Пепел на губах

Мое сердце покрывается льдом, Весь мир превращается в могилу. Спасите меня, есть здесь хоть кто-нибудь? Забери меня, ядовитая луна… The Rasmus - Venomous Moon ____________ — Сверни здесь, — монотонный голос похитителя не разбивает повисшую между ними напряженную тишину, а вплетается в нее так естественно, будто является ее частью. Мирай послушно выкрутила руль, уводя машину с широкого проспекта в узкий переулок. Ей все еще не было так страшно, как полагалось бы в такой ситуации. Мозг просто все никак не мог уразуметь, что происходит. Ощущение такое, будто она смотрит фильм, в котором почему-то играет главную роль, — но это ведь всего лишь фильм, и ничего плохого с ней произойти не может. А еще кажется, что сейчас — вот сейчас, сейчас, — зазвонит будильник, и она проснется в своей кровати, пытаясь вспомнить примерещившийся ей странный сон. Да только вот сон никак не заканчивался. И до титров фильма, похоже, еще было далеко. Мирай осторожно скосила глаза на своего непредвиденного пассажира. Странный парень уже убрал пистолет — на самом деле, он спрятал его почти сразу после того, как она тронула машину с места. Решил, что ей будет не до фокусов, пока она за рулем? И был прав, чтоб его: Мирай вовсе не хотелось разбиться при попытке обезвредить его. Да и как бы она это сделала, интересно знать? Нет уж, безопаснее будет дождаться остановки — когда-то же они должны прибыть к месту назначения, где бы оно ни было? — и там уже решать по ситуации, как спасаться. Мужчина выглядел, мягко говоря, неважно — учитывая количество крови на нем, которая, судя по всему, вся принадлежала ему, было, в общем-то, странно, что он все еще в сознании. Кто ж он такой, черт его дери? И почему прицепился именно к ней? Неужели ее угораздило оказаться в пресловутом не том месте не в то время и случайно попасться ему на глаза? Если это действительно так, то удача не то что ее не любит, а ненавидит истово и люто. Мужчина растекся на пассажирском месте бесформенной темной массой, его голова опиралась на спинку кресла, и по черной коже сиденья беспорядочно рассыпались перепачканные кровью светлые волосы. Взгляд его был устремлен куда-то в окно, а рука, на которой уже не было ни единого светлого участка кожи под покрывавшей ее кровью, все слабее прижималась к его левому боку. Он совершенно очевидно потерял устрашающе много крови и, если так продолжится, то скоро рядом с ней будет сидеть труп. Мирай не то чтобы очень уж заботила судьба этого человека — он пистолетом ей угрожал, в конце концов, и похитил ее вместе с машиной! — но и кататься с хладным мертвым телом под боком ей совершенно не хотелось. — Слушайте… — начала она, вновь устремляя взгляд на освещенную фарами дорогу. Мирай почувствовала его движение, когда он слегка перекатил голову по спинке сиденья в ее сторону при звуке ее голоса. — Можешь звать меня Майки, — вежливо разрешил этот стремный тип, не дав ей продолжить. Вот уж спасибо, а то она тут как раз мечтала с ним познакомиться! Что за имя-то такое, иностранец, что ли? Сто процентов ненастоящее. Ха, ну а какой маньяк в здравом уме будет называть похищенной им жертве свое настоящее имя? Разве что, если планирует эту жертву в итоге убить… Стоп. Она ведь еще пока не уверена, что этот тип — маньяк. Может, он все-таки отпустит ее после того, как… Ну, после того, ради чего он ее похитил. Чем бы это ни было. Только бы не чем-то слишком ужасным. Чувствуя шепот подкрадывающейся истерики, Мирай прочистила горло, не сводя напряженного взгляда с дороги. — В бардачке лежит шарф, — продолжила она свою мысль, игнорируя любезно предоставленное ей имя. Голос слегка дрожал, но не сильно, чему она сама удивилась. — Достаньте его и прижмите к ране, иначе кровь не остановится. Он пару секунд оставался совершенно неподвижным, а потом все же вяло потянулся к бардачку и вынул оттуда ее персиковый шарф. Заторможенным, медленным движением поднес его к боку, прижал ткань к ране. Персиковый шелк тут же начал расцветать багровыми пятнами. Шарф придется потом выкинуть, но и хрен с ним — все равно он ей не нравился. В салоне снова воцарилось молчание. Этот Майки продолжал смотреть на нее, и от ощущения его тяжелого взгляда все тонкие волоски на ее коже вставали дыбом. Но, по крайней мере, пушку он больше на нее не направляет. Это, наверное, хороший знак? Мирай осторожно поерзала на своем сиденье, избегая любых резких движений, снова тихо кашлянула, прочищая горло. Нужно с ним заговорить. Попытаться выяснить, какие у него планы насчет нее и в насколько сильную панику ей пора впадать. — Вам в больницу нужно, — Мирай осторожно озвучила очевидное, немного осмелев от его неагрессивного (пока что) поведения. — Нельзя. — Мгновенный ответ, все тот же монотонный глухой тон. Что ж, запишем еще один плюсик в нерадостную теорию о том, что он — маньяк. Ну или по крайней мере с законом не в ладах (удивительно!). — Но вам необходима помощь врача. — Может, если она проявит достаточное участие, то получится ослабить его