Белый саван.

Уже который день ЁнГук просто сидел в этом кабинете, на деревянном стуле, почти не двигаясь и смотря на человека, который лежал перед ним в белом одеянии. Из его тела торчали многочисленные трубочки, но они не привлекали никакого внимания, как и увечья на лице и немного испачканные в крови пальцы. В основном, ЁнГук смотрел на его веки, чуть приоткрытые и обнажающие некоторую часть глаза так, что, казалось, парень смотрит прямо на него. И ЁнГук был уверен, что он смотрит, видит, понимает, а заключение докторов - чистое враньё. Не обращая внимание на бесконечное копошение медсестёр клиники, просьбы врачей выйти, ЁнГук сидел и вглядывался в чуть виднеющиеся зрачки. - Банг ЁнГук, - позвали его, и он неожиданно отреагировал, повернувшись на звуки незнакомого голоса. - Здравствуйте, господин Банг, - человек в чёрном костюме со складками в плечах прошёл на середину освещённой комнаты, держа в руке кейс с непонятным содержанием. - Я сожалею Вашей потере, и я хотел бы... - Вы пришли спрашивать у меня разрешения разобрать ДэХёна на органы? - усталым голосом спросил ЁнГук. Человек в чёрном костюме виновато наклонил голову и посмотрел так, будто ему не всё равно. ЁнГук не собирался закатывать истерики и кричать о том, что его хрупкий человечек ещё жив, что сердце ещё бьётся, а значит будущее в тумане. Ведь и вправду никто не знает, сколько ещё будет пульсировать его кровь, сколько ещё сможет протянуть его организм, поэтому ЁнГук и сидел здесь, следил за приборами, оттягивая каждый момент максимально. И этот человек не виноват, ведь это его работа. - Ведь это всё только после смерти? - горько растянув последнее слово, спросил ЁнГук и увидел нерешительный кивок. Хотя, в принципе, он понимал, что ДэХёну обязательно устроят смерть, если он, ЁнГук, подпишет все эти бумаги. Почему-то больше совсем не хотелось бороться. ЁнГук как-то заглянул ближе в глаза ДэХёну и не увидел в них смысла, не увидел вечных вопросов, витающих во взгляде парня, не увидел вихря жизни. А, может, врачи и правы, и покрывало, сейчас заботливо обёрнутое вокруг худого тельца, - настоящий саван. Он был слегка мятым и, может, местами не очень белым, но суть его от этого не менялась. Это был мальчик, которого ЁнГук выиграл в споре. Вернее, спор состоял в том, сможет ли ЁнГук с четвёртого курса затащить в постель вечно весёлого и задорного первокурсника, который пришёл в этот университет и сразу произвёл фурор своим талантом и необыкновенно сильным и глубоким голосом. И один из пусть и не богатых лидеров студентов, Банг ЁнГук, почти сразу понял, что ДэХён его раздражает. Во-первых, мальчик не примкнул к рядам самых крутых, говоря о том, что он не по всеобщей линейке, а сам по себе, вот такой необыкновенный и очень гордый. А во-вторых, он явно имел свои цели и свою правду, резко отличаясь этим от привычного Бангу обществу. А после спора ЁнГук начал его задирать, подкалывать, выкидывать его вещи, шутить с ним так, как шутят дети в первом классе. О споре ДэХёну сообщили много позже, и он начал понимать причину непонятного внимания человека, по его мнению, занимающего низшую ступень человеческого развития. Сейчас ДэХён хорошо относился к характеру и умственным способностям ЁнГука, он оказался совсем неглупым медведем, к тому же, несмотря на силу и мужественность, довольно милым и обходительным. А ещё ДэХён как-то глупо и по-детски доверял ЁнГуку: садился в его машину, зная, что у ЁнГука нет прав, кушал приготовленную им еду, осознавая, что его старший совершенно не умеет готовить. И вот одной из таких ситуаций бесконечного доверия стала поездка подъёмнике на горнолыжном спуске. И вот, что из этого вышло... - Давайте, я всё подпишу, - согласился ЁнГук. Человек в чёрном костюме со складками на плечах взглянул на покорно сложившего руки