Мир батьки-Геральта без тормозов и Конец Света

В библиотеку Гарштанга попасть было непросто. Но и Йеннифэр была далеко не последней чародейкой на континенте. В Капитуле она пользовалась определенным уважением. Впрочем, слово “уважение” редко оказывалось уместно среди чародеев. Чародеи редко уважали кого-то, кроме себя. Исключение составляли редкие союзы двух-трех персон. Но и в них уважение, как правило, распространялось в одностороннем порядке. Правильнее было бы сказать, что Йеннифэр обладала неким статусом и репутацией. Вот это уже были понятия более объективные и неоспоримые. Так или иначе, в библиотеку Йеннифэр попала без каких-либо препятствий. Но вот спокойно поработать не получилось. — Все трудишься? — вежливо поинтересовался Вильгефорц, остановившись у ее стола. Йеннифэр отчетливо слышала снисхождение в его голосе, но списала это на собственную склонность преувеличивать. — Провожу исследовательскую работу, — кивнула она, даже не соврав по сути. — Похвально, — одобрил чародей. — В нашей профессии никогда не следует прекращать научных изысканий. А на какую тему работа, позволь спросить? Йеннифэр как можно беспечнее пожала плечами. — Собираю сведения о магических практиках, имевших хождение до сопряжения, — ответила она. Вильгефорц удивленно приподнял бровь. — Довольно необычный интерес. К чему закапываться в старое, когда вокруг столько нового? Чародейка понадеялась, что со стороны не было заметно, как напряглось ее тело. Невинный, казалось бы, интерес Вильгефорца тревожил. Йеннифэр еще не решила, хочет ли она делиться попавшей в ее руки информацией с Капитулом. По крайней мере, не раньше, чем она отправит восвояси иноземного ведьмака и барда, которые застряли здесь из-за недостатка способностей Цириллы и недостатка осведомленности самой Йеннифэр. Что-то подсказывало ей, что ее коллеги, горячо любящие разного рода научные изыскания, растащат пришельцев из другого мира на кусочки. И, наверное, ей должно было бы быть на это наплевать. Но иноземный ведьмак так сильно был похож на Геральта, что Йеннифэр попросту не смогла отдать его на растерзание любопытным чародеям. Так что надо было сохранять в тайне истинные мотивы ее исследований. — Все нынешние знания зиждятся на прошлых, — выкрутилась она. — Нельзя изобрести что-то новое, не зная основ и истоков. — Даже так? — на этот раз Вильгефорц поднял обе брови. — Что ж, я счастлив, что среди нас есть столь мудрые особы, не пренебрегающие мудростью древних. Желаю тебе удачи в исследовании. Он ушел, чинно ступая по каменным плитам пола. А Йеннифэр все не отпускала тревога. *** Дни потянулись скучные и однообразные. Калантэ не торопилась принимать решение. Радовало лишь одно: за комнату она платила. Лютик целыми днями таскался по городу, наслаждаясь благами цивилизации. А по вечерам время от времени играл в трактире неподалеку от постоялого двора. Как-то зайдя на его выступление, Геральт услышал песню про хозяйку старинных часов. Разумеется, в песне Лютик ни словом не обмолвился о том, что ему дали по лицу и выгнали взашей. Герой его песни оказался куда более удачливым. И девицу получил, и часы починил, и заклятие снял. Везде успел, в общем. Поймав насмешливый взгляд ведьмака, Лютик нисколько не смутился. И даже запел громче:

Висели над камином Старинные часы. И стрелки замерли на них Сто с лишним лет назад. Девица не спускала с них Свой очень странный взгляд. Они давно стоят!*

На фоне всех прочих изменений оригинальной истории то, что часы из напольных превратились в настенные, казалось сущей мелочью. Тем более, что слушателям явно все нравилось. Да и Геральту тоже нравилось. По крайней мере, в этой песне не было ни слова про нездешний сон и отравление осенью. А еще Лютик скупил, похоже, все чертово масло в Цинтре. Розовое, ромашковое, лавандовое, фиалковое и даже вересковое. Крошечные бутыльки забили половину его сумки. Целеустремленность барда почти пугала. *** В замок Геральта вызвали только недели через две. И на этот раз Калантэ ждала его не в саду, а в тронном зале. Пока Мышовур вел ведьмака путанными коридорами, слуги вокруг них резко замолкали, но стоило пройти мимо, как Геральт