бдительность? Мирай снова скосила на него быстрый взгляд. Он смотрел на нее задумчиво, не отводя потухших темных глаз, не мигая, — разглядывал, как запутанную картину эксцентричного экспрессиониста в галерее. Выражение его лица было таким же пустым, как и этот взгляд, будто там не было никого, за этой спокойной бледной маской и провалами глаз. Мирай от его вида слегка покоробило, и она снова поспешно уставилась на дорогу. — Именно поэтому ты здесь, — неожиданно объявил он. Мирай вздрогнула от звука его голоса и вытаращилась на дорогу. Погодите-ка… Неужели он думает, что она врач? Ну охренеть! Наверное, увидел, как она выходит из клиники, и в этом его полудохлом состоянии до него не дошло, что клиника — ветеринарная. — Но я ветеринар! — не сдержала возгласа Мирай и поморщилась от высоты собственного голоса. Майки продолжал высверливать в ней дыру этим своим невыносимым взглядом, который она чувствовала, будто физическое прикосновение. Затем едва заметно пожал плечами, вновь отворачивая тяжелую голову к окну. — А я та еще скотина. Что? Его голос прозвучал так же монотонно, однако что-то новое проскользнуло в его интонации, что-то живое. Это сейчас что… шутка была? Он решил пошутить? Юморист хренов! Маньяк с чувством юмора, очаровательно. Но да черт с ним, с его юмором. Мирай медленно выдохнула через нос, усилием воли расслабляя задеревеневшие плечи, — а то, не ровен час, руки на руле скрутит судорогой от напряжения. Окей, по крайней мере, теперь она более-менее понимает, зачем понадобилась ему. Ее рабочая теория была следующей: этот Майки знатно огреб от кого-то. Неважно, от кого — Мирай это не касалось. Далее, в этом плачевном состоянии он каким-то образом набрел на клинику Баджи и, увидев выходящую оттуда Мирай, решил, что она врач. И теперь, видимо, хочет, чтобы она подлатала его. Лучше не придумаешь. — Луна такая ядовитая сегодня. Отменно сумасшедшее заявление. Совсем не обнадеживает. Если он решил скрасить неловкое молчание светской беседой, то ему стоит еще попрактиковаться в разговорах. Решив никак не комментировать попахивающее безумием замечание, Мирай тихо шмыгнула носом и бросила новый быстрый взгляд на сидящего рядом блондина. Он смотрел в окно, полуприкрыв глаза. Персиковый шарф под его подрагивающей рукой больше не был персиковым, пугающе быстро превратившись в темно-красный. Его измазанное кровью лицо было уже даже не бледным, а отливало синевой. За тот короткий миг, что Мирай на него смотрела, она успела заметить стекающую по впалой щеке слезу, медленно ползущую по коже и оставляющую после себя мутную дорожку во всей этой крови. Мирай поспешно отвела взгляд и сглотнула. Что за черт. Почему внутри только что кольнуло как-то странно, нехорошо? Ну мало ли, чего он плачет. Может, больно ему (конечно, блин, ему больно, ау!). А может, эта слеза вовсе и не слеза никакая, ну в смысле, не эмоциями вызвана, а исключительно физической реакцией организма на полученные повреждения. Проверка: похоже, она мягкосердечный тюфяк. Иначе как объяснить внезапное решение попробовать все же разобраться, что там у него с ранами, когда они наконец-то приедут, вместо того, чтобы просто огреть по голове и сбежать. Стоило увидеть чужие слезы — и она превращается в Мать Терезу. Так себе суперсила. — Останови машину возле следующего здания. Ну наконец-то! Мирай машинально отыскала взглядом нужный дом, и от увиденного ее брови резко подскочили вверх. Довольно непрезентабельный вид здания с криво оформленной вывеской «Массажный салон» не смог ее обмануть. Мирай была твердо убеждена, что внутри — не что иное, как бордель. Это что же получается: ее нежеланный знакомый угрожал ей пистолетом, чтобы она довезла его, окровавленного, до ближайшего борделя? Решил напоследок поразвлечься перед смертью? Слегка встряхнув полной недоумения головой, Мирай послушно заглушила мотор и разблокировала двери машины. Майки медленно выбрался наружу и тут же опасно накренился в сторону, не упав только благодаря тому, что вовремя оперся на машину не прижатой к боку рукой (а той, в которой был пистолет — опять, да). Мирай тоже выбралась из машины и сейчас хмуро смотрела на него, кусая губы. Он был на грани обморока, это очевидно. Самым разумным было бы дать ему сделать несколько шагов, чтобы слабость окончательно его одолела и он свалился без сознания, а она бы тем временем быстренько убралась отсюда подальше. Но какой-то гаденький жалостливый червячок упорно точил ход в ее дурацком, внезапно оказавшемся слишком мягким сердце. Может, этот Майки собирается убить ее, может, он уже кого-то убил. Но что, если нет? Что, если это он — тот, кому грозит опасность от кого-то, кто уже причинил ему вред? Да и потом… Пусть Мирай и не лечила людей, но врачебные клятвы были для нее не пустым звуком. Злясь на саму себя за опасную мягкотелость и уже принятое решение, она медленно обошла машину, приближаясь к нему. — Если вы спрячете пистолет, я помогу вам дойти, — нехотя проговорила она. Майки бросил на нее мутный расфокусированный взгляд