ЁнГука, будто уже совершенно смирившегося со своей потерей. На практике этого человека было много разного, но с такой реакцией он сталкивался крайне редко, с жалостью глядя на осунувшиеся лица бедных родственников, которые закусывают губы, плачут, бледнеют ещё больше, осознавая, что ещё один человек ушёл. ЁнГук умоляюще посмотрел на дверь, и человек, быстро положив бумаги в свой кейс, поклонился и вышел. И только тогда парень, оставшийся в палате, смог провести рукой по савану. ДэХён, ДэХён... Как же так? Поздно ночью в дверь позвонили, и ЁнГук, накидывая тёплую кофту и зевая, побежал открывать. В квартирке очень холодно: на улице только ранняя весна, а дома совершенно не отапливаются. Многие придумали выход из ситуации, а вот у ЁнГука не было денег, чтобы купить даже обычный обогреватель, поэтому он старательно убеждал себя, что очень любит, когда вот так холодно. Открыв дверь, он увидел ДэХёна, с секунду смотревшего на него, а потом опустившего взгляд. - Уоу, - удивлённо воскликнул ЁнГук, отходя от двери, чтобы пропустить неожиданно пришедшего гостя в дом. - Какими судьбами, дорогой мой? - Ты так бесишь меня, Банг, - признался ДэХён, нерешительно ступая на порог. Почему-то нет той улыбки, что он обычно выдаёт при разговоре с кем-либо. С ЁнГуком он обычно ухмыляется, но именно в тот момент он выглядел серьёзным, и даже, кажется, расстроенным. - Пришёл ко мне среди ночи, чтобы сказать об этом? - улыбаясь, спросил ЁнГук, чувствуя, что что-то не так. - Хватит, - прервал его ДэХён, переводя взгляд прямо в глаза ЁнГуку. - Я сдаюсь, ты выиграл. Слова прозвучали, как гром. ЁнГук неверяще уставился на своего гостя, разглядывая лицо. Он уже несколько месяцев доставал этого первокурсника, но всё было безрезультатно, а тут он сам неожиданно пришёл и... и что? - Ч-что? - переспросил ЁнГук, хмурясь. - Выиграл ты свой спор, я пришёл, чтобы ты уже переспал со мной и потом забыл о моём существовании, ясно? - резко и отчётливо произнёс ДэХён. И ЁнГук быстро пришёл в себя, быстро понял, что нужно делать, прекрасно осознавая, что в данном случае слабину давать ни в коем случае нельзя - этот гад же уцепится за неё. Поэтому уже через пару секунд губы ЁнГука растянулись в беззлобной ухмылке. - И ты даже попросишь у меня этого? - спросил он. ДэХён уставился на него немного измученно. Вот он на самом деле какой, этот Чон Дэхён. Оказывается, ему было тяжело, но он не подавал виду. Странно думать так о нём, ведь казалось, что все подколы ему были абсолютно по барабану. А теперь он одаривал ЁнГука таким взглядом. Это длилось примерно минуту. Минута в тишине и под тяжёлым взглядом показалась ЁнГуку какой-то слишком длинной и неловкой. - Я прошу тебя сделать это, ЁнГук, - сказал он, выполняя желание старшего. - Что - это? - поинтересовался тот, издеваясь. - О господи, ЁнГук, трахни меня, только давай без лишний слов и подколов. Меня осточертели твои детские гадости и хреновые шутки! Ты бесишь меня всем! Я ненавижу тебя! Давай займёмся сексом, и ты отвяжешься от меня? - выпалил ДэХён. И ЁнГука взбесили эти слова. И поэтому остановить его было уже трудно. Насрать на просьбу этого чокнутого, ЁнГук решил сделать его казнь наиболее мучительной и изощрённой. Он схватил ДэХёна за обе руки и проследовал с ним в свою спальню, где откинул младшего на кровать и холодным голосом приказал: "Раздевайся". А дальше начались сплошные извращения, ведь, придя сюда, ДэХён фактически отдал себя в руки этому человеку на целую ночь. И, конечно, ЁнГук был немного умнее, чем ожидал сам ДэХён, и его пытка заключалась не в тупом причинении боли. Нет, сначала старший заставил его удовлетворять себя самостоятельно, будучи полностью уверенным в том, что сейчас именно для него настанет веселье. Только вот, увидев смущённого первокурсника, засовывающего