Змий

В десятке лиг от города я оказался уже поздней ночью. Я съехал с тракта и углубился подальше в лес. А там убил коня и заклинанием из школы смерти уничтожил его труп. Нельзя оставлять за собой следов. Пришлось также пустить в сторону Венеции специальное заклинание. Оно заметало все следы — от отпечатков копыт на земле и запахов, до затирания духовных флуктуаций, оставляемых моей душой в астрале и магическом фоне. Скрыв свой путь, я открыл портал в одно место в нескольких часах от нужного дерева с тайником Елены Ровенкело. Повезло, что в памяти Салазара был эпизод, связанный с замком, расположенным неподалёку от координат нахождения диадемы Ровены. И вот в моих руках оказалось еë сокровище! Та защита, которой оградила дуб её дочь Елена, не стала для меня серьезным препятствием. Уж точно не после разминирования личных покоев её мамаши. Еще одним порталом я прошел в одну из множества пещер высоко в Альпах. Там у Слизерина было скрытое убежище. В нем были и комната под ритуалы, и зельеварня, и кладовая с ингредиентами в стазисе. Имелись даже обычные апартаменты с кроватью, сменной одеждой и купелью для омовений. Все минималистично и без роскошеств. Ну так и создавал он его ещё когда был просто странствующим магом. В те времена он искал лучшей доли, еще не заработав известности. Разумеется, он еще не был знаком с Годриком. Почему открыл портал, а не аппарировал? Так не придумали тут ещё этих пространственных чар. Зато были доступны порталы, но лишь при октане не ниже пятого. В ритуальном зале я лёгким усилием воли создал диагностирующий круг, куда поместил диадему. Я опасался брать голыми руками что-либо, связанное с Морганой, которая Ровена, потому был в перчатках из драконьей кожи. Сняв их и отойдя в сторону, запустил сканирование творения бывшей любовницы Слизерина. Моргана была параноиком похлеще Слизерина, и он лишь случайно смог узнать пароль к её личным покоям. И то только потому, что мог, проснувшись утром, вспомнить всё, что происходило вокруг, пока он спал. Его магическое, астральное зрение и органы слуха во сне всё так же мониторили обстановку, запоминая происходящее вокруг. Ровена никогда не приводила Салазара в свои личные покои. Да и не знал он о них. Просто думал, что место, где он с ней спал, и было её Тайной комнатой. На самом же деле это была лишь стандартная комната, которую могла создать выручай-комната. И вот однажды Ровена после бурной ночи подорвалась с постели, где лежала вместе со своим любовником. Видимо, она получила какой-то сигнал. Проверив крепость сна Салазара, она открыла в стене вход в свои личные апартаменты. Так и узнал он пароль в её обитель в Хогвартсе. — Да нет, Вы что серьезно?! — охреневал я, когда ритуал закончил свою диагностику, показывая мне результат своей проверки. Диадема была не только ключом доступа к управлению Хогвартса. Благодаря заключённому в него высшему духу разума, она оказалась очень сильным ментальным усилителем. Но и это было не всё. Спасибо библиотеке Ровены, я теперь был хорошо подкован в магии душ, демонологии, шаманизме и астральной магии. Все это позволило обнаружить в диадеме хорошо спрятанный поглотитель. Точнее, даже не поглотитель, а скрытое пространство вне реальности и измерений, огражденное от колеса Сансары. Оттуда можно было управлять самим артефактом и влиять на того, кто им пользуется. Это был не крестраж, даже не филактерия. Нет, это было нечто совершеннее и хитрее. Ведь даже моё духовное и астральное зрение не распознали в диадеме подготовленное пространство для комфортного нахождения в нём души с возможностью после попадания туда взаимодействовать с окружающим миром, увидев лишь уже пленённого духа разума. Неделя расчетов и экспериментов — и мне, наконец, удалось вытащить из диадемы душу Морганы, не повредив ключ-диадему. Сейчас, держа в руке заключённую в изумруд душу любовницы Салазара, я размышлял