***
Шанс поговорить представился только между заклинаниями и травологией. Ремус отстал от своей группы друзей, а Лили махнула Колгейт и Инквуд, чтобы они шли вперёд без неё. Оставшись вдвоём, они какое-то время шли по коридору молча, пока Лили не сказала, что поговорила со Снейпом. Ремус совсем не удивился, услышав, что прошло всё плохо. — Он говорит, что я должна перестать с тобой дружить, потому что тоже могу заболеть, — Лили напряжённо скрестила руки на груди. — Я пыталась объяснить ему, что это наследственное и— ну, не опасно для других, но он и слышать ничего не хотел. — Она вжала голову в плечи, и её лицо скрылось за занавесом рыжих волос. — А ещё он сказал, что ты... — Что я? — переспросил Ремус. Лили не ответила, но догадаться было несложно. — Сумасшедший? — Да, — едва заметно кивнула она. — Ну, он и— и в классе то же самое говорил. Обо мне многие так говорят. — Ремус подумал, что пусть уж лучше его зовут чокнутым, чем малышом, но вслух этого признавать не стал. — Послушай, я не— я не злюсь. То есть, злюсь немного, но я знаю, что вы дружите, и не собираюсь просить тебя выбирать между нами. Я не хочу, чтобы ты злилась на него из-за меня. — Я злюсь на него из-за него! — её голос прозвучал так резко, что Ремус отшатнулся. — Я злюсь из-за всего, что он наговорил! Он даже не понимает, что сделал не так! И это самое ужасное. Он считает, что абсолютно прав. Я просто не знаю, что мне теперь делать. Ремус понятия не имел, что ответить и как ей помочь. Хотелось бы ему знать! И хотя сказанное Снейпом по-прежнему жалило, Ремус понимал, почему тот хотел, чтобы Лили держалась от него подальше, раз уж и впрямь считал его больным. Но хуже всего, глубоко внутри Ремус понимал, что Снейп был прав. Лили действительно не стоило находиться рядом с ним. — М-может, подождать, пока он остынет, и попробовать поговорить с ним вечером? — предложил он. — Может. — Уверенности в голосе Лили не было, и когда они подошли к теплицам, девочка так и не повеселела. "Чем ей помочь?" — гадал Ремус. В глубине души он знал, что его вины в случившимся не было, и всё-таки чувствовал себя виноватым в том, что из-за него Лили поссорилась с другом.***
Суббота выдалась изнуряющей. Друзья засели в общежитии на весь день, тренируясь накладывать на дверь сглазы и порчи, которые бы срабатывали на вошедшем. Для этого они выбрали заклинание попроще — сглаз-подножку, которым все (даже Пит) овладели в совершенстве. Ремус поддерживал заклинание активации на дверном проёме, а Джеймс и Сириус накладывали поверх него сглаз. Им нужно было постоянно держать дверь на прицеле и сосредотачиваться изо всех сил... по крайней мере, так в книге было сказано поступать начинающим. Но как бы они ни пытались, Питер входил и выходил без проблем. — Я же говорил, так сразу у нас не получится, — сказал Ремус вечером. Все мальчики вспотели, вымотались и были немного не в духе. — Может, накладывать заклинание активации лучше мне, — высокомерно заметил Джеймс. Ремус фыркнул, но спорить не стал. Джеймс выполнил свою часть, а Ремус и Сириус следом наложили сглаз-подножку. Питер как ни в чём не бывало вышел за дверь, вернулся и развёл руками. Джеймс выругался себе под нос и рухнул на кровать. — Это бесполезно, проще накладывать порчу как обычно. — Но так мы сможем подловить сразу несколько людей! — возразил Сириус. — Только подумай: зачаровать дверь кабинета зельеварения, где в это время полно слизеринцев. Возможно, даже Слагхорн попадётся. — Фу, представляете, что может вылезти из носа у Слагхорна! — сказал Питер, и Джеймс сделал вид, что его тошнит. — Я только предложил, нам не обязательно это делать, — заметил