Глава 18. Тени прошлого
23 сентября 2023 г. в 19:14
Примечания:
Благодарю моих дорогих читателей за внимание к работе! Приятного чтения!
Для читателей, не знакомых с сериалом:
- Сулейман - Сулейман I Великолепный, десятый султан Османской империи, брат Шах-и-Хубан,
- Шекер-ага – главный повар во дворце,
- Соколлу Мехмед - государственный деятель Османской империи,
- Селим I Явуз — девятый султан Османской империи, отец Сулеймана I, Шах-и-Хубан, Фатьмы, Бейхан, Хатидже,
- Айше Хафса Султан – мать Сулеймана I, Шах-и-Хубан, Фатьмы, Бейхан, Хатидже, носила титул Валиде Султан,
- Меркез-эфенди – врач и богослов, духовный учитель Шах-и-Хубан.
Мерджан задумался, глядя на пляшущий огонёк свечи и грустно улыбнулся своим воспоминаниям. Тени прошлого снова и снова вставали перед глазами, несвязными образами заполняя рассеянный разум.
Без малого два года Мерджан провёл в Эндеруне во время правления султана Селима, многому научился и хорошо себя зарекомендовал. Почти сразу стало понятно, что по окончании обучения его ждёт служба в Архиве. Поэтому приходилось углублённо изучать иностранные языки, документоведение и архивное дело. Однако общеобразовательные предметы, такие как фехтование, боевые искусства, верховая езда, стрельба из ружья, лука и арбалета, никто не отменял, ведь главной задачей слуг являлась защита дворца и правящей семьи. В случае опасности каждый становился воином — и не важно, писарь он, повар или парикмахер.
Ежевечерние самовнушения Мерджана дали желаемые результаты: он сильно вырос и почти догнал Мехмеда, стоя в шеренге не последним, а вторым. Жаль только, рос он исключительно в высоту.
Со временем появились новые обязанности. Если раньше юных учащихся использовали как рабочую силу в прачечной, свечной мастерской, на складах и в конюшнях, то теперь Мерджана в паре с Мехмедом всё чаще и чаще привлекали к несению караульной службы. С непроницаемыми лицами, подобно каменным изваяниям, они неподвижно стояли по несколько часов в коридорах дворца или в укромных уголках дворцового парка.
В конце лета во дворец приехал из Манисы доброжелательный улыбчивый евнух Гюль-ага. Очень хотелось узнать у него о госпоже Шах-и-Хубан, но было страшно вызвать подозрения. К тому же, евнух никогда не появлялся один, а исключительно в обществе молодой красивой калфы. Они были неразлучны и так увлечены друг другом, что казалось неприличным мешать их общению. Но однажды представился случай поговорить наедине. Мерджан нёс из канцелярии в архив протоколы заседаний Совета и заметил, что рядом с кабинетом Великого визиря Пири-паши, смешно наклонившись и упершись руками в колени, припал глазом к замочной скважине Гюль-ага. Мерджан решил воспользоваться моментом, подошёл и вежливо поздоровался. Евнух подскочил от неожиданности и начал торопливо озираться по сторонам. Потом облегчённо выдохнул и шёпотом спросил:
— Чего тебе?
— Гюль-ага, вы ме… меня не помните? Мы ви… виделись в Манисе… — Мерджан старался говорить чётко, не запинаясь, но от волнения плохо получалось.
— Не помню. А что?
— П… простите… Г… госпожа Шах-и-Хубан… Как она?
— А ты что, шпион? — Гюль-ага склонил голову набок и недоверчиво прищурился.
— Нет, я не…
— Здорова госпожа, слава Аллаху. Иди, иди отсюда, не мешай, — шикнул Гюль-ага и снова прилип к замочной скважине.
Слава Аллаху, Госпожа здорова, большего Мерджану и не надо. Хотелось бы хоть разок увидеть её, но это уже несбыточная мечта.
В начале осени, когда Повелитель проводил смотр войск в Эдирне, во дворец неожиданно приехали госпожи Айше Хафса Султан и Хатидже Султан со свитой. К огромному разочарованию Мерджана, госпожи Шах-и-Хубан с ними не было. Ещё через несколько дней прибыл шехзаде Сулейман и в воздухе повисло напряжённое ожидание.
