Секс по дружбе

Уже подъезжая к колледжу, Миша вспомнил, что так и не прошелся по магазинам. Одно радовало, если уж совсем приспичит или закончатся сигареты (что, вроде, не должно было случиться), то он сможет на какое-то время самостоятельно сбежать в город за покупками. Коллинз не любил этого делать. Да, он любил почувствовать себя королем, прекрасно зная, что никто его ни за что не накажет, но все же при этом ему хотелось оставаться в том же положении, что и все остальные. Иначе, в чем азарт вообще здесь учиться? Миша безразлично посмотрел на парня, спящего на его плече, и немного подтолкнул его. - Дженни, вставай. Приехали, - Коллинз попытался сбросить с себя мальчика, но поймал на себе сердитый взгляд Джареда, и в итоге со вздохом просто потрепал Эклза по волосам. Парень подскочил, растеряно смотря по сторонам, но потом выдохнул и кивнул. А потом посмотрел на Джареда, сидящего по другую сторону от него, и заговорил так, будто они совершенно одни на этом последнем ряду сидений автобуса. - Я не хочу туда возвращаться. Еще пара минут, и мой сосед опять превратится в гандона, - Эклз хмыкнул. - Ну-ну, - Миша потрепал Дженса по плечу, - мне кажется, твой сосед вообще не собирается сегодня возвращаться в комнату. Автобус остановился, и Коллинз, подмигнув парням, поспешил на выход. Ему не особо хотелось разбирать, что такое злобное шепчет ему в спину Падалекки, поэтому он просто скрылся с глаз. В первое мгновение ему хотелось со всех ног рвануть в комнату Роше, и вспомнить, кто же он есть на самом деле, где он, чем он живет. Первый порыв был остановлен, и Миша пошел гулять по саду, медленно выкуривая последнюю в пачке сигарету. «Я в дерьме,» - умозаключил парень, делая медленные затяжки. Наверное, он бы и сам себе не признался, но ему было страшно. Ему было до одури страшно. Он боялся всем сердцем того, что еще чуть-чуть, и ему придется вернуться в реальный мир, к реальным людям. Туда, где надо ходить на пары не потому, что это интересно и тебе, и это способ борьбы со скукой, а потому, что так надо, чтобы не вылететь. Туда, где парней надо добиваться, а не щелкать пальцами у них перед носом и заявлять: «В мою комнату, быстро!». Туда, где не будет верных слуг, готовых ради тебя на все. Сейчас, когда он осознал в полной мере, что часы его славы, его величия, его возможности быть бесстрастным и равнодушным, утекают сквозь пальцы, ему было действительно страшно. Не будет больше его собственных правил. Не будет возможности делать то, что кажется нужным именно тебе. Он останется один на один с миром, от которого с такой радостью сбежал. Ледяные клещи паники схватили его за сердце, которое, как ему казалось, вообще не скоро научится снова чувствовать, и теперь не отпускали. Миша понимал, что надо переосмыслить все, изменить поведение, как-то подготовиться к возвращению в мир. Но он не хотел. Сейчас, именно сейчас, он оторвется по полной, получит все, что хотел, наиграется так, чтобы на годы вперед хватило. Коллинз сделает все, чтобы получить такое запретное, сладкое, и только здесь доступное удовольствие. Удовольствие быть Богом. - Миша! – Роше спешит к нему по дороге, надев на лицо привычную, улыбчивую маску. – Я видел, что автобус приехал… - Логично, - Коллинз приподнимает одну бровь. – Ты что-то хотел? - Да. Тебя. И нет больше правил. Нет запретов. Нет необходимости улыбаться людям, только потому, что если ты их любишь – это действительно веский повод улыбаться им. Есть тощий парень, за которым ты следуешь в его комнату. Есть веревка, которой ты нагло связываешь чужие запястья, потому что можно, потому что никто не скажет тебе, что надо быть добрее, надо