Новый близкий человек

Три часа ночи. Тишина. Часы гулко стучат, отбивая оставшееся время до рассвета. И сердце Шиничи стучит так же размеренно, но нервно, с нотками беспокойства и волнения; необузданное чувство чего-то нового, чего-то, заставляющего ноги стать ватными, а руки потерять возможность крепко сжимать кулаки, переполняет всё нутро Кудо. Рядом с ним на кровати мирно посапывает Шуичи, слегка обхватив руками талию Шиничи. Из-за этого дурацкого положения парень не может заснуть вот уже третий час. Отношения Акая и Кудо всегда были чем-то особенным. Первый сразу же заметил необычность второго и решил, что может ему доверять. Это было спонтанное решение, в нём не было ни грамма логики или здравого смысла, что так сильно было не похоже на привычного, рационального и размеренного Шуичи. Кудо же, в свою очередь, в начале относился к агенту ФБР с долей подозрения: он доверял ему, но не полностью, рассказывал многое, но упускал самое важное. Акай видел каждую его ложь, каждую его недомолвку и легонько посмеивался в кулак каждый раз, когда успешно улавливал его в этом, заставляя уравновешенного подростка выходить из себя. И так, шаг за шагом, Шиничи привык к компании Акая. Теперь он попросту не видел смысла во всех этих недомолвках, во всей лжи и глупых оправданиях; действительно черепашьими шагами, но детектив-старшеклассник начинал даже наслаждаться компанией, казалось бы, угрожающего ФБРовца. Акай вполне ясно осознавал, что он старше Кудо в два раза. Кудо не менее чётко понимал, что он младше Акая в два раза. Но именно сейчас хотелось отбросить все цифры, всю логику, всё чертову математику и просто наслаждаться тем, что есть. К сожалению, но наслаждаться полностью не выходило. Достаточно проблематично, когда твоё сердце не может успокоиться уже битый час, а дыхание с каждой секундой становится всё прерывистей и прерывистей. Сегодня Акай в очередной раз пришёл домой к Шиничи; время, пока он маскировался как Субару, зря не прошло, так что сейчас Шуичи мог порадовать своим кулинарным талантом и приготовил вкуснейшее карри. Шиничи долго ковырялся ложкой в своей тарелке и пытался отыскать «загадочный ингредиент», который, по словам Акая, и придавал этому домашнему карри такой сладкий аромат и терпкий вкус. Детектив даже пошёл на риск и поставил другому мужчине ультиматум: если тот не раскроет секрет своей готовки, то Кудо начнёт петь. С серьёзным выражением лица Акай поднялся со своего места, прошёл несколько метров размеренным шагом, аккуратно снял и повесил ярко-жёлтый фартук на крючок, вернулся на место, скрестил руки на груди и с гордым видом сказал: «Начинай». Теперь Шиничи даже в какой-то степени жалеет, что тогда не устроил сольный концерт своему гостю. Может быть, он бы ушёл домой после такого выступления, а не лежал бы сейчас рядом с ним, заставляя подростка испытывать всю возможную и невозможную гамму эмоций. Шиничи, на самом деле, даже не понял, как это произошло: он просто лёг спать и внезапно почувствовал чужое дыхание у себя на затылке. Только парень повернулся и хотел было возразить, как оказался в объятиях Шуичи и не мог сдвинуться с места. На вопрос: «Ну и какого чёрта вы творите, Акай-сан?», Шу только многословно ответил: «Спи» и сам уснул, оставив Шиничи теряться в догадках о том, что только что произошло. С тех пор прошло уже три часа, а Кудо так и не успокоился, так и не отвёл глаз от своего нового близкого человека. По правде говоря, он сейчас рад, рад до цветных кругов перед глазами, но это не отменяет факта того, что посторонние руки на твоей талии – дело довольно смущающее. Шуичи спал достаточно спокойно и практически не двигался – вот что отметил для себя юный детектив. Лишь его руки иногда еле заметно шевелились, вызывая стадо мурашек на коже у Шиничи от таких неожиданно ласковых, абсолютно неосознанных движений. Его ровное дыхание каждый раз задевало краешек щеки подростка, и последнему казалось, что он уже давным-давно лежит, красный, как варёный рак или перезрелый помидор. Черты лица Акая смягчились, и теперь было не узнать того самого, вечно хмурого агента ФБР; Шиничи был чертовски рад, что глаза рядом лежащего закрыты, потому что эти зелёные стёкла всегда заглядывали ему прямо в душу, видели его насквозь, целиком и полностью. Четыре утра. Утренние лучи озаряют лицо Шуичи, и Кудо думает, что, будь он художником, то обязательно бы написал такую картину. Шиничи наконец-то решает, что ему пора уснуть, поэтому, перебарывая внутреннее волнение и стыд, прижимается ближе к груди Шуичи, и, боясь сделать лишнее движение, тихонько цепляется за край его футболки и блаженно закрывает глаза. Пять утра. Акай не привык вставать поздно, так что уже сейчас, когда тонкие лучи яркого солнца уже почти полностью озарили небольшую комнатушку, он полон сил и готов к подъёму. Но лишь приоткрыв глаза, он застал перед собой умилительную картинку: Кудо лежит ровно на том же месте, где и был перед тем, как Шуичи уснул, ровно в той же неловкой позиции и ровно с таким же смущённо-волнительным выражением лица. Акай подумал, что при таком раскладе все дела могут подождать. Поэтому уткнулся в макушку Кудо носом и провёл пальцами по его волосам. Как хорошо, что к этому моменту Шиничи уже проснулся.