Беркер-ага приказал собраться всем преподавателям и учащимся Дворцовой школы и объявил:
— По пути из Эдирне в Стамбул султан Селим Хан Хазретлери скончался. Да здравствует султан Сулейман Хан Хазретлери!
Под нестройный гул голосов он поднял руку, призывая к тишине, и продолжил:
— Все службы продолжают свою работу. Занятия проводятся по расписанию.
Несколько дней во дворце царила суматоха, но вскоре жизнь вошла в привычное русло — новый Падишах отказался от полной замены персонала, решив сделать это постепенно. Все оставались на своих местах: дворец тщательно охранялся, на кухне готовилась еда, в прачечной стиралось бельё, горел огонь в каминах. Всё это обеспечивали слуги — люди-невидимки без титулов и званий.
Однажды ранним утром, едва начало светать, к Мерджану и Мехмеду, только что закончившим дежурство у главных ворот, подбежал запыхавшийся стражник:
— Ребята, надо помочь… Там сундуки тяжёлые…
Двое слуг с трудом пытались загрузить неподъёмные сундуки в карету. Мехмед тут же бросился помогать, да и Мерджан не отставал от него — дело пошло быстрее.
— Ох, — выдохнул один из слуг, поставив последний сундук и отходя от кареты, — тяжесть-то какая. Кирпичи там, наверное, не иначе.
— Книги, — послышался знакомый голос. — Мудрость веков. Спасибо, ребята. Можете идти.
Мерджан поднял глаза и замер: перед ним стоял главный лекарь покойного Повелителя — Меркез-эфенди.
Набравшись смелости, Мерджан сделал шаг вперёд:
— Меркез-эфенди, вы меня не помните? В Эдирне… Вы дали рекомендацию…
— Да, помню. Юный садовник. — Меркез-эфенди рассеянно взглянул сквозь толстые стёкла очков. — А ты вырос. И говоришь намного лучше.
— Это всё благодаря вам…
— Ну, не преувеличивай.
— Вы уезжаете?
— Я сделал всё, что мог. Больше нет смысла здесь оставаться.
— Меркез-эфенди, п… простите… Куда Вы теперь?
— Ещё не решил, — грустно улыбнулся учёный, зачем-то снял очки и начал задумчиво их протирать. — Мир большой…
— Доброго вам пути.
— Даст Аллах, ещё встретимся.
Со стороны дворца послышался шорох гравия и взору предстало необычное зрелище. По парковой дорожке быстро, но довольно неуклюже бежала Айше Хафса Султан. Её длинные тёмные волосы развевались, поверх то ли лёгкого платья без рукавов, то ли ночной сорочки была накинута шаль, которой госпожа не давала упасть, придерживая рукой на груди. Мерджан, не без основания опасавшийся попадаться на глаза важным персонам, поспешил спрятаться за каретой.
Госпожа подбежала, схватила Меркеза-эфенди за руку и прошептала, задыхаясь:
— Ты… не можешь… уехать… сейчас…
— Айше, тебе нельзя волноваться и так бегать. У тебя слабое сердце, — мягко произнёс Меркез-эфенди, пряча глаза за толстыми стёклами очков.
— Но как же…
— Теперь ты Валиде Султан. А Валиде Султан должна быть сильной.
— Прошу… умоляю… останься…
— Ты сделала свой выбор, Айше. Наверное, ты права и твоё место рядом с сыном.
— Я всё расскажу… расскажу Сулейману. Если ты уедешь, погублю себя и тебя.
— Иди во дворец, Айше. Сейчас прохладно. И… береги себя и Хатидже.
Меркез-эфенди поклонился и направился к карете. Он ссутулился и как-то разом постарел.
Закрыв лицо руками, Айше Хафса обессиленно опустилась на бортик фонтана.
Вернувшись в казарму, Мерджан понял, что опоздал на построение. Еле втиснувшись в шеренгу между Мехмедом и Максутом, он услышал объявление — в честь восшествия на престол султана Сулеймана устраивается праздник, выдаётся денежное вознаграждение и лучшим из учащихся позволяется сходить в город.
— Сегодня вечером идём в таверну, будем праздновать. И чтоб никто не отлынивал! — распорядился Мехмед.
