Сказание о златокрылой птице

      — А ты правда из племени летунов?       Принимая увесистый тюк от очередного новобранца, стоявшего на прибывшей только что телеге снабжения, Алатус скосился на Первасеса.       — Кажется, у тебя завелся хвостик, — заметил Меногиас с исчерканным свитком.       С тех самых пор, как они вернулись с отмели, мальчишка периодически отирался поблизости, но до этого момента словно не решался заговорить с ним. И теперь становилось понятно почему.       — А тебе-то что? — Алатус плюхнул ему в руки тяжелый ящик, отчего худосочный пацан в длинном песочного цвета ханьфу пошатнулся и едва не клюнул носом.       — Мы жили на плато, но старик говорил, что горные летуны — наши родичи, — зачастил парнишка, передавая груз следующему участвующему в разгрузке новобранцу.       Меногиас чуть нахмурился и хлопнул свитком Первасеса по вихрастой макушке, но тот намеков, похоже, не понимал.       — И у тебя тоже есть крылья?       — Не знаю, — Алатус поймал очередной сверток. Тяжесть болезненно оттянула руки, отзываясь нудью в мышцах. А ведь еще недавно он не мог удержать в руке палочки для еды. — Уже не знаю…       — Первасес, тебе не пора на тренировку? — кашлянул Мену, крайне неодобрительно глядя на того.       — Босациус отбыл в патруль на Тростниковые Острова и распоряжений не оставил! — радостно доложил малой.       — Это не означает, что ты должен отлынивать от тренировок, — ворчливо заметил гео якша.       — Алатус мог бы потренироваться со мной, — невозмутимо отозвался юный якша, явно не собираясь сдавать свои позиции.       — Алатусу самому еще учиться и учиться. Вызвался помогать — шевелись быстрее, — Меногиас отвесил Первасесу подзатыльник и самолично пихнул малому тяжелый тюк.       Да. Он еще не закончил обучение, даже основ, но у Босациуса уже не было времени возиться с новобранцами, а перепоручить было некому. Пробужденных якш, вроде Бонанас и Индариас, было настолько мало, что их первыми укомплектовали в патрули. Теперь девочки наравне с Летучим Змеем командовали своими небольшими отрядами, а беженцев между тем становилось все больше. Одним из таких как раз и был Первасес. Едва обученные держать правильно копья, они были еще более зависимы от побывавших в сражениях командиров. В отсутствие Моракса и Босациуса за сердцем долины Гуйли следил Меногиас. Госпожа Гуй Чжун больше не покидала Святилище Фэнхуана, и Алатус ощущал себя бесполезным. Все, что он мог, это находиться рядом с Госпожой и охранять ее покой. После того, что они увидели там, на отмели, после слов Босациуса — простой констатации факта, Алатус больше не чувствовал себя здесь как раньше, в безопасности. В умиротворяющем спокойствии переливающегося на солнце океана он каждое мгновение ощущал безмолвную затаившуюся угрозу. А были еще паучиха, множество других демонобогов, которые не упустят возможности накинуться на них, словно стая падальщиков.       Похоже, что подобные мысли одолевали и Богиню Пыли.       Ту ночь Алатус коротал на вершине Святилища. Обхватив холодное бугристое древко каменного копья, прижавшись к нему щекой, он сидел на каменном выступе и смотрел на дрожащую лунную дорожку, протянувшуюся до самого горизонта. До него долетали отголоски чужих снов. Похожие на серебристую дымку над рекой ночью, они перетекали в воздухе на расстоянии вытянутой руки. Алатус провожал их взглядом светящихся глаз, но не шевелился. При одной лишь мысли о привкусе снов его пробирала дрожь, а к горлу подкатывал ком тошноты.       