над тем, как с ней лучше всего поступить. Была у меня одна безумная идейка. Вот только она могла грозить мне становлением полноценным демоном, и я не знал, стоит ли оно того. Хотя ведь до этого обошлось, и душу Салазара я схарчил, не поморщившись. Надо считать и думать. Ещё неделя расчетов — и передо мной лежали исписанные пергаменты с подробностями ритуала, который должен помочь мне в этом нелёгком деле. Мне не нужно будет пускать во внутреннее пространство своего физического тела душу Морганы и становиться одержимым, чтобы побеждать её в поединке, где и разделывать её душу на оболочки, поглощая их сразу и одновременно. Разработанный мной ритуал был ступенчатым. Первый подвергал душу Морганы чудовищно мощному ментальному удару. Второй под моим непосредственным контролем вторгался в её разум и разрушал личность, при этом сохраняя память. Третий вырывал её воспоминания. Четвертый же обрывал связи всех оболочек её души с ядром, которое отпускал в колесо Сансары. Пятый запускал поглощение её праны моей второй оболочкой. Шестой перерабатывал её астральную оболочку в чистую энергию, лишенную следов её особенностей, и пускал на усиление моей собственной. Седьмой развеивал, к чертям собачьим, её чувственный дух, а то мало ли, мне ещё не хватало бабских тараканов приобрести. Уж у Морганы-то они были отожравшимися и размером с мамонта. Восьмой должен после того, как память уже изъята, полностью стерев все воспоминания и её личность из ментальной оболочки, пустить её на моё усиление. Девятый повторял демонический механизм пожирания сути, благодаря которому я должен поглотить и значительно усилить свой магический ноус. Её же память оставалась в моём ментальном теле в виде архива. Всё было перепроверено десятки раз. Теперь вопрос стоял о том, что делать первым: жрать сердце кицунэ или проводить ритуал. Если сожру сердце — потребуется не менее месяца, чтобы отойти от поглощения сил и способностей кицунэ, а потом привести в порядок собственную душу. Два таких сложных воздействия на собственную душу без должного перерыва между ними могут быть опасны. Если проводить первым ритуал с душой Морганы — сердце я смогу поглотить, в лучшем случае, только через полгода. Поглощение сил Морганы затронет практически всю мою душу, и её стабилизация займет более долгий срок. Но я и так уже порядком затянул с поглощением сердца. Чем дольше оно находится изъятым из кицунэ, тем меньше шанс на успешное его поглощение. Вот же блядство! И почему я не подумал ранее о том, чтобы оставить своей ученице способ связи со мной, чтобы можно было передать ей сообщение? Единственный способ оповещения семьи Бадоэр о задержке, что мне приходит сейчас на ум — патронус. Вот только моим патронусом можно неподготовленных людей на тот свет отправлять. Он-то у меня имеет вид Василиска. Все бы ничего, только, какого-то хрена, не красивенький такой серебряный, каким я в фильме его видел, а практически неотличимый от меня настоящего. Метров десять, такой же темно-зеленый, материальный, глазища желтенькие. Ну просто очаровашка! М-даа, загнал же я сам себя в угол. На замке Бадоэр стоит неплохая защита. В обход неё, не потревожив сигнальные чары, я знаю лишь два способа доставки этого сообщения. Первый — мой патронус. Это Высшие светлые чары, безвредные для человека. Так что он может беспрепятственно проникнуть в замок Франческо и передать моё сообщение. Второй — призвать демона из среднего круга, подчинить его и отправить с поручением передать послание. Но этот вариант мне нравится ещё меньше. Не придумав ничего лучше, я дождался наступления позднего вечера. Когда наступило одиннадцать часов, призвал своего обаяшку патронуса. Надиктовал для ученицы ему сообщение, что задержусь в своей поездке, может быть, месяца на три, но постараюсь управиться побыстрее и прибыть пораньше. А затем отправил его к Марии, мысленно извинившись перед