День пролетел быстро и к вечеру отряд направился в город. Со слов некоторых старших учащихся таверна в центре Стамбула казалась Мерджану сказочным местом с необыкновенно вкусной едой и прекрасными танцовщицами. На деле же Мехмед привёл всех в какое-то тёмное полуподвальное помещение, где витали отвратительные запахи подгоревшего мяса, потных тел и ещё чего-то непонятного и неприятного. Посетителей было немного. Купив шербет и большой кусок яблочного пирога, Мерджан устроился в дальнем углу рядом с лестницей в надежде посмотреть выступления танцовщиц. Однако не тут-то было. Несколько девушек ушли наверх с клиентами, другие же пили шербет за столиком у окна или прохаживались по залу, позвякивая монистами.
— Красавица, а красавица, как тебя зовут? — окликнул Ильчин проходившую мимо высокую блондинку в линялом красном платье.
— А у тебя есть деньги, мальчик? — парировала «красавица», подбоченясь и гордо задрав подбородок.
Девицы за столиком захохотали, а Мехмед толкнул Ильчина в бок и прошипел сквозь зубы:
— Не позорься!
Несмотря на скуку и небольшое разочарование, Мерджан с наслаждением жевал яблочный пирог, чувствуя себя вполне взрослым. Он редко выходил за пределы дворца, а таверну посещал в первый раз. Вечер можно было считать удачным, если бы не одно неприятное происшествие. Мерджан допил свой шербет и собирался сходить за второй кружкой, как вдруг почувствовал на плечах чьи-то руки. С ужасом обернувшись, он увидел одну из девиц, которая неслышно подошла сзади. Она была одета в поношенную красную юбку и белую рубашку не первой свежести с глубоким вырезом на груди. Сальные волосы прикрывала вышитая бисером шапочка с подвесками. Немного прищуренные глаза смотрели нагло и призывно. Девица уселась рядом на скамью и, вплотную приблизившись, зашептала прямо в ухо:
— Такой молоденький, чистенький… кожа белая, волосы золотые… прямо как я люблю… Ты умеешь целоваться?
— Нет! — буркнул Мерджан, брезгливо отстраняясь. От девицы пахло немытым телом, вином, дешёвой косметикой и ещё чем-то мерзким. Наверное, так пахнет порок.
— Никогда не целовался? Так я научу! — плотно прижимаясь, не унималась девица. — Ты навсегда запомнишь свой первый поцелуй…
— Нет! — решительно выпалил Мерджан и тут же нашёл спасительный аргумент. — У меня нет денег!
— За первый раз денег не беру… Пойдём со мною…
— Отстань от ребёнка, Фаина! — крикнула одна из девиц, сидящих у окна. — Ты же его до смерти напугала!
Фаина усмехнулась, проигнорировав замечание, и придвинулась ещё ближе.
— Не бойся, это не больно, тебе будет приятно… очень приятно… — цепкие пальцы Фаины начали пробираться туда, где им совсем не место…
— Прекратите! — сжавшись от отвращения, крикнул Мерджан, резко вскочил, перепрыгнул через стол и под дружный хохот работников и посетителей таверны взбежал вверх по лестнице.
Уже около дверей он вспомнил, что у него в тарелке остался недоеденный кусок яблочного пирога, быстро вернулся, сунул еду в карман и под новый взрыв хохота выскочил за дверь. Прохладный осенний воздух наполнил грудь свежестью, освобождая от мерзкого зловония ненавистного злачного места.
Солнце уже опустилось за горизонт и Мерджан решил незамедлительно вернуться в Топкапы, опасаясь разгуливать в одиночку по ночному городу. Темнота окутывала дворцовый парк, а лунный свет с трудом проникал сквозь ещё густую листву клёнов и платанов, серебря аккуратные гравийные дорожки причудливыми бликами. Тусклое мерцание редких фонарей почти не достигало того отдалённого уголка парка, куда Мерджан забрёл в надежде перевести дух после происшествия в таверне. Свежий ветерок покачивал ветки деревьев и приятно холодил лицо. Удобно устроившись на плоских камнях, приготовленных для украшения клумб и отгороженных живой изгородью из самшита, Мерджан достал из кармана пирог, вдохнул аромат и стал откусывать от восхитительного лакомства маленькие кусочки. Воспоминания унесли его в детство, когда он каждую осень вместе с отцом собирал яблоки с большой старой яблони, растущей рядом с домом. Потом матушка пекла удивительные ароматные пироги, которые пахли семейным теплом и уютом…
— Постой. Там кто-то есть. Слышишь? — в темноте раздался встревоженный женский возглас. — Как будто кто-то чавкает…
Мерджан замер с надкушенным пирогом в руке, боясь дышать. Сквозь заросли самшита виднелась пара — высокий мужчина и его миниатюрная грациозная спутница в тюбетейке, вроде тех, что носят калфы во дворце. В темноте невозможно было разглядеть их лица.