Ремус. — Нет, нет, вы правы, — сдался Джеймс. — Так веселее. Ладно, парни, давайте-ка попробуем ещё раз. Когда пришло время спускаться на ужин, Питер сказал, что почувствовал какое-то странное покалывание в ногах, когда заходил в дверь. Это было куда больше, чем Ремус ожидал от первого дня (хотя он и подозревал, что Питер кривит душой). Стоило им устроиться в Большом зале, как внезапно завопил Снейп — у него из носа полезли козявки. Ремус видел, как Джеймс спрятал палочку в рукав, ухмыляясь от уха до уха. Многие ученики (включая слизеринцев) смеялись, глядя, как Снейп отбивается от четырёх летучих мышей. Он схватился за лицо и зыркнул на гриффиндорский стол, где Джеймс, Сириус, Питер и Ремус были невинно заняты своими тарелками. — Знаете, — минуту спустя прошептал Сириус, — из такого носа я ожидал козявок побольше. Джеймс прыснул, окатив водой изо рта сидевших напротив Ремуса и Питера. Но им было всё равно — так сильно они смеялись.***
Следующие несколько дней друзья только и делали, что играли в снежки, тренировали заклинание активации и заставляли слизеринцев спотыкаться на ровном месте. Ремус вдобавок изо всех сил старался избегать Снейпа. Когда наступил вечер вторника, Ремус ужасно боялся, что Фаули по-прежнему сердится на него, но она даже не упомянула о прошлом уроке. Зато учительница увидела план их грандиозного розыгрыша, и Ремус забеспокоился, что она пойдёт к Дамблдору и всё испортит. Но Фаули лишь пожала плечами и сказала, что раз она не член преподавательского состава, её это не касается. На губах у неё при этом играла лёгкая озорная улыбка, и Ремус вспомнил, что Фаули наградила своего бывшего ослиными ушами, от которых невозможно было избавиться. Похоже, ей было не чуждо желание немного победокурить и отомстить, так что в плане розыгрыша она была в основном на его стороне, чего нельзя было сказать о дружбе Ремуса с Сириусом Блэком — её Фаули по-прежнему не одобряла. Когда Ремус вернулся в гриффиндорскую башню, его уже поджидала Лили, которая заметно волновалась. Она схватила его за руку и потянула за собой к алькову, предлагавшему хоть какое-то подобие уединения. — Я говорила сегодня с Северусом, — сказала Лили, теребя рукава и глядя не на Ремуса, а куда-то в пол. — Он очень расстроен из-за произошедшего и сожалеет. "Сожалеет о том, что оскорбил меня, или о том, что разозлил Лили?" — невольно подумал Ремус. — Он— он извинился, — Лили наконец подняла на него глаза. — Я сказала, что прощения ему надо просить у тебя, но не думаю, что он станет. Но ему правда стыдно, — она начала заламывать руки. — Я— понимаешь, он... — Лили, если— если ты его простила, то остальное неважно, — быстро перебил её Ремус. Лили выглядела виноватой. — Я не злюсь. И передо мной ему извиняться не надо — сомневаюсь, что— что он сделает это искренне, и мы с ним оба это знаем. — Ох, ну как ты можешь быть таким... — Лили уставилась на него, пытаясь подобрать слово, и Ремуса замутило от мысли, что она скажет "странным", или "ненормальным", или "чокнутым". И хотя Лили никогда бы так не поступила, Ремус не мог не переживать об этом. — ...