в себя палец, он не сдержался и буквально накинулся на него. Все его действия были жёсткими, но не слишком жестокими. А после того, что между ними случилось, он неожиданно прижался к ДэХёну, с какой-то дикой необъятной нежностью обнимая его. Парнишка так и уснул в его руках, а ЁнГук следом, согревшись в этой жутко холодной квартире рядом с забавно дёргающимся во сне худеньким телом. К ДэХёну приходили другие люди, но это были всего лишь друзья, о которых ЁнГук практически ничего не знал. Они подходили к нему, касались его, некоторые даже плакали, а ЁнГук не разговаривал с ними, глядя в недвижимые глаза. Весь в белых бинтах, в гипсе, сам белый, как лист бумаги, и саван такой же белый. ДэХён уже настолько белый, что среди всего остального белого его уже не разглядишь. И когда ночью выключали лампу, всё вокруг покрывалась темнотой, и ЁнГук незримо плакал. Проводя пальцами по коже, которую не было видно, он отворачивался и закусывал губу, прячась скорее не от кого-то, а от этого пустого взгляда. - Ну, почему же ты такой неосторожный?.. - спросил ЁнГук у ДэХёна, когда в палате вновь никого не оказалось. - Да-да, знаю, ты редко слушаешь то, что я говорю, но всё же, Дэ... Пожалуйста, будь аккуратнее, когда будешь карабкаться на небо. И, вздохнув, ЁнГук поднялся со стула, какой-то неуклюжий и неумелый, будто нужно теперь заново учиться ходить, делать что-то, думать. Искусанные губы, которых раньше так нежно касались чужие, нежные, ныне потрескавшиеся и немного посиневшие, чуть-чуть кровоточили. Плакать как-то не хотелось, а хотелось ещё посидеть рядом, поговорить, пусть и с неживым человеком. Вообще пусть всё будет так: пусть немного больно, пусть на руках кровь, пусть на теле уже лежит белый саван, но ЁнГук уверен: он будет хранить сердце своего младшего, пусть оно уже не будет стучать. ЁнГук догнал первокурсника в очередной раз, теперь уже в туалете. Их встречи происходили часто, но ДэХён предпочитал просто удаляться, иногда и быстрым шагом, чтобы не затевать новых разговоров с этим странным и извращённым типом. - Почему ты бегаешь от меня? - спросил ЁнГук, буквально прижимая ДэХёна к стене в туалете. - Потому что мы договаривались. Я позволяю тебе меня поиметь - ты больше ко мне не лезешь. Какая именно буква в слове "отвали" тебе не ясна? - грубо спросил ДэХён. - Я не хочу отставать от тебя. Почему ты стал так редко улыбаться? - да, ЁнГука действительно беспокоил этот вопрос. Ведь он привык видеть смешливого первокурсника на перерывах в коридоре, а теперь он стал немного мрачным... - Ты заставил меня трахать себя самостоятельно, а потом ещё и выебал меня, а теперь интересуешься моим самочувствием? - Прекрати материться! - ЁнГук угрожающе хлопнул ладонью по стене, наблюдая за зажмурившимся пареньком. - Я знаю, что мои слова звучат отстойно, но их не нужно слишком много, чтобы ещё раз потребовать тебя больше не подходить ко мне. Сказав это, ДэХён стукнул кулаком по руке ЁнГука и вырвался, сразу выходя из туалета. Ловил, ловил, а не получил ни единого ответа, - подумал ЁнГук. Но оставлять всё, как есть, он не собирался. ДэХён нравился ему, слишком, слишком нравился. Рано утром ЁнГук снова подошёл к палате. В позе его любимого младшего ничего не поменялось, даже глаза всё также сквозь щёлочки смотрели куда-то не в этот мир, а уже в другой. Помятая белая ткань морщила, создавая иллюзию того, что она слишком большая, чтобы просто укрываться ею. Саван нужен для того, чтобы накрывать человека с головой, и тогда всё становилось понятным. ЁнГук подсел ближе и взял руку ДэХёна, разглядывая пальцы. Даже грустно. Они не были такими холодными раньше, да и это, наверное, не очень важно. Просто вспоминалось, как, теперь безвольно болтающиеся, раньше они сами гладили пальцы ЁнГука. А когда старший поднимал