быть нежнее. И есть кровать, в которую ты втрахиваешь разомлевшее тело. Тело, которое жаждет твоих касаний. Себастьян не влюблен. Ему всего лишь нравится удовольствие. Ему нравится игра. Он знает правила и готов следовать им. Дженсен… Нет. Коллинз не хочет думать о влюбленном мальчишке, который до последнего будет ждать его в комнате, который будет строить из себя неприступную принцессу, а потом стонать под Мишей. Который не сломается, даже несмотря на то, что влюблен. Крепче сжать ладони на чужих бедрах. Криво ухмыльнуться. Резко замереть, не позволяя партнеру даже шевельнуться лишний раз. Наклониться, прикусывая чужую губу. Видеть желание и страх в чужих глазах. Щелчок. Миша помнит правила игры. Не чувствовать. Не думать. Просто играть. Просто наслаждаться. *** От третьего круга безумного марафона их отвлекает стук в дверь. Коллинз отстраняется от Себа, весь пропахший потом и спермой, покрытый испариной, усталый, но выглядящий как обычно – человеком, который получает удовольствие от всего. Не утруждая себя необходимостью лишний раз одеваться, Миша открывает дверь. Что ж, этого он определенно не ожидал. - Ты в комнату возвращаться собираешься? - Джа? Тебе-то что? Если вы хотели с Дженсом уединиться, то наша комната в полном вашем распоряжении, - Коллинз чуть заметно ухмыляется. Падалекки склоняет голову на бок, а потом, внимательно вглядываясь в лицо лучшего друга, говорит очень тихо, так, чтобы услышать его мог только Миша: - Ты нужен ему. И если ты сейчас же не оденешься и не пойдешь туда, то я начищу тебе рожу, клянусь. Коллинз хотел бы задуматься о том, как теперь вести себя с Джа, после того, как тот дал ему шанс, но… мысли под запретом. Поэтому Миша улыбается. Улыбается холодно и безразлично. Как улыбнулся бы неделю назад, месяц, год. - Ему нужно – пусть приходит и забирает. Я не бегаю утешать маленьких мальчиков. А тебе не стоит забывать – приказы здесь раздаю я, - Коллинз выдает еще одну ехидную усмешку, а потом закрывает дверь комнаты, прямо перед носом своего друга. Кошачьей походкой скользнув к кровати, Миша накрывает своим телом тело Роше. А потом вновь входит в него, начиная вбиваться с новой силой, яростно. Запястья, которые были развязаны во время прошлого круга, оказываются в цепком захвате ладоней Коллинза, сдавлены, зажаты. Миша не щадит своего друга. Он просто получает желаемое. Свирепо и по-животному дико. Каждый толчок – новая капля ярости, которую ему нет нужды выливать на Джареда или Дженсена. В сексе есть один неоспоримый плюс: он помогает снять напряжение. Когда Коллинз кончает, он выходит из чужого тела и губами скользит вниз, чтобы спустя уже пару мгновений, увлеченно обхватывать ими член Себастьяна. Он доводит друга до разрядки. Проглатывает все до последней капли. А потом начинает одеваться. Когда уже и футболка надета, в дверь раздается стук. Себ недовольно морщится. - Не комната, а проходной двор. Посмотришь, кого там еще черт принес? – Роше забавно фыркает и зарывается поглубже в одеяла. - Ты бы мою комнату видел в хорошие дни. Там вообще можно дверь не закрывать, - Миша слышит, как стук повторяется, и открывает незваному гостю. – Ага. Еще один. А ты чего хочешь? - Спросить, собираешься ли ты сегодня возвращаться, - Дженсен пожал плечами. - Не знаю. Не уверен. Завтра воскресенье, вся ночь в моем распоряжении, вставать же никуда не надо… - Миша хмыкнул, а потом оглянулся через плечо. – Себ, до завтра. Не слушая ответа, Коллинз посторонил Эклза, вышел из комнаты и закрыл дверь. Миша приподнял одну бровь. - Я ответил на твой вопрос. Ты еще что-то хотел? – лидер скрестил руки на груди, совершенно безразлично глядя