таким понимающим даже после того, как чудовищно он с тобой поступил! Ты звучишь так... по-взрослому. Неожиданно Ремуса пробило на смех, и он прижал ладонь ко рту, пытаясь сдержаться — ему всегда казалось, что его смех звучит безумно. — Я не специально! — кое-как выдавил он сквозь пальцы, сведя всю "взрослость" на нет глупым хихиканьем. — Я просто не вижу смысла заставлять его приносить извинения, которые мне не нужны и— и— и которым я всё равно не поверю. — Ты и правда совсем не такой, как все остальные. — Ремус тут же перестал хихикать. — В хорошем смысле, — быстро добавила Лили. — А не в том, что ты чокнутый. А вот тут уже явно стоило сменить тему разговора. — Знаешь, ты ведь так и не рассказала, как у тебя прошли каникулы?.. Они уселись рядышком, и Лили долго и в деталях расписывала, как провела время дома. С вокзала Кинг-Кросс её забрали родители, и она с нетерпением ждала встречи с сестрой, но та с ней почти не разговаривала. Лили пыталась убедить Петунию заняться чем-нибудь вместе, но сестра её либо игнорировала, либо требовала оставить её в покое. Рождественский подарок ей сперва понравился, но когда Лили сказала, что браслет зачарован, Петуния выбросила его в окно. — Мы с мамой его искали, но так и не нашли, — добавила Лили дрожащим голосом. — Мама— мама сказала, что когда снег растает, мы его обязательно найдём, и она будет поглядывать время от времени, но какая теперь разница. — Девочка смахнула слезу со щеки. — Я не понимаю, что я делаю не так. Она—, — Лили замолкла и расправила плечи. — Прости, что тебе приходится это выслушивать. — Я не— я не против, — настоял Ремус. — Она так и зовёт меня чокнутой, — Лили понизила голос и снова сжалась, прикусив хвостик одной из своих косичек. — Как тогда с письмом? — Она и раньше меня так называла. На платформе и даже когда мы ещё были дома. Она... она и правда ненавидит магию. Я всё надеюсь, что смогу показать ей, какие чудесные вещи можно делать с её помощью — браслет, например, — но не уверена, прислушается ли она ко мне. Когда пришло время уезжать, она со мной даже не попрощалась. — Мне так жаль. — Ремус поёрзал, склонился поближе и тихо повторил слова, которые сказала ему Фаули неделю назад. — Ты не сделала ничего плохого. Лили протянула руку и положила ладонь поверх ладони Ремуса. — Спасибо. Ты такой замечательный друг, я даже не— Но договорить ей не дали. — Эй, Люпин, решил побыть наедине со своей подружкой? — гаркнул Спиннет, который проходил вместе со Стразерсом мимо алькова и заметил Лили и Ремуса в укромном уголке. Они тут же отпрянули друг от друга, покраснев до кончиков волос, словно их застали за чем-то постыдным — а ведь они даже толком не держались за руки. Некоторые гриффиндорцы начали с любопытством поглядывать в их сторону. Спиннет рассмеялся. — Туссисиам! — вспыхнула Лили, выхватывая палочку. Смех Спиннета перешёл в оглушительный кашель. Девочка встала и, откинув косички за спину, отошла к Колгейт и Инквуд. Ремус тоже поднялся на ноги, ухмыляясь при виде Спиннета, у которого от кашля выступили слёзы. Он достал палочку и сделал вид, что раздумывает, помочь ли Спиннету, а затем убрал её обратно в карман и поднялся в спальню.***
На следующий день Дидьен заговорила об отбрасывающем сглазе, чем вызвала бурный восторг у гриффиндорцев. Ко всеобщему разочарованию оказалось, что практиковаться с ним первогодки начнут лишь через пару недель — Дидьен хотела, чтобы сначала они отточили щитовые чары. Поэтому последние двадцать минут занятия одна половина класса выпускала искры, а другая пыталась их отразить. Ремус ненавидел это упражнение. У него перед глазами стоял тот день, когда они делали его в первый раз. Ремус знал, что может попасть в неприятности из-за малейшей промашки, и внимательно следил за своими искрами: не слишком много, не слишком мало, не слишком близко и не слишком далеко. Впрочем, его не оставляло подозрение, что даже если с щитом или искрами напортачит его партнёр, обвинят в этом самого Ремуса. Конечно же, после урока Джеймс, Сириус и Питер только и могли говорить, что о сглазе. Они умоляли Ремуса найти его и застыли на месте, когда услышали, что сглаз был в их учебнике