ней и возможными свидетелями. Вот хорошо было Салазару — у него-то патронусом была гюрза, имевшая вполне себе серебряный цвет. Эх, ладно, чего уж теперь. Пора заняться насущными делами и выбросить посторонние мысли из головы. Три недели у меня ушли на стабилизацию своей души и усвоение силы и способностей кицунэ. Так быстро у меня это вышло благодаря заранее подготовленным специальным эликсирам, содержащим органы этого существа. Они и помогли мне успокоить и нормализовать мои взбаламутившиеся оболочки души. Еще получилось лёгкое внедрение в себя дара к материальным иллюзиям. Эти иллюзии Кицунэ оказались просто чудом каким-то. По своим свойствам они очень похожи на теневых клонов из Наруто, и тоже ограниченно разумны. Однако тут всё зависит от меня и моего посыла при их создании. Если я создаю собственную копию — то она может колдовать. Но только пока в ней не закончится вложенная при её создании мана и ментальная энергия. Еще они достаточно крепки и сильны, но, естественно, не как я. Конкретнее — где-то процентов двадцать от моих истинных физических показателей. Единственное, что их отличает от теневых клонов — то, что они не могут передавать свою память и приобретенный за время существования опыт. Однако есть у меня некоторые идеи по наделению их подобной способностью. Правда, на эксперименты сейчас просто нет времени. Зато я могу переносить своё сознание в них и смотреть их глазами. Вот это даёт просто отличные возможности в шпионаже. Ведь их невозможно обнаружить при помощи магии местных, европейских волшебников. Создай воробушка или даже муху, пусти полетать, посади где-нибудь неподалёку от интересующих разумных — и слушай да смотри себе на здоровье, о чём там шепчутся интересующие тебя личности. Ритуал по поглощению души Морганы прошёл, в целом, наверное, хорошо. Ну не знал я таких тонкостей о пране, не знал, что она может так повлиять на моё тело. Хорошо, хоть метаморфизм имею, и произошедшие со мной изменения не так критичны. Спасибо и на том, что сиськи не выросли. Не каждая прана, как оказалось, одинаково полезна для здоровья. Женская очень разительно отличается от мужской. Так что теперь я в своём истинном облике вылитый бисенён. Но к черту эти мелочи. Ведь то, что я получил из её памяти, с лихвой покрывает это мелкое неудобство. Оказалось, Моргана была рождена аж за тысячу триста лет до Рождества Христова, и она являлась жрицей Морриган — кельтской богини смерти и плодородия. Обучение Морганы магии началось с друидизма, где она была очень сильна, и с проклятий. А своим талантом она смогла привлечь внимание Морриган. Став её жрицей, и прослужив триста лет, она узнала о посмертии, ожидающем её в чертогах госпожи. Эта судьба очень испугала жрицу. Она бросила все свои силы на поиск способа улизнуть от подобной чести. А потом и нашла способ избежания встречи со своей госпожой, в чьи чертоги она должна была отправиться после смерти. Этот способ заключался в переселении в другие тела и их захвате. Так и бегала она, захватывая тела своих дочерей, вплоть до того дня, когда её дочь украла у неё диадему и за неделю погибла сама. Затем и Ровене не повезло нарваться на засаду инквизиции во Франции, куда она прибыла для начала поисков своей диадемы, к которой была привязана её душа. Церковники в разрушительной схватке смогли уничтожить её очередное вместилище. В результате душа Морганы унеслась в Албанию, где оказалась в своей диадеме, в дупле дуба, куда её заныкала Елена Ровенкело. Но и на старушку нашлась проруха. Ей оказался в меру наглый и везучий ползучий гад. Это я о себе, если что. Со своими знаниями она легко могла создать себе бессмертное тело. Да что уж там, её душа уже давно имела восьмую оболочку. Так что просто протяни она в одном из предыдущих своих тел более трёхсот лет — её тело бы перестало стареть, вернув себе молодость и облик двадцатилетней девчонки. Обычно