на своего соседа по комнате. - Я хочу спать, - Дженсен прищурился, причем, насколько Миша мог судить, довольно обозлено. - Вперед! Тебе все дороги открыты, - Коллинз посторонился, открывая своему мальчику проход к их комнате. Впрочем, Дженсен и с места не сдвинулся. С минуту продолжалось молчаливое стояние в коридоре, пока Миша не пожал плечами и не собрался было двинуться в сторону комнаты Пеллегрино. - Ты знаешь, зачем я здесь, - Эклз уже не говорил, а шипел. И сейчас, стоя к нему спиной, Коллинз позволил себе чуть улыбнуться. - Детка, напомни мне, когда я стал в твоих глазах экстрасенсом? – убрав с лица улыбку, Миша все же обернулся и встретился с обозленным взглядом зеленых глаз. - Ты всегда им был. Не вешай мне лапшу на уши, Коллинз. Ты великолепный психолог. Так ты идешь? – скрестив руки на груди, Дженс все же не выдержал и отвел взгляд, но уже через секунду снова с вызовом смотрел в лицо своего соседа. Да, Миша великолепный психолог. И да, он все понимает. Но это ни в коем случае не помешает ему услышать то, что он хочет услышать. - Да, иду. Как и собирался, к Пеллегрино, - Коллинз фыркнул. – А куда я должен идти по твоей версии? - В комнату. К нам в комнату. Господи, какой же ты сукин сын, Миша, - Эклз шипит, а потом резко делает шаг в перед, оказываясь вплотную к Коллинзу. – Я не могу без тебя заснуть. Уже середина ночи и я хочу спать. Так что ваша лидерская задница, вы бы не соизволили пройти со мной?! Коллинз улыбается. Той самой счастливой улыбкой, которой обычно одаривают своих принцесс рыцари, после выигрыша в турнире. Коллинз поживает плечами, берет Дженсена за руку и ведет в комнату. Где, не позволяя помогать ему, раздевает своего мальчика догола и укладывает в постель. Пара минут, и он, так же обнаженный, ложится рядом, крепко обнимая Дженни, укладывая его голову себе на грудь. Он слышит тихое сопение и крепко сжимает губы. И хотел бы он… да нельзя. Нельзя думать. С мыслями появятся чувства. Когда он засыпает, впервые за долгое время ему не снятся сны, от которых можно проснуться без будильника безумно рано утром, причем чувствуя себя так, будто на тебя вылили целое ведро ледяной воды. Впервые за долгое время он позволяет себе проснуться в районе двенадцати дня. Дженсена в комнате нет, да Миша и не удивлен. Он ясно чувствует, что сейчас у его мальчика ломка и нежелание признавать очевидное, признавать, что он действительно наговорил и наделал то, что было вчера. Коллинз одевается и выходит на улицу покурить. Планов на день ровным счетом никаких, и это немного пугает. Но не на столько, чтобы начинать всерьез беспокоиться. Сейчас его найдет кто-нибудь, попросит о помощи с проектом, а потом сделает минет в благодарность. После этого – обед. А потом Коллинз, если не будет пойман кем-то еще, засядет в библиотеке до вечера, чтобы потом оказаться в чьей-нибудь кровати, заставляя ее обладателя стонать под ним. Размытый план на день потерпел свое крушение ровно в тот момент, когда первым нашедшим Коллинза оказался Ричард. - Я хочу льготы, - Спейт скрестил руки на груди. - Разъясняйся точнее. Чего ты хочешь от меня? – Коллинз тяжело вздохнул. Не такого воскресенья он ожидал. - Я хочу разрешения ни с кем не спать. - Я могу устроить тебе такую «льготу». Но при одном условии, - Миша хмыкнул, внимательно вглядываясь в лицо собеседника. – Ни с кем, значит абсолютно ни с кем. И с Джаредом тоже. - Да. Я согласен, - Ричард кивнул. Быстрым взглядом Коллинз оценил серьезность намерений парня, а потом кивнул. - Свободен. Больше тебя никто не тронет, - дождавшись еще одного кивка от Спейта, Миша развернулся и пошел прочь. Долго его прогулке продлиться