защиты. — Да ради всего святого, у вас что, аллергия на чтение?! — Ремус вытащил книгу и пролистал страницы. — Вот же. — Он показал друзьям нужный разворот. — Прямо тут. — Флипендо, — прочитал Сириус. — Оно так произносится? — Да, — кивнул Ремус, взглянув на страницу учебника. — Вот и отлично... — Джеймс потёр руки. — Давайте найдём подходящее место и потренируемся! — В этот раз я не хочу быть подопытным, — заныл Питер. — Но у тебя это так здорово получается, — настоял Джеймс, закидывая Питеру руку на плечо. Тот застонал. Поскольку на улице было слякотно, друзья решили найти какой-нибудь пустой кабинет, которым давно никто не пользовался. Пока они шли по коридору четвёртого этажа, Ремуса терзали сомнения. — Нам ведь не— нельзя заходить в запертые комнаты, — сказал он, хотя в начале года сам проводил кучу времени в неположенных местах, избегая своих нынешних друзей. — Не будь занудой, — Джеймс наставил палочку на одну из дверей. — Алохомора! — замок щёлкнул, и мальчики проскользнули внутрь, заперев за собой дверь. Кабинет оказался старым и очень пыльным. Столы и стулья были составлены друг на друга вдоль дальней стены, а окна — занавешены плотными шторами, не пропускавшими ни лучика солнца. Питер хотел было их раздвинуть, но Сириус остановил его, пояснив, что если кто-то снаружи это увидит, они точно попадутся. Джеймс потыкал палочкой в свечу, но его огненное заклинание так и не сработало (к большому облегчению Ремуса, который с лёгкостью представлял, как вся комната занимается огнём). — Видимо, придётся тренироваться в темноте, — сказал Джеймс. Благодаря волчьему зрению Ремус с каждой секундой видел всё яснее, чувствуя, как его глаза приспосабливаются к темноте. Он подошёл к столу, стоявшему в передней части комнаты, вытащил один из ящиков и, поставив его на столешницу, направил на него палочку. — Фригис инфламари, — ящик наполнился голубым огнём, который немного осветил комнату, но в то же время сделал её жутковатой. — Мог бы просто свечу зажечь, — заметил Джеймс. — Со свечами это так не работает, — объяснил Ремус, доставая ещё один ящик. — Голубое пламя на самом деле не горит, да и я не настолько хорош, чтобы установить его на крошечной поверхности свечи. — Он поставил второй ящик на другом конце комнаты и тоже наполнил его огнём. — Не-а, — покачал Ремус головой на вопрос Питера, не обгорят ли деревянные стенки ящиков. — Ну, может, чуть-чуть закоптятся. Вот, так-то лучше. — В свете голубого пламени комната выглядела зловеще, зато друзья могли видеть. — Круто, — сказал Джеймс. — Ладно, а теперь давайте посмотрим, как работает этот сглаз. Они уселись на полу рядом с одним из ящиков с огнём, и Ремус вслух прочитал из учебника инструкции, а затем постарался как можно точнее показать нужное движение палочкой, надеясь, что правильно понял его по картинкам. Друзья поднялись на ноги, и Джеймс повторил движение, направив палочку на Питера. — Флипендо! — Питер вздрогнул, но ничего не произошло. — Флипендо! — Флипендо! — попытался Сириус. Ремус какое-то время наблюдал за ними с улыбкой, прежде чем прочистить горло, привлекая внимание. — Вы— вы же понимаете, что мы будем начинать с целей поменьше? Намного меньше. Джеймс откинул волосы со лба, а затем перевёл палочку на Ремуса. — Флипендо! — Очень смешно, — проворчал Ремус, закатывая глаза, пока остальные хихикали. — Я имел в виду что-то такое. — Он порылся в сумке и нашёл почти пустую коробочку Берти Боттс, которую ему подарил Питер. Ремус пересыпал оставшиеся драже в пакетик с летучими шипучками и поставил коробочку на пол. Закатав рукава мантии, он изо всех сил сосредоточился на