***
Сколько Хан Юхён себя помнил, он всегда горел пламенем, что никогда не потухало. И он осознал, что его огонь можно было использовать для защиты или применять разными способами. Его жизнь текла, пока его пламя продолжало мерцать. У него никогда не возникало мыслей продолжить жизнь или покончить с ней, и до того, как он вообще задумался, он только терпел своё бытие. Казалось, пока его жизнь продолжалась, его пламя никогда не погасло бы. Он задавался вопросом: настанет ли всему этому конец, или же его судьба — влачить своё существование таким образом целую вечность. Хан Юхён не знал отдыха и не знал, что он ему нужен, пока не встретил существо, что сияло ярче любого пламени, которое он мог создать. Это была первая жизнь, когда он встретил Хан Юджина, но её было достаточно, чтобы Юхён решил жить для него. Они были братьями, и такая любовь для них была под запретом. Даже если не любовь, им нельзя было быть настолько близкими. Тем не менее, Хан Юджин почему-то любил его в ответ, и Юхён понял, что хотел во что бы то ни стало сберечь того. В каждой жизни Юхёна не было никого, кто бы любил его. Никто не искал с ним встреч, словно с ним могли только расстаться. Не было ни кусочка Хан Юхёна, который можно было бы любить, и точно также, как он думал, в его нечеловеческой сущности не было ни частицы, способной любить. Однако он ошибся. Хан Юджин оказался странностью в его любви. Дни они всегда проводили вместе, будто так было испокон веков. И с каждым прожитым днём Хан Юхён всё больше и больше любил тот мир, который любил его брат. Мир вокруг Юджина был прекрасен. Не потому, что в нём было что-то особенное, нет, скорее он стал красивым лишь потому, что был миром, который видел его брат. Эти руки, которые всегда нежно поддерживали его, стали для Юхёна чем-то, что он полюбил, и чем-то, что он не смог бы забыть. Он не мог перестать вспоминать, как обхватывал руками шею брата, пока Юджин нёс его на спине. Если Юджин смотрел в оцепенении на небо, Юхён мог только остановиться и вглядываться, пытаясь увидеть ту же чудесную картину. Из-за того, что Юджин говорил, как мир прекрасен — особенно, когда он наслаждался спокойствием по вечерам — Хан Юхён начал стараться полюбить мир. Как цветы на деревьях цвели — те, которые он не мог распознать даже со знаниями из своих жизней, и которые его очаровывали розовым потому лишь, что были того же оттенка, что и тень на лице Юджина, когда тот счастливо смеялся — так и сезоны сменялись. И со временем, несмотря на то, что Юхён никогда не держался за руки с кем-либо, он начал делать это, потому что видел, как Юджин скучал по тем временам, когда мог быть у родителей на руках. Юхён старался заменить их присутствие и мечтал, чтобы его одного было достаточно. Когда он увидел, как Юджин улыбался его успехам в школе, он бросил на учёбу все силы, даже если она никогда не интересовала его. Хан Юхён никогда не уставал видеть улыбку брата и, более того, он любил, когда сам становился её причиной. Именно потому, что он любил улыбку Юджина, Юхён пообещал не становиться причиной её отсутствия. Хан Юхён осознал, что оказался привязан к другому, хотя верил, что подобное было невозможно. И с тех пор, как Хан Юджин выбрал его, Юхён выбрал его в ответ. Никто никогда не желал его, — с горечью думал он. Он также хотел сохранить любовь его старшего брата. Юджин протянул руку помощи, даже если бы Юхён сгорал от собственной сущности. Маленькие руки держали такие же маленькие ладошки, и когда те схватили руки брата, они не исчезли. — Давай навсегда будем вместе? — Руки Юджина показались из-под одеяла и метнулись в его сторону. Юджин дал обещание, будто оно могло компенсировать ошибки их родителей и их пренебрежение. Он протянул свой мизинец, и Юхён понял, чего тот хотел. — Мм. — Он скрепил своим мизинцем обещание. Даже если у него больше никого бы не было, он знал: в конце концов у него был Юджин. Их руки остались бы скреплены, даже если их пальцы больше не были сцеплены. Он провалился в сон прямо так, с руками, накрывающими его собственные, желая, чтобы так было всю эту жизнь и даже следующую. Юхён ещё несколько жизней назад думал, что, похоже, он не был скован жизнью или смертью. Неважно житье или небытие — его ничего из этого не волновало. У него не было причин оставаться и так же у него не было причин уходить. Живя в вечной неопределённости, ему было всё равно, где продолжить существовать любую другую жизнь. Теперь же, в этой жизни, жизни с Юджином, он нашёл себя и впервые пытался остаться. Если жизнь означала, что он мог видеть Юджина каждый следующий день, то он желал попытаться и остаться здесь. Он с легкостью мог умереть для Юджина, и точно так же он был готов жить для него. То, как Юджин отдавал ему любовь — будто она была заслуженной — действовало словно успокаивающий крем для его ожогов. Он никогда не осознавал, насколько сильно его сердце потухло за все эти жизни без единого человека на его стороне. И в этой, наконец, он почувствовал, как его пламя вновь разгорается вместе со страстью; Юджин был домом, в который он с любовью возвращался в своей бесцельной жизни. Он посвятит всего себя Юджину. Это последнее, что он мог сделать для брата, который дал ему всё, что он хотел, и даже больше: вещей, в которых он нуждался, но даже не подозревал об этом. Его руки оставались в объятиях Юджина, в надёжной хватке, из которой он никогда не пожелал бы выбраться. Их шаги спутались, пока они шли в их общий дом. И когда он поднял глаза и встретился взглядом с другим, он почувствовал тепло. Он хотел защитить их маленький мир счастья. Каждый из них жил бы для другого, и они были бы вместе. Но теперь его реальность могла только измениться. Однажды, в конце зимы, когда снег неуклонно падал и таял на тротуаре, их родители вернулись и узнали об их расцветающих чувствах. Неважно, была ли это любовь, их потрясла их близость. Они поставили условие: либо они отказываются от Юхёна и оставляют Юджина, либо оба соглашаются на брак с подходящими для них кандидатурами. В любом случае Юхён не мог быть с Юджином. Он видел свадьбу Юджина, и хотя это не было желанием брата, он мог видеть, как тот остепенялся. Юджин улыбался красивой невесте в белом. Её платье, похожее на морозный иней, контрастировало с зеленью леса и землистыми оттенками двора. Он ненавидел уродливо тлеющие эмоции, пришедшие к нему с этим видом. Девушка улыбнулась