взгляд, ДэХён улыбался ему, и свет так падал ему на глаза, что они буквально светились. ЁнГук безмерно любил всё это, просто от такой картины всегда поднималось настроение и даже приходило необыкновенное душевное волнение, подъём, называемый вдохновением. И тишина с ДэХёном всегда много значила, даже сейчас, когда он лежит в палате, укутанный в белую ткань, недвижимый и практически мёртвый. - Ты, главное, поглядывай иногда на меня, а я буду смотреть в небо, когда почувствую это, - хрипло произнёс ЁнГук. - А я обязательно почувствую. И, показалось, что улыбка коснулась пересохших губ хрупкого паренька. Но он оставался таким же неподвижным, с той же щёлочкой, за которой виднелись прозрачные от слёз зрачки. Да, он тоже плачет, только никто об этом не знает и никто не видит. Пожалев мальчишку, который покрылся мурашками от холода, ЁнГук стянул с себя свою толстовку и накинул на худые плечи. Холодно, а ДэХён в одной футболке. Вообще странно было видеть его на остановке, спящим сидя. ЁнГук проезжал мимо и случайно остановил свой взгляд на нём. Сердце сжалось, и пришлось вернуться к старому знакомому, что сидел с закрытыми глазами. Только почувствовав прикосновения, ДэХён сразу проснулся, посмотрев сначала на куртку, а потом и на добро улыбающегося ЁнГука. - Снова ты? - спросил он как-то устало. - Ты замёрз совсем, - сказал ЁнГук, не сводя взгляда с парнишки, почему-то совершенно не проявляющего злость и агрессию. - Тебе нужно куда-то? Давай я тебя отвезу? - С каких пор у тебя есть машина? - спросил ДэХён, оглядываясь. - Я четыре года копил и купил полмесяца назад, - ответил ЁнГук. - Пойдём? Неожиданно, но ДэХён согласился. Да и вообще вёл себя совершенно без злости, даже позволил себе улыбнуться, когда ЁнГук спросил, нравится ли ему новая машина. - Ты ведь теперь ни за что не отвяжешься от меня, да? - спросил ДэХён, глядя на дорогу. - Не отвяжусь, - улыбнулся Банг. - Это ты правильно подметил. Я неравнодушен к тебе. - Мне было больно, - жалостливо проговорил младший. - Я кричал, а ты не слышал и продолжал делать мне больно. Что ты за человек? Зачем было так издеваться? Ведь я сам пришёл! - Прости... ДэХён взглянул на старшего и вздохнул. С лица ЁнГука даже улыбка спала, значит, и говорит он совершенно серьёзно. ЁнГуку не было стимула врать, он уже всё понял и всё решил. - Прощаю, - ответил ДэХён, не отводя взгляда. - Прости меня за грубость, я на самом деле не матерюсь совсем... ЁнГук даже губу закусил, чтобы не выдать своей ну слишком счастливой улыбки. Хотя стало так приятно на душе, что захотелось остановиться и расцеловать этого парня. Всё равно именно так и произошло, а после ЁнГук уже не отпускал его, а после произошло непоправимое... Холодная рука, оплетающая пальцы ЁнГука, безвольно упала на койку. ЁнГук вздохнул и, подхватив её снова, неожиданно понял: пальцы не просто холодные, они уже окоченели. Опустив взгляд, он посмотрел на веки. Теперь они плотно закрыты, и больше нет той щёлочки. Не выдержав, наконец, Ёнгук прижал чужую руку к щеке и заплакал. Касаясь губами мёртвой кожи, он боялся вспоминать о том, как мог так целовать эту руку, только живого человека, как нежно потом пальцы касались его щеки. А теперь по щекам текут слёзы... ЁнГук опустил голову на саван, уже не скрывая своих слёз. Мальчишка, что сдался ему однажды, что доверился и полюбил, умер. Он умер, даже не сказав ЁнГуку о том, что будет очень ждать его там, в другом мире. Конечно, он будет изредка подглядывать оттуда за тем, как там на земле живёт его Гукки, но как же не хочется... Как же больно сейчас чувствовать холодную кожу, знать, что это последнее, самое последнее прикосновение... И больше не будет его ДэХёна. ЁнГук повернул голову и взглянул снова на плотно сомкнутые веки. - Пожалуйста, ДэХён, только не упади с небес...