gaulthéria

мона мягко проводила рукой по пшеничным шелковым волосам. как и сейчас, она не понимала, зачем это делает. она так же не понимала, что нашла в этих пустых лазурных глазах медленно переводящих холодный взгляд то на белоснежный потолок, то на неё. двое лежали вместе на кровати и делали то, что умеют лучше всего: мона бесцельно касалась ладонями рассыпавшихся прядей, порой щекотала чужие покрасневшие от фиолетово-звездной помады щеки. а альбедо молчал, потому что сказать что-то, открыть рот, завести разговор первым — немыслимо. — чувствуешь эту неловкость? — тихо, едва слышно. он немного напрягается, но в целом больше никак не выражает свой интерес. — если ты о той неловкости, о которой думаю я, то да. — тебе не кажется, что мы зря начали встречаться? — кажется. повисла страшно оглушающая тишина, что отбивалась эхом от стенок постепенно пустеющей черепной коробки. словно даже машины за окном перестали проезжать и обычно шумный вой ветра, уносящий изжелта-зелёные листья за окном, затих тогда. он, наверное, понимал, что что-то происходило, но что именно — нет. — я о том, что.. ну... то, что мы часто проводим время вместе, не означает, что мы обязаны встречаться. понимаешь... — прости, что перебиваю, но разве не в этом суть? мы достаточно близки, нам интересно друг с другом. мона понимала, что если сейчас не заговорит, то следующий шанс представится нескоро. пришлось совершить подвиг по свержению самой себя. прежняя она была казнена, на ее место пришел кто-то гораздо сильнее и увереннее в себе. все это произошло в долю секунды. в один миг и взгляд альбедо. — ох, бедо, пожалуйста, прекрати смотреть с эмбер эти глупые ромкомы, где лучшие друзья начинают встречаться. выкинь это из головы. не стоит делать что-то только потому, что не понимаешь как это работает. думаю если бы мы просто поговорили.. хотя... ты ведь меня даже не любишь. — но... затаив дыхание, она взглянула так, что ему стало не по себе и альбедо прерывается, неловко дотрагиваясь до шеи ледяными кончиками пальцев, оглядываясь по сторонам и стараясь уйти от ярких в темноте глаз. в голове её что-то щёлкает, меняется все и, мысленно улыбаясь собственной гениальности, мона произносит: — ща расклад сделаю на твою настоящую любовь и если это не я, мы расстанемся. альбедо подцепил края кофты и натянул сильнее. да твою ж мать. он с тихим вздохом пошёл за девушкой, подумав: «опять это..», не решившись озвучивать свои размышления вслух. пиздюли от джинн — плохо, но ещё хуже печально известные унижения от великой моны, что регулярно проводит их на неверящих в астрологию одногруппниках. она начала раскладывать карты на рабочем столе парня, бесцеремонно отодвинув книги и какие-то бумажки с центра. — тааак.. ага... хм-м... всё понятно, — девушка сосредоточилась и как всегда, по привычке, начала кусать губы, вглядываясь в карты. — что понятно? — твоя настоящая любовь — голубоволосый человек, у которого знак зодиака водной стихии. а ещё встретишь ты его в казенном доме и.. — напомни, пожалуйста, казенный дом это what? — школа, больница, тюрьма. — а... — короче, что ещё хочу сказать. при первой встрече этот человек будет совсем не таким, как на самом деле. — ну, ладно. — вот видишь. не я — твоя любовь. я домой. — он замолкает, пока мона собирала карты и начала надевать разукрашенные звездами кеды. дальше всё: конец, финал, затык поистине космической, всеобъемлющей глубины. мона добила внутри прежнюю себя. — получается мы расстались? — получается да. голос его звучал неуверенно, особенно под участию беспощадной судьбы. предательски сбившийся голос и поцелуи на щеках. все на своих местах — даже яркого света не нужно, чтобы все было видно. альбедо смотрел на нее какое-то время, с каждой секундой чувствуя себя ещё глупее. и неизвестно, какая из личностей дернула мону, сделать, что сделала, но она нежно взяла его руку и зажала в собственных, прикоснувшись к тыльной стороне ладони губами. пальцы продолжают невзначай покоиться на чужих. он едва сдерживал порыв отшатнуться куда подальше от девушки, которая вроде бы и далеко, но в то же время очень даже рискованно близко. как бы там ни было, она сделала все сама. он не успел подумать, он не успел осмыслить, как дверь с грохотом и треском захлопнулась, а альбедо так и остался стоять там, в тёмном коридоре. альбедо бы удавиться этими словами хотел. еще хотелось побежать со всех ног, сказать что-то, хоть и неважно что. но так насрать.