ему в ответ, и её губы коснулись губ Юджина, а Юхён смотрел и представлял, как сожжёт все дотла: священника, свадебные цветы, свадебный зал и даже невесту. Но когда он увидел, как Юджин ответил на поцелуй, а на его губах расцвела улыбка, руки Юхёна замерли. Он подумал, может, оно было и к лучшему, что Хан Юджин оставил его здесь. Девушка могла бы подарить Юджину счастье, когда как он мог бы его отнять. Если она останется с Юджином, тогда брат больше не нуждался бы в любви родителей, бросивших их. Её любовь была бы безболезненной в отличие от его. И с этим пониманием он осознал, что Юджин покинул его до того, как Юхён был готов. Юхён никогда не был бы готов к этому. Он смирился. Он любил Хан Юджина, он был его причиной жить. Юхён помнил его улыбку, его тёплые объятия, в который он ощущал, что его чувства никогда не сгинут в памяти. Ясно как день, что тогда он чувствовал тепло. Он распалился настолько, что прошлое его пламя не шло ни в какое сравнение. И по той же причине, по которой он жил, он полагал, что мог бы и умереть, ведь он любил Хан Юджина. Возможно, если бы он умер, тогда и часть его, отпечатавшая уход другого, тоже умерла бы, и он смог бы сохранить улыбку и тепло Хан Юджина живыми. Тогда ему казалось, что было бы неважно, если ради этого ему пришлось бы остаться там и наблюдать за всем этим. Пока Юджин был счастлив, Юхён мог вернуться в старые времена, времена, когда он был одиноким огоньком. Те глаза, в которых раньше отражалась его фигура, более не искали его. Юхён больше не был частью жизни Хан Юджина. Он больше не мог подарить тому счастья. Юхён рано покинул свадебную церемонию, и он больше никогда не приходил. «Я не хочу тебя любить, если тебе это причиняет боль. Я вернусь к тому, как жил до встречи с тобой, — он думал — я ещё раз, снова стану одиноким». Небо было ослепительно солнечным, как он всегда и желал его делать таким для брата. Хан Юхён никогда не женился. И, словно мир не собирался давать ему поблажек, он стал свидетелем ограбления. Не успел моргнуть и глазом, как он увидел картину: нож как по дуге опускался на мужчину. И Юхён не смог себя контролировать. Убийца горел до тех пор, пока от него не остался лишь пепел. И лишь после того, как он увидел трепещущий в огне прах, ветер унёс его долой с его глаз. Взгляд Юхёна следовал за пылью, пока та не исчезла, и лишь тогда он беспомощно осел, всматриваясь в Юджина. Тот казался одновременно знакомым и другим. Его глаза, которые придавали лицу мягкости и нежности, когда тот был юн, а детский жирок ещё не ушёл с щёчек, сейчас были монотонными и серыми. Сейчас у него было зрелое лицо, и Юхён был рад видеть его без шрамов и не худощавым. В следующий момент Юхён опомнился. Он не хотел, чтобы Юджин увидел его таким. Он не хотел, чтобы Юджин вообще узнал о его способностях и поменял бы своё мнение о нём. Он ожидал, что Хан Юджин убежит от испуга или изумления, — Юхён не был уверен, как тот отреагирует — но Юджин не удивился, словно он ожидал чего-то более странного от него с самого начала. — Это многое объясняет. — Вместо любых других слов произнёс Юджин. — Что ты имеешь в виду? — Юхён старался сдержать растерянность в собственном голосе. Понял ли Юджин, что он — нечеловеческое существо, с самого начала, как и другие? Почему он бросил его лишь тогда на свадьбе, а не ещё раньше? Юхён помнил, как Юджин улыбался во время свадебного поцелуя и как он так же улыбался когда-то ему. Разве… — Разве я не казался тебе слишком странным всё это время? — Он чувствовал, как поднималась в нём неуверенность. Он не хотел этого спрашивать. — Нет. — Ответил Юджин с такой легкостью, словно мог принять любую частичку Юхёна как в детстве. Он видел, что Юджин не избегал его из-за его пламени, хотя такое было чем-то неслыханным в этой жизни. — Ты всё такой же. — Юхён мог видеть, как на лице Юджина снова показалась та обожающая его улыбка, к которой он привык. И, будто это могло помочь Юхёну, Юджин продолжил. — Я скучал по тебе. Он улыбнулся и почесал правую щёку, словно в его признании было что-то смущающее. Юджин, как будто даже после многолетней разлуки он мог чувствовать его потрясение или неверие, понял, что нужно объясниться: «Это просто означает, что ты не совсем человек» — и он облегчённо рассмеялся. Юджин улыбался так же, как в счастливых воспоминаниях Юхёна. Его брат мог принять, что Юхён был другим, ещё очень давно, но Юхён раньше не был в этом уверен. Даже несмотря на то, что он не мог с точностью сказать, что Юджин с легкостью отнёсся к подобному, счастье, сияющее в глазах Юджина, — всё, что он хотел видеть. С ясно различимым на его лице изумлением Юджин открыл рот: «Спасибо, Юхён-а». Приятным сюрпризом было, что Юджин сказал его имя так же, как всегда звал раньше. Юхён думал, что тому не нужно было его благодарить. Он чувствовал жжение в глазах, — слишком непривычное и незнакомое ему чувство — и у него возникло желание позвать Юджина в ответ. Его эмоции, должно быть, были неожиданными, ведь смех, который, казалось, давно умер в нём, снова вернулся к жизни. Юхён думал, что сейчас должен быть единственным, кто чувствовал облегчение: Юджин до сих пор мог улыбаться как раньше. Он задавался вопросом: могли ли они вернуться к тем временам до их расставания. И прежде, чем смог подумать об этом лучше, он подался вперёд. Медленно, давая Юджину достаточно времени, чтобы отпрянуть. Юхён раскрыл руки с ладонями и сомкнул их на плечах Юджина. Он положил голову на область между головой и плечом, и его нос уткнулся в ключицу. Юхён мог чувствовать его напряжение и как Хан Юджин в следующее мгновение расслабился в его объятиях. Он слышал снисходительный вздох, — такой же, к которому он привык — и не смог удержаться, чтобы не обнять покрепче. «Ты — всё, что мне нужно, Хан Юджин» — подумал он. Он решительно отказался бы от любых других отношений. Ему нужен только Хан Юджин. В его глазах пылали чувства, которые не хотел показывать, а его нос ощущал тепло, но он был расслаблен. У него снова был Хан Юджин. Как года утекали, словно размывая его прошлое, так и их родители всегда были частью их прошлого. Он присутствовал на их похоронах, извиняясь, что не смог быть хорошим сыном. Он не горевал о потере, но, так как Юджин старался изо всех сил в их отсутствие, Юхён чувствовал вину, что не мог быть таким, каким они хотели его видеть. На следующий год, Хан Юджин развёлся со