Рыбка

      В поместье Уэйнов прохладно. Всегда прохладно и сумрачно. Самое то, для большой летучей мыши, которая кровь пьет разве что ментально и только из своих детей. Можно даже и в пещеры не спускаться было бы. Но конспирация превыше всего. Не то, чтобы в последние годы на порог поместья допускался хоть кто-то не из ближнего круга.       Разве что Тодд. Но отношения Джейсона с семьей – это своеобразный кот Шредингера. И живы, и мертвы одновременно и хрен разберет, что у них творится сегодня и чем это обернется завтра.       Но вот пока он допущен в святая святых. И даже не для того, чтобы спасти мир, получить по морде от Брюса или выходиться после того, как получил по морде и не только от кого-то другого.       Он просто пришел. И был впущен. Встречен теплотой Альфреда, измученной улыбкой Дика и недовольством мелкого Гремлина, впрочем, разве с последним бывало иначе? Бывало, конечно. Но это их секрет. Со вкусом пиццы и коньяка. Брюс точно его убьет.       Но пока Брюса дома не было. Он тусил где-то в Атлантиде со своей ненаглядной лигой. Тем лучше. Мешать не будет. К тому же у него с собой сегодня суши, сашими и виски.       Поместье огромно. Порой – будучи еще мелким – Джейсон ненавидел это, слишком сильно было чувство одиночества; порой – когда он стал не таким уж мелким – это спасало. В огромном поместье можно было не видеть друг друга неделями. Запрятаться где-нибудь на чердаке, или в библиотеке, или где угодно. Все равно Брюс всегда двигался по маршруту: пещера-спальня-столовая-кабинет. Порой казалось, закиньте его в другое крыло собственного дома, и он запаникует в приступе топографического кретинизма.       Правда сейчас ему пришлось нанести на внутреннюю карту еще один пункт назначения, пунктиром, естественно.       Помещение с небольшим бассейном больше напоминало грот. А температура здесь никогда не поднималась выше шестидесяти четырех по фаренгейту.       Когда-то давно, когда в Готэме стояла аномальная жара – о, боги, в этот проклятый город заглядывало солнце! – Брюс буквально затащил его сюда и скинул в ледяную воду, спасая от перегрева. Джейсон в долгу не остался и затянул его следом. Самое большое «спасибо», которое он не был способен выразить иначе.       Звук шагов легким эхо отражался от стен. Конечно, Джейсон мог подойти бесшумно. Но рыбки бывали пугливы. А эту рыбку он пугать не хотел. И пусть в поле зрения находились только черные как смоль макушка, затылок, да покрытые россыпью шрамов плечи, напряжение было столь очевидно и ощутимо, что его можно было черпать большой ложкой. Заточенной, конечно же, вы попробуйте его для начала прорезать.       Тим расположился у края бассейна, опершись локтями на плитку позади себя, чуть запрокинув голову. По грудь в ледяной воде. Реально ледяной. Аж осколки плавали. Жуть.       Чуть содрогнувшись, Джейсон тем не менее подошел ближе и кинул с самой очаровательной своей усмешкой:       — Ну как ты тут, птенчик? Или лучше сказать, рыбка моя?       Уничижительный взгляд голубых глаз, пробирающий до костей, того стоил.       И нервно сократившиеся жабры.       И уж тем более возмущенно плеснувший водой хвост.       Ах.       Да.       Когда Стеф написала об этом в семейный чат, Джейсон подумал, что деточка упоролась какими-нибудь свежевыведенными цветочками Плюща. Когда минутой спустя она скинула фото, Джейсон подумал, что упоролся все-таки он.       — Продолжишь в том же духе – утоплю.       