коробочке, представляя, как она отскакивает прочь, и взмахнул палочкой. — Флипендо! Коробочка опрокинулась. Ремус надеялся, что она взлетит в воздух, но для начала и это было неплохо. — ФЛИПЕНДО! — проревел Джеймс, и коробочку отбросило в сторону. — Флипендо, — лениво повторил Сириус, посылая её прочь от себя. — Флипендо, — попытался Питер, но коробочка осталась лежать на месте. Он поник. — Флипендо! Флипендо! — Она немножко дёрнулась, — подбодрил Ремус. Следующий час они провели, швыряя коробочку друг другу. К тому моменту, когда им это наскучило, Ремус, Джеймс и Сириус весьма в поднаторели в том, чтобы посылать её в полет, в то время как Питеру удавалось лишь опрокинуть её. Он явно расстроился, и Ремус пытался убедить его, что добиться такого результата всего за час сможет далеко не каждый, и что в классе они будут учить это заклинание несколько занятий. — Но у вас получается подбрасывать её в воздух! — пожаловался Питер, когда Ремус погасил огонь и они вышли в коридор. — Мало кто так же талантлив, как я, — сказал Джеймс, видимо считая, что это должно утешить Питера. — Мало у кого такое же большое самомнение, — ляпнул Ремус и тут же прикрыл рот ладонью. Он думал об этом, но совсем не собирался произносить вслух. Брать слова назад было поздно, он точно обидел своего друга— вот только Сириус расхохотался так сильно, что начал задыхаться, а Джеймс ухмыльнулся и, взъерошив волосы, пробормотал, что, пожалуй, так и есть. Он не обиделся, и Ремус вздохнул с облегчением. Подкалывать друзей ему всё ещё было нелегко — Ремус не знал, где проходила черта между безобидными шутками и оскорблениями. У него было некоторое представление на этот счёт, но не было уверенности. Иногда Ремусу хотелось попросить помощи — совета, — но он боялся лишний раз показаться своим друзьям странным и— ну, чокнутым. — Только гляньте. Ну и мерзость! — вдруг воскликнул Джеймс. Ремус обернулся на коридор, мимо которого они проходили, и увидел чуть поодаль Снейпа и Лили, общавшихся между собой. Внезапно Джеймс затащил друзей за ближайший поворот, а затем выглянул из-за угла с палочкой наготове. — Насусмуска! — прошипел он, чем немало удивил Ремуса. — Насусмуска! — Он что, решил достать обоих? Раздались крики, за которыми последовало хлопанье склизких крыльев, и Джеймс тут же принялся пихать остальных мальчишек в спины, подгоняя их. — Бежим-бежим-бежим! Джеймс, Сириус и Питер понеслись прочь, умирая от смеха. Ремус на секунду замешкался, но вскоре припустился за ними, понимая, что если Снейп его заметит, то точно обвинит в произошедшем. — Ты— ты и Лили сглазил? — требовательно спросил Ремус, пока они бегом поднимались по лестнице. — Ну, да! — покосился на него Джеймс. — Она тогда заступилась за этого придурка, и если ей так хочется и дальше с ним дружить!.. — Точно, она предательница, — вставил Питер, и Джеймс кивнул. — Она— она вообще-то тоже на него ра-разозлилась! — Ремус был так расстроен, что снова начал заикаться, и от этого расстроился ещё больше. — Я не— не прошу спускать всё с— с рук ему, но— но её не— не трогайте. — Ты что, предлагаешь вернуться? — полюбопытствовал Сириус. — Н-нет... — Ремус понимал, что проблем от этого только прибавится, да вдобавок, скорее всего, завяжется драка. — Просто— в-вы отомстили, и хва-хватит на этом, ладно? — "Ещё раз", — мысленно добавил он, поскольку Снейп уже дважды схлопотал летучемышиную порчу от Джеймса. — Ладно, — согласился Джеймс, крутя палочку в пальцах. Он пытался казаться крутым, но вместо этого выронил её, и палочка быстро укатилась вниз по ступенькам. Смущённому Джеймсу пришлось её догонять, пока остальные над ним посмеивались.