своей женой, и Хан Юхён, даже когда они снова начали жить вместе, не мог найти в себе сил спросить почему. Юджин больше так и не женился в этой жизни, и Юхён ничего не мог поделать с тем, что был счастлив от этого факта, хотя и знал, что его брат мог бы найти своё счастье с кем-нибудь другим. Когда Юхён обнял брата со спины, его голова уместилась между шеей и плечом, и он понял, что не в силах отпустить его. Он не позволит кому-либо забрать Хан Юджина. И, когда Хан Юджин повернул свою голову и успокаивающе погладил его по голове, пока продолжал возиться в своём телефоне, Юхён осознал, что он желал преподнести ему всё и вся. Тем не менее, он ждал, и на протяжении всей жизни Юджин так и не женился, а Юхён думал: какой же всё-таки у их отношений статус. Почему Хан Юджин не оставил его? У Юджина было достаточно тех, кто предлагал и хотел с ним отношений, и Юхён мог понять их. Хан Юджин был добрее кого-либо, кого Юхён встречал когда-либо, сильнее и решительнее кого-либо ещё, Юджин был кем-то, кто верен другим. Он не собьётся с истинного пути. Если бы он судил по своим отношениям с Хан Юджином, то мог сказать, что Юджин никогда не бросил бы их, даже если те больше не были бы людьми. И, зная о своих скрытых намерениях к Юджину, он мог только надеяться, что эта двусмысленная ситуация будет длиться без конца. Он был доволен тем, что мог тратить свои дни, бездельничая с Хан Юджином. Их дни начинались с общей кровати, потом разделённый между ними двумя завтрак, работа, а затем снова домой, объятия и тёплое «С возвращением». А после они бы держались за руки или же опирались друг на друга, — в зависимости от их настроения — смотрели бы телевизор, сидели бы в их комнате с книгами или же с телефонами. И лишь с приходом ночи, говорящей о конце их дня, они улеглись бы вместе — совсем как в детстве. И так было бы изо дня в день, ведь это всё, чего он желал. «Ты же меня любишь?» — хотел спросить его Хан Юхён. Тихо, ведь они спали в одной кровати. Если бы Юджин всегда оставался на его стороне, он бы смог в это поверить. Юхён смотрел, как мерно дышал Юджин, и понимал, что даже если и получит отрицательный ответ на свой вопрос, всё равно продолжит любить Хан Юджина несмотря ни на что. Юхён не мог вынести только расставания. Время продолжало течь, словно противясь его счастью. В его сне — в первом за столь долгое время — он видел Хан Юджина. Не момент последнего вздоха Юджина на одинокой койке больницы, где он оставил Юхёна, нет, скорее Юхён видел что-то более приземлённое. Он всё ещё понимал, что его веки закрыты, и было так спокойно, так тихо. Он отдыхал рядом с Юджином и мог чувствовать, как его голова лежит на чём-то тёплом. И прежде чем он решил открыть ли глаза или нет, знакомые руки тепло прошлись по его волосам. Юхён сощурился. Он не хотел просыпаться. Во сне он не открывал глаза, и он не вставал до тех пор, пока эти самые руки не мазнули по его векам, словно говоря, что они знают: он не спит. Солнечный свет казался холодным как никогда по сравнению с руками, надолго оставляющими тепло на его лице. Когда он открыл глаза, его встретила только пустая квартира. И только он позволил этой истине всплыть, как его тело словно начало тонуть под тяжестью осознания. Холод тихих комнат наводил ужас, будто охотился. Он помнил свои попытки согреть эти холодные руки, которые медленно коченели. И даже со всей своей силой, со всем своим упорством, с которым он вживлял кусочек своей сущности другому, он так и не смог вернуть Юджина. Юхён мог только позволить уйти единственному человеку, к которому он был глубоко привязан. И всё великолепие, вся красота мира потухли с уходом этого человека. С приходом этого воспоминания Юхён в потёмках почувствовал, что ничего больше не смогло бы снова его согреть. Он поприветствовал ледяные объятия ночи. Было больно, он вдыхал неприятный запах, и когда он подумал, что это никогда не кончится, он, наконец, смог позволить своему зрению затуманиться. Он почувствовал ожившую на мгновение улыбку на его лице. Пламя горело, а затем, словно выгорев, потухло, Юхён просто обнаружил, что готов даже молиться. Он хотел увидеть Юджина ещё раз. По чистой случайности он встретил Юджина в схожих с первой жизнью обстоятельствах. Он снова младший брат Юджина. — «Почему Хан Юджин здесь?» — размышляя об этом чуде, спрашивал он. — «Его здесь быть не должно» — думал он, пока был в равной степени и рад, и ошеломлён. Никогда не было другого существа, проживающего жизнь за жизнью, похожего на него. Юхёну казалось, что, может, сама судьба дала ему шанс ещё раз встретить его и ещё раз посвятить ему жизнь. Но позже Юхён вспомнил, где в последний раз видел Юджина. Тот лежал на одинокой больничной койке, даже не проживя всё отведённое ему время — короткая, быстро потухнувшая жизнь с ним. Юхён молился, чтобы увидеть его снова, но он не хотел, чтобы Юджин снова жил как тогда. Юджину не стоило одному оставаться рядом с Юхёном. Ему не следовало скучать по кому-то такому, как он. Юхён не стал бы сковывать или держать его рядом с собой. Юхён пообещал удостовериться, что жизнь Юджина не закончится так же, как тогда. Во второй жизни Юхён опять встретил Юджина, он верил, что это его второй шанс. Он напоминал себе, что не должен повторять первую. Теперь же, когда он снова зажил с Юджином, он не мог держать свои обещания. В их ранние годы Юджин выбирал его снова и снова. «Почему?» — спрашивал Юхён себя. Но даже если бы он знал ответ, изменить ничего не смог бы. Он был слишком эгоистичен для этого. Во всех его прошлых жизнях связь с ним не приносило никакой пользы. Их родители, казалось, всегда обнаруживали разницу, заключающуюся в его сущности, и она заставляла их избегать его. Когда он общался с другими, люди всегда чувствовали себя не в своей тарелке, и с тех пор он перестал понимать их или привязываться к ним. Его жизнь чувствовалась такой бессмысленной, — несмотря на то, как он жил эту жизнь, была ли она наполнена или пуста, наверняка была ещё одна — пока он не вспомнил, что единственный раз, когда он был не один и не пуст, был временем, прожитым с Хан Юджином — единственным, кто выбирал его снова и снова. Юхён был жадным существом, и он жил, принимая этот факт. Это было его нормой, он жил со своим братом, и это было всё, чего Юхён хотел. Каждый день он получал с Юджином кусочек счастья, которого не заслужил. Это было его нормой, и