Иллюзия

Она мечтала быть любимой. Мечтала о красивой романтичной жизни, в которой она и ее возлюбленный будут поддерживать друг друга, оберегать и вместе проходить через трудности. Она мечтала о любви, в которой не будет места боли, вместо нее будет страсть. Всепоглощающая, сильная, обоюдная. Она мечтала о спокойной жизни с добрыми приключениями. Ей нравилось мечтать о хорошем.  Но не все мечты сбываются. И этой тоже было не суждено.  Боль во всём теле. Она не позволяла двигаться, она сковывала тело, не позволяя ему даже напрячься. Силуэт во тьме, который одевался, подбирая брошенные в порыве его страсти вещи. Его губы, на которых была засохшая кровь, растянулись в ухмылке.  Адриан был ужасным: он держал ту, которая вызывала в нем что-то помимо отвращения, взаперти. В своем поместье. Попытки сбежать жестоко наказывались. Теперь на нежной коже спины будут царить мерзкие шрамы. Как напоминание за неповиновение.  — Дрожишь от удовольствия? — ехидно спрашивает вампир.  Адриан знал: девушка перед ним, лежащая на кровати, не ощущала удовольствия вообще. Знал и игнорировал это, ведь она позволила ему приблизиться, она сама желала этой боли. И неважно, что в случае отказа девушку бы ждали пытки.  — Да, мой лорд, — голос тихий, почти не скрипучий.  — Я надеюсь, что это не ложь. Ты знаешь, как я ее не люблю.  — Не ложь. Вы были так превосходны, что меня не хватит на ещё один раз, как бы ни хотелось.  — М-м, мне это очень льстит. Ты действительно ценишь каждую секунду рядом со мной, как и обещала. Молодец. А теперь мне нужно идти.  — Правда? — К твоему сожалению, да. Отдыхай.  Он уходит. А хрупкое тело проваливается в пустой сон, без сновидений, без удовольствия. Лишь боль преследовала юную особу. Она стала ей верным спутником в этой части жизни.  Она проснулась среди ночи. Зашли слуги, которые стали лечить и мыть свою госпожу.  — Адриан… Он сегодня вернётся? — спрашивает она.  — Нет, госпожа. Он уехал на два дня, — сообщает служанка.  — Вот как…  «Это мой шанс. Надо бежать. Адриан убьёт меня такими темпами. И скоро новолуние, он захочет детей. Не хочу рожать, он не полюбит ни меня, ни своих наследников. Я такая глупая. Действительно верила, что смогу пробудить в Адриане любовь. Он не травмированный ребенок, который хочет любви. Он сам потерял себя, а теперь губит все вокруг. И меня погубит», — думает девушка. Ее одевают в удобную пижаму. Спустя время помогают лечь. Девушка берет в руки книгу и читает. Спустя несколько глав боль уходит, и она поднимается. Босиком идёт по дому, такому мрачному и тихому.  Она скользнула в сад. Здесь росли красивые цветы. Адриан рассказывал, что он садил их вместе с мамой. Это была трогательная история, благодаря которой потомок Матери действительно поверила, что Адриана ещё можно спасти. Глупая, наивная дурочка. Она и подозревать не могла, что спасать надо только себя.  Морозный ветер забрался под кожу, вызывая табун мерзких мурашек. Их пришлось игнорировать, ровно как и холод земли. На улице уже поздняя осень, листьев на деревьях осталось совсем мало. Природа медленно погружалась в сон.  Но любоваться мрачными пейзажами не было времени. Чем раньше она покинет сад, тем больше шансов на спасение. «Интересно, почему здесь завяло все, кроме этих цветов?» — тонкие пальцы прошлись по белоснежным бутонам цветов, названия которым юная особа не знала.  Сад был довольно большой, так что прежде чем она нашла выход, пришлось немного повозиться. Небольшой подкоп, в который маленькая фигурка легко пролезла, испачкавшись. А за ним — свобода. Она покинула страшное поместье, где ее обрекли лишь на боль и страдания.  Она срывается на бег. Сердце почему-то заполнила тревога, будто бы за ней сейчас начнётся погоня. Это вынуждало бежать быстрее, несмотря на просыпающуюся боль. Дыхание быстро сбилось, пришлось дышать ртом. Точной дороги не было — приходилось бежать наугад. И уж лучше заблудиться в лесу и умереть, чем снова вернуться в тот ад и снова терпеть Адриана, его тело, его речь, его власть.  Сбоку раздался шорох. Пугающий, будто кто-то бежит рядом. Мелькнул силуэт. Тревога возросла в разы, сердце отчаянно застучали в висках. Она остановилась, оглянулась. Было страшно, очень страшно.  — Кто… Кто здесь? — спросила она.  Но ответа не последовало. Тогда, решив, что это разыгралось воображение, она разворачивается, собираясь бежать дальше. Но вдруг на талию ложится знакомая рука. Тело вмиг замерло, отказываясь двигаться: первобытный ужас сковал его. Кажется, что даже сердце стало биться через раз.  — Далеко собралась? — над ухом раздался знакомый шепот.  «Он убьёт меня. Он будет пытать меня, а потом растерзает», — осознает девушка. Она осознает, что попала в ловушку. Никуда Адриан не уезжал. Он проверял ее. Проверял и следил. Не было никакой свободы, была лишь ее иллюзия. Никто не отпустит молодую девушку. Глупо было надеяться на это.  — Адриан, — голос заглушил порыв ветра, но ее все равно услышали. — М-м? — к шее прикоснулся холодный нос, а потом и язык. — Зачем ты сбежала? Ты же так хорошо читала. И трогала мои любимые цветы с таким красивым выражением лица. С таким влюблённым.  — Я… Я… — тело задолжало. — Я узнала, что тебя не будет, и… И хотела найти тебя.  Ложь. Откровенная ложь, совершенно неумелая. Адриан знал это, чувствовал. Хватка на талии стала стальной, на коже останутся синяки. Если на ней вообще будет живое место после того, как они вернутся в поместье.  — Зачем ты мне врёшь?  — Не вру.  — Врёшь. Ты меня не любишь. И при первой же возможности собираешься бежать. Глупая идиотка. Как же ты меня бесишь, — шепот на ухо был такой агрессивный, что стало ещё страшнее. — Ты отвратительная дрянь, от которой я не могу отделаться. Я хочу тебя каждый раз, когда вижу. Это омерзительно, но твои слезы… Слёзы прекрасны. Они вызывают наслаждение.  Стоило Адриану начать говорить про слезы, так они сразу прокатились по бледным щекам. Холодный язык собрал соленые капли с невероятным наслаждением.  — Ты хочешь мне угодить? Как мило.  Рука забирается под рубашку, сжимая кожу, вызывая мурашки и отвращение. Тихий всхлип только сильнее заставляет Адриана желать. Он словно под дурманом от того, что приносит своей жертве боль и страдания. Ему так нравилось это делать. Перед ним, полным силы, даже потомок мамой Матери ничто.  — Выйти в такой лёгкой одежде — чем ты думала? Чтобы кто-нибудь другой на тебя посмотрел? Тебе мало моего внимания?  Адриан все говорил и говорил. А потомок Матери отключила сознание, чтобы не чувствовать ничего. Ни боли от очередного проникновения, ни боли от укуса, ни отвращения от Адриана, ни подступающей к горлу тошноты. Лишь пустота могла спасти ее. Глупую девочку, которой был одержим сильный вампир. Внутри, что-то глубоко, сломалось. Эмоции покинули тело. Чувства увязли в болоте безразличия. И даже расплавленный металл, которым вели по чувствительной коже, не мог помочь…