себе силы встать. «Рауль!» — имя вспыхнуло в голове. Она не видела его. Надо срочно бежать к нему. Вдруг что-то случилось? Такие сны не снятся просто так — он точно знак! Вот только хороший ли или нет? Пожалуй, одному Небу известно об этом.  Она побежала почти голой: в одном лишь нижнем одеянии, которое надевала ночью. Босиком, растрёпанная и напуганная до чёртиков.  Дорога не осталась в памяти. Ровно как и боль от камней, не щадивших нежную кожу ног. Ветер тоже не жалел: он был прохладным, а для той, кто одета так легко: морозным. Словно бы всё на свете говорило не идти к Раулю. Но это лишь больше заставляло переживать. От воспоминаний о море крови и хруста костей по бледным щекам потекли слезы.  Она ворвалась в церковь. Помимо Рауля там были ещё служители, которые немало удивились, увидев девушку в нижнем белье, напуганную и со слезами на глазах. Но она не обращала внимание на других. Она видела Рауля. Целого и в полном порядке. С губ сорвалось радостное:  — Рауль!  Она ринулась к нему, а он к ней в ответ. Священнику стоило больших усилий не упасть на пол от того, как женское тело запрыгнуло на него, крепко сжимая. Под ухом раздался плач. Обычно слабые руки так крепко сжали Рауля, что он побоялся за сохранность своей одежды. Но ещё больше испугался за свою возлюбленную: она была чем-то невозможно напугана. Иначе бы что могло заставить ее выбежать из дома в такую рань, босиком и почти раздетой, а теперь судорожно вжиматься в парня? — Ш-ш, — успокаивал он ее. — Я здесь, — голос журчащий, ласковый, такой живой.  Она попыталась что-то сказать, но не смогла из-за удушающих слез. Из горла раздался лишь писк.  — Рауль, я бы советовал вам отойти. Скоро пойдут люди, — рядом появился ещё служитель. — Спасибо, — кивает он и скрывается за одной из дверей, где садится на стул.  Она по-прежнему его не отпускала, лишь крепче прижималась. Рауль ласково провел по спине. Затем снова повторил свое движение. И продолжал до тех пор, пока дрожь в теле девушки не унялась, а сама она не посмотрела на священника.  — Что случилось? — интересуется он, вытирая ее слезы.  — Мне… Мне приснился кошмар, — ее голос был хриплым, тихим. — Ты… Тебя убили. Адриан убил.  Снова слезы катятся по щекам. Рауль снова их вытер и внимательно посмотрел на свою возлюбленную: она действительно была до невозможности напугана.  — Это был сон. Я здесь. И Адриан мертв, — пытается успокоить Рауль. — Никто не причинит нам вреда.  Он погладил ее по щеке. Холодной от слез, но начинающей согреваться.  — Сон был таким реальным. Я так испугалась, — голос сходит на шепот. — Все в порядке, — Рауль прижался к ее лбу своим. — Я здесь. Живой.  — Я знаю. Знаю.  Дрожащие губы опустились на уста священника отчаянным поцелуем. Рауль ответил на него, губами пытаясь убедить, что он здесь, он рядом, живой, целый, в полном порядке. Что он не оставит ее и не собирается погибать.  Они целовались до того, что в лёгких кололо от недостатка воздуха. Рауль ощутил лёгкий поцелуй на щеке, сопровождаемый теплым тяжёлым дыханием. Потом вторая щека. Кончик носа. Лоб. Волосы.  — Я отнесу тебя домой, — говорит священник.  — А служба? — Подождёт. Ты раздетая и босая. Я не могу тебя отпустить одну в таком виде.  Рауль снимает свой плащ и накидывает его на хрупкие плечи. Он наблюдает, как его возлюбленная кутается в одежду и вдыхает ее аромат. Она всегда говорила, что Рауль вкусно пахнет.  Светловолосый взял ее на руки и посмотрел на то, как уютно она устроилась в его руках. На выходе из церкви Рауль обнаружил, что она спит. Его милая девушка уснула в его руках, почувствовав себя в безопасности. Это было так трогательно, что у Рауля затрепетало сердце.  Дорога до дома была спокойной. Но у самого входа священник увидел, как любовь всей его жизни проснулась и сонно огляделась. — Мы дома, — говорит Рауль.  — Останься со мной. Пожалуйста.  Мужчина смотрит в ее глаза и просто не может отказать. Он обязательно помолится, попросит прощения у бога. Но оставить ту, которая была ему дороже всего на свете, он не мог.  — Хорошо.  Они заходят в дом и ложатся на кровати. Спустя время их обоих одолевает приятный сон.