теперь это изменилось. Так мир перевернулся с ног на голову, и всё, что было правдой, изменилось. Он пообещал, он поклялся защищать Юджина, даже если тот не вспомнит его. Он дал слово даже прежде, чем узнал эту версию Хан Юджина. Этого правда было достаточно, чтобы он встретил его снова. И сейчас он мог отказаться от всего на свете, отдать всё, что у него было, если это будет нужно Юджину. Даже без воспоминаний Хан Юджин всегда выбирал его, и Юхён не мог не поклясться снова посвятить свою жизнь ему. Апокалипсис, порядки и законы уступили место чему-то более сильному, поэтому, Юхён знал, он мог выбрать Хан Юджина в этой жизни. Они могли наконец быть вместе. Но когда он вспоминает тот ужас перед ситуациями между жизнью и смертью и как он не мог найти никого, кому сумел бы довериться кроме себя, он не мог заставить себя сделать это. Он мог бы втянуть Хан Юджина в его кошмарный мир, но… он не сделал этого. Во время апокалипсиса, где всё обернулось пеплом, и где ужас вызывал озноб, который невозможно было проигнорировать, Хан Юджин всегда ступал по пути сопротивления. Он всегда так делал. Юджин вырастил его, он заботился о нём, хотя не должен был. Никто не помогал ему, даже собственные родители, так почему же Юджин оставался с ним? Хан Юхён ломал голову над этим вопросом. Он правда не мог понять своего брата, даже после того, как был рядом с ним в течение жизней. Он не возражал. Он мог оставаться рядом, чтобы узнавать всё о Хан Юджине шаг за шагом, так долго, сколько позволит им мир. Но он не удивился бы, если бы этого не произошло. После каждой неудачи Хан Юджин продолжал идти вперёд. Для каждого зеваки он был маленьким светлячком в темноте. Юхён закрыл глаза, борясь с желанием сократить расстояние между ним и его братом. Даже если он был сущностью огня, само собой он ясно осознавал, что Хан Юджин был самым ярким светом в его жизни. Он никогда не хотел его покинуть и в равной степени он понимал, что никогда не хотел бы видеть того несчастным. Он знал, что должен был сделать. Но он не желал этого делать. Ещё даже не покинув его, он уже мог почувствовать ту пустоту от расставания с ним. Он не хотел покидать Юджина. Если же он не поступит так, Юджин так и будет печься о нём, так? Он спрашивал самого себя: говорила ли сейчас в нём его дерзость вместо логики. Он знал Юджина лучше кого-либо, и он знал, что не остановится ни перед чем. Он не оставит брата одного, пока Юджин сам не разорвёт их отношения. Его брат проснулся как F-класс. Поэтому ему не следует быть рядом с ним. Ему нужно держаться от него подальше больше, чем когда-либо прежде. Если он станет его слабостью, его враги без сомнений придут за ним. Даже если он разрушит все их отношения… Юхён решил уладить всё таким образом. У него же были на это силы. Ведь если бы у него не хватало способностей, тогда бы он не смог бы влезать в те опасные ситуации, от которых Юхён и оберегал Юджина. Значит, его решение было верным. Оно должно было быть верным. Он сжимал кулаки, когда отказывал Хан Юджину в лекаре. Хан Юджин больше никогда не взглянет на него, и он мог даже возненавидеть его до конца своей жизни. Его сердце сжалось от одной лишь мысли. Но так Юджин никогда более не войдет в подземелье, не присоединиться вновь к группе охотников. Это малая цена за его безопасность. Юхён сжигал все мосты, которые могли привести Юджина к нему. Ему не стало легче, наоборот, он чувствовал глубоко укореняющееся отчаяние, пока наблюдал, как их отношения рассыпались, как превратившийся в пепел лепесток, а прах их чувств пролетал меж ними. «Прости меня, Хён. Мне правда жаль… Пожалуйста. Не ходи в другое подземелье…» Он защищал его на протяжении восьми лет, а потом он получил телефонный звонок. Зачистка подземелья длилась дольше, чем должна была для этого уровня; Юджин до сих пор был внутри. Юхён почувствовал, как его тело похолодело, а в следующую секунду он уже был в пути. «Я всё сделал правильно, — подумал он, пытаясь игнорировать жгучую боль в спине после спасения Юджина. — Хотя бы что-то я сделал правильно, — верил он, передавая камень врат». Юджин должен выжить. Ему не нужно быть рядом, чтобы Юджин был счастлив. Юхён мог чувствовать, как его пламя тухло. Последние его мысли как и всегда были только о Юджине. Он должен жить долго и счастливо, и Юхён знал, что его брат мог жить без него точно так же, как в те годы. На его лице мелькнула счастливая улыбка, ведь больше он ничего не знал. Он не ожидал вновь очнуться после того, как умер на руках Юджина. И как только он пришёл в сознание и вновь пришёл в жизнь Юджина, он удивился, увидя другую версию себя позади Юджина, более молодую версию. В его голове мелькали немного эгоистичные, ребячливые вопросы «Почему на его месте не я?». Он удивлялся растущему внутри сожалению, когда думал о счастливой жизни Юджина и после регрессионного его. Ему хотелось плакать, он желал спросить своего брата, но у него не было голоса. Он должен был прекратить вгонять себя в тоску, он не мог так продолжать. И, смирившись, он решил, что ему будет достаточно и того, что он просто останется в мыслях Юджина. Он только хотел присвоить себе кусочек его времени в будущем, даже если его самого там не будет. И у него было мало времени, поэтому он неохотно принял существование другого себя в жизни Юджина. И когда его время подошло к концу, он с облегчением подумал, что был рад быть полезным. Он мог только сдаться. «В этом мире у тебя есть другой я, который всегда тебе поможет. Поэтому, можно сказать, что я до сих пор с тобой, даже если уже не здесь, » — он старался утешить своего брата. Хлоп-хлоп. Снег непрерывно падал между ними. «Пожалуйста, не плачь» — следом подумал он, когда увидел, как рыдал Юджин после его исчезновения. Это был конец их путешествия. Юхён пожелал: «Я хочу встретить тебя ещё раз, Юджин, когда-нибудь». Юхён скорбел по будущему, которое существовало без него. Хлопья мягко падали без конца, даже когда тёплые слёзы впитывались в их одежду на полу. Он не хотел покидать брата с такими эмоциями, но, казалось, время было не на их стороне. «Поэтому я хочу отдать это Хёну. Отдать что? Всего себя, » Он чувствовал, как его сущность становится единой с лезвием, и он снова стал просто огоньком, который надеялся согреть Юджина хотя бы ещё раз. Он не был старшей версией себя, но до сих пор хотел вмешаться. «Юджин, я буду здесь, с тобой, — он хотел