из-под свесившихся на глаза волос. Едва заметно кивнул. Рука с пистолетом двинулась за спину, со второй попытки заткнула пушку за пояс брюк. Техника безопасности, что это? Если прострелит себе задницу — это не ее проблема. Поднырнув под его освободившейся рукой, Мирай позволила ему опереться на ее плечи, а сама осторожно обхватила его за пояс. Мучительно медленно они побрели ко входу. Майки тяжело навалился на нее всем весом, — и хорошо, что этого веса было не так уж много, иначе они вдвоем рухнули бы прямо посреди улицы. Но он не был здоровенным качком, да и ростом превосходил ее примерно на полголовы, что при ее метре шестидесяти было не критично. Его оказавшееся неожиданно твердым тело даже через одежду полыхало жаром — лихорадка набирала обороты. В фойе оказалось пусто, лишь приглушенный свет заставлял причудливо играть тени на стенах и стойке ресепшена. Там, развалившись в мягком кресле, сидела разукрашенная девица с внушительным бюстом, кое-как прикрытым коротким топиком, и со скучающим видом шлифовала алые ногти пилочкой. При звуке их шагов она подняла голову и просияла, как высоковольтная лампочка, увидев Майки. Впрочем, оживленная радость на ее лице быстро померкла, когда она в полной мере оценила внешний вид мужчины. — Господин Майки! — испуганно пискнула она, вскакивая с места и поспешно подходя к ним. Мирай с трудом оторвала взгляд от ее прыгающей груди, грозящей вот-вот вывалиться из декольте. Этой девушке она могла только посочувствовать: что бы там себе ни думали мужчины, настолько большая грудь обычно была для ее обладательницы скорее источником всяческих неудобств, чем предметом гордости. Судя по неподдельному волнению, грудастая мадемуазель питала весьма теплые чувства к ее спутнику. Девушка протянула вперед дрожащие руки, будто хотела коснуться его, но в последний момент испуганно остановилась, не видя на нем живого места под всей этой кровью. Ее взгляд на миг оторвался от мужчины и быстро скользнул по лицу Мирай, тут же становясь ревниво-враждебным. Та едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Нашла соперницу! Мирай, во-первых, грудью не вышла, чтобы составить достойную конкуренцию этой знойной мадам. А во-вторых, такой сомнительный принц ей даром не нужен. — Лола, — прохрипел тем временем Майки, силясь поднять тяжелую голову, — никому ни слова, что я здесь. «Лола», прелесть какая. Так же звали кошку, которая сегодня располосовала ей руку, вот это совпадение. А Лола согласно закивала — вверх-вниз, вверх-вниз, — и проводила их испуганным взглядом, взволнованно заламывая руки. Позволяя Майки задавать направление, Мирай довела его до неприметной двери в конце коридора, которую он открыл своим ключом. Он тут постоянный клиент, так, что ли? Внутри обнаружилась небольшая комната с широкой кроватью. Другой мебели не было, зато в стене имелась еще одна дверь, ведущая в смежную ванную. Мирай помогла ему доковылять до кровати и аккуратно опуститься на шелковое покрывало. Она распрямилась и отступила на шаг, спрашивая себя, что, собственно, дальше. Кровать — это, конечно, хорошо, да только вот здоровым сном хлещущую из него кровь не остановить. Если он хочет, чтобы она подлечила его, то почему они не притормозили ни у одной из многочисленных круглосуточных аптек, которые миновали по дороге сюда? Майки слабо кивнул головой в сторону ванной. — Там аптечка, — прошелестел он. Аптечка, ага. Чудненько. Мирай пока что еще не видела, что там у него за рана, однако, судя по количеству крови, набор стандартной аптечки может быть ему полезен примерно так же, как свежий подорожник. Но уже хоть что-то, по крайней мере, бинты там должны быть. Не говоря ни слова, Мирай протопала в ванную и осмотрелась. Окей, возможно, она была неправа. Глупо было предположить, что у человека, встреченного ею при таких нестандартных обстоятельствах, окажется припасена в борделе стандартная аптечка. «Аптечку» не заметить было сложно, потому что это был здоровенный чемодан, примостившийся под раковиной. Похоже, Майки далеко не в первый раз пользуется этой комнатой в таких целях, учитывая личный ключ и габариты «аптечки». Кто ж он такой, чтоб его нелегкая взяла? Пыхтя и отдуваясь, Мирай перетащила монструозную аптечку в комнату. Майки уже вытянулся на кровати, пачкая кровью шелковое покрывало. Нужно было пошевеливаться, если она и впрямь не хотела дать ему тут помереть. А со всем остальным можно разобраться потом. Наверное. В этот момент из соседней комнаты раздалось какое-то шевеление, почти сразу сменившееся недвусмысленными стонами. Похоже, там как раз обслуживали клиента. Ну прямо-таки волшебная атмосфера, в самый раз для ситуации. Ох, совсем не так она планировала провести этот пятничный вечер! Присев на пол, Мирай открыла «аптечку» и на миг застыла в шоке от увиденного. В какой-то момент своей жизни этот тип ограбил больницу, не иначе. По-другому она не могла объяснить содержимое этого чемодана. Помимо огромного количества перевязочных материалов, внутри обнаружились различные