отчетливо слышал шепоток за спиной. Похоже, даже подметальщицы и поварята знали, с какой целью к ним пришел ведьмак. — Тебя кланяться вообще не учили, что ли? — поморщилась Калантэ, когда Геральт вошел в зал. — Меня учили другому, — отозвался ведьмак. — Но мне поклониться не сложно, если так уж нужно. Княгиня усмехнулась. Геральт так и не поклонился. — Не будем ходить вокруг да около, — сказала она, поднявшись с трона. — Предложение твое мне кажется разумным. Ты увезешь Цириллу из Цинтры. Тайно. Никто не должен знать, кто она такая. А при дворе ее временно будет представлять достойная хорошо обученная девушка. По мере необходимости. — Тайно? — ведьмак не сдержал ухмылки. — Об этом шепчутся, кажется, даже собаки. — Ты сюда пришел с собаками разговаривать? — грозно рявкнула княгиня, и Геральт помимо воли отвел взгляд. — О чем шепчутся цинтрийские собаки, тебя волновать не должно, — уже спокойнее продолжила Калантэ. — Твоя задача, чтобы за пределами Цинтры вокруг тебя собаки ничего не разнюхали. Надеюсь, уж это тебе будет по силам. И еще одно. Она смерила ведьмака суровым взглядом и только после продолжила: — Мне нужны гарантии. — Какие гарантии ты хочешь? — спросил ведьмак, враз посерьезнев. — Гарантии того, что если слова ты не сдержишь и Цири не убережешь, я сумею добраться до твоей головы, — тихо, но пугающе проговорила княгиня. — Ты нарисуешь мне на карте путь до Каэр Морхена. И если вдруг что… Против армии не выстоят даже ведьмаки. — А где же гарантия того, что я укажу тебе верный путь? — сузил глаза ведьмак. Калантэ вздохнула и совсем не царственно скривилась. — Да чтоб тебя, белоголовый! Почему каждый раз, открывая рот, ты так и просишься в тюремные застенки? — Прости меня, княгиня, — ведьмак все-таки склонил голову, чтобы потешить ее самолюбие. — Я покажу тебе место на карте. Настоящее. И перевалы укажу, которыми можно будет пройти. Но не нарисую. Придется запомнить. Очень уж боюсь болтливых собак. — А где же гарантии того, что я не нарисую путь сама и не укажу его своим собакам? — усмехнулась княгиня. Но уже не сердито, а как-то… Так, что Геральт захотел усмехнуться в ответ. — Там же, где гарантии моей честности, — сказал он. *** В путь собрались в тот же день. Калантэ явно успела все подготовить. Несмотря на заявление княгини о том, что все должно произойти тайно, Геральт все равно почему-то ожидал, что придется отбиваться от кареты с эскортом для княжны. Но вместо этого ему лишь вывели навьюченную вещами девочки лошадь без седла. — Цири еще слишком мала, чтобы ехать верхом сама, — пояснил Мышовур. Именно он руководил сборами. Впрочем, Геральту начало казаться, что руководил он всем, до чего не доходили руки самой Калантэ. — Ведьмак, — Мышовур поймал Геральта за руку, заглянул ему в глаза и сказал очень серьезно: — Ты не имеешь права на ошибку. — Я знаю, — в тон ему ответил Геральт. Друид кивнул так, будто ответ в полной мере удовлетворил его, и отпустил руку Геральта. — Я приведу ее, — сказал он, развернувшись к воротам. На ведьмака Мышовур больше не смотрел. Спустя несколько минут он привел маленькую худенькую девочку. Из-под подбитого заячьим мехом капюшона выбивались пепельно-серые волосы, а на светлом лице горели огромные глаза цвета молодой травы. Девочка с любопытством осмотрела ведьмака с ног до головы, не выказав ни малейшего испуга, а после подошла к нему сама, задрала голову и спросила: — Это ты мое Предназначение? Геральт даже растерялся немного. Он не знал, как должна была происходить встреча с Предназначением. На самом деле, в Предназначение он вообще не особенно верил. Любой ведьмак знал, что большинство детей в Каэр Морхен попадает не по воле Судьбы. Их подбирают в канавах и на обочинах. Ведьмаками становятся сироты и подкидыши. Право Неожиданности — всего лишь глупая дань традициям. И если бы ведьмаками становились бы только так, все они вымерли бы очень давно. И все же глубоко в душе он боялся этой встречи. Как будто в миг, когда Цири предстанет перед ним, должно произойти что-то великое и неотвратимое. Но ничего не произошло. Это была всего лишь девочка с невероятно зелеными глазами. Такими же, как у ее бабки. И