А потом темное небо прорезала золотая вспышка, словно падающая звезда. Которая неслась прямо к вершине храмового комплекса. Свирепый порыв ветра ударил в лицо, раздув волосы и мешковатый ханьфу, и обдал якшу россыпью золотых искр. Эта форма у Моракса была почти компактной по сравнению с той, что способна была ударом хвоста раскалывать горы. Переливающийся золотом дракон обрушился на каменную площадку перед святилищем и обернулся человеком в бело-золотых одеждах, словно соткавшихся из потоков гео энергии. Моракс накинул капюшон белой накидки и скрылся внутри святилища. Алатус проводил его взглядом и постарался абстрагироваться. Ему не хотелось бы вновь стать свидетелем чего-то личного между божествами, но это было единственным местом в храмовом комплексе, с которого просматривались все на пару лиг вокруг. Сна ему много не требовалось, а зрение даже в этой форме было самым острым из всех встреченных здесь якш, и если что-то случится, он узнает об этом одним из первых.       — …не спится, — донесся до него негромкий голос Гуй Чжун.       Послышался едва слышный шорох шелка об каменные плиты, и в темноте проступили очертания Богини, подошедшей к краю площадки. Не нужно было гадать, куда устремлен ее взгляд. Всегда на океан.       — Сейчас все спокойно, — тихо сказал Моракс. Сверху его не было видно, видимо, остался стоять на входе.       — Это только пока, — без тени улыбки отозвалась Богиня Пыли.       Послышался тяжелый глухой вздох.       — Мы это уже обсуждали. Нельзя просто взять и согнать сотни людей с их насиженных мест.       — А потом будет поздно.       Алатус стиснул пальцами каменное древко, и его острая грань впилась в ладони даже сквозь замшу перчаток.       Разумом он понимал доводы Властелина Камня. Взгляд юноши невольно обратился на россыпь тусклых огоньков, слабо подрагивающих в ночи вокруг, насколько хватало глаз. Сколько людей и якш нашли прибежище в долине Гуйли? И сколько из них сумеют постоять за себя, случись какая беда? Перед глазами вновь пронеслись словно выжженные на сетчатке воспоминания о раскалывающихся горах и обрушивающихся в пропасти травянистых склонах и зеленых лугах. Когда демонобоги сходятся в схватке — в настоящей схватке — все, что может сделать такая букашка, как якша или смертный, — это бежать без оглядки.       — Гуй Чжун… — Моракс подошел к богине, замершей в своем белоснежном одеянии на самом краю. На миг Алатусу почудилось, что она сейчас всплеснет рукавами, словно крыльями, и обернется птицей, не желая продолжать этот разговор, но она не двинулась с места.       — Я справлюсь. Я смогу защитить наш народ, — и вот вновь Алатус боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя, раз уж стал свидетелем такого личного разговора. Ему хотелось бы зажать уши и отвернуться, но он понимал, что сейчас это уже бесполезно.       — Справишься, — подтвердила Гуй Чжун тихо. — Именно поэтому нужно увести всех отсюда. Он попытается выманить тебя с суши, и исход для этой равнины будет только один.       Владыка замолчал на долгие несколько мгновений. Может, для Алатуса слова Богини Пыли и звучали как недомолвки и загадки, но, похоже, Моракс отлично понимал, о чем она.       — Куда ты предлагаешь увести их? Кряж Тяньхэн не защитит их? — наконец спросил он, тяжело роняя слова.       — Не защитит. Все побережье превратится в смертельную западню, а склоны гор настолько отвесны, что подняться по ним в кратчайшие сроки сумеют лишь туры или божественные звери, — в голосе женщины прозвучали нотки удивления и облегчения, словно она смогла выдохнуть и с ее плеч спала сравнимая с горой тяжесть. — Мы уведем их в Заоблачный Предел.       На сей раз молчание повисло надолго. Они не проронили ни слова и когда проследовали обратно в святилище, оставив Алатуса в одиночестве.       