хирургические инструменты, антисептики, иглы и нити для зашивания, ампулы с лекарствами и антибиотиками, наборы шприцов, пара пузырьков с таблетками без наклейки, одноразовые наборы для переливания крови и даже маленькая коробка с портативным дефибриллятором. А еще бутылка финской водки. Миленько. Стоит ли в очередной раз задавать себе вопрос, кто такой этот Майки? Может, она даже отважится спросить об этом его самого в конце. Если он не помрет от ее заботы. — Так. Ну ладно, — пробормотала Мирай себе под нос, сдувая лезущую в глаза челку. Она поспешно стянула с запястья резинку и собрала каштановые волосы в пучок на затылке. Вынутыми из аптечки ножницами Мирай ловко разрезала его черную кофту, чтобы быстрее освободить доступ к ране и проверить его на наличие других повреждений. Его худощавый торс, полностью состоящий из поджарых крепких мускулов — ни грамма жира, — был весь перемазан кровью. Ожидаемо. А в левом боку, прямо над тазовой костью, под маленькой лужицей не останавливающейся крови зияла причина всего этого безобразия. Пулевое, чтоб его, отверстие. Мирай смачно чертыхнулась себе под нос, хмуро оглядывая рану. Да уж, мать твою растак, это вам не кота кастрировать. Закусив губу, Мирай придвинулась ближе, чтобы лучше присмотреться к ране. Каким-то чудом, не иначе, выстрел пришелся слишком низко и с самого краю, поэтому были все шансы, что пуля не зацепила внутренние органы, да и крупные магистральные сосуды вряд ли могли быть задеты. Чисто теоретически. Осторожно пробравшись под его спину обтянутыми латексной перчаткой пальцами, Мирай аккуратно ощупала его кожу. Твою мать. Выходного отверстия не было, а значит, пуля все еще внутри. Она могла сейчас смотреть «Назад в будущее», объедаясь клубничным мороженым. А вместо этого придется выковыривать пулю из живого человека под стоны трахающихся незнакомцев в соседней комнате. — Нужно извлечь пулю, — сипло прошелестел Майки, будто подслушав ее мысли. Хренов Капитан Очевидность. Мирай никогда подобного не делала, — она была в этом уверена даже несмотря на то, что половину своей жизни забыла. Да, она оперировала собак и кошек, но собаки и кошки редко хватают пули. Она чувствовала холодную испарину, начавшую собираться над бровями. Изо всех сил стараясь протолкнуть в легкие упирающийся воздух, Мирай зарылась в необъятный чемодан с медикаментами. — Здесь нет ничего для анестезии, — пробормотала она, лихорадочно перебирая ампулы. — Неважно, — едва слышно отозвался Майки. Мирай неверяще воззрилась на него, вынырнув из аптечного чемодана. То есть, он предлагает ей наживо выковыривать из него пулю? Все лучше и лучше, просто пиздец какой-то! Пытаясь взять себя в руки, Мирай глубоко вдохнула носом и медленно выпустила воздух через рот. Другого выхода у нее все равно не было. Сейчас от нее зависит жизнь этого человека и — кем бы он там ни был на самом деле, — она не могла позволить ему умереть у нее на глазах. Еще раз перебрав ампулы, Мирай со вздохом облегчения нашла морфий. Сгодится, уже хоть что-то. Набирая прозрачную жидкость в шприц, Мирай спросила: — Кто вас подстрелил? — Mожет быть, если она отвлечет его и свое внимание от того, что собирается сейчас делать, то станет легче? — Мои люди, — последовал лаконичный и невразумительный ответ. Легче как-то не стало. Что это должно значить? Кто такие эти «его люди» и почему они стреляли в него? Он что, опальный король? Генерал? — А в больницу вам почему нельзя? — спросила Мирай, осторожно вводя иглу ему в вену и надавливая на поршень. — Найдут. — Кто найдет? — Oна бросила быстрый взгляд на его бледное лицо. — «Ваши люди»? Он ничего не ответил, а Мирай вдруг придумала, кто еще может называть своих подчиненных «мои люди». Якудза. Мафия. Окей, возможно, разговоры для отвлечения все же были не лучшей идеей, потому что теперь ее трясет пуще прежнего. Ладно, разбираться с проблемами по одной. В приоритете сейчас — не дать ему откинуться. Кем бы он там ни был — опальным королем, генералом, мафиози, или всем вместе. Мирай надеялась, что под действием дозы опиата в его уже и так ослабленном состоянии он вырубится, как любой нормальный человек, но не тут-то было, — Майки продолжал оставаться в сознании. Какого черта? Почему морфий не подействовал так, как должен был? А окровавленная рука Майки тем временем потянулась к кармашку раскрытой у кровати аптечки, длинные пальцы ухватились за пузырек без этикетки. Под хмурым взглядом Мирай он вытряхнул оттуда две капсулы и проглотил всухую. Она уже открыла рот, чтобы с неодобрением спросить, что он только что принял — и это уже с циркулирующим в его организме морфием! — когда он вновь зарылся в аптечку, вытянул оттуда бутылку водки и невозмутимо отхлебнул из горла. — Ты сдурел! — возмутилась Мирай, выхватывая бутылку из его руки. Ей уже было не до вежливости. Если его не добьет пуля в боку, то это вполне может сделать бешеный коктейль из морфия, неизвестных таблеток и алкоголя. Майки ничего не ответил, лишь вновь опустил голову на подушку и закусил губу. Гневно