кричать. — Пожалуйста, не скучай по тому мне, Хён». — хотел он окликнуть. Юхён всё еще был там. «Разве меня недостаточно?» — вопрошал он, видя, насколько сильно его брат был убит горем из-за его смерти до регрессии. Будь он на месте Юджина… он бы был в таком же состоянии, и это заставило его внезапно осознать, что этот человек действительно был таким же как он сам. И Юхён думал: «Будь у меня шанс вернуться в прошлое, я бы никогда не позволил этому случиться». Он ни за что бы больше не позволил Юджину видеть подобную сцену. Он с трудом сдерживался, чтобы не начать вытирать слёзы брата. А было ли ему дозволено, если же он сам и стал их причиной? Года прошли, и подземелья стали лишь пережитком прошлого, и хотя они жили вместе, он мог одновременно чувствовать и некое расстояние, и в то же время близость. Хан Юджин никогда не позволил бы чему-либо случится с ним и так же он не допустил, чтобы чего-то важного не случилось. Они жили вместе долгое время. Казалось, что это был их последний раз, где они провели всю жизнь вместе в блаженном счастье. Так было и сейчас. Непринуждённая близость, которая в нём переросла в любовь, всё так же была. — Хён, на что ты смотришь при выборе партнёров? Когда они сели на кровать, Юхён прислонился к плечу Юджина. — Хмм. — задумался Юджин, поглаживая Мира. Юхён заметил, как красные ушки Мира дёрнулись, и как зверёк начал помахивать от удовольствия хвостом. —Думаю, они должны выглядеть хотя бы так же хорошо, как ты. После паузы он продолжил: «Быть сильны так же, как мой донсен». Юхён угрюмо думал, описывал ли Юджин Сун Хёндже, Бак Ёрим, Ноя или любого другого S-класса, которого знал. Поразмыслив ещё немного, Юхён понял, что Юджин знал слишком много охотников. Его брови нахмурились, он не знал, из-за кого конкретно он мог потерять брата. Он чувствовал, как Айрин ползает вокруг его шеи, словно реагируя на его беспокойство. — И ещё они должны быть такими же милыми, как ты. — Юджин всё продолжал. Юхён взглянул на Юджина и увидел, как тот прижимал к нахмуренному лбу пальцы. — Они должны делать такое же прелестное выражение лица, какое делаешь ты. — Юджин не останавливался. Юхён думал, что снисходительное и любящее выражение лица никогда не смогло бы ему надоесть. Он осознал, что безнадёжно влюблён в Юджина, и что у этой любви нет конца и края. — Юхён-а, ты же не хочешь, чтобы у тебя появились морщинки, так? Такое беспокойство всегда ему нравилось. Казалось, будто его брат заботился о нём даже тогда, когда в этом не было нужды. Юхён чувствовал, как разглаживали его лицо и как его губы растягивались в улыбке. Он будет тосковать по Юджину, если тот уйдёт. Юхён мог жить с гарантией счастья Юджина, даже если оно будет обеспечено его собственным, однако он не мог смириться с его уходом. Юхён сделает так, чтобы эти отношения продолжались, даже если у Юджина будет новый любовник. — Так... Кто из охотников S-класса приглянулся Хёну? — Юхёну пришлось смириться, ведь он не мог выдвинуть себя на первый план и рисковать счастьем Юджина. — Никто. — Непринуждённо сказал Юджин и взъерошил волосы Юхёна. Его волосы стали напоминать мех Мира, но Юхён обнаружил, что вовсе не возражал. «Так это было просто гипотетически», — обрадовавшись, подумал он. Ему не придётся терять Юджина прямо сейчас. Он чувствовал, как Айрин, ранее рьяно ползающая по шее, начала успокаиваться, — она наконец улеглась на его ключице — как и её хозяин. Юхён прикрыл свои глаза, после чего прислонил голову к шее Юджина. Руки Юджина не покидали его головы, вместо этого ещё раз пройдясь по ней. Он чувствовал, как засыпал днём рядом с тем, кого любил больше всего на свете. Он просто мечтал, чтобы этот момент мог длиться вечность, и так же он эгоистично мечтал, чтобы Юджин никогда не выбрал кого-нибудь. Однако он сразу же подправил своё желание, и вместо прошлых слов в его голове пронеслись другие: «Пожалуйста, выбери сам, Юджин». Он желал ему счастья превыше всего остального. Но маленькая часть, которая жаждала чего-то несбыточного, тоскливо подумала: «Пожалуйста, выбери меня, Юджин». Юхён тоже хотел собственного счастья. Но Юджин не мог быть счастлив с таким, как он, так? Юхён сильнее зажмурился и, расслабившись под лучами полуденного солнца от тёплых касаний пальцами Юджина, невольно уснул. «Это — счастливая жизнь», — думал он, хотя и знал, что не был удовлетворён. Хан Юджин никогда не выберёт его; он всех уважал одинаково. Он мог держать его руку, но и любой другой мог делать то же. Он чувствовал, что его легко заменить, даже если Юджин такого не говорил ему. Он был жаден и желал всё, но знал, что это было тем, на что он не имел права претендовать. Он не позволит своим желаниям отнять у Юджина счастье. Он скрестил руки и наблюдал, как Юджин играет с Миром и Чирпи. Все остальные животные были заняты своими делами. В этой жизни было всё, чего когда-либо желал его брат — любовь и покой. Он не мог найти своё место в мире, созданным Юджином. Юхён хотел чего-то, что наверняка разрушит этот мир, но, в конце концов, он каждый раз вспоминал, что желания Юджина для него превыше собственных. Он бы держал его руку, даже если бы понимал, что он больше не единственный, на кого был направлен взгляд Юджина. Больно, но он мог смириться с этой болью, если будет видеть, что Юджин живёт хорошо. Пока Юхён смотрел, как Юджин хватает еду для двух монстриков, он заметил, как улыбался Юджин, и как это стало обыденно теперь, когда апокалипсис наступил. Но эта улыбка была предназначена не ему. Он давно пришёл к выводу, что любит каждую частичку своего брата, даже те частички, которые не любят его, которые делают ему больно и которые не имели к нему никакого отношения. Он любил Юджина всего и в любом виде. Он любил Юджина, когда его взгляд был сосредоточен только на нём, когда он дарил ему теплоту касанием. Он любил Юджина, который тратил время, чтобы удостовериться, что не разбудил его, когда вставал с постели раньше Юхёна. Он любил Юджина, когда Юхён был единственным в его мирке. И он любил его даже сейчас, когда Юджин не оглядывался, чтобы посмотреть на него. «Когда-то мы были только вдвоём во всём мире» — ностальгически думал Юхён о том, как всё начиналось. Как только свет полуденного солнца просочился сквозь окна, он увидел, как удлинились тени на стене, к которой он прислонился. Затем он заметил, как глаза Юджина счастливо сощурились то ли от лучей