такими, какие были у ее матери. — Выходит, что так, — неловко ответил Геральт на вопрос ребенка. Цири важно кивнула. — Я так и думала, — заявила она. — Мне няня все рассказала. И про ведьмаков, и про Право Неожиданности, и про Предназначение. Бабушка ругала ее, а я знала, что ты придешь и сделаешь меня ведьмаком. Что там могла рассказать нянька, Геральт боялся даже представить. И уточнять он на всякий случай не стал. — Не буду я делать тебя ведьмаком, — проворчал он, украдкой глянув на Мышовура, который так и стоял рядом с воротами. — Просто ты поживешь немного со мной в Каэр Морхене. А потом вернешься и станешь править Цинтрой. Девочка улыбнулась с заговорщицким видом. Разве что глазом не подмигнула. И ответила очень довольно: — Конечно. Так и будет. Няня меня предупредила. Геральту оставалось только вздыхать и удивляться, чем няньки забивают головы маленьким княжнам. Развивать дискуссию он не стал. Только помог девочке забраться в седло Плотвы и вывел обеих лошадей за кольцо внутренних стен. Там его уже дожидался Лютик. — Здравствуй, благородная.. — начал было нараспев говорить он, но Геральт тут же ткнул барда локтем под ребра. — Больно же, — обиделся Лютик, потирая ушибленное место рукой. — Ни слова, — сквозь зубы процедил Геральт. — Никому. Ты понял? — Так бы сразу и сказал, — надулся бард. — Чего сразу руки-то распускать? — В общем, — он снова повернулся к княжне. — Я, несравненный бард и менестрель Лютик, буду развлекать тебя в пути, чтобы ты случайно не померла со скуки от Геральтовой угрюмости. Цири демонстративно фыркнула и вздернула маленький носик. Бард ее явно не впечатлил. — Да что ж такое-то, — Лютик разочарованно вздохнул. — Геральт, я уже женщинам не нравлюсь. Это все ты виноват. Совратил меня, и все мое очарование перестало работать. — Это я тебя совратил? — вскинул бровь ведьмак. — А кто? — совершенно искренне удивился Лютик. — Не я же. Геральт только махнул рукой. Доказывать что-либо Лютику было бесполезно. Да и… не мог он аргументировать при ребенке. — Присмотри тут пока за всем, — вместо этого сказал он и обвел рукой Цири и троих теперь уже лошадей. — А я напишу Йеннифэр. — Ладно, — согласился бард. — Но давай только быстрее. *** Цинтру они покинули на удивление тихо. Никто не препятствовал им. Только стражники косились как-то недобро. Но высказаться не решались. Стоило им отъехать немного от городских стен, как маленькая княжна заскучала, и пренебрежения к Лютику во взгляде девочки тут же поубавилось. А бард только и рад. Без малейшего промедления он стал одну за другой рассказывать сказки. Нес Лютик, конечно, полнейшую ахинею. Чего только стоила история о том, как рубашки из крапивы превращали гусей в молодцев. Геральт едва сдерживался от едких комментариев. Но Цири, похоже, все нравилось. И через некоторое время она даже перебралась к Лютику в седло, устав выворачивать шею, чтобы лучше слышать. Движение их здорово замедлилось из-за ребенка. Цири уставала быстро и постоянно просилась то в кусты, то походить, то покушать. Но вместо раздражения ведьмак ощущал спокойствие. Он даже не осознавал, насколько сильно тревожился до этого. Сейчас тревога ушла. Будто бы все встало разом на свои места. А в душе поселилась уверенность, что теперь все будет хорошо. Вот и Лютик повеселел тоже. Возился с княжной так, будто это ему Предназначение ребенка уготовило, а не Геральту. Но ведьмак не возражал. Пока оба оставались на виду, он был спокоен. Правда на замедлении передвижения сложности не кончились. К вечеру Геральт очень остро осознал, что на ночь им надо остановиться, и не абы где, а в нормальном постоялом дворе. Спать под звездами с восьмилетней (да пусть даже девятилетней!) девочкой на руках казалось совершенно недопустимым. Нет, может, в крайнем случае, когда выбора не будет. Но пока есть возможность, придется искать нормальный ночлег. И вяленым мясом перебиваться больше не дело. Благо, Калантэ позаботилась и о еде и о деньгах в дорогу. Но посреди дороги деньги мало чем могли помочь. Пришлось искать, где остановиться. Геральт уже предчувствовал косые взгляды и неудобные вопросы. Едва ли кто-то поверит, что ведьмаку кто-то по