качая головой, Мирай принялась раскладывать вынутые из запечатанной упаковки хирургические инструменты на добытой из того же стерильного пакета ткани, которую расстелила сбоку на кровати. Чем она так сильно прогневила богов, что оказалась втянута в настолько сумасшедшую историю? Здорово было бы и об этом тоже забыть, когда все закончится. Взяв бутылочку с антисептиком, Мирай выдавила немного жидкости на рану, чтобы расчистить собравшуюся там кровь. Майки сдавленно зашипел от боли, сжимая кулаки. Это пока цветочки, дорогой, все самое интересное дальше. Мирай бросила испытывающий взгляд на его лицо, пытаясь оценить состояние пациента. Его зрачки были невероятно расширены, почти полностью скрывая и так темную радужку, отчего глаза казались одной сплошной чернотой. Ладно, тянуть дальше нельзя. Мирай всучила ему в руку деревянную катушку, на которую когда-то был намотан бинт, и Майки без слов понял, что от него требуется. Пока он засовывал деревяшку в рот и смыкал на ней зубы, Мирай подхватила с пола бутылку водки и в свою очередь сделала щедрый глоток из горла, надеясь этим утихомирить дрожь в пальцах. Дрожь не унялась, только глаза заслезились, да горло обожгло до дыр. Ну, поехали. Стараясь действовать как можно аккуратнее, Мирай стерильным зажимом расширила рану от пули. Майки глухо застонал, сжимая зубы на деревяшке и стискивая покрывало в кулаках до побеления костяшек. А Мирай неожиданно для себя провалилась в уже знакомую ей, спасительную равнодушную пустоту. Она уже замечала за собой подобное. В особо критических ситуациях на работе, когда от точности и ловкости ее движений зависел исход операции на живом существе, что-то будто переключалось в ее мозгу, отключая все мысли, страхи, сомнения, и оставляя лишь гудящее ничто, холодное и бескрайнее, как ледяные равнины Арктики. Мирай не боялась этого состояния и не задумывалась, откуда оно берется. Оно помогало ей и не раз выручало, — а остальное было неважно. Периодически обмывая рану спринцовкой, чтобы расчистить мешающую ей кровь, Мирай сосредоточенно запустила щипцы внутрь отверстия, пытаясь нащупать пулю. Слишком узко. Повторно обмыв рану спринцовкой, она аккуратно развела зажим пошире, еще дальше разводя края. В голове ее разливалась благословенная тишина, блокирующая полные агонии хрипы Майки, в которые причудливо вплетались развратные стоны из соседней комнаты. Ее дыхание было ровным и размеренным, сердце не сбивалось с ритма. Странное состояние измененного сознания, в котором она оставалась спокойной и собранной, даже когда вокруг нее разворачивался хаос. Может, в ее забытой жизни остались какие-то медитативные практики, которые научили ее такому ментальному приему? Впрочем, это все неважно. Важно то, что она наконец-то нащупала проклятую пулю. С силой закусив губу и задержав дыхание, Мирай очень медленно и осторожно потянула щипцы вверх, крепко зажимая в них окровавленную пулю. Она извлекла кусочек покореженного металла наружу и внимательно осмотрела. Пуля целая, значит, осколков в ране не осталось. Выдохнув задержанный в легких воздух, Мирай аккуратно опустила покрытую кровью пулю на салфетку. Самое страшное осталось позади. Закрыв рану стерильной повязкой, она туго и плотно обмотала его талию бинтом, покрепче зажимая рану. Закончив, бросила осторожный взгляд на своего пациента. Он дышал тяжело и поверхностно, тонкие веки с синими прожилками сосудов опущены, под глазами глубокие синяки, все лицо блестит от испарины. Мирай протянула руку и аккуратно вытянула из его рта деревянную катушку. На гладкой поверхности остались следы от его зубов. Майки, кажется, был в сознании, но не шевелился и ничего не говорил, только дышал хрипло и рвано. Мирай собрала в пакет медицинские отходы, а в другой сложила окровавленные инструменты. Потом сходила в ванную, где шарахнулась от собственного покрытого пятнами крови отражения. Мирай поспешно умылась над раковиной и, обильно смочив в прохладной воде полотенце, вернулась в комнату. Присев на кровать, она осторожно вытерла кровь с торса лежащего перед ней мужчины, затем чистым концом полотенца аккуратно промокнула его потное, покрытое кровавыми разводами лицо. Без россыпи алых пятен она смогла как следует его рассмотреть. Черты лица тонкие, даже красивые. Возраст определить сложно: он выглядел очень молодо, но на это Мирай больше не велась после того, как целый месяц была свято уверена в том, что босс моложе ее, а он на самом деле оказался старше на четыре года. Вколов ему антибиотик, она отложила шприц и перевела дыхание. Оставалось еще кое-что, что необходимо было сделать. Вновь зарывшись в чемодан медицинских сокровищ, Мирай решительно вынула оттуда одноразовую трансфузионную систему для переливания крови. У нее была первая отрицательная, универсальный донор. И хоть переливать кровь вот так напрямую было опасно, без этого он просто умрет от массивной кровопотери. Вставив иглу в свою вену, а вторую воткнув в его, Мирай примостилась на кровати возле Майки. У нее начинали болеть голова