не дали, потому что уже спустя пару минут он наткнулся на Дженсена и Джареда, играющих в саду в летающую тарелку. - На вас с утра книжная полка в библиотеке не падала? – Миша прислонился к дереву, задумчиво скользя взглядом по торсу Дженни, так четко различимому из-за футболки, которая от пота прилипла к телу. Хотел он того или нет, но возбуждение волной пробежало по его телу, замирая в паховой области. - Не заметил такого, - Джаред поймал тарелку и обернулся к Коллинзу, пожимая плечами. – Присоединишься? Я выдохся, а Дженс хочет продолжать игру. - Я похож на человека, который мечтает поскакать по газону, в попытках поймать синюю тарелку, непригодную для еды? – Миша покачал головой. – Давайте, уж, без меня. - Как хочешь, - Джа вернулся к игре. – Тебя Ричард искал. - И нашел, - Коллинз хмыкнул. – Ты в курсе его безумных идей. - Естественно. Не волнуйся, все будет в лучшем свете. Я за этим прослежу, - Падалекки рассмеялся и метнул только что пойманную им тарелку. Тарелка пролетела слишком высоко, из-за чего Дженсу пришлось разворачиваться и бежать за ней. Коллинз, прикусив изнутри губу, наблюдал за своим мальчиком. Что он там думал насчет минета в благодарность? Кажется, ему срочно это необходимо. И когда это он стал таким легковозбудимым… - Не пялься, - голос Джареда раздается прямо над ухом Коллинза, но тот даже не вздрагивает, лишь фыркая себе под нос. – Дженс, я больше не могу! Мы в корпус! Подтягивайся в библиотеку! Схватив Мишу за плечо, Падалекки быстрым шагом пошел прочь. Только вот вовсе не в сторону корпуса и тем более не к библиотеке. - Если ты собираешься меня изнасиловать, то сделай это, пожалуйста, в моей комнате, а не на газоне, - Миша качает головой, но следует за другом. - Ты должен сказать ему, - Джаред так же резко, как только что сорвался с места, замирает. - Да вы достали. Следующего, кто начнет говорить со мной загадками, а не прямыми фразами, я поставлю на колени и заставлю отсосать. Прямо на том месте, где он ко мне пристанет, - Коллинз закатил глаза. – Что и кому я должен сказать? Шеппарду, что я его в задницу ебал? Спейту, что он долго на льготе не протянет? - Эклзу, что ты тоже его любишь, - Джаред обворожительно улыбнулся другу, а потом отвесил ему же подзатыльник. – Заканчивай свои игры. Я не для того давал тебе шанс, чтобы вернувшись сюда, ты вновь начал вести себя как последняя тварь на земле. - Я бы не хотел быть последней тварью… Мне было бы не с кем трахаться, - Миша повторил улыбку лучшего друга. – Я не люблю Дженсена, и ты прекрасно это знаешь. И я не понимаю, зачем строить для него лишние воздушные замки. - Поздно ты об этом задумался. Надо было «не понимать» до того, как настолько его к себе привязал, что он без тебя уже и засыпать не может, - Падалекки прищурился. – Скажи мне честно, Миша, раз уж мы снова пытаемся быть лучшими друзьями, тебе сегодня снились кошмары? - Давай посмотрим фактам в лицо… - Не начинай вешать мне свою психологическую лапшу на уши. Да или нет? – Джаред скрестил руки на груди. - Нет, - и вновь Миша повторил жест своего друга, но сейчас уже ненамеренно, даже не обращая внимания на то, что он делает. Да, он защищался, совершенно неосознанно, не решаясь себе в этом признаться. - Вот и ответ на все твои вопросы. Знаешь, ты можешь и дальше вести себя так, будто тебе на всех насрать с высокой башни. Трахать все, что движется. Любоваться своим отражением. Наслаждаться собственной крутостью… - Джаред расслабился и посмотрел на лучшего друга каким-то затравленным взглядом, полным боли. – А можешь перестать играть и стать, наконец, самим собой. Без притворства и ложного самолюбия. Выбор