Может через пару тысяч лет твоя несуразность увидит свет

      Хиган делает вдох и чует только лёгкий запах краски и оттенок скуки, который невольно прицепился к нему… Может, столетие назад, если не раньше. Кто-то упрямо продолжает говорить, что время иссушает странности и ставит всё на место, но в случае с Хиганом, оно скорее играет в усталые саркастичные шутки.       Когда он соглашался стать вампиром, — исключительно из-за того, что был уверен, ему ещё рано умирать и у него должен быть хотя бы один шанс найти своё самое «главное», — то искренне считал, что подобная участь станет своего рода спасением. И она правда стала. Правда, только на какое-то незначительное (для бессмертного существа) время.       Первые года своего воскрешения он невероятно радовался тому, что имел возможность творить. Краски и холст всегда находились где-то рядом, Хиган оттачивал своё мастерство и с огромным интересом наблюдал за тем, как меняется искусство со временем. И старался пробовать себя в чём-то новом.       Наверное, ему стоило бы гордиться тем, какого успеха он достиг в своём когда-то любимом деле. Но в сравнении с людьми, у которых жизнь протекала гораздо быстрее и незаметнее, но оттого более чувственно, свои собственные работы Хиган находил до жути безвкусными и пустыми. По крайней мере, последние из них производили именно такое впечатление. Или ему лишь так казалось? Ведь некоторые критики постоянно умудрялись находить в его работах нечто большее. Словно в них действительно имелся какой-то смысл, исключая привычку, от которой хотелось бы избавиться.       Чтобы не вызывать лишних подозрений, Хиган чаще всего использовал свою способность (она идеально подходила для имитации процесса старения) и заодно старался как-то менять общий внешний облик. Стиль одежды, длина или цвет волос — всё это менялось множество раз, пусть его зачастую и привлекали наиболее яркие варианты.       Однажды ему и вовсе пришлось притвориться своим собственным учеником, чтобы некоторые особенно придирчивые и любопытные личности не стали копать слишком глубоко. Быть может он и знал, где и как можно сменить или подделать документы, это не значит, что раскопать все эти махинации невозможно. Любая неудобная информация в чужих руках могла повлечь за собой цепную реакцию. И с людьми бы ещё можно было как-то разобраться, чего не скажешь о вампирах, берегущих свою тайну (правда, тот бессмертный, что обратил его, не особо задумывался о подобных вещах, предпочитая в основном действовать как вздумается).       Прошлое и всё пережитое Хиганом — совершенно точно не входят в список вещей, за счёт которых можно было бы наслаждаться нахождением на выставке с собственными работами. Может, в начале своего пути он был бы и рад дотронуться к славе или чьему-то признанию, однако сейчас его мало это интересовало.       Не находя никакого интереса в картинах, он всё-таки может ещё найти его в людях. Потому что люди из-за смены времени — все в чём-то разные. А тот, на кого поглядывает вот уже полчаса, не то чтобы отличается… Скорее наоборот, кажется скучнее остальных в несколько раз. Всё в нём какое-то монотонное, даже эмоции, которые он кое-как выказывает, и те какие-то слишком серые. Вероятно, тот не слишком рад находиться здесь, в отличии от своего спутника (он как раз-таки и старался втянуть это чёрно-белое нечто в разговор с другими людьми).       И когда Хиган отвлекается на кого-то другого, то чуть ли не вздрагивает от нелепого: «Мне с вами говорить хочется», прозвучавшего в его сторону именно от того самого монохромного человека (хотя глаза у него, поначалу казавшиеся серыми под тем освещением, оказались совсем другого цвета). Что странно, он тогда даже с некой радостью завершил разговор, переключившись на эту цветовую обманку, которая не спешила представляться или же продолжать говорить.       Фраза, что Лихт тогда выбрал вместо нормального приветствия, ещё неделю не покидала мысли Хигана. А цвет глаз и вовсе не оставлял в покое, наконец заставив взять кисточку и палитру в руки. Но, к его величайшему сожалению, нужный оттенок никак не получался. Жаль, что он теперь совсем не рисует. Но зато помнит их глупый первый разговор с этим странным Тодороки. И так же прекрасно помнит, что ему пообещали ещё раз встретиться, потому что изъявили желание гулять с Хиганом под руку. До чего же… Непривычно.       