и живот. Ей хотелось домой. Она не знала, что ей делать дальше. А глаза Майки с усилием открылись, пытаясь сфокусироваться на ней. Мирай повернула голову, встречаясь с ним взглядом. Его темные глаза нездорово блестели, а на бледном лице вновь проступала испарина. Измазанные в крови волосы волнистыми прядями рассыпались по подушке. Он выглядел обманчиво безобидным, и Мирай все так же понятия не имела, кому она помогла и в чьи вены сейчас перекачивает свою кровь. — Спасибо, — прошептал он. Мирай дерганно помотала головой, давя истерический смешок. Как вежливо с его стороны! Она ничего не ответила, только подняла руку и устало прикрыла ладонью глаза, которые будто песком засыпало от недавнего напряжения. Неожиданное прикосновение к бинтам на ее предплечье заставило Мирай вздрогнуть и посмотреть сверху вниз на лежащего рядом мужчину. — Ты ранена, — с неодобрением заметил он, хмуря светлые брови. Дурацкий, не совсем вменяемый смешок снова пузырем всплыл в ее горло. Ему-то какое дело до ее царапин? Не он ли угрожал ей пистолетом немногим более часа назад, так откуда внезапная забота? Да и кому бы еще говорить о ранениях сейчас! — Ты вообще понимаешь, насколько все плохо? — отрывисто спросила Мирай, начиная не на шутку злиться. Она неважно себя чувствовала, ее знобило. Она сидела на кровати в борделе после того, как извлекла пулю из незнакомого мужчины, который угрожал ей пистолетом. И почему-то она совершенно не хотела, чтобы он умер. Мирай вообще не понимала, что сейчас происходит в ее голове. — Я не знаю, кто ты такой, ты наставил на меня пушку и похитил, а теперь у тебя вполне может начаться заражение крови после всего, и здесь нет никакой возможности сделать рентген, чтобы убедиться в отсутствии внутреннего кровотечения, и еще… Она даже не понимала, что по ее щекам катятся слезы — реакция на пережитые стресс и напряжение. А еще первый звоночек начинающейся истерики. Но когда слишком горячая, сухая ладонь Майки с кое-где оставшимися на коже кровавыми разводами неожиданно коснулась ее щеки, большим пальцем стерев собравшуюся под ресницами влагу, Мирай резко замолчала, мигом растеряв все слова. Она молча смотрела на него, изучая взглядом осунувшееся бледное лицо, и чувствовала, что собственная кожа становится ей мала. Мирай совершенно потеряла контроль над своей жизнью этим вечером, и ей казалось, что ее вот-вот накроет сильнейшая паническая атака. А его бледные потрескавшиеся губы вдруг раскрылись, и, глядя на нее, он прошептал тихое, совсем неуместное сейчас: — У тебя глаза зеленые. Неправильные. Большой палец его руки повторно скользнул по ее коже, очень медленно и аккуратно, именно под тем глазом, на котором была сейчас зеленая линза, скрывающая его голубой цвет. Каждый мускул в теле Мирай напрягся и замер. Что он имеет в виду? Это же просто совпадение, что он коснулся ее щеки именно под тем глазом, цвет которого она прятала? Он никак не может знать, что под линзой скрывается голубой цвет, это невозможно. Он всего-навсего выдал очередное сумасшедшее заявление, не имеющее смысла, просто в этот раз оно оказалось неожиданно близким к правде. На его тонких губах вдруг расцвела слабая, почти блаженная улыбка. Веки потянулись вниз, и его рука тяжело опала на матрас — он наконец-то потерял сознание. Мирай еще несколько минут неподвижно сидела рядом с ним, глядя на его ставшее почти безмятежным лицо. Кто этот человек? Ей вдруг стало неожиданно страшно, так страшно, что горло передавило спазмом и в глазах потемнело. Мирай резко, неаккуратно выдернула иглу из своей вены, запачкав кожу кровью, но почти не ощутив боли. Она не могла здесь оставаться, это все было слишком. Она сделала все, что могла. Перелитой в него крови должно было быть достаточно, потому что она ни минуты больше не могла провести тут, рядом с этим странным человеком. Дальше он сам по себе, она и так не обязана была помогать ему. Слишком противоречивые и непонятные ей самой чувства обуревали ее в присутствии этого загадочного, не совсем адекватного, но абсолютно точно опасного мужчины. Не озаботившись уборкой после импровизированной операции, Мирай вскочила на ноги. В глазах потемнело от резкого движения, но она упрямо двинулась к двери. Зрение через пару секунд прояснилось, и Мирай выскочила из комнаты, с усилием yдержавшись от того, чтобы не бросить последний взгляд на лежащего на кровати человека. С ней происходило что-то странное, и все, чего она хотела, это убраться от него подальше и забыть, что этот вечер был в ее жизни. Почти бегом Мирай пересекла коридор и все так же пустое фойе, проигнорировав окликнувшую ее Лолу. Пусть оставшийся в комнате мужчина теперь будет проблемой сисястой мадам — она явно не будет против, а уж Мирай не будет против тем более. Жадно хватая ртом прохладный воздух, Мирай подбежала к своей машине, разблокировала дверь и рухнула на водительское сиденье. Глаза, как магнитом, притянуло к кровавым пятнам на пассажирском сиденье, и взгляд намертво уцепился за них. Мирай пришлось закрыть