Ash princess

....Соё не помнила, что видела последним перед тем, как потерять себя навсегда. То ли это были уносящие её руки юноши, чья коса оттенком напоминала тот огненно-рыжий закат в небесах. То ли сощуренный глаз парня, непрерывно выдыхающего дым после кисэру. А может, это были странные пятна крови на её дорогущем кимоно? Но она знала, что до этого было совершено нападение на их воздушный корабль, а ещё раньше убили её старшего брата. Сбежать не получилось, корабль загорелся и раскололся надвое. Вокруг были языки пламени и кучи трупов тех, кто пытался защитить или же убить девушку (но, наверное, больше было вторых). Однако, силы быстро покинули её, хотя разум продолжать убеждать в том, что он не мог так просто умереть. Даже на своих последних минутах перед отправкой на вражеский корабль, она отчаянно пыталась узнать, что с ним всё-таки случилось. Рука опустилась на живот, а другая ещё ниже, туда, где капала кровь. Ноги не держали, боль была настолько невыносимой. По пальцам текли алые струйки, и смотря на них, в голове возникали, казалось бы, давно забытые воспоминания о тех ужасных днях, когда дражайший братец чуть ли не стёр самого себя в порошок для того, чтобы поставить сестру на ноги и найти преступника, сотворившего с ней такое. Вспомнились его обеспокоенные взгляды, когда он пару месяцев назад постоянно расспрашивал о самочувствии, а её губы тут же растягивались в улыбке (наверное, натянутой), и глаза пытались выглядеть живыми. И эти клятвы, что, мол, всё стерпит, не были сильно правдивыми. Хотелось кричать, протяжно, от того, что память открыла эти ужасные мгновения, но ситуация не позволяла. Она пыталась заставить себя бежать, несмотря на риск ещё большей кровопотери. Нужно было найти Майзо, ему можно доверять, ведь он один из тех, кто делит вместе со своей дорогой принцессой этот тёмный секрет, помимо Шигэшигэ. Оставались всего секунды до побега с корабля, но закону подлости, всё разрушалось в последний момент. Девочка упала, чувствуя, что силы практически покинули её тело. Однако, она не сдавалась, продолжая тянуться с последнему шансу спасения, размазывая свою кровь по поверхности внизу. Ещё чуть-чуть.... Совсем немного! Но.... Больно! Так больно, что дышать тяжело! Соё не сразу замечает высокую фигуру перед собой, слишком уж ослабла от боли внизу. Спустя несколько мгновений, принцесса обессиленно поднимает взгляд, сразу видя обманчиво добрую улыбку одного весьма известного из Ято. А он же, в свою очередь, видел её медленно мутнеющие карие глаза. Было понятно, что человек так долго не протянет. - Вы.... пришли убить меня? - хрипло произнесла брюнетка. Его улыбка стала шире. Камуи приоткрыл глаза, и негромко хихикнул, смотря на почти умирающую девушку. Она ожидала, что над её головой занесут меч, либо же со всей силы втопчут в пол. Но ни того, ни другого не произошло. Эти руки просто унесли её прочь с горящего судна. Потом, наступила темнота. Девица совсем ослабла в руках Камуи, мысли попросту выветрились из головы. Принцессу принесли на один из кораблей Кихэйтая, где её подхватил Такасуги. Ей мелком удалось увидеть его изумрудный глаз, прежде чем потерять сознание. - Почему ты не убил её? - непонимающе спросила Матако. - Она и так смертном одре, как видишь - рыжий чуть потрогал её ногой, после того, как пару мгновений назад бесцеремонно шлепнул женское тело на пол. - Мхм... Капитан, не думал, что вам нравятся такие девушки, - прокомментировал Абуто, сидя на корточках, дабы рассмотреть умиротворённое лицо пленницы поближе. Что уж тут говорить, никто не был особо рад тому, что у них на базе находится представитель рода Токугава. Она своим присутствием вставляла им палки в колёса. Если новость дойдёт до Ёродзуи, то опасность для них достигнет почти Вселенского масштаба. Почти все были за то, чтобы "выкинуть чужака за борт". Но стоило возникнуть их главарю - Такасуги Шинскэ, как для девицы настали весьма странные времена, которые не назовешь ни хорошими, ни плохими. Почему-то, он пощадил её, и, увидев, такое обильное количество крови, приказал отнести в больничное крыло. - Мы используем её как заложницу - именно так и ответил на вопросы своих подчинённых, по поводу содержания у себя сестры сёгуна. Далее, парень направился в крыло, где