солнца, появившегося после того, как облака проплыли, то ли из-за смеха над Чирпи, который споткнулся о хвост Мира. В этот момент Юхён почувствовал, словно сцена перед ним была такой далёкой, словно Юджин был вне его досягаемости. Он не двигался, боясь, что с малейшим движением картина исчезнет. Он хотел, чтобы эта улыбка осталась. Он хотел, чтобы она была его. Он гадал, беспомощно, когда же ему наконец будет дозволено иметь то, что хотел. Он хотел видеть Хан Юджина в своей жизни, но, казалось, этого было недостаточно. Возможно, было неправильным то, что у него вообще были подобные желания. Возможно, было неправильным и то, что он привязался к чему-то человеческому, к кому-то, когда сам он был чем угодно, абсолютно всем, но не человеком. Он желал, но не было ни единой частицы его, которая бы верила, что его мечта может стать явью. Он понимал, что его мир состоял из одного человека, но для Юджина всё было по-другому. Но по мере того, как мир Юджина увеличивался. Юхён заметил, где его место в этом мире. «Это не важно, так ведь?» — печально думал он. Он отнимал у Юджина выбор что до, что после регрессии, и думал: меньшее, что он должен отдать как плату за всё, что забрал, это свою любовь. И даже зная, что этого будет недостаточно за всё, что он сделал Юджину, зная, что он всё равно будет брать и отдавать, он не смог бы принять потерю Юджина. Он сильнее прижался к стене и признал, что будет любить единственным известным ему способом: он будет на стороне Юджина и будет защищать этот кусочек его счастья до самого конца. До тех пор, пока его брат мог улыбаться так же, как сейчас, он решил, что смог бы отказаться от чего угодно, даже если его и вовсе не будет это касаться. Отведя взгляд от этого зрелища, он отвернулся и направился на кухню. Годы пролетали незаметно, и его мысли, казалось, всегда возвращались к их совместной жизни. Будучи рядом с братом в окружении S-классов, с которыми он неохотно сблизился, он почувствовал, что хотел большего, чем имел. Когда он держал Юджина за руку, его всегда охватывала кипящая жадность. И когда он ощутил ответный жест Юджина — тот сжал его руку — он понял, что у него есть любовь Юджина, хоть она и не похожа на его. Что Юджин не бросил его, не выбрал другого. Он был один на один с ним от самого начала и до конца. «И всё же, у Юджина были те, кого он мог назвать друзьями, так могло ли это называться «один на один»?» — думал Юхён. Он был единственным, кто чувствовал себя одиноким без другого. Тем не менее, у него мелькнула мысль: даже хорошо, что Юджин подружился с этими людьми, ведь когда он уйдёт, Юджин не останется один. В Юхёне вспыхнула зависть к ним, к тем, которые останутся с Юджином, но он должен был просто отпустить это. Вопреки его мыслям, его хватка на руке Юджина не ослабла. Он не хотел отпускать. Он не ожидал, что уйдёт первым. В каждой жизни он готовился к тому, что Юджин покинет его первым, добровольно или невольно, он ожидал расставания с ним. И в любом из этих случаев он последовал бы за ним. Естественно, Юджин не мог быть счастлив рядом с Юхёном в этой жизни, когда у него было так много других людей, так? И всё же Юджин остался с ним, и он был доволен. Он должен был быть этим доволен. Он думал, что не будет возражать против даже самого маленького кусочка внимания Юджина, если тот был готов дать именно столько. Он чувствовал себя таким лжецом. Невольно его глаза закрылись, чтобы больше никогда не раскрыться вновь. Его пальцы непроизвольно ослабли в хватке Юджина. Он бы слушал нежный голос, говорящий те слова, которые он отчаянно желал услышать, и дальше, однако он провалился в уютное море белого. Снегопад казался нескончаемым, хотя в его руках был только огонь. Он мог растопить весь иней, но предпочёл стоять там, и снег потихоньку оседал на его теле. Пока он стоял в хлопьях, он увидел, как показалось его пламя. Два огня, которые существовали, не встретились. Его огонь был единственным, мерцавшим в этой неразберихе. Он в рассеянье думал, куда исчезло другое пламя, но не мог найти в себе сил, чтобы разбираться в этом вопросе дальше. Когда он медленно угасал в снегопаде, его пламя возобновилось в другой жизни. И он знал, что его сердце, хотя и представляло собой смесь его человеческих чувств и нечеловеческих инстинктов, будет продолжать гореть для них обоих. Он вспомнил, что наконец-то был доволен своей жизнью. Он забрал с собой кусочек сердца Юджина, ведь помнил, как его голос звал его обратно. Он сделал бы для Юджина всё, что угодно, и возвращался бы снова и снова, столько раз, сколько ему было нужно и пока Юджин хотел этого. Тем не менее, у него не было такой силы, поэтому он мог только признать, что искупит свои проступки, посвятив ещё одну свою жизнь Хан Юджину, а потом ещё одну, и ту, что будет после, до тех пор, пока существовали его пламя и огонь. Восходящее солнце разбудило его, и он направился на свою работу. Он задавался вопросом, стоит ли ему ожидать новой встречи с Юджином. Он хотел встретиться с ним снова, и из-за этого вглядывался в каждого мимо проходящего человека. Но он смотрел, только чтобы позже разочароваться. И в тишине ночи, несмотря на то, что Юхён надеялся ещё чуть-чуть оттянуть сон, он провалился в него. Его кулаки разжались под простынями, а глаза закрылись. Он не хотел ещё одного кошмара, в котором его страхи бы говорили ему, что он никогда больше не встретит Юджина. Он спал всю ночь, пока сверчки убаюкивали его, погружая в нежеланный сон. Юхён проснулся в тишине утра, и сны рассеялись в воздухе вместе с солнечными лучами, как остаточные изображения его прошлых воспоминаний о любимой фигуре. Он бросил взгляд в окно, небо было ясным, и он мог видеть бесконечную синеву. Поправив пальто, он вышел за дверь, и она мягко закрылась за ним. Когда Юхён шёл к станции метро, белые лепестки цветущей сливы осыпали небо подобно снегопаду, который он помнил из своей прошлой жизни. Он завернул за угол, в его поле зрения мелькнул цветок, и он заметил, что оказался в центре чьего-то пристального взгляда. Фигура Юхёна отражалась в приятно удивлённых, ласковых и добрых глазах. Он снова встретил Хана Юджина. Он помнил, как холодный снег был символом расставания, а теперь вместо этого эти весенне-белые лепестки означали тёплое воссоединение. Юджин всегда был тем, кто исполнял его желания, и на этот раз, когда он встретил его, Юджин действительно видел его. Его