Правда, в следующую встречу Лихт только улыбнулся слегла ребячески и шепнул в своей странной манере: «Без касаний, без всякой тонкости». И просто зашагал рядом, засунув свои руки в карманы. Как после выяснилось, руки у него — всё равно что сокровище. Танцуют на клавишах инструмента изящнее балерины на сцене, а заодно вызывают в Хигане давно утерянное чувство. Ему бы в самом деле хотелось рисовать эти руки. А при самом приятном раскладе, было бы неплохо научиться читать мысли Лихта.       У того в голове как будто бы целый сборник миров Иггдрасиля. Там всё такое же сказочное и одновременно опасное. Туда так хочется пробраться, но вместе с тем до дрожи в коленках, — а быть может, она и не страхом вообще вызвана, Хиган слишком давно подобного не испытывал, чтобы судить, — страшно это делать.       Когда Лихт играет, Хиган забывает думать о звуках. У него взгляд и мысли, всё вокруг одного крутится. Хотя по отношению к чужой игре подобное является кощунством, но он не может ничего с собой поделать. Впервые за долгое время мысли так отчаянно отказываются подчиняться логике и всё чаще предпочитают капризничать.       Ему бы хотелось уметь спать, как обычному человеку, пусть в идеале и без снов. Сны — штука неприятная и зловещая, вечно норовит подсунуть тебе под видом пустых полок в супермаркете какой-нибудь экзистенциальный кризис. Поэтому всё-таки лучше обойтись без них. Желание спать возникает исключительно из-за того, что перезагрузка Хигану необходима. Не как воздух, потому что он и не дыша спокойно проживёт, скорее наоборот, вечно приходится беспокоиться о том, как бы не забыться и продолжать делать вид, словно ты всё ещё по правде дышишь, а не просто притворяешься. Хигану просто нужно отдохнуть и при этом не думать о происходящем с ним.       О том, как часто он стал выходить из квартиры, стоит только увидеть сообщение с предложением прогуляться, о том, что нужный синий оттенок до сих пор не получается воссоздать, о том, как сильно хотелось бы рассказать Лихту все истории из жизни, смешные и не очень (но есть один нюанс — он не может. Скажет одно неверное слово и придётся слишком много лгать или объяснять,) о том, как рядом с человеком часы пролетают самым настоящим блицкригом, вместо положенных часов.       Единственное, чего ему точно не хочется, так это задумываться и анализировать всё лишний раз. И не то чтобы Хиган считал, что проблемы здесь только у него. У Лихта их тоже выше крыши, если прислушаться ко всем интонациям в его: «Мне нравится ваша выправка». Но они оба видимо привыкли игнорировать всё, что впивается во внутренности грудной клетки, откладывая все разумные мысли на бесконечное «подумаю об этом позже, перед сном». И если у человека шансы ещё были, то у Хигана они кончились в тот самый раз, когда он ответил «да» на чужое предложение. Но, возможно, не так уж и зря он тогда согласился. Ибо не сделай он этого, то навряд ли сейчас имел бы возможность наблюдать за Лихтом, устало огрызающимся: «У меня от вас зуд и желание выпить». Но то лишь несерьёзное слово, брошенное на ветер, потому что Хиган уже знает, за кем стоит приглядывать и не позволять ему пить что-то крепче сока.       Хочется рисовать. Спустя несколько лет, ему действительно вновь хочется брать кисти и карандаши в руки, только бы изобразить этого человека, оставить отпечаток не только в своей памяти, но и на бумаге. Но память как будто бы недовольна таким раскладом, то и дело подводит его, отчего позволить Хиган себе может только быстрые наброски, пока Лихт отвлекается на что-то. Чаще всего на бродячих животных, из-за которых у него теперь есть номера каждого приюта для животных в городе. Или во всём виноваты вовсе не животные, а его персональная ходячая несуразность.       Может через пару тысяч лет он сумеет сохранить эти черты лица не только в своей подводящей памяти. Но самым приятным раскладом для того времени было бы до сих пор иметь возможность соприкасаться своими кончиками пальцев с чужими. Возможно, к тому моменту кто-нибудь из них сможет набраться храбрости (порой Хиган слишком старомоден в такого рода вопросах, поэтому не будет удивительным, если Лихт сделает это раньше) и ограничиться не только мимолётным соприкосновением или часовыми гляделками. Но для этого Хигану всё-таки придётся стать чуточку смелее и открытие. Чтобы объяснить, рассказать кое-какие детали о себе и заодно сделать предложение в манере самого Лихта. Такое же нелепое. Хочется верить, что отказаться от него будет сложно.