лежала она. Развязав оби, он касается её живота, и сразу обнаруживает, что у той, судя по всему, внутри находилась новая жизнь. Видимо, та пыталась скрыть своё положение за несколькими слоями своих ярких одежд, отчего ничего не знающим людям показалось бы, что одежда либо несколько великовата, либо немного полнит. Кровь удалось остановить, хотя та была на грани. Но та фактически была их врагом и препятствием к цели, так что, глава просто оставил раненую девушку своим врачам. Непонимающие доктора были вынуждены исполнить приказ, боясь гнева Великого лидера Кихэйтай. Та вскоре впала в кому. Но даже так, ей были слышимы некоторые обрывки слов, могла и чувствовать боль. Во время своей недельной комы, она была вынуждена увидеть те воспоминания, о которых хотела бы забыть. Это были воспоминания о том, как молодая девушка обзавелась ненужной ответственностью в лице нежеланного ребёнка. То событие настолько сильно искалечило ей психику, что девочка ещё долго не могла нормально взглянуть в глаза любимому братику. Было очень стыдно показываться людям на глаза, даже несмотря на то, что её никто не винил в произошедшем. Шигэ всё время был рядом, параллельно пытаясь выяснить личность этого нелюдя. Он понимал, как ей было неприятно и больно. Соё была ещё слишком молода и неопытна для того, чтобы быть матерью, Соё до сих пор оставалась той милой девчонкой в душе, несмотря на понимание её роли как родственницы правителя. Она помнила теплое прикосновение руки брата, и его встревоженный вопрос: - Всё в порядке? Тишина в ответ. Та видела, как дрожали его в губы и рука, держащая её руку. Еле держится, и тоже фактически сломан. - Если тебе что-нибудь нужно, говори. Да, ей больно, но больно от того, что её брат тоже страдает, так изводит себя. Ей бы хотелось помочь ему, сделать хоть что-то и вынести хоть что-то самой. Поэтому и отвечает и отвечает быстро, лживо улыбаясь: - Всё в порядке. Правда, тебе не о чем так переживать. Да, она выдержит пребывание в своем теле ненужного ей существа, ради брата. Принцесса его любит, очень сильно, и также сильно дорожит. Однако сёгун всё равно умён. Поэтому он и принимает решение отдать малыша после рождения человеку, которому можно довериться. И Соё тихо соглашается, понимая, что брату легче видеть сестру в полном здравии, нежели смотреть за её превозмоганием. Поэтому немного странно слышать рядом с собой веселые кряхтения какого-то малыша. С трудом получается узнать, кто это, ибо кома всё ещё держит. - Так значит, слухи были правдой, и принцесса действительно была беременна? - сказал кто-то из врачей. После этих слов, девушка наконец обнаруживает, что больше не чувствует на себе той неимоверной боли и этой тяжелой ноши. Неужели, у неё получилось спокойно родить, пока была в отключке? - Даже не знаю, как она выжила при такой-то рваной ране? А тем более ребёнок? - человек на фоне хихикнул, скорее насмехаясь над ней - Неужели так сильно цеплялась за жизнь? Надеялась выжить? Токугава и не знает, хочет ли жить после такого. Она до сих пор маленько верила в то, что Шигэшигэ не умер, верила в Кагуру-тян и Ёродзую, верила в Зэнзо как его самого близкого друга, и просто верила. Конечно, её не оставят в живых на корабле Кихэйтая, и у неё не получится сбежать. Скорее всего, убьют даже в том случае, если их требования таки выполнят. Но ей не было страшно, лишь бы брат не чувствовал боли. С трудом удаётся открыть глаза. Первое, что попадается, это высокая фигура и золотые узоры на фиолетовом фоне. Посреди комнаты стоит он - самый страшный и разыскиваемый человек в Эдо. И он держит на руках белый сверток - её ребёнка. Не двигает ни единой лицевой мышцей, пока малыш радостно кряхтит, иногда моргая серыми глазками-бусинками. - Как назовёшь? - спрашивает мужчина, немного подняв голову в её сторону. Брюнетка вздрагивает, и только сейчас замечает, что встать вообще не может. А тот подходит ближе, позволяя рассмотреть дитё более детально. Малыш удивленно открывает рот, едва видит маму и, похоже, ему страшно видеть её такой - бледной, с пустыми глазами, то есть, уже почти похожей на мертвеца. Но он не плачет, а также мило улыбается, не знает пока ещё ничего. Она не отвечает на вопрос, и вообще не желает говорить о том, что это не "её" ребёнок. Однако, похоже, Такасуги всё видит насквозь. - Понимаю, слишком рано? - отходит от её постели. Раненая молча наблюдает за тем, как тот отходит, держа сына (успела подслушать ещё во время комы) на руках. Он опять радостен и спокоен, ибо считает это отцовским вниманием. И совсем неожиданно с губ срывается следующее: - Можете оставить его себе. Темноволосый несколько оборачивается, недоуменный этим, а она еле слышно добавляет: - Только не убивайте его. Шинскэ ничего не отвечает, и просто покидает комнату, исчезая за дверью вместе с младенцем. С того громкого хлопка начинается весьма странная страница в жизни принцессы. Её просто запирают здесь, в сером пространстве с письменным столом и одной кроватью на время всех событий. Она лишь смотрит в окно, на темно-голубое небо, скрытое за толстыми решётками.... **** ....Проходит 3 дня. И за столь краткий срок Соё успела возненавидеть себя настолько, что уже ненавидит собственное отражение. Дражайший братец хотел, чтобы новорождённый попал в хорошие руки, а не в кровавые, покрытые рубцами от бесконечных сражений руки. Это должен был быть человек, которому можно доверять, а не человек, кто фактически и устроил нападение на вас. Она предала родного брата, ещё и не знала, жив он или нет. Ребёнка та пока не видела. Её заперли в четырех стенах, дверь открывалась только для подачи еды. Ей не были известны последние события, никто ни о чем не рассказывал. Хотелось сбежать, но что-то удерживало, и это был вовсе не страх быть убитой. Её же всё рано убьют, несмотря ни на что. Но девушка не плакала, лишь безразлично смотрела в одну точку. Глаза были мертвы, но тело не умирало, оно продолжало жить даже после, казалось бы, неизбежной смерти от кровопотери. Почему Небеса хотели этого? Они верили в её возвращение к брату, к друзьям, да и вообще в любимый Эдо? Как она сможет посмотреть им всем в глаза, если вообще выживет? Она ведь так слаба, и не в силах выдержать удары жизни ради близкого человека. Её личность начала медленно умирать, но не искры надежды.... .....Проходит неделя. Соё каждый день шатается из угла в угол, и просто молчит. Она совсем мало ест, или вообще не ест, можно сказать, её чувство голода тоже медленно пропадало. Приходящие к ней люди только молча наблюдают за тем, как та постепенно пустеет изнутри, ничего не могут сделать - не положено. Брюнетка не спрашивает ни о чём, даже о состоянии сёгуна или о своем ребёнке. Однажды, девушка так и застывает на коленях, опустив голову под решетчатым окном. Надежда ещё есть, правда, еле заметная, но живая. Снаружи же всем уже известно, что принцесса в заложниках. Сторонники сёгуна тоже об этом знают, и вовсю суетятся в попытке спасти ещё живую из Токугава. Ёродзуя, Онивабан и малая часть Шинсэнгуми в ужасно затруднительном положении. Никто тоже не понимает, что случилось с их дорогим Сёгун-самой. Такасуги же всё это время не знал, что ему делать с дитём, вылезшим из чрева этой странной девицы. Он просто держал его у себя, не доверяя его никому. Его взгляд был почти всегда направлен на него, и, видя это маленькое личико, ему вспоминались другие мутно-серые глаза.... ....Проходит две недели. Соё просто часами лежит в постели. Её тело не выглядит нездоровым, хоть та и практически не питается. Эта природная красота и изысканность не пропадают даже в такое ужасное время, хоть внешность и несколько подпортилась. Но Химэ угасает с каждым днём, точнее её ментальное здоровье. Постоянные волнения терзают и так втоптанную в грязь личность. Но она держится. Держится на вере в целости и невредимости брата. - Поешь - в какой-то из дней говорит тот, кто и принёс пленницу с разрушенного корабля - Так ты погибнешь, а толку от мертвого заложника никакого. Брюнетка медленно кивает, но не смотрит на Камуи. Тот лишь пожимает плечами и уходит. Непонятно правда, что сверкнуло в его глазах. Это не была жалость. Соё страдала, но игнорировала собственную боль, ведь брату гораздо больнее. К концу второй недели пребывания, она окончательно утратила себя, став бездушной куклой. И именно в этот момент дверь открывается, и на пороге впервые за время с начала её заточения появляется он. Весь в крови, еле стоящий на руках, лидер судна протягивает ей младенца и валится рядом. Та смотрит на него