для мага не было проблемой прожить три века. Вот только не могла она так поступить: её искало проклятье госпожи. Поняв, что хитрая жрица попыталась улизнуть, Морриган запустила в мир проклятье, нацеленное на душу нерадивой служительницы. Откройся ее душа миру полноценно — и сразу была бы найдена проклятьем. Вот она и скакала из тела в тело, прячась от него. Ведь прекрасно же понимала, что побороть проклятье целой богини ей пока не под силу. Всё это время Моргана искала способ избавиться от проклятья. Это заставляло ее познавать всю магию, до которой могла дотянуться. И благодаря проделанной ей работе, я теперь имею знания по многим видам магии, а заодно и по истории этого мира. Более ста тысяч лет назад, во времена ледникового периода, случилось грандиозное событие масштабов мультиверсума. В одной точке сошлись десятки миров, и тогда на нашей планете туда стали открываться порталы. В одних случаях схождение с новым миром было кратким, в других порталы держались тысячелетиями. Тогда на планете еще не было никаких развитых цивилизаций, и только-только стали формироваться родоплеменные отношения среди кроманьонцев — коренных жителей Земли. Кстати, монголоиды, индусы, нации на территории Персии, индейцы обоих Америк, негры и европеоиды — это всё люди из разных миров, что проникли сюда через эти порталы. Европеоиды являются пришлыми из Мидгарда, ассимилировавших основную массу коренного населения земли — кроманьонцев. Славяне — гибрид европеоидов и ариев. То есть вида фейри, в чей мир самые большие порталы были в горах Тибета и Уральских. Схождение и расхождение различных миров в точке пространства Земли длилось пятьдесят тысяч лет. После удаления их и разрыва связи на их месте образовывались пространственные лакуны — домены и аномалии. Но один из миров так и остался навсегда привязан к нашему миру. Ныне его называют магическим. Там большинство магических поселений и тот же Хогвартс. У человеческих рас, попавших тогда к нам, не было нужных знаний и сил, чтобы вернуться домой, да и не хотели многие из них возвращаться и у каждой из таких была своя причина на это. У кого-то в мире шли бесконечные войны. Где-то была очень агрессивная флора и фауна. Некоторые, как индейцы из Америк, вообще прибыли из умирающего мира. Только у Фейри были знания переходов меж мирами. Выяснив, что в нашем мире нет ничего интересного для них, большая их часть покинула Землю. Теперь — что касается богов. Все местные пантеоны, такие как скандинавский, греческий, славянский, китайский, индийский, американский, египетский и наций востока образовались из сильных магов. Те уже родились на земле, и они сумели образовать собственные культы. Именно благодаря им они получили приток ба-хионь, сделавших их божественными сущностями. Моргана не знала, почему, но около трёх тысяч лет назад начался исход богов в другие миры. Это закончилось перед появлением христианства. Моргана же была очень сведущей жрицей и отлично разбиралась в апостольской магии. Так что теперь мне понятна природа единого бога. Общеизвестно, что эта вера имеет иудейские корни. Изначально она возносила хвалу Яхве, он же Саваоф. А тот был сильным вавилонским магом Света. Его, как оказалось, вознесло своей верой иудейское племя в божественный ранг. Вот только он ни разу не вездесущий и не творец всего сущего. Истинный же творец мультиверсума, первозданного хаоса, где рождаются и растворяются миры, создавший души, создавший бессмертный атман, воплотивший колесо Сансары — ни разу лично не посещал наш мир. Он непостижим и неуловим. Ему нет дела до нас с вами. И вот однажды боги покинули наш мир. А без их присутствия и управления их эгрегоры стали истаивать, разрушаться. Но эгрегора Саваофа это не коснулось. Этот индивид, создавая свой культ, в своём учении присвоил себе заслуги Творца. Пока он находился в нашем мире, к нему приходила хвала в виде ба-хионь