желания, которые он никогда не озвучивал, сбывались с появлением Юджина. Он действительно никогда никого не смог бы полюбить так сильно, как его. Пламя, которое горело в одном, теперь горело в двоих. Он помнил. Юджин снова выбрал его. Непрошенный Юхён чувствовал, как улыбка — выражение, которого у него не было более двадцати девяти лет — появилась на его губах, его лицо сияло от счастья, а в глазах показались морщинки удивления и облегчения. Он выкрикнул чье-то имя. Он увидел, как Юджин улыбнулся в ответ, и голосом, полным веселья, подозвал его к себе. Юджин мог видеть в белых лепестках, медленно кружащихся в воздухе за окном, следы весны. Тёплый приятный свет окутал их обоих, и Юджин чувствовал, что тот был слишком ярким. Он хотел закрыть глаза, но, казалось, он не мог отвести глаз от Юхёна. Солнечный свет обрамлял фигуру Юхёна святым сиянием, и в его голове крутился вопрос: было ли всё это на самом деле. Всё напоминало о том, что было целую жизнь назад. — Ты знаешь, почему мы помним? — Мммм. Юхён уткнулся носом в его живот. Юхён был тёплым, таким, каким может быть только настоящий он, реальный. Его рука легла на голову Юхёна, и он не смог удержаться, чтобы не запустить пальцы в его волосы. В ответ Юхён по-детски глубже уткнулся лицом в его живот, словно желал слиться с его телом. Юджин почувствовал облегчение, когда понял, что Юхён не изменился. Они оба были такими же, как и раньше, несмотря на то, что прошла целая жизнь. И осознав это, Юджин снова безнадёжно влюбился в своего Юхёна. Он оглянулся и увидел, что длинные конечности и широкое тело Юхёна едва могли нормально помещаться на диване. Его диван быстро стал их диваном. Он понял, что ничего из того, что принадлежало ему, не будет принадлежать только ему; они будут делиться всем, точно так же, как они будут делиться своей жизнью, потому что именно так действовал Юхён, по крайней мере, основываясь на его прошлой жизни. Он обнаружил, что не возражает против потери своей автономии, если этим придётся заплатить за компанию Юхёна. Он не был бы одинок в этом мире, и у него снова был бы его любимый Юхён. Его руки, расчёсывающие волосы Юхёна, замерли, когда он услышал, что Юхён говорит. — Я — сущность вечного огня, и когда я был двумя людьми, один из них слился с твоей сущностью. Сказал он, будто этого было достаточно для объяснения его вопроса. Хорошо. Юджин не до конца понял, но позже у него будет время расспросить о более подробных деталях. Когда он посмотрел вниз, то увидел макушку Юхёна. Его взгляд упал на прядь седых волос, и он задумался о годах, которые они провели порознь. Ему вдруг захотелось узнать, как у него дела в этой жизни. Он отбросил своё любопытство по поводу их ситуации и вместо этого спросил: — Как у тебя дела? — Теперь с тобой лучше. — Ответ даже не был приглушённым, несмотря на то, что Юхён уткнулся лицом в его живот. — Действительно? — Что это вообще значит? — Мм. Он ещё глубже толкнулся головой в живот, словно хотел избежать ответа. Там, где они соприкасались, оставалось приятное тепло, и у него возникло искушение обнять Юхёна за его очаровательные выходки. Он не стал сдерживаться и прижал Юхёна к себе. Он почувствовал, как Юхён полностью расслабился в объятиях и склонил голову ему на грудь. Волосы Юхёна щекотали его шею, но он обнаружил, что было не настолько неудобно, чтобы сменить позу. Повисла тишина, которую никто не прерывал. Юджин не ожидал ответа после этой паузы, но Юхён повернулся, чтобы посмотреть на него, и спросил. — Ты рад меня видеть, Хён? Юхён поднял глаза, и Юджин увидел какой-то блеск в его глазах, что-то похожее на безумие, которое он видел в их прошлой жизни. Он обнаружил, что беспомощно очарован этой фамильярностью, и заметил, что Юхён и сам не ожидал такого взгляда. — Хм? Конечно. Проблеск, который он увидел, исчез так же быстро, как и появился, а после он сменился розовым-розовым румянцем, который распространился от его носа к щекам, глаза цвета звёздной ночи превратились в сверкающие полумесяцы счастья. Юджин действительно был беспомощен перед таким выражением лица Юхёна, и, возможно, он был чрезмерно снисходительным и в этой жизни. — Хён! Юджин почувствовал, как тот обнял его за талию, вдавив в спинку дивана. Это не было неудобно. Когда он посмотрел вниз, то увидел, как лицо Юхёна вновь прижалось к его животу. — Ты серьёзно? Когда ты уже перестанешь меня так называть? — Он осторожно отодвинул голову от своего живота. Юхён не сдвинулся с места. — Мы больше не родственники, понимаешь? И ты старше меня! «Серьёзно, он когда-нибудь вырастет?» — думал Юджин. Юхён всегда вёл себя избалованно рядом с ним, и ему это никогда не надоедало. Несмотря на показное возмущение, он начал расчёсывать пальцами волосы Юхёна. Он не возражал против такого обращения, и если Юхён хотел называть его так, он не смог бы найти в себе силы заставить того по-настоящему остановиться. — Хён. — снова сказал Юхён, потирая щеки о живот, пока не оказался лицом вверх. — Юджин-а. — сказал он затем. У Юхёна был взгляд, который мог поразить любого зрителя; он был действительно слишком милым. Юджин не мог не встретиться с ним взглядом с нежностью. — Ты собака или человек, Юхён-а? — поддразнивающе спросил он. В отличие от своего тона, он услышал серьёзный ответ. — Я буду тем, кем ты скажешь. Он увидел, как Юхён схватил его за руку и прижал её к своему лицу, как будто держаться за него было формой спасения. — Я люблю тебя. — сказал Юхён, запечатлев поцелуй на той же руке, и его ладонь покалывала от этого жеста. Его губы были теплее и мягче, чем Юджин ожидал. Он не мог смотреть на это платонически; его обожаемый брат, нет, его любимый Юхён, никогда не делал этого раньше в их прошлой жизни. Глаза Юхёна закрылись, словно он боялся ответа, и Юджин мог видеть, какие длинные у него были ресницы. Он мог признать, что Юхён передал право окончательного решения об их отношениях в его руки. Юхён был таким же прекрасным и потрясающе красивым, каким был всегда, будь то в прошлой жизни или в этой. Юджин по глупости задавался вопросом, будет ли Юхён в их следующей жизни ещё более привлекательным. — Я тоже тебя люблю. — невольно ответил Юджин, отвлёкшись на действия Юхёна. Он посмотрел на него, лежащего у него на коленях, и почувствовал, что с закрытыми глазами Юхён был как его спящая красавица. Затем ему пришла в голову абсурдная мысль стать его принцем. Имело