Но уже спустя какие-то несколько минут он ощутил странное ощущение, словно его лба коснулись горячие шероховатые пальцы, а дыхание перехватило. Юноша почувствовал присутствие Моракса, его мысленный посыл, словно Властелин Камня позвал его без слов. Этот зов был настолько сильным, что Алатус соскользнул со своего насеста и бесшумно приземлился на ноги перед входом в Святилище. И в следующее же мгновение рядом материализовались Меногиас и Босациус.       — Что это… Такое странное… — Алатус запнулся, пытаясь подобрать слова, чтобы передать свои ощущения.       — Зов. Если ты его слышишь, то идем, — Босациус хлопнул его по спине и быстрым шагом двинулся вниз, в глубь святилища.       — Контракт, как и любое соглашение, двусторонний. Сейчас Господин взывает ко всем, кто может его слышать, — негромко пояснил Мену и последовал за Летучим Змеем. Алатус несколько мгновений переминался на входе, но потом также вошел под своды святилища.       Казалось бы, всего несколько мгновений назад здесь было сонно и тихо, но во фресочном зале было не протолкнуться. Пылающий в центре огонь отбрасывал причудливые пляшущие тени на покрытые мозаикой своды и стены. Огромный бронзово-золотой олень недовольно бурчал на «неудобную человеческую архитектуру», вынужденно вытянув вперед шею, чтобы своими огромными развестистыми янтарными рогами не цепляться за свод. Хранитель Облаков была в своем человеческом обличье и только раздраженно косилась на адепта-оленя. Рядом, словно желая спрятаться за широким и длинным рукавом своей наставницы, замерла Гань Юй. Еще один ало-черный священный журавль возвышался безмолвным изваянием рядом с Мархосиусом — похожим на красного медведя из бамбуковых лесов адептом, который помог Гуй Чжун и Мораксу основать в долине Гуйли самое крупное людское поселение этих земель. Последней в святилище быстро спустилась Владыка Песен.       — Это все, кто откликнулся? — негромко спросил Моракс, стоявший вместе с Богиней Пыли в центре, возле жаровни-гнезда с ярко пылающим огнем.       — По всей видимости, все. Я видела вспышки на юге со своей горы, — отозвалась Хранитель Облаков. — Когда твоей жизни угрожает опасность, некогда думать о чужих обещаниях.       — Зачем ты созвал нас, Моракс? Здесь головы даже не поднять, — ворчливо прогудел бронзовый олень, все так же стоя вытянув голову вперед. Вынужденный часто корчиться в своей истинной форме в узких расщелинах, Алатус слишком хорошо это понимал. Эти огромные янтарного цвета рога весили, наверное, немало и своими полупрозрачными зубцами упирались в своды святилища.       — Ну так прими человеческую форму. Когда тебя приглашают в чей-то дом, нужно следовать элементарным правилам вежливости, — заметила Владыка Песен.       Олень лишь недовольно топнул копытом, но не осмелился продолжать спор.       — Гуй Чжун, — Властелин Камня бросил взгляд на Богиню Пыли.       — Спасибо вам всем, что откликнулись, — проговорила она. — Нам нужно переправить всех жителей Ассамблеи Гуйли в безопасное место.       Повисла тишина, прерываемая лишь треском пламени и звуком дыхания всех присутствующих.       — Куда ты хочешь перевезти столько народу? — озадаченно спросила Хранитель Облаков. — К западу от кряжа Тянхэн сейчас небезопасно.       — В Заоблачный Предел. Подальше отсюда, — мягко отозвалась Гуй Чжун.       Божественные звери принялись озадаченно переглядываться, но, к их чести, спорить или возражать никто не стал.       — Что ж, — Священный Журавль поправила сползшие на кончик носа очки, — нужно организовать транспортные средства, чтобы сформировать обоз, потребуются охрана из числа ваших якш…       — Прямо сейчас, — добавила Гуй Чжун.       — Но ведь снаружи штиль, ночь тихая и ясная, — помедлив пару мгновений, сказала Владыка Песен. — Если ты говоришь об Осиале, то…       — Если начнем эвакуацию, то придется задействовать все ваши силы, чтобы защитить смертных. Столько людей, собранных вместе да на чужих территориях, — это кормушка для чудовищ и других демонобогов, — подал голос ало-черный журавль.       — Если ты ошиблась, эти люди подвергнутся опасности во время перехода до Заоблачного Предела. Мы попробуем сберечь жителей, но их слишком много, обоз растянется длинной цепью, — Владыка Песен подошла к Гуй Чжун и встревоженно посмотрела ей в глаза, — ты уверена, что стоит рискнуть столькими жизнями из-за… предчувствий?       Богиня Пыли вернула ей печальный взгляд.       Совсем как Фидус тогда, опустивший свой лук на краю пропасти.       Стоявший ближе всех к выходу Алатус невольно прислушивался к тому, что происходит снаружи. Ночь была все так же тиха и спокойна, но начал подниматься ветер: его дуновения еле слышно перетекали под сводами святилища. Ветер пах морской солью и понемногу крепчал.       За время, проведенное в долине Гуйли, Алатус четко уяснил одно: демонобоги могут ошибаться, но Гуй Чжун никогда и ничего не делает просто так. Видимо, поэтому никто из адептов и демонобогов даже слова против не сказал. Но вот только как увести из долины всех жителей за одну ночь?       — Хранитель Облаков, подготовь транспорт. Мархосиус, на тебе снабжение. Гань Юй.       — Да? — испуганно выдохнула та, вскинув голову на Моракса.       — Поможешь Мархосиусу. Там нет поселений, негде будет пополнить запасы, — Властелин Камня повернулся к якшам. — Босациус…       — Я подниму всех, — кивнул тот, уронив руки на плечи стоявших рядом Мену и Алатуса. — Выдвигаемся, — он подтолкнул их к выходу, и Алатус только беспомощно оглянулся на Богиню Пыли, стоявшую в окружении демонобогов. Разве он не должен… Оставаться с ней? Моракс ведь не дал ему конкретных указаний…       Небо на востоке посерело. Близился рассвет. Ветер неприятно холодил тело, цепкими коготками забираясь под легкий ханьфу. Перехватив каменное копье повыше, чтобы не цеплять опущенным острием ступеньки, Алатус почти бежал вниз по лестнице за старшими якшами.       — Нельзя отсылать всех бойцов. Часть отрядов еще не вернулась из патрулей. Как только Ассамблея опустеет, сюда тут же стекутся падальщики и голодные твари. Здесь все буквально пропитано элементальной и духовной энергией демонобогов, — проговорил Меногиас, когда они достигли тренировочных полигонов.       — Знаю, — сквозь зубы ответил Босациус. — Нужно понять, сколько у нас сейчас бойцов.       Сорвав со стойки с оружием патрульный рог, Летучий Змей дунул в него со всей силы, и над притихшим, словно перед бурей, побережьем пронесся протяжный раскатистый звук. Долгий, два коротких и вновь долгий — этот сигнал Алатус уже хорошо знал. Слишком часто он звучал в последнее время над отмелями. До юноши отчетливо доносились стук распахивающихся ставней, скрип отрываемых дверей, гул испуганных спросонья голосов — не только в поселке якш. Вышколенные и натренированные Босациусом бойцы, полуодетые, заспанные, но все до единого с копьями, стали стекаться к полигону спустя уже несколько минут. Бледнеющие в предрассветной тьме лица их были испуганными, и почти все оглядывались на отмели.       — Что случилось? — кто-то потянул его за рукав, и Алатус повернулся к взъерошенному, словно воробей, Первасесу.       — Стучимся в каждую дверь, поднимаем жителей Ассамблеи. Всех максимум к полудню нужно собрать на западной торговой площади у притока Бишуй. Будут упираться — говорите, что это личный приказ Богини Пыли, — громко скомандовал Босациус, повернувшись к рядам притихших якш. До Алатуса долетели испуганные шепотки, даже всхлипы. Слишком много молодняка и новобранцев — об этом и говорил Меногиас. Более опытные сейчас в патрулях у реки и на границах с отмелями.       — На нас напали? — осмелился все же кто-то окликнуть Летучего Змея, на что тот просто ответил:       — Выполняйте приказ. Пошли, пошли, пошли! — хлопнув ладоши, прикрикнул он. — Тебя это тоже касается, Воробей!       — Ястреб, а не воробей! Бронзовый! — слабо возмутился Первасес, словив очередной подзатыльник от Босациуса.       — Подрасти сперва, а там решим, какая ты птица, — отмахнулся тот и исчез в оглушительным треском электроразряда.       Поднятые ни свет ни заря люди реагировали на тревожные новости по-разному. Имя Гуй Чжун действовало на них сродни магии контракта, видимо, поэтому Летучий Змей велел ссылаться именно на нее. Кто-то растерянно просил дать ему время на сборы, и приходилось стоять беспокойным привидением в дверях и над душой. Потому что находились и такие, кто просто захлопывал дверь перед носом и приходилось упрашивать. Алатус терялся, но, как правило, на помощь приходил кто-то из боевых товарищей. Но вот у кого получалось убалтывать самых несговорчивых, так это у Первасеса.       — Зачем нам покидать Ассамблею? Что может случиться под защитой двух божеств? — недовольно спрашивал убеленный сединой и обожженный солнцем старик, стоя каменным изваянием на входе и не давая выйти наружу членам своей семьи.       — Потому что нам угрожает другое злобное божество, — воркующим тоном отвечал Первасес.       — Неужто Госпожа и Господин не сумеют совладать с этим демоном? — ворчливо возражал крестьянин.       — Сумеют. Но когда божества начинают сражаться, обычно меняется рельеф местности, — все тем же мягким тоном отвечал мальчонка. — Другими словами, скоро здесь будет океан.       Обычно после подобных слов пробирало даже самых упорных, и жители начинали поспешно собираться.       — Как у тебя это получается? — не выдержал Алатус, когда они сопровождали цепочку жителей с их скарбом, растянувшуюся по улице до самой площади.       — Берешь и разговариваешь с людьми, что тут сложного? — удивился Первасес, щурясь от усиливающегося дождя. Погода портилась на глазах, небо уже полностью заволокло свинцовыми плотными тучами. Начавшаяся морось сменилась дождем, который подхватывал крепчающий ветер и сек по лицу и плечам.       — Да действительно… — пробормотал Алатус, остановившись перед запнувшейся и пытающейся затянуть порвавшиеся завязки на туфельке маленькой девочкой. Несколько мгновений он ждал, пока она закончит, и идущие люди обтекали их сплошным потоком. Первасес же подхватил девчушку и отработанным движением закинул ее себе за спину.       — Прокатимся немного, малышка. Эй, только не за волосы!       Краем глаза Алатус заметил движение и поднял голову, щурясь от стекающих по ресницам капель дождя. Сумрачное небо расчертили косяки тревожно перекликающихся птиц. Они летели со стороны океана.       К тому времени, как на указанном месте собрались все жители Ассамблеи, дождь перерос в настоящий ливень, и теперь Алатус отчетливо осознал, чего опасалась Богиня Пыли. Здесь, в низине, вода не уходила в дренажные каналы, ведущие к руслу реки Бишуй, и в рукотворные пруды. Ее мутные потоки захлестывали ступни и уже достигали лодыжек.       — Все, у кого с собой поклажа, у нас есть самодвижущиеся экипажи… В смысле телеги, — превратившаяся в журавля, Хранитель Облаков вспорхнула на высокий борт одной из них и распахнула белоснежные крылья, привлекая к себе внимание.       — Мы собрали все припасы, что сумели вынести! — подала голос Гань Юй. В одной руке у нее был размокший и размотавшийся почти до самой земли свиток, а за спиной у девушки поблескивал серебряный лук.       — Тогда начинайте погрузку. Люди — налево, поклажа и припасы — направо. И живей! — белый журавль принялась руководить процессом.       — Погода портится быстрее, чем мы предполагали, — прогудел Мархосиус. Заметно прибавивший в размерах, он тоже принялся помогать с погрузкой.       — Погоду я подкорректирую, главное перейти реку, пока она не вышла из берегов, — всплеснула крыльями Хранитель Облаков.       — Оббегите деревню, проверяйте дома, чтобы никто не остался, — скомандовал якшам Босациус, после чего протолкнулся к Меногиасу, упрашивающего Владыку Лун временно впрячься в самую большую повозку, в которую посадили детей и стариков. Адепт артачился и негодовал, что он не тягловая кляча.       — Мену, отправишься с авангардом. Я вернусь с доклада, и мы выдвинемся за вами, — отрывисто бросил Летучий Змей и посмотрел на протолкнувшегося к нему Алатуса. Должно быть вид у него был таким, что тот даже ничего говорить не стал.       Грохот прибоя был слышен даже на вершине Святилища. Огромные сизые валы волн с яростью обрушивались на отмели, и с каждой минутой беснующийся океан становился все ближе, переливаясь через дюны и насыпные валы. Снаружи Святилище казалось брошенным, но это ощущение было обманчивым: на входе якш встретил Моракс. В бело-черном одеянии адепта, босой и с распущенным по плечам волосами, демонобог сжимал переливающееся золотыми гранями обсидиановое копье.       — Ну что? — только и спросил он, глядя светящимися янтарными глазами на Летучего Змея.       — Выдвинулись к переправе.       Властелин Камня коротко кивнул и нахмурился. Коснувшись черными, исчерченными золотыми линиями пальцами стены храма, он словно прислушивался к чему-то. И спустя мгновение это же ощутил и Алатус.       Низкий гул отдавался вибрацией в ступнях, как тогда, на отмелях, но в этот раз в десятки, в сотни раз сильнее.       Щурясь на свирепом ветру и от долетающего сюда дождя, Моракс оттеснил плечом якш и вышел наружу. Его одеяние тут же намокло и облепило рослую фигуру демонобога, капюшон сорвало с головы, но там, где порывами штормового ветра Алатуса буквально сносило и его ступни скользили по мокрым камням, Моракс казался непоколебимым как гора.       В пелене дождя впереди над бушующим морем проступили очертания чего-то… Огромного, словно из воды вырос новый горный хребет. Но горы не светятся изнутри мертвенно-синим цветом и не отращивают себе несколько змеиных голов на бесконечно-длинных шеях, словно вбирающих в себя всю массу океанских вод. Несколько мгновений спустя эта тварь стала больше всего храмового комплекса Гуйли. Обратив к ним все головы, чудовище распахнуло пасти и издало на грани слышимости низкочастотный рев, от которого едва не лопнули барабанные перепонки.       — Показался наконец… — процедил Босациус.       — Моракс… — донесся сзади слабый голос Гуй Чжун. Обхватив себя руками крест-накрест за плечи, она поднималась к ним, преодолевая сопротивление ветра и чудовищного звука, от которого, казалось, содрогался весь океан.       — Я уведу его от побережья, — Властелина Камня объял ослепительно золотой свет, в котором растворилась его фигура и соткалась уже бронзовым драконом с янтарным гребнем и гривой, который взвился в мглистое небо, прошив его пылающей лентой. На миг он скрылся из виду в штормовых облаках, окрасившихся золотом, словно там родилось новое солнце, и исторгших из себя уже гиганта, способного несколько раз обернуться вокруг Святилища Фэнхуана, словно охраняющая гнездо змея.       