за деяния, им не совершенные. Когда же он его покинул, эгрегор веры остался бесхозным. Не рухнул только потому, что Творец присутствует в каждом уголке Метавселенной. Ведь каждый мир — его творение. Даже если мир создан каким-нибудь Демиургом — создавался-то он из хаоса, созданного истинным Творцом. Это и удержало эгрегор веры в единого Творца в целостности. Ведь незримое присутствие его есть и в нашем мире, хоть лично его здесь нет. Паства христианства, а потом и ислама, где тоже верят в единого Творца, ширилась. Постепенно у эгрегора сложился свой псевдоразум. Он стал управлять энергией веры в меру своего разумения, складывавшегося из чаяний и молитв приверженцев Творца всех его конфессий. Еще он стал являть чудеса на самые яркие просьбы и обращения к себе тех, кто истинно верит. Знания Морганы открыли мне новые горизонты устройства вселенной и сил ею управляющих. Еще я из того же источника узнал о природе божественных сущностей. И это уже не говорю о множестве заклинаниях из забытых школ сгинувших или ушедших цивилизаций. *** Две недели спустя после отбытия Святозара из замка Баэдор. Вечер. *** Глава гвардейцев, а по совместительству сильнейший маг на службе семьи Бадоэр, сейчас совершал обход замка. Он проверял магическую защиту, отвечающую за безопасность его обитателей. Уже больше двадцати лет он служит этой семье, и ни разу не пожалел о своём решении. В тридцать лет он, упорным трудом смог получить заветный перстень Мастера боевой магии. Едва покинув гильдию, он получил приглашение на встречу с Франческо Бэдоэр. Там ему предложили стать личным телохранителем тогда ещё наследника рода. Теперь же этот маг — глава службы безопасности и всего боевого крыла этой немаленькой семьи, имеющей огромные активы во множестве городов. Он был многим обязан Франческо. Ведь только благодаря своей службе на него и связанному с ней статусу он смог жениться на своем цветочке, своей ненаглядной Сабрине. Он маг, но не аристократ, а его возлюбленная являлась таковой. Только то, что его сватом стал его господин, сделало его счастливым семьянином и отцом. Его маленькому солнышку уже шесть лет. На удачу, она оказалась одаренной, как и её отец. Все эти мысли вяло текли в голове Сильвио, даря ему радость и гордость как собственными достижениями и семьёй, так и причастностью к такому знатному роду. Но вдруг он услышал вскрик из покоев госпожи Марии, любимицы его господина — дона Франческо. При этом сигнальные чары защиты замка оповестили о том, что там применялись высшие Светлые чары. Он был умелым магом, и знал, что «Светлые» не означает «безобидные». Поэтому на всей доступной тренированному телу скорости ворвался в покои Марии, где окаменел от страха и отчаяния. «Василиск!!!» — кричало в ужасе его сознание. В данный момент логика и трезвость рассудка у него были задавлены. Он не думал о том, как змея могла миновать распознающие и сигнальные чары замка и пробраться сюда. Вся его суть застыла в первобытном ужасе перед хищником, которому он не сможет сделать ровным счётом ничего! Огромная змея обвила кровать Марии, и её пасть была в десятке сантиметров от лица госпожи. Но стоило вломиться к ней в комнату, как василиск резко обернулся. Глаза мага даже не смогли уловить никакого движения, как змея уже зависала над ним, и её жёлтые глаза уставились в его. Он уже распрощался с жизнью, когда василиск взял и истаял. — Что… это… было? — спустя несколько секунд, справившись со своим страхом, сдавленно спросил Сильвио, ни к кому конкретно не обращаясь. — Это был патронус моего учителя, — послышался ответ восторженным голоском Марии. Сильвио понадобилась минута, чтобы переварить услышанное. Глянув на Марию и убедившись, что с ней всё в порядке, Сильвио пожелал ей спокойной ночи и прикрыл дверь в её комнату. — Твою мать, если в исполнении Святозара таковы Светлые чары, то какие же у него тогда боевые? Нужно