***
Но вот, наконец, твоя пытка кончилась. Вылет был назначен на девять часов вечера по Московскому. Она позвонила ровно в половину девятого. Ты была на Седьмом небе, ведь время без нее подобно смертельной пытке. И сегодня — наконец-то — все закончится. Ты позвонила ей только после часа ночи. Сообщений от нее не было. Ты все успокаивала себя, мол, самолет могли задержать и все в таком духе. Абонент недоступен. Ты никогда не любила самолеты. Ненавидела их всей душой, хотя видимых причин на то не было. Но ты все же не могла спокойно летать. Даже на небольшие расстояния. Она часто удивлялась этому: — Ты летаешь на гастроли несколько раз в год, Ри. Неужели до сих пор не привыкла? А ты и не могла толком объяснить, почему. Аэропорты тебя отталкивали, а на съемки ты по возможности ездила только на поезде. По крайней мере, старалась как можно реже прибегать к воздушному виду транспорта. Ссылалась на аэрофобию. Может, так оно и было. Черт знает. Но тебя трясло от одной только мысли о полете. Что ж… скорее всего, это было что-то на подсознательном. Просто нет. И даже когда после помолвки вы с Юлей вместе полетели в Италию, дурацкое чувство иррациональной паники не оставляло ни на минуту. Тебя дико трясло с самого начала и до посадки. Ты очень долго приходила в себя после этого. Следующим утром в новостях сообщили об авиакатастрофе. Самолет разбился, не пролетев буквально несколько десятков километров. Выживших нет. И черт бы с ним, подобные трагедии случаются ежедневно. Да вот только… Это был ее самолет. Их пути не сойдутся, увы, никогда. Он однажды проснется, уснув навсегда. Ее тело растает, как утром звезда, Ее проклятый дом уничтожат года. Они оба лишь тени среди суеты, Их не тронет печаль, они оба пусты, Жизнь прошла мимо них, не заметив их лиц, Не вписав имена в белый мрамор страниц.Белый мрамор страниц.
11 июля 2022 г. в 21:11
Ты все еще четко помнишь тот день. Помнишь, кажется, даже самые мелкие детали.
Аэропорт. Она сосредоточенно роется в сумке, проверяя, все ли в порядке. Она всегда была такой; перепроверяла все по несколько раз, дабы успокоиться. Да, она всегда была перфекционистом до мозга костей.
Потом поднимает на тебя взгляд. Смотрит пристально, словно желая увидеть что-то, что доступно только ей одной.
Улыбается уголками губ и наконец еле заметно кивает. Ты бросаешься в ее объятия; руки падают на талию. От нее пахнет французским парфюмом и кофейным табаком. Она всегда курила только хорошие, дорогие сигареты.
И этот аромат кофе вперемешку с красным вином за все время совместной жизни стал для тебя самым родным. Ты уже не могла представить и дня без этого запаха.
— Это всего месяц, дорогая. Ты и соскучиться не успеешь, как я вернусь. — она подается немного вперед и целует. Как же сильно ты любишь ее губы…
Ее месяц во Франции обернулся твоим личным Адом. Ты ведь так ненавидишь оставаться одна в огромной квартире. Без Юли она кажется совершенно безжизненной. Пустой.
Она старается писать каждый день. Но ежедневные съемки не позволяют делать это так часто, как хотелось бы. Звонки по вечерам — твоя единственная отдушина. Ее голос — что-то вроде антидепрессанта.
Она говорит, что любит. И тепло в голосе дает тебе надежду. Ты любишь ее. Так безумно. Дико.
Ее бархатный смех… что-то настолько невероятное. Ты ни разу не слышала настолько красивого смеха. Да и настолько безумной женщины не встречала.
Она жалуется тебе на режиссеров. Наверное, никогда еще ты не слышала от нее столько проклятий. Да и в ярости ты ее видела нечасто. Только в образе — на съемках «Кровавой». Но тогда вовсе не скрывала. Тебе ведь так нравилась эта ярость.
Но ты скучаешь. Жутко скучаешь. И как назло, все напоминает о ней. Тебе не хватает ее. Ее поцелуев, касаний, шепота у самой шеи…
Такие, казалось бы, глупые мелочи стали важной частью твоей жизни.
И когда однажды вечером ты нашла в ящике прикроватной тумбы пачку ее сигарет, тебя чуть не прорвало на истерику.
Нужно купить успокоительное.
Ты кое-как заставляла себя работать. Трудно ли? О да. Стены давили на тебя. Ты буквально жила на таблетках от головной боли.
В какой-то момент показалось, что двух таблеток Анальгина недостаточно. И чувство это откровенно паршивое. Противное такое.
Примечания:
Это все.