Тайная любовь майора

Ночь и тишина, данная навек… Крутится в голове человека, лежащего в подвале на бетонном холодном полу. Наверное, смерть совсем уже рядом. Она идёт к нему не первый год, а возможно, он сам ищет её. Самые дорогие сердцу друзья мертвы. Родные давно перестали понимать его, хоть и любили по-своему. Вчера его избивали долго, проклятая картина и проклятое излияние души старого вора в законе. Зачем он во все это полез? Серёгин уже не знал. Сейчас он понимал, что его убьют. Они хотели получить от него информацию, только вот Андрей ничего на самом деле не знал полезного для Антибиотика. Сейчас он жалел о том, что наговорил лишнего в запале, дав понять, что что-то знает. Главный по дознаниям у Палыча - Череп, мерзкий тип - уже знатно обработал Андрея. Тело болело, и сознание плыло, отчего-то хотелось сейчас оказаться дома у родителей, и чтобы это всё осталось дурным сном. Но, к сожалению, это был не сон, а страшная реальность. Наверное, так чувствует себя человек, который ожидает расстрела. Серёгин понимал, что его мало кто будет искать. Пакет с материалами по банде Антибиотика он отправил майору Кудасову ещё два дня назад, перед похищением. На свою беду, в тот вечер он отправил злополучное письмо и уже возвращался домой, но так и не дошёл. На светофоре его перестрели два жутких типа, похожих на шкафы с антресолями, и надев мешок на голову, заехали по рёбрам крепкими кулаками, чтоб не рыпался, впихнули во внедорожник и куда-то долго везли. Сопротивляться им было не просто бесполезно, а банально глупо. Хоть он и знал технику боя, но как говорится, против лома не попрёшь. Его с час возили где-то по городу, а может, за городом, но факт в том, что выгрузили его возле частного дома. Когда с него сняли мешок, то в глаза ударил яркий свет, а напротив стула, на который его кинули, в кожаном кресле сидел не кто иной, как Говоров Виктор Палыч, он же Антибиотик. По началу этот человек, внешне напоминающий доброго дедушку, не вызвал в Серегине особого страха. Но стоило этому типу заговорить, и холодок из мурашек пробежал по спине. — Ну что, Андрюша, вот и познакомились. Долго же ты бегал от меня. — Лицо Говорова было всё такое же приторно приветливое, но теперь журналист понимал, кто стоит за смертью его друзей. Этот человек вызывал ужас, даже когда ничего не делал, его взгляд заставлял сжаться в комок. Сглотнув этот самый комок, Серёгин набрался смелости и с вызовом сказал: — Да я и не бегал, уже не в том возрасте, чтобы бегать. Вы всё равно уже проиграли, весь материал на вашу шайку я отослал куда надо, а копия лежит у надёжных людей. — Про копию он, конечно, загнул, её просто не было, да и быть не могло, элементарно не хватило времени. — Напугал ты, Андрюша, ежа голой жопой. У меня всё схвачено. Думаешь, твой майор примчится за тобой, как принц на коне, прости, на «бобике» милицейском? Тут ты ошибся, у него есть начальство, и я ему позвонил. Кудасову дали задание за пределами Питера, и пару дней у нас есть для тёплой и дружеской беседы. От его спокойных интонаций в голосе хотелось залезть под стул или на стенку. Серёгин понимал, что его дни сочтены. Живым его точно отсюда не выпустят. Если Никиты Никитича не будет в городе, то его уже точно никто не найдёт, а лес за городом большой. Мысленно он попрощался с родными и с самим Никитой. Андрей испытывал какую-то странную привязанность к этому человеку, но даже мысли не мог допустить, что это всё взаимно. Майор появлялся время от времени в его жизни и наводил порядок в том хаосе, что он сам невольно творил. Взять хотя бы тот день, когда погибла Ирина, Никита задержал его, и каким-то чудом он не погиб вместе со всеми в том страшном огне, что унес жизнь любимой авторитета Барона и Шварца. Потом были ещё случаи, когда Серёгин попадал в различные неприятные ситуации, но всегда тень Кудасова появлялась на горизонте и своей мощной фигурой как бы заслоняла его собой от фатальных последствий. Но вот сейчас его рядом не будет, и всё кончено. Андрей понимал, что его жизнь в руках Палыча и мерзких прихвостней. — Пора тебе, Андрюшенька, преподать урок, как не должны поступать примерные школьники. Думаю, ты скоро нам расскажешь, у кого спрятал ценную информацию. Папочку с документами мне завтра передадут, на столе у меня будет лежать рядом с твоей головой. — В этот момент лицо властного старикашки изменилось до неузнаваемости, его стоило бояться, так как оно выражало дикую ярость. Антибиотик вызвал по телефону какого-то человека со странной кликухой Череп, впрочем, через пару часов Андрей узнает на своей шкуре, кто это такой. — Уведите эту птичку, она скоро должна запеть, думаю, у нее много интересного для меня. Серёгина подхватили под руки с обоих боков, не давая ему возможности шевелиться, и повели по боковому коридору к простой железной двери, ведущей в особое помещение из которого мало кто выходил живым. Череп не гнушался ничем, будучи ранее дознавателем в КГБ, этот страшный тип, утративший все черты человечности и превратившийся в машину для убийства, с лёгкостью мог освежевать живого человека, не моргнув глазом. Он любил своё дело, пытать и мучить было в его крови. Этот человек мог быть кем угодно, но ему нравилось то, что он делал, всё же маньяк на службе у кровавого негласного лидера нашёл своё истинное место. Холодный взгляд из-под очков и ничего не выражающее лицо могли свалить наповал неподготовленного человека. От Черепа веяло опасностью. Когда люди сталкивались с ним, то сомнения в его истинной натуре отпадали сразу. Подвал был обычным, кроме некоторых доработок. В углу стоял прозекторский стол с кучей блестящих инструментов, стоял стул с гвоздями, несколько цепей в стене, подобие виселицы и самое любимое развлечение этого урода - бочка с водой. Почему-то топить свою жертву Череп особенно любил, как и вешать. Журналиста швырнули на пол, предварительно пристегнув за руки цепями. Череп любил играть, как и любой маньяк, убить человека можно в считанные секунды, но какой в этом смысл. Так что жертва мучилась в агонии смерти дня три, а потом просто умирала от потери крови или от болевого шока, это у кого как. Тело тщательно расчленялось на органы, которые имели огромную цену на чёрном рынке, а остатки сжигались в огромной печи под усадьбой Палыча. Все были довольны и ещё получали неплохой доход, приятное с полезным, всё в равновесии, как и любил его хозяин. Следующие сутки превратятся для молодого мужчины в страшный кошмар из боли и унижений. Уже через день избиений и садистских игр маньяка, он мысленно будет молить о смерти.