глаза, чтобы заставить себя отвернуться. По ее щекам ручьями катились слезы. Она не понимала, что сейчас произошло. Кому она помогла? Правильно ли она поступила? Сделав несколько прерывистых, глубоких вздохов, она дрожащими пальцами провернула ключ в замке зажигания. Мотор глухо заурчал, успокаивая ее нервы привычным звуком. Тучи на черном небе слегка разошлись, пропуская лунный свет, проложивший блестящую дорожку на серебристом капоте ее машины. Мирай на секунду застыла, глядя в небо через лобовое стекло. Луна сегодня и впрямь была какой-то ядовитой. Слишком яркой, с нездоровой краснотой на полюсах. Впитала в себя его безумие и заразила им Мирай, отравила ее. Иначе как объяснить, что она до сих пор не позвонила в полицию, чтобы сдать этого Майки? И уже не позвонит, она знала это. Мирай сама не могла объяснить свои нелогичные действия. Она обязана была позвонить не только в полицию, но еще и в скорую. Должна ли она все же позвонить в скорую? Он был так категоричен в своем отказе, считая, что в больнице его найдут «его люди». А без больницы его может найти кое-кто другой, в темном плаще и с косой наперевес. Безумие какое-то. Нет, ее это не касается. Это не ее дело. Мирай тронула машину с места и сразу же разогнала до слишком большой скорости, поморщившись от простестующего визга шин. Она надеялась, что эта скорость поможет ей обогнать сегодняшний странный вечер и оставить его позади.

***

Едва оказавшись внутри своей квартиры, Мирай поспешно заперлась на все замки и прислонилась спиной к двери. Ее все еще немного потряхивало от нервного напряжения последних часов. Отлепившись от двери, она разулась и, шаркая ногами, поплелась в ванную. Ей срочно нужен был горячий душ. Мирай сбросила всю одежду неопрятной кучей на полу ванной и со вздохом облегчения встала под горячие струи. Закрыла глаза. События этого вечера мельтешили перед ее внутренним взором хаотичными картинами. Выбравшись из душа, Мирай прямо там же в ванной выпила обезболивающее, чтобы утихомирить вновь разболевшийся живот. Насколько все было бы проще и приятнее, закончись ее пятница одними лишь болезненными месячными, да расцарапанной кошкой рукой. Мирай вынула из глаза линзу, вернула ее в коробочку с раствором и задумчиво глянула на свое отражение, будто надеялась, что на своем лице сможет найти объяснение обуревающим ее чувствам. Разноцветные глаза хмуро смотрели на нее с осунувшегося лица и никаких ответов в них не было. Она поднесла руку к щеке и коснулась кожи в том месте, где прикасались его пальцы, когда он сказал эти странные слова. «У тебя глаза зеленые. Неправильные». Мирай раздраженно фыркнула и покачала головой. Он просто сумасшедший, к тому же, опасный, а она — слишком мнительная. Переодевшись в уютную пижаму, Мирай вышла в гостиную. Этой ночью пустота собственной квартиры неожиданно нервировала ее. Ноги сами собой понесли Мирай к книжному шкафу, на котором стояла фотография. Она остановилась, задумчиво разглядывая изученное уже вдоль и поперек лицо Юджи, и рассеянно теребила браслет на левой руке. Ей было очень неспокойно. Как будто встреча с этим странным Майки затронула что-то важное, дремлющее глубоко внутри нее, но она не могла этого понять, как ни старалась. Хотелось забиться в какой-нибудь темный угол и переждать там эту бурю, взбаламутившую ее жизнь, которая только-только начала устаканиваться. Мирай тихо вздохнула и отошла от шкафа. Она все-таки решила посмотреть «Назад в будущее», как и планировала, правда, вместо ведерка с мороженым окопалась на диване с бутылкой белого вина. Заснуть она этой ночью вряд ли сможет. Вот только фильм сегодня потерял свою притягательность. Обняв бутылку, Мирай пялилась в экран невидящим взглядом, совершенно не фиксируя происходящие там события. Может, все-таки стоило вызвать скорую? Мирай скосила глаза, чтобы посмотреть на экран смартфона, где подсвечивалось время. Прошло уже несколько часов после ее побега. Что, если он уже умер потому, что она побоялась вызвать к нему врачей? Послушала его загадочные возражения, хотя ему совершенно точно нужно было в больницу. Мирай застонала и хлебнула вина прямо из горла. Подавилась и закашлялась, прикрывая рот рукой. Потом вытерла проступившие от кашля слезы и с тихим стоном закрыла лицо руками, откидывая голову на спинку дивана. Почему она вообще продолжает о нем думать и беспокоиться? Она совершенно его не знала, хотя то, что он опасен, вообще не подлежало сомнению. Мирай казалось, что она сходит с ума. Если он умрет в том борделе, его смерть будет на ее совести? Досадливо фыркнув, Мирай отставила бутылку и решительно потянулась к телефону. Да к черту все. Она анонимно вызовет скорую к этому треклятому борделю и гори оно все огнем. Пусть выпутывается, как хочет, это уже не ее проблема. Может, хотя бы останется жив, если, конечно, до сих пор не помер. Но что, если этим она спасает жизнь серийному убийце? За этот вечер он выдавал достаточно сумасшедшие фразы, чтобы заставить поволноваться. Да еще и скрывался от этих «его людей». Что, если