отчуждённо, будто бы и не признаёт, будто бы уже отреклась от него, но держит крепко. Её по-прежнему держала надежда. Она посмотрела на раненого Такасуги, и увидела, что он смотрит в маленькие темно-серые глазёнки. - Ты его любишь? - спрашивает Шин. Она пожимает плечами. Было ясно, что точно не ненавидит, но и не может полюбить так, как это делают настоящие матери. - Я ведь стала одной из причин падения собственного государства? - спрашивает Соё, чуть ероша его темно-фиолетовые волосы. - Возможно? - неуверенно спрашивает Шинскэ. - И нет никакого шанса на восстановление? - её голос чуть дрожит. - Почти нет. - Но хотя бы что-то я смогла сохранить? - теперь он буквально ломается. Такасуги молчит, и не понимает, для чего с ней связался. Он знал, что у неё ещё оставались надежды и то, что она продолжала бороться с собственным бессилием несмотря ни на что. Да, её личность уже может никогда не стать такой как прежде, но несомненно, любовь к члену семьи и друзьям не дают ей умереть. Шинскэ сразу замечает, что жить ей осталось недолго, тело попросту не выдержит, и ему бы хотелось, чтобы Химэ наконец встретила свои последние минуты в спокойствии, а не посреди огромной толпы злодеев. - Откуда мне знать? Я - человек, который только разрушает всё до последней крупицы - отвечает он уже к тому моменту, когда Соё начала плакать навзрыд. Соё плачет от непонимания и странной боли. Не понимает, почему всё так обернулось. Почему Вселенная хочет для них несчастливой жизни, полной страданий? Почему их мирный дом рушится, а прежняя жизнь разваливается на глазах? Что ещё можно сохранить?! Всё уже превратилось в сплошной пепел, некуда деваться, только смерть. В пепле не могло сохраниться что-то ещё. Положив сына на кровать, брюнетка тоже валится на пол, к нему. Слёзы не останавливаются. Почему так? Ведь у неё ещё остался смысл жизни и те, кто могут подставить ей плечо. Так почему, она уже разрушена изнутри, и не сможет даже ненадолго побыть мамой своего дитя? Такасуги просто смотрит в потолок. Он тоже разрушен изнутри, причём уже давно. Ему тоже кажется, что в пепле том больше ничего не осталось. Ему трудно было понять себя и то, зачем оставил эту девчонку. С какой целью? Его ведь никогда не держала надежда на лучшее, только давняя боль. Гинтоки сегодня нанёс ему очень много ран, несовместимых с жизнью - Небеса также не дали ему погибнуть. Оба в одночасье покалеченные и сломавшие собственные личности, они могли лишь смотреть в пустое небо. Шинскэ почувствовал, как с новой силой заныли его старые раны. А Соё почувствовала, как сильно болит её ещё совсем молодое сердце. Да, им было больно, но не до такой степени, чтобы ненавидеть абсолютно всё. Каждый заглушал боль как мог. Она вспоминала лицо брата, с его непробиваемым спокойствием, чтобы забить эти глупые страдания. А он вспоминал ту лёгкую улыбку Шоё-сенсея, ту настойчивость маленького Гина и то самое, что делало его похожим с Кацурой. А может, это и не совсем боль? ....Шло начало третьей недели. Соё была по-прежнему сломлена, но вроде как не испытывала отвращения или страха перед собственным сыном. Поэтому, Такасуги, после этого начавший частенько к ней заходить, иногда заносил ей ребёнка. Судя по тому, что тот улыбался, его не обижали, а хорошо заботились. Но мать не могла ничего ему дать, ибо волнения за остальных волновали больше. Она могла лишь смотреть на его личико, поднимать его к окну, чтобы тот видел бескрайнее небо и делать неловкие попытки обнять. Странно, однако, малыш никогда не плакал ни с ней, ни с ним. Этот неокрепший разум видел в них родительских фигур, коих у него может и не стать. Девушка не могла ясно сказать ему, что любит, неуверенность одолевала. Она и не понимала, что нужно этому Такасуги от неё, а он не понимал, почему его не ненавидят, вместо этого любезно меняют ему бинты и говорят с непробиваемым спокойствием. - А вам есть, что защищать? - спросила однажды. - Не осталось ничего целого. Я почти всё разрушил своими же руками, обратив в пепел - отвечает, не обернувшись. Принцесса лёгко убирает ненужный бинт, размышляя над ответом. Ей хотелось верить, что в этой куче пепла ещё остались небольшие целые частички. - А вы не пробовали собрать весь пепел воедино и сохранить, либо же поискать более