только за тобой. Но знаешь, что прекрасно в настоящем Мише? Его доброта. Его открытое сердце. Его умение любить всех людей, без разбору, и дарить им всем свет и необходимое тепло. Ты должен быть им. Ты рожден быть им. Миша закрывает глаза. Вздрагивает всем телом. А потом начинает смеяться. Громко, надрывно, как будто ему рассказали самый смешной в его жизни анекдот. Он смеется долго, пока на глазах уже не выступят слезы. А потом замолкает, так же резко, как начал смеяться. - Две недели. Я сегодня закажу билеты на самолет. Через две недели мы улетаем. А теперь… дай мне доиграть мой спектакль до конца и уйти красиво. Ты же знаешь, я ничего не делаю на половину, - Коллинз улыбается леденящей кровь улыбкой. – Через две недели я верну тебе твоего лучшего друга, а пока – не вмешивайся, если не хочешь в итоге вместо доброго, умного, смелого парня получить нервную развалину, которая ненавидит себя всем сердцем. И Миша уходит. Как всегда – красиво. С гордо поднятой головой и равнодушным взглядом. А то, что чужие кошки нещадно скребут там, где им не стоит быть, это мелочи. Это – пройдет. Это скроется за необходимостью доиграть спектакль до конца. *** Миша расслабленно откинулся на спинку стула, массируя виски. Планы на вечер резко изменились, и теперь он выбирал, кого же оторвать от такого увлекательного занятия, как домашняя работа. По всему выходило, что придется идти к Роше, но Коллинз ненавидел два дня подряд повторяться, а потому мучился в сомнениях. Услышав, что разговоры за столом внезапно смолкли, Миша открыл глаза. С непроницаемым лицом к ним подсел Дженсен. - Решил присоединиться к нам в столовой? Мудрое решение, - Коллинз улыбнулся своему мальчику. – Только ты не туда, сел. Миша коротко кивнул на стул, стоящий прямо рядом с его. Вот так, одним простым жестом головы, он резко понизил Себастьяна со звания правой руки. Еще не понятным для Дженсена способом, Коллинз только что сказал, кто останется за главного после его ухода. А все дело в том, что он как раз только что рассказал своим друзьям, что через две недели покидает это учебное заведение. И поставил рядом с собой пустой стул. Короткая фраза: «Когда я выберу нового лидера, он сядет вот сюда», и ни у кого нет сомнений: скоро все перейдет в руки к Роше. Себастьян резко встает, подхватывая свой поднос. - Что-то я не голоден. Увидимся на ужине, - коротко бросает в сторону Миши и, развернувшись, уходит. Роб и Марк смотрят на Коллинза широко открытыми глазами. А потом Роб, в свойственной ему манере, совершенно безапелляционно заявляет: - Миш, ты уж прости, но ты рехнулся. - Возможно. Но кто знает? Тем более, он сам виноват, - Коллинз пожал плечами, а потом посмотрел на Дженсена. – Добро пожаловать. После обеда дуй в комнату, буду проводить ликбез. - Это еще зачем? – Эклз приподнял одну бровь. – Я опять случайно нарушил какие-то правила? Миша смотрел насмешливо и ласково одновременно, и Дженсен, будто не удержавшись, отодвинул немного свой стул от его. - Затем, что он только что подарил тебе трон, - Пеллегрино отправил в рот последнюю порцию со своей тарелки и встал, забирая с собой поднос. – Думаю, тебе больше нет смысла учить правила. Через две недели ты сам их будешь устанавливать. - Да здравствуют пони, радуга и хаос, - Роб тоже поднялся. – Марк, пошли ко мне? Пока у нас еще есть шанс остаться наедине. Парни уже отошли от стола на несколько шагов, прежде чем обернуться. Пеллегрино откашлялся. - И все же. Чем так согрешил Роше? – Марк хмуро посмотрел на друга. - Тем, что он решил сдаться и не бороться. Я не люблю слабаков, Марки. Идите, - Миша махнул рукой, и парни поспешно удалились. Несмотря на