на самом деле он преступник в бегах, и подстрелила его полиция? Ну, тогда тем более стоит вызвать скорую, чтобы его быстрее обнаружили. Но где-то глубоко внутри Мирай все равно не верила в это. Было в нем что-то, что не давало ей покоя, и Мирай самой себе не могла этого объяснить. Она уже почти набрала номер, как вдруг кто-то тихо постучал в ее дверь. Мирай окаменела на диване с телефоном в руке, испуганно уставившись на дверь. В голове промелькнула сумасшедшая мысль, что там может быть Майки. Она досадливо мотнула головой, вытряхивая оттуда безумную мысль. Но кто вообще мог заявиться к ней в — она сверилась с экраном телефона, — третьем часу ночи? Давя морозное чувство страха, перебирающего липкими пальцами ее оголенные нервные окончания, Мирай поднялась с дивана и бесшумно, будто кошка, подошла к двери. Поднялась на носочки и осторожно посмотрела в глазок. В коридоре стоял тот же незнакомый мужчина, которого она видела утром на парковке. Мирай поспешно шагнула назад. Это что еще за херня? Ее пальцы поспешно забегали по виртуальной клавиатуре на экране смартфона, стирая номер скорой и набирая номер полиции. Но сделать вызов она не успела. Входная дверь с глухим треском распахнулась настежь, пропуская незнакомца внутрь ее квартиры. Мирай в страхе попятилась вглубь комнаты, совершенно потрясенная. Мужчина, не говоря ни слова, прошел за ней. Опустив взгляд, Мирай с ужасом увидела в его руке пистолет. Незнакомец угрожал ей пистолетом второй раз за вечер, но если тогда, с Майки, страха почему-то не было, то сейчас ее пронзило разрядом оглушающего ужаса. Мирай бросилась к окну, ведущему на пожарную лестницу, по пути опрокидывая мебель. Он загородил главный выход из квартиры, а ей обязательно нужно было выбраться отсюда. Выбраться, позвать на помощь. Точно, она ведь могла закричать, так почему же молчит? Почему голос предательски высох в ее передавленном колючим спазмом горле? Мирай уже схватилась за створку окна, но в этот момент он нагнал ее. Рука в черной кожаной перчатке грубо ухватила за волосы и дернула назад, вынуждая встать на колени. Мирай вскрикнула от пронзительной боли, прострелившей ее скальп. Кто он такой? Почему следил за ней утром и что ему от нее надо? Мирай дернулась в сторону, оставляя в руке незнакомца клок каштановых волос, и метнулась назад в комнату. Схватила с кофейного столика полупустую бутылку вина и, не задумываясь, с размаху огрела уже подскочившего к ней мужчину по голове. Капли вина брызнули ей в лицо вместе с осколками стекла. Воспользовавшись его промедлением, Мирай рванула к настежь распахнутой двери, хватая ртом воздух. Она открыла рот, пытаясь закричать сквозь душившую ее панику, и едва не расплакалась от досады и ужаса, когда изо рта вырвался лишь сдавленный хрип. Он схватил ее сзади, резко дернув назад, и Мирай отбивалась, как обезумевший маленький зверек, но он был сильнее. Ужас от непонимания происходящего заструился слезами по ее щекам. Мужчина рванул ее на себя и замахнулся. От мощного удара в лицо ее нижняя губа лопнула, как перезрелая вишня, заливая рот и подбородок кровью. В глазах взорвался болезненный фейерверк, и Мирай рухнула на пол, измазывая кровью дорогой паркет своей квартиры. А в следующий миг рука в кожаной перчатке вновь нашла дорогу в ее волосы, грубо ухватила за них и дернула вверх, поднимая девушку на колени. Мирай почувствовала холодный ствол пистолета с глушителем, грубо ткнувшийся в ее лоб, оцарапав кожу. Мирай застыла, уставившись на незнакомца вытаращенными глазами, глотая собственную кровь. Его покрытое морщинами лицо было таким холодным, будто равнодушная маска, только кровь лениво струилась из раны на лбу после удара бутылкой. — Тебя не должно быть, — процедил мужчина без единой эмоции в голосе. И Мирай поняла, что это конец. Она сейчас умрет, потому что этот незнакомый мужчина считает, что ее «не должно быть». Он разыскал ее и ворвался в ее дом, чтобы стереть ее из полотна вселенной. Почему? Почему? Мирай больше даже не пробовала кричать. Да и никому нет дела, соседи не вмешаются. Они, конечно же, услышали шум из ее квартиры, но лезть в чужие дела в современном мире не принято. Себе дороже. Только такие безумцы, как она, могут рискнуть здоровьем, спасая жизнь одному незнакомцу, чтобы через несколько часов погибнуть от руки другого незнакомца. Какой бестолковый финал двадцати пяти лет ее трепыхания в этом мире. И никто, никто не придет, никто не помешает этому человеку забрать ее жизнь. Только ядовитая луна будет равнодушно смотреть через окно на ее смерть, потому что больше здесь никого нет, никого, кто мог бы спасти ее. Откуда-то со стороны раздался новый звук, легкий шум, который привлек внимание ее потенциального убийцы. Мирай боялась моргнуть, пялясь слезящимися глазами в одну точку. Холодное дуло пистолета сдвинулось на ее лбу, еще сильнее царапая кожу. Прошла секунда, вторая. Вдох. Выдох. А потом уже знакомый, монотонный голос скальпелем взрезал тишину сдавившего ее кокона отчаяния: — Отвали от нее.