будет завтра рассказать об этом Франческо. В силу своей службы он частенько бывал в смертельных передрягах, и у него раскрылся дар, который позволял ощущать степень смертельной опасности своих противников. Сейчас столкнувшись лицом к лицу с Патронусом Святозара, он понял: что представляй тот опасность для Марии — живым ему было не уйти. Этот Василиск его бы перекусил пополам, и не помогли бы ни его навыки магического боя, ни дорогие защитные артефакты, ни зачарованная кольчуга из гоблинской стали. — Мне нужно выпить! Произнеся это, он направился в кухню, где собирался взять несколько кувшинов с вином и залить свой собственный страх алкоголем. ***** Ещё месяц у меня ушёл на то, чтобы практически в непрерывных медитациях успокоить свои духовные оболочки и помочь им в стабилизации. Ну и еще в разборе памяти двухтысячелетней магессы. Много ее знаний для меня лично были бесполезными. Зато теперь у меня появились рецепты некоторых эликсиров, зелий, ритуалов и медитаций, которые очень помогут развитию мага женского пола. Это очень пригодится моей ученице. Всё же Моргане порой попадались не очень одаренные магией тела, и подобные знания ей были необходимы. Ведь не всегда она захватывала собственных дочерей. При освоении духовных оболочек мой контроль энергий пошел вразнос, да и после большого прироста силы надо было приноровиться к ее новому уровню. А когда моя магия пришла в относительный порядок, и я уже мог ей безопасно пользоваться, не боясь, что мой люмос может ослепить или вовсе спалить что-нибудь, я решил возвращаться в Венецию. К слову, оттачивая и восстанавливая контроль, практикуясь для этого в заклинаниях, я переработал защиту своего убежища, используя новые знания и ритуалы доставшиеся мне из памяти Ровены. Всё же её знания — нечто! Там столько всего интересного, что мне лет двести, если не триста понадобится на их усвоение и отработку. Теперь же, проделав работу над своим убежищем, я могу скрыться даже от божественного внимания, что очень дорого стоит. А доступ для перемещения сюда порталом есть лишь у меня. Чтобы сюда попасть кому-то еще, ему нужно сперва случайно наткнуться на отнорок в одном из рукавов разветвленной сети пещер, на глубине и удаленности от поверхности в нескольких километрах. А это можно лишь уткнувшись в стену и обладая знаниями, чтобы понять, что она является иллюзией, а для этого нужен уровень знаний не менее Магистра. Потом ему потребуется еще и продавить защиту, что доступно только полноценному Архимагу по силе. Переместившись на ту же полянку в лесу, откуда он отправился в леса Албании, я вышел к тракту. А там, воспользовавшись новоприобретённым даром к материальным иллюзиям, создал себе коня со всей необходимой амуницией. Ну и спокойно отправился на нём в Венецию. Всё же это очень удобный и практичный дар. Оказавшись в замке Бадоэр, я первым делом хотел наведаться к Франческо. Увы, выяснилось, что его сейчас нет не только дома, но и в Венеции. Сегодня утром он отправился по торговым делам в Милан, а вернётся только через неделю. Ну и ладно, тогда проведаю свою ученицу. Но и она оказалась занятой беседой со своим духовником, кардиналом Амати. Отправив слугу оповестить Марию и Венченцо о своём возвращении, решил пройти в свою комнату и немного полежать. Во время своего путешествия, поглощения сердца кицунэ и души Морганы я и не спал толком — не считать же за сон медитации? Да, они в значительной степени снимают ментальное напряжение. Но всё равно это не полноценный сон, и моё сознание в должной мере не отдыхало все эти два месяца. Но едва я оказался у себя в апартаментах и уже собирался скинуть с себя походную одежду и принять перед сном ванну — в дверь постучали. Это оказался слуга, сообщивший, что со мной желает переговорить кардинал Венченцо, сейчас дожидающийся меня в апартаментах, выделенных ему в замке. Эхх, ладно. Лучше сейчас сходить к