то, что Коллинз скоро уедет, пока что трон все еще за ним, и ни у кого не было желания с ним спорить. - Это было действительно глупо. Ты меня подставил, - Дженсен сощурился. – Как думаешь, как скоро меня сотрут в порошок и «свергнут» самыми грубыми способами?! - Тебя никто не посмеет свергнуть. Поверь мне, детка, даже не наблюдая мое прекрасное личико каждый день, они будут чувствовать, как я дышу им в спину, - Коллинз покачал головой. – Теперь мы на равных. Но не думай, что я не сделаю все возможное, чтобы выдрессировать тебя. Подогнать под свои устои. - Не думай, что тебе это удастся. Парни переглянулись, а потом синхронно поднялись с места и пошли в комнату. Дженсен тяжело дышал и злобно косился на своего соседа. Миша улыбался, задумчивой и при этом равнодушной улыбкой. Когда они вошли в комнату, Эклз тут же занял оборонительную позицию у себя на кровати. А Миша так и остался стоять у двери, разглядывая своего мальчика. - Ты мой, Дженс, - Миша заговорил тихо. Но при этом в голосе его было столько жесткости, что казалось, будто металлом ведут по стеклу. – Ты мой до мозга костей. Ты принадлежишь мне. Но ты хорош. Даже понимая, что ты проиграл, ты гордо держишь голову, не позволяя тебя сломить. А еще ты очень красивый. Ты даже не представляешь, насколько ты красив, и что может сделать твоя красота. Ты можешь заставить горы согнуться перед тобой в поклоне. Но тебя к этому всего лишь надо подтолкнуть. Я научу тебя, как быть лидером. Как заставить людей идти за тобой. Я не буду напоминать тебе правила, все равно, когда к власти придешь ты, они станут совершенно другими. Я даже не буду учить тебя тому, как быть жестоким и беспощадным. Я покажу тебе совершенно другой мир. Мир, где одним словом, одним взглядом можно заставить людей подчиняться. И этот мир ляжет к твоим ногам. Но только если ты сам этого захочешь. Миша смотрел на Дженсена довольно долго. Смотрел серьезно, без этих ухмылок и усмешек. А потом подошел, заставил встать и собственнически поцеловал, показывая всю свою власть. Власть не только над напуганным влюбленным мальчишкой. Власть над целым миром. - Твой ответ? – Коллинз отстранился, прищуриваясь. - Попробуй. Может, у тебя что и получится, - Дженсен отводит взгляд, как делает это всегда, когда неуверенность на какое-то мгновение пожирает его. - И снова правильное решение. Опустись на колени, - Миша усмехается, поймав на себе удивленный взгляд. – Управление начинается с подчинения. Только лидер, знающий, каково подчиняться, может заставить подчиняться других. И Эклз опускается. Смотрит снизу вверх с вызовом и насмешкой. Холодной такой насмешкой. Но вовсе не равнодушной. - Пришла моя очередь задавать этот вопрос. Зачем тебе все это? – легкое касание прохладных Мишиных пальцев к щеке Дженсена. – Зачем ты влюбился в меня? - Выбора мне как-то не оставляли. Просто ты навряд ли видел себя со стороны. Когда твои глаза смотрят с нежностью – это толчок к тому, чтобы навсегда в них упасть и утонуть там, - Дженс пытается отвернуться, но цепкие пальцы Миши удерживают его за подбородок. - Сочувствую тебе. Правда, - Коллинз улыбается уголками губ. – Давай-ка выучим правила хорошего минета. И Дженсен послушно расстегивает чужую ширинку. Так же послушно берет в рот возбужденный член Коллинза. И следуя его советам старается сделать так, чтобы никому никогда в голову не пришло, что он может делать минет плохо. Коллинз доволен своим мальчиком. Доволен до той степени, что кончает ему прямо в рот, заставляя проглотить все, до последней капли. А потом резко поднимает с колен, целует крайне жестко, подавляя, подчиняя. И шепчет прямо в губы: «Хороший мальчик».