ли значение, если кто-то из них играл какую-то из этих ролей? Неужели Юджин начал сходить с ума от такой долгой жизни? Он увидел, как улыбка Юхёна стала шире, и как очаровательный румянец появился на его щеках. Ресницы Юхёна дрогнули от удивления и счастья, и он хотел, чтобы тот открыл глаза. Он был очарователен, с его красивыми чертами лица и потрясающими глазами, которые всегда оставались верны себе, и даже спустя целую жизнь он все ещё не мог найти кого-то более очаровательного и милого, чем Юхён. Эта мысль не изменилась даже по прошествии целой жизни, и он был уверен, что она не изменится, даже если этих жизней станет больше. В прошлой жизни он бы не осмелился любить его так, но в этой, он думал, что хотел бы этого. Юджин наклонился вперёд, и мягкие губы коснулись его собственных. Он чувствовал, как эти губы приоткрываются в удивлённом вздохе, и как эти длинные ресницы распахнулись и мягко затрепетали, касаясь его щёк. В следующее мгновение он почувствовал, как мозолистые руки дотянулись до его затылка, притягивая его вниз, словно желая углубить поцелуй. Он встретился взглядом с Юхёном и увидел выражение, которого раньше не видел. Юхён был самым счастливым человеком, которого он видел за долгое, долгое время. Румянец на лице Юхёна стал ещё насыщенней, и он почувствовал себя безнадёжно влюблённым. Осознание заняло слишком много времени, не так ли? Он почувствовал, как в его собственных глазах появилось нежное выражение. Ему стало интересно, не покраснело ли его лицо, ведь оно было горячим. Однако Юджин обнаружил, что ему всё равно, так как Юхён был не из тех людей, которым не нравятся подобные вещи. Эти пальцы запутались в его волосах, а затем ослабили хватку. Их губы приоткрылись, и их тяжёлое дыхание смешивалось в пространстве между ними. — Я действительно, правда, люблю тебя, Хён. — Юджин услышал, как Юхён выдохнул эти слова у себя на губах. Он почувствовал, что снова начинает краснеть, и ему почти захотелось отодвинуться от Юхёна. Однако, когда он инстинктивно попытался поднять голову, он обнаружил, что эти пальцы удерживают его на месте. В начале их прошлой жизни он думал, что выдал себя, так как отдал всё ради Юхёна, но он обнаружил, что просто изливал свою любовь к нему. Тогда он думал, что не был полностью готов, когда предпочёл Юхёна своим родителям и своему счастью. И на этот раз он подумал, что это было не так уж одиноко, он вообще не был одинок. Он мог бы любить обоих Юхёнов, его сердце было больше этого. В прошлой жизни он любил всех своих друзей и временную семью. Он был способен на это. Мог бы он тогда представить, что можно жить только для одного одинокого человека? Возможно, он и думал, но считал это якорем, сейчас же он чувствовал, что это была путеводная звезда, точка, к которой он мог вернуться. Он мог любить, и также у него был тот, кто любил его больше всего, больше любого другого. Он мог вернуться к ним. И Юджин также мог вспомнить ту боль, которую испытал, когда Юхён ускользнул в пламя. Он помнил, как умолял кого угодно, только не его; он был единственным, кого он не мог потерять. Часть его умерла, когда Юхён бросил его. Он вспомнил, как потерял одного только для того, чтобы вернуть другого. И как он посмотрел на каждого из Юхёнов, будь то до или после регрессии, он знал, что они любили его и будут любить, пока не сгорят в своём собственном пламени. Он и тогда любил их с такой же силой. Он понял, нет, он уже знал это ещё в прошлой жизни. Он просто не хотел признавать свои собственные чувства. Тогда он ничего не мог с ними поделать, и он думал, что эти эмоции исчезнут. Он хотел лучшего для своего брата, но Юхён всегда был упрямым. Может быть, даже чересчур. Он не смог удержаться от смеха. Они, вероятно, думали так же всю свою жизнь. Да, он знал это с тех пор, как впервые вспомнил Юхёна. Этот человек всегда любил его всем сердцем, как будто он был единственным, кого он когда-либо мог любить. И даже когда он научился любить других, он никогда не переставал ставить Юджина на первое место. Как он мог не любить Юхёна, когда тот любил его так сильно? Как он мог не любить Юхёна, когда тот был воплощением всего, чего Юджин хотел? — Я тоже. — признался Юджин, затаив дыхание. Он пожалел, что не сделал ничего подобного в своей прошлой жизни, но их родственные отношения были чем-то, что, как он думал, он потеряет. Юджин бы не знал, что делать, если бы потерял Юхёна. Но ему не нужно было беспокоиться об этом, он знал, что Юхён будет любить его несмотря ни на что. Он почувствовал, как его улыбка согрела его лицо, и он увидел, как Юхён ответил тем же. Юхён принадлежал ему, а он принадлежал Юхёну, и они будут принадлежать друг другу до конца времён. Он обнаружил, что не может дождаться того, что ждёт их в будущем, и подался вперёд, чтобы прикоснуться к их губам снова. Он почувствовал, как губы Юхёна изогнулись в улыбке, когда они прижались к его губам. «В этот раз, в следующий раз и в последующий за ним я не забуду любить тебя», — подумал Юджин. Время было на их стороне, и они могли бы продолжать идти дальше, пока оно шло рядом с ними. Даже не спрашивая, он уже знал, что ответ Юхёна будет таким же, словно слова отразятся в зеркале. Они были вместе, и их пламя продолжало согревать друг друга и выжигать новые дороги, по которым они могли идти. Послесловие: Для справки: — Пламя вечно, и так же вечно было то, что в каждой жизни Юхёна Юджин был единственным, кто любил того несмотря на то, что Юхён был не совсем человеком. — Юхён поделился с Юджином частичкой своей сущности в первой жизни, где они впервые оказались вместе, и это позволило им встретиться в следующей жизни снова. — До регрессии Юхён пожертвовал свою жизнь Юджину, и в конце жизни Юджина его пламя (или огонь) слилось с сущностью Юджина. — В первой жизни с Юджином Юхён жил больше Юджина. В следующей же наоборот — Юджин пережил Юхёна. Юхён старше Юджина только в конце их третьей совместной жизни, ведь во второй он ушёл первым. — В каждой жизни Юджин всегда любил Юхёна, даже если не всегда так же сильно, как Юхён. Но даже так Юджин всегда ставил Юхёна превыше всего. — В конце концов Юджин и Юхён жили вместе и были счастливы из жизни в жизнь.***
П/А: С днём ошибки 404! Спасибо, что потратили своё время, чтобы дочитать до конца. Пожалуйста, загляните в конец и оставьте коммент, чтобы дать автору знать, если вам понравилась его (её) работа!