доброй воле доверил ребенка. Мыслями своими он поделился с Лютиком. Но бард не разделил его тревоги. — Да ладно тебе, — тихо отмахнулся он, чтобы не разбудить задремавшую Цири. — Скажем, что это моя дочка. Я выгляжу прилично, мне поверят. — А я, значит, неприлично, — хмыкнул Геральт. — Не цепляйся к словам, — скривился Лютик. — Но, согласись, мне она в дочери больше годится. Никто даже сомневаться не станет. А то, что ведьмак с нами… Ну так в дороге небезопасно. Да и вообще. Мало ли, с кем вольный бард путешествует? — Ага. Буду снова твою охрану изображать, — вздохнул Геральт. — Ну все, кончай дуться, — нахмурился бард. — Вот что ты вечно видишь все в мрачном свете? Уж можешь и поохранять меня немного. А ночью я тебя отблагодарю. М? — Даже не думай, — отрезал Геральт, многозначительно глянув на ребенка в седле перед Лютиком Теперь настал черед Лютика вздыхать. — Вечно у тебя отмазки найдутся, — проворчал он. — Да ладно-ладно! Нет, так нет. Не смотри на меня так. Я тебя заставляю, что ли? — Не заставляешь, — признал Геральт. — Но не при ребенке же. Тебе что, в Цинтре не хватило? Ты же из койки не вылезал. Я вообще не понимаю, как ты в седле держишься. — Да уймись! Сказал же, ладно. Чего ты взъелся? — Я не взъелся. — Вижу, как ты не взъелся. Того и гляди, пар из ушей пойдет. Никто не собирается вредить нравственности твоей княжны. Геральт вздохнул и махнул рукой. И счел за лучшее поторопиться и найти постоялый двор, а не переругиваться с Лютиком. По счастью, близ Цинтры городков и больших деревень было много. Так что селение удалось найти без проблем, и постоялый двор в нем имелся. Получше многих, в которых Геральту доводилось останавливаться. Он по привычке подумал, что останавливаться здесь будет дорого и неразумно. Но вспомнил про деньги Калантэ, выделенные на обеспечение Цири. Их, конечно, транжирить тоже не стоило. Но не для того ли они нужны, чтобы предоставить княжне достойные условия? Разбудить толком Цири не удалось. Девочка спала прямо на ходу. Так что Лютик решил не мучить ребенка и взял ее на руки. Та безо всякой задней мысли обхватила его за шею маленькими ручками и засопела. Геральт только фыркнул, глядя на них. Он подумал было сам взять Цири на руки. В конце концов, пусть она и ребенок, но весит не так уж мало. Но бард не жаловался и со своей ношей управлялся на удивление легко. Будто бы всю жизнь таскал на руках детей. “Девиц он на руках всю жизнь таскал”, — промелькнуло у ведьмака в мыслях, и он невольно ухмыльнулся. Но Лютик ничего не заметил. Как бард и обещал, хозяин постоялого двора легко поверил в их байку о том, что бард путешествует с дочуркой, а Геральт их охраняет. Так что комнату им предоставили без проблем. Вопреки опасениям Геральта, присутствие ребенка смягчало бдительность людей, а не заставляло их насторожиться и подумать дурное. Это было как-то даже непривычно. — Ну вот, видишь? Никто нас с вилами не встречает, — негромко проговорил Лютик, устроив Цири на кровати и аккуратно отцепив ее пальчики от собственного воротника. Цири даже не проснулась. — Хорошо бы все так дальше и оставалось, — отозвался Геральт. Он пристроил ножны с мечами у двери, подошел к кровати и принялся осторожно снимать с Цири сапожки и плащ с капюшоном. Лютик понаблюдал за ним, а потом отошел к соседней кровати (в комнате их оказалось две) и принялся разбираться с собственными сапогами. Он не стал дожидаться ведьмака, решив, что тот, конечно, ляжет с Цири. Стянул куртку, подумал немного, стоит ли раздеваться до исподнего, а потом махнул рукой и лег так, сразу отвернувшись к стенке. Однако вскоре он почувствовал движение за спиной, а после кровать прогнулась под весом второго тела. — А как же нравственность? — уже сонно пробормотал Лютик. — Сон нравственности не мешает, — сказал Геральт у него за спиной. — Ну да, ну да. А я уже размечтался, — Лютик лениво усмехнулся, повозился немного и приткнулся ведьмаку под бок. — Как-нибудь в другой раз, — пообещал Геральт, тоже повернувшись на бок и приобняв барда за талию. — Я же никуда не денусь. — Угу. Куда ты от меня денешься. Геральт тихо усмехнулся. Но бард этого уже не слышал. Он провалился в сон.