нему и не заставлять кардинала себя ждать. Зачем лишний раз испытывать его терпение? — Здравствуйте, Ваше преосвященство. Сам тем временем оглядывал убранство его комнаты, и был приятно удивлен увиденному. Когда мне предложили выбрать себе апартаменты из имеющихся свободными в замке, мой выбор пал на самые готичные и мрачные. И тут даже непонятно, чей это был выбор — меня из прошлой жизни или Салазара, чью память, а вместе с ней и изрядную долю чувства вкуса и привычек я приобрёл себе. Гостиную в апартаментах кардинала можно было охарактеризовать двумя словами — «аскетизм» и «практичность». Было заметно, что раньше здесь было больше мебели и гобеленов, которые, видимо, по настоянию самого кардинала, убрали из комнаты. Зато теперь здесь появилось больше церковной атрибутики. Небольшой иконостас на стене, а также древнее деревянное распятие, от которого очень шибко и сильно разило святостью. Занятная вещица. — Добрый день, Святозар. И я ведь просил обращаться ко мне по имени. Вы не являетесь католиком, и мой духовный сан для Вас не является чем-то значимым. Поэтому мы с Вами в равных диспозициях, где оба видим друг в друге лишь христиан, не более. А проследив за моим взглядом, он даже встрепенулся и воодушевился: — Вы тоже ощущаете благодать от распятия? — и чуть помедлив рассказал: — Этот крест был привезен из Иерусалима братом Готфрида Бульонского в 1121 году. Мне так и не удалось выяснить его происхождение, но он явно принадлежал праведному и святому человеку. У меня в голове уже роились идеи, как можно выяснить его историю. Я в прошлой жизни не был истинно верующим, а в этой, после приобретения памяти Салазара и Морганы, я получил достоверные факты, подтверждающие существование богов и Творца. Этот же стихийный святой артефакт был словно овеществленный Свет, кристаллизованный в виде простого деревянного креста полуметра длиной. И мне было очень любопытно узнать, как он появился на свет, и кто на него так повлиял. — Он словно солнце сияет в моих глазах, только не ослепляет, а дарит умиротворение и надежду. Если вы позволите мне прикоснуться к нему, Венченцо, то у меня, скорее всего, появится возможность пролить свет на его происхождение. После моих слов кардинал аж вздрогнул и пристально впился в меня своим взглядом: — Вы действительно считаете, что Вам такое под силу? Да неужели? Оказывается, и Вас, кардинал, можно вывести на яркие эмоции! Сейчас в его словах слышалось предвкушение и возбуждение религиозного фанатика, которому сообщили, что ему предстоит встреча с Создателем. — Да. — без столь ярких эмоций ответил я ему и получив разрешение, подошёл к стене. Прикоснувшись к Кресту, я применил заклинание из памяти Морганы, позволяющее подключиться к инфосфере и увидеть прошлое предмета по его астральной и ментально-информационной матрице. Стоило только заклинанию сорваться с моих пальцев при прикосновении к дереву, как меня чуть не распылило на атомы. Если бы не длительные практики в апостольской магии Морганы, в бытность её жрицей Морриган, то я не смог бы отвести от своего бренного физического тела влияние эгрегора христианства, обратившего на меня своё внимание. А вот не стоило мне, как дураку, чуть ли не по шею засовывать голову в форточку, которой является крест, в эгрегор веры в Творца на земле. Не имей я собственного дара к ментальной магии и вбитых в рефлексы умений Морганы обращаться с энергией веры — я бы за несколько секунд сгорел, вспыхнув, словно тополиный пух от огня. В поисках решения, куда деть этот океан святой энергии Света, я направил её на исцеление ещё не до конца успевшей восстановиться души. Но когда она уже была полностью здорова, и энергия из эгрегора должна была уже не исцелять, а калечить, я отправил её на единственный символ христианства на себе — серебряный православный крест, висевший у меня на шее. А потом и вовне. Комнату озарил ярчайший белый