— Сейчас посмотрю. Подожди. — послышался знакомый низкий мужской голос. Это же Беркер-ага!
— Не уходи. Мне страшно.
— Не бойся, Серен. Может, это крыса грызёт орех.
— Вдруг нас заметят, — спутница Беркера-аги с прекрасным именем Серен горестно вздохнула. — Тогда не избежать позора.
— Завтра же поговорю с султаном и попрошу отставки. Даст Аллах, нам не придётся больше скрываться.
— Думаешь, он отпустит тебя?
— Незаменимых нет. Назначит кого-нибудь другого. Тюлке, например. Этот хитрый лис давно на моё место метит.
— Так он же прохиндей и взяточник! Он развалит всю работу!
— Но это будет уже не наша проблема… Ну что, крыса всё ещё чавкает? Пугнуть её?
— Вроде, нет… — тихо засмеялась Серен и пара направилась в сторону Мраморного павильона.
Медленно проглотив оставшийся во рту кусочек пирога, Мерджан задумался. Он чавкает? Узнав об этом, отец был бы разочарован. Он любил повторять, что потомок князей Мещерских не должен чавкать во время еды, сморкаться в пальцы, ковырять в носу и вытирать губы рукавом. Мерджан всегда строго соблюдал правила поведения и считал себя воспитанным человеком, однако постоянное проживание в казарме с простыми деревенскими ребятами дало свои плоды. Соревнования на самый длинный плевок и самую громкую отрыжку, в которых неизменно побеждал Максут, не считались среди новобранцев чем-то необычным. За время, проведённое в Эдирне и Стамбуле, Мерджан сильно изменился, и не только внешне. Теперь он чавкает, подслушивает, подсматривает и вообще ведёт себя неподобающе. Интересно, узнает ли его госпожа Шах-и-Хубан, когда приедет во дворец? А если узнает, не будет ли она неприятно удивлена?
Госпожа не приехала. Ни через день, ни через неделю. Махидевран Султан с шехзаде Мустафой прибыли с большим опозданием, поскольку им пришлось задержаться в Балыкесире из-за сильных дождей, размывших дорогу, но Шах-и-Хубан с ними не было. Постепенно тёплые и солнечные дни ранней осени сменились ненастьем, листья с деревьев облетели, потом ударили морозы, а Госпожа так и не появилась…
Мерджан тщетно пытался задремать, отгоняя тени прошлого, когда в комнату, уставший, но невероятно довольный, ввалился Шекер-ага с огромной корзиной съестного и как фокусник из шляпы стал доставать оттуда овощной плов, долму из баклажанов, сырные лепёшки, гранатовое джезерье, кувшин с ягодным шербетом…
— Это всё от султанского стола осталось, — приветливо улыбнулся главный повар. — Мерджан-ага, попробуй! И ты, лекарь, иди скорее сюда, угощайся! Небось никогда такого не ел… Бери, тут много! И друзей своих угости! У тебя есть друзья?
— Брат есть… — смущённо опустил глаза Тахир.
— Вот и замечательно! Брату отнеси! Бери больше, не стесняйся!
— Спасибо…
Развернув большое кухонное полотенце, Шекер-ага достал румяный яблочный пирог и лукаво подмигнул:
— Вот, Мерджан-ага, специально для тебя готовил. Только из печи!
— Спасибо, конечно, но не стоило так беспокоиться, — неловко поблагодарил Мерджан и почувствовал, как к горлу подступили слёзы.
Примечания:
Дорогие читатели! Очень жду ваших оценок и комментариев.