Морское чудовище метнулось к нему всей своей массой с яростным ревом, от которого по каменной кладке с хрустом расползлась сеть трещин, но дракон пронесся мимо него, едва не взрезав своим хвостом океан до самого дна.       На миг Алатус, было, решил, что Мораксу удалось купить им драгоценное время для отхода, но шум моря стал громче, и Архонта Вихрей скрыла за собой свинцово-серая стена воды с белыми барашками на своем гребне, движущаяся прямиком на побережье. Рядом судорожно выдохнул Босациус, отчетливо представивший себе, что станет с обозом, отступающим к переправе реки Бишуй, но в этот момент небо и взбесившийся океан заволокло золотой пеленой из переливающихся мельчайших частиц пыли.       — Госпожа! — Алатус резко обернулся к Гуй Чжун, которая застыла в нескольких шагах позади с воздетыми к небу руками, и вокруг, клубясь, растекались потоки золотой пыли, стремительно затягивающей пространство над побережьем на сколько хватало глаз пульсирующим куполом.       — Уходите… — еле выговорила Богиня, зажмурившись не то от боли, не то от колоссального напряжения, от которого у нее уже тонкой струйкой потекла кровь из носа, марая промокшее белое платье.       У Алатуса от ужаса перехватило дыхание. Он буквально чувствовал, как вибрирует и дрожит ее тело, когда она пропускала сквозь себя потоки энергии, почти видел как рвутся духовные каналы и вены. Перед глазами вихрем пронеслись воспоминания о том, как Богиня Пыли ослабла за последние недели и как нездоровилось ей.       — Нет! — словно со стороны услышал он свой голос. — Я вас одну не оставлю.       — Птенец, это приказ! — Гуй Чжун попыталась влить в свой голос силы, чтобы заставить его подчиниться, но сейчас она всю себя отдавала на создание и поддержание этого защитного барьера-купола над всей Ассамблеей Гуйли, и юноша усилием воли скинул с себя эту попытку контроля.       — Я не заключал с вами контракта и не уйду, — рявкнул Алатус, волком вызверившись на шагнувшего к нему Босациусу. — Не смей…       — Босациус, унеси его отсюда! Быстро! — на выдохе простонала Гуй Чжун, и в этот момент волна обрушилась на барьер из пыли. У Богини от этого удара подкосились ноги, и она свалилась на колени, но защитный контур удержала.       В этот миг Летучий Змей вцепился ему в плечо.       От электрического разряда, казалось, прошившего все тело насквозь и зажарившего его как куропатку на вертеле, Алатус не устоял на ногах и полетел на мокрую и грязную траву, покрытую слоем воды. По ощущениям он словно упал с огромной высоты, но самого удара не почувствовал — лишь это ощущение невесомости и парения, в котором словно несколько раз перевернулись его внутренности.       Но в следующее же мгновение Алатус взметнулся на ноги и принялся лихорадочно озираться. Проселочная дорога, западный тракт к переправе, истоптанный уходящими обозами, и над головой все еще сияет золотой барьер. А океан, сражающиеся демонобоги и Святилище Фэнхуана остались где-то за спиной и вдали — отсюда в дождевой пелене храмового комплекса даже не было видно.       — Ты… — резко повернувшись к Босациусу, Алатус кинулся на него, и его кулак с по касательной мазнул по лицу электро якши — тот явно не ожидал нападения и успел перехватить руку юноши в последний момент, когда нашитые на перчатку металлические пластины уже рассекли ему скулу. Не пни Летучий Змей его в живот, Алатус бы напрыгнул на него по-рысьи и вцепился когтями, а так лишь кубарем отлетел, сгруппировался и вскочил, оскаленный и разъяренный, словно дикий зверь с каменным копьем наперевес.       Против маршала Летучего Змея и его Усмирителя Бед.