свет, а крест на груди раскалился до нескольких тысяч градусов. Он не проплавил меня насквозь только потому, что я трансформировал под ним кожу в шкуру василиска и наложил защиту от высоких температур. Сам же крест не испарился только потому, что он был крестом — символом веры. Моё экстренное собственное спасение длилось каких-то секунд пять. Ну а потом мне уже удалось разорвать связь с эгрегором. Но к тому моменту я был выжат ментально практически до донышка. Ведь пришлось использовать всю мощь своего разума. Управлять всей той силой, что через меня только что прошла, не получилось и близко. Я, словно серфер, поймал волну. Теперь в ужасе пытался не дать ей подгрести меня под себя, делая фанатиком христианства. Когда свет покинул меня, я оглядел комнату и увидел стоящего передо мной на коленях, истово молящегося кардинала. М-даа. Моё сознание ещё не выпало из ускорения, и я стал разбираться в последствиях произошедшего. Начну с себя. Моя душа теперь полностью цельная и однородна. В ней нет той разрозненности в духовных оболочках, где части от Морганы ещё не были ассимилированы моей собственной душой. Дар, полученный от Кицунэ, а потом прикрепленный в качестве сателлита к моему собственному наследию нага, к иллюзиям, полностью слился с ним, и эти дары стали единым механизмом. Этот механизм усилился на порядок, за счёт совершенствования моего духовного артефакта, которым, собственно, и является любой врождённый дар. Теперь — насчёт православного крестика. Я создал его трансмутацией из алхимического серебра. У любого трансмутированного материала очень маленькое астральное тело, так как оно — отображение памяти развития и эволюции материала. А ведь оно было создано из чистой энергии, принявшей физическое воплощение в виде серебряного крестика. Так что и памяти, как таковой, у него нет. То есть, нет истории зарождения в недрах земли, его путешествия в потоках магмы, застывания и пребывания в каменной породе, как он в виде руды был найден, обработан, получен металл. Он не видел руки мастера, сделавшей его символом христианства, не ощутил на себе влияния души кузнеца при своём сотворении… Он был практически чистым листом. Когда я направил на него внимание эгрегора — он принял в себя суть учения Творца и его благодать. При этом, в определенной степени руководствуясь моим мировоззрением, он отсекал от себя противные мне концепции. Так что теперь этот божественный артефакт был накрепко привязан ко мне. Но он не делает меня проводником ни одного из учений Книги, будь то Библия или Коран. Я могу им благословлять и исцелять, но при этом я не обязан следовать ни одному из течений веры. Достаточно моего знания и принятия того факта, что Творец существует. При этом от меня не требуется ему поклоняться. Третье — я смог узнать историю появления этого креста. Когда-то пошедшая на него древесина была доской стола, за которым сидели Христос и его двенадцать учеников, проводя Тайную Вечерю. Когда Иисуса распяли, Варфоломей, один из апостолов, разобрал этот стол и сделал крест из доски, что была самой крайней и находилась напротив того места, где сидел Христос. Затем этот крест попал к ученику Варфоломея, а когда христианство стало мировой религией и набрало большую паству, он оказался в храме Иерусалима. Оттуда был забран одним из рыцарей первого крестового похода, и вместе с ним прибыл в Рим. А там долгое время пролежал в хранилище артефактов. Четвертое. Выброс святой силы, в которую преобразовалось ба-хионь, проходящая через меня и вышедшая в мир, прошлась широкой волной от меня, затронув всех обитателей замка, а может, даже и соседних поместий. «И что мне теперь делать?» — размышлял я, глядя на бьющегося в религиозном экстазе кардинала. Он сейчас — типичный фанатик. Всё же его воля не смогла полностью уберечь его личность от обрушившейся на него благодати. Эхх! Надеюсь, это временный эффект.