внимательно? - Ветер слишком сильный, сдуёт всё. - А если не будет ветра? Если всегда будет ясно? - Погода всегда переменчива и непредсказуема, вечного штиля никогда не будет. Но девушка продолжала парировать, и это создавало ещё больше непонимания. Она, ослабшая ментально из-за травмы, пыталась убедить его пойти иным путём. Шинскэ знал, что её тело почти умерло, а жить дальше заставляют надежда и сестринская любовь, именно они и не позволяют ей впасть в глубокое отчаяние. Соё продолжает жить, хоть и не как прежняя. Вероятнее всего, та известная всем Соё-тян вернётся только тогда, когда явится Шигэшигэ, а до тех пор, живут лишь небольшая надежда, любовь и обязанность немного побыть мамой для нежеланного дитя, но никак не она. От этого возникало ещё больше желания её убить до прихода спасителей.... ....На половине третьей недели, она, кажется, стала ещё терпимее относится к малышу. Подольше с ним остается, даже улыбаться начала, не натянуто, а по-настоящему. Но Такасуги всё равно не понимает, задаётся вопросом, как сильно та ударилась головой, когда её похищали. Почему она ещё тянется вперёд, к свету в конце тоннеля? Соё стала несколько живее, глядя в глаза своему ребёнку. Ей они кажутся знакомыми. В них светится искра жизни и чётко читается стойкость перед трудностями. Такой знакомый взгляд. Парень это тоже замечает в один из приходов к ней. Настоящая личность вроде бы возвращается, но этого недостаточно. Когда они прибывают в один из горных районов, их неожиданно настигают Ёродзуя и остальные из засады. Как раз тогда Соё и сбегает под шумок, вместе с сыном. Такасуги тут же пускается за беглянкой, думая, что та наконец вернулась. Но нет, она бежала не к друзьям, а куда-то в пустоту, по небольшому лугу с ромашками. Он тоже побежал за ней. Соё видела, что там, в конце, стоял он, буквально светясь божественными лучами. На неё смотрел дражайший братец, и тянул к ней руки. Она бежала к нему уверенно и со слезами на глазах, желая обнять после долгой разлуки. Шигэ тоже тянулся к сестре, хотел прижать к себе крепко-крепко и никогда не отпускать. Она кричала его имя, надеясь, что тот услышит, и он тоже звал. Такасуги остановился в том момент, когда сбежавшая сама застыла на месте, не желая продолжать бег. Впереди никого не было, только колыхавшиеся на ветру ромашки. Его не было. Химэ просто хотела исчезнуть в мире своих видений, сотканных из слабых надежд и крепкой любви. Это была просто иллюзия. Но даже так, она не выглядела расстроенной, когда обернулась к преследователю. Из вымученных глаз сочились слёзы, а губы дрожали, растянутые в улыбке. - Прости, - произнесла та, опустив голову, и непонятно к кому обращаясь, к Шинскэ или к своему ребёнку - я просто хотела увидеть их. Токугава обессиленно падает. Зеленоглазый едва успевает поймать её и мальчика. Худые женские руки обхватывают его плечи, а сама шепчет что-то нечленораздельное. Потом сползает ему лицом на колени. Взгляд направлен вверх, на свинцовое небо, где откуда-то выглядывает большой солнечный луч. Такасуги недоуменно смотрит на неё, не до конца осознав, что произошло. - Позволишь мне вновь увидеть их? - шепчет девушка, не отрывая взгляда от неба. Она ловит взглядом миниатюрное личико сына, вновь видя эти знакомые до боли глаза. Они такие добрые и родные, от них веет теплом и заботой. На лице расцветает самая что ни на есть настоящая улыбка. Слезинка скатывается по щеке. Химэ смотрит живыми глазами в небо, но только на пару мгновений, прежде чем прикрыть их.... **** ....В Японии уже давно существуют байки об одиноком ронине, ведущем за ручку маленького мальчика. Он не задерживается на одном месте, все время кочуя вместе с ним. Поговаривают, то был одноглазый самурай, ранее бывший грозой всех аманто. А мальчика звали Шоё. И нет, не потому, что имя созвучно Соё, и не потому, что было имя его наставника. Нет, говорят, мальчик обладал взглядом с редким спокойствием, но такой искренней добротой и жизнерадостностью, в то время, как мужчина воспитывал его в спартанских условиях, иногда обещая когда-нибудь убить за непослушание. Дороги снова привели их в Эдо. Оба шли прикрываясь. Дорога вела ко дворцу. Непонятно, какое дело у них было к королевской семье, да ещё и с цветами для усыпальницы людей Токугава....