Красивое и обычно бесстрастное лицо идеального прежде Робина, скривилось будто от зубной боли, взгляд холодный и колкий, как гребанные ледышки в бассейне. Ничего хорошего, конечно же, этот взгляд не обещал. Вот только в искусстве убийственных взглядов пальму первенства с огромным отрывом удерживал Дэмиан, потому что такому никак нельзя научиться. С этим нужно родиться. Так что Джейсона это не остановило. Он посмеивался, откровенно пялясь, не в силах отказать себе в этом… Любопытстве? Удовольствии?       Бледнее, чем обычно – хотя, казалось бы! – почти прозрачный, словно и впрямь был порождением глубин, Тим светился изнутри будто по венам его текла не кровь, а лунный свет. Меж пальцев, привычно порхавших по клавиатуре нашедшего приют у кромки воды ноутбука, образовались тончайшие перепонки. Хвост его, длинный, мощный серебрился крупной алой чешуей. Плавники вопреки ожиданиям были мягкими, а не острыми и рассекающими. Словно легкая ткань, они алыми всполохами пламени, а быть может разводами крови, нашли приют под водой.       Тимоти Джексон Дрейк – русалка. Охренеть, мать его!       Очень раздраженная и злая русалка, как оказалось. Потому что спустя мгновение Джейсона окатило ледяной водой, соленной настолько, что аж зубы свело.       — Тебе что, сюда водицы прямиком из мертвого моря накачали? – спросил он, отплевываясь и чертыхаясь, прежде чем вытерить лицо ладонью и все же скинуть мокрую куртку. Не околеть бы.        — Вода из-под крана мне не подошла, в ней хлор, — фыркнул Дрейк, чуть сощурившись, поджав губы в тонкую линию. – Из залива – тоже.       Джейсон вновь не сдержал усмешки, опускаясь на плитку у кромки воды, демонстрируя упрямство и непрошибаемость. Его не пугали ни холод, ни взбешенная рыбка. Главное пальцы в рот не совать. Зубы Дрейка казались излишни заостренными.       — Вода из залива Готэма способна убить любую форму жизни. И породить тоже. Хоть разливай по бутылкам и продавай как оружие массового поражения.       В ответ вновь был фырк. Чуть менее раздраженный, чуть более согласный. Жабры продолжали нервно сокращаться, чуть подсыхая по краям, даже на вид причиняя боль и дискомфорт, заставив Джейсона поморщиться. Дрейка бы не в бассейн, а в крытый аквариум, чтоб не выныривал по чем зря. Да только стухнет рыбка от безделья. Уже тухла. Вот и цеплялась за ноутбук.       Можно было, конечно, рискнуть, выпустить Тима поплавать в треклятом заливе, может отыскал бы сокровища нации, оккультные артефакты или еще какую любопытную лабуду, да только подвергать и так метаморфнутого еще и гипотетическому токсическому или даже радиоактивному заражению идея явно так себе. Не хотелось бы, чтобы милая мордашка покрылась волдырями, гениальный мозг поплавился, а красивая чешуя поблекла и ободралась. Мало ли, сколько ему в таком состоянии еще оставаться.       Вот так и отпускай гениальных сыновей с друзьями мир спасать. Потом эти самые друзья приволакивают его домой, бросают в ванну, а ты бегай по всей Атлантиде ищи эту ведьму пришибленную. Бедняга Брюс. Впрочем, ему полезно.       Чуть усмехнувшись, Джейсон все же осмелился закрыть и отодвинуть ноутбук подальше, напрочь игнорируя возмущенный взгляд, сошедшиеся на переносице брови, напряженные как перед прыжком мышцы. Аквариумные рыбки его не пугали. А вот в заботе нуждались значительно сильнее вольных собратьев. Джейсон зачерпнул ладонью ледяной воды, чтобы осторожно смочить ею страдающие жабры, немедленно и благодарно затрепетавшие.       Бледные, чуть синюшние губы же наоборот, недовольно скривились.       — Мыло, порох, оружейная смазка, никотин, смолы. Руки ты вымыл плохо, — однако, вопреки словам, заостренные черты лица — черт, да об эти скулы можно порезаться! — смягчились, тело расслабилось, хвост лениво переплескивал воду.       Рыбка игралась. Потрясающе.       — У тебя в жабрах сканер? — поинтересовался Тодд, вопросительно изогнув бровь. Но дело свое не оставил, хотя пальцы уже заледенели.       — «Водяное пятно», как у лягушек, — передернул Тим плечами, устало и доверчиво прикрыв глаза, отдаваясь своеобразной заботе. — Я впитываю воду кожей.       Плюс еще одна причина держать Дрейка в изолированном бассейне подальше от всякой дряни.       — То есть, если я сейчас продезинфицирую руки принесенным вискарем и сделаю тебе массаж, тебя поведет? — чуть хмыкнул Джейсон, проведя огрубевшей подушечкой пальца по нежной, явно сверхчувствительной коже жабр, срывая с губ судорожный выдох.       — Я бы предпочел кофейный скарб.       Ах, вот оно что. Рыбку ломало не только от безделья.       — Хорошо здесь нет твоих бывших, — ляпнул невпопад и сам же мысленно дал себе леща. Хотя перед ним безусловно была куда более изысканная рыбка. Взгляд вновь скользнул по хвосту. Красная бойцовая? И при том вуалевая. Но как бы Джейсон не хотел спустить все на тормоза, убежав в собственные мысли, отступать определенно было поздно и в ответ на изумленно-вопросительный взгляд пришлось нехотя пояснять: — Ты себя видел? Это тянет на чью-то сексуальную фантазию.       — Моих бывших не тянет на рыбу, надеюсь, — хмыкнул Тим и чуть тише добавил: — К тому же, если говорить о сексуальных фантазиях, то никто не переплюнет тебя под прикрытием играющего пастора. Джейсон Тодд в сутане и с колораткой на шее? Охренеть. Дайте два.       Очередной смешок застрял в горле. Стоп. Что?       Кажется, теперь он смотрел на Тима глазами-блюдцами в ожидании. Смущенно отведя взгляд, Дрейк ничего объяснять не собирался, только тонкими заострившимися пальцами зачесал мокрые волосы, убирая из со лба. Джейсон хотел было шуткануть про вилку для русалочки, но смолчал, не желая портить момент, казавшийся даже каким-то интимным что ли.       Этот разговор явно шел куда-то не туда.       Замерзшие пальцы скользнули выше, по линии челюсти, мягким пусть и холодным губам. Действие завораживало, а может завораживал тот мягкий серебристый свет, который источал Дрейк. Его потемневший взгляд гипнотизировал, затягивал в такие глубины, по сравнению с которыми воды Лазаря чертов пшик. Из таких обычно не выбираются.       Плохо. Чертовски плохо.       Дыхание обожгло щеку, словно в надежде согреть. Губы проигнорировав губы, такие манящие, просящие, коснулись лба. И почти тут же исчезли.       — Так, владычица морей, — будто не замечая ни чужой растерянности, ни своего заполошно колотящегося сердца, Джейсон дотянулся до подноса с угощениями и улыбнулся, — пока ты не сожрал меня, могу откупиться сашими из лосося, гребешка и тунца. Не железистый отстой, знаешь ли. Блюфин. При мне бедолагу разделывали. Всех их.       Тим непонимающе моргнул, соображая слишком медленно для гения его уровня. Но вот, наконец, сбросил оковы оцепенения.       — Изверг, — мрачно хмыкнул он, тем не менее заинтересованно подплывая ближе к подносу, чтобы взять палочки.        — Конечно, — согласно отозвался Тодд, наполняя свой бокал виски.       Чего ему стоил этот насмешливо-безразличный тон, он никому не расскажет. Потому что нельзя. Не так. Не сейчас. Не в тот момент, когда Тим вероятно не совсем отдает отчет своим действиям. Просто нет.       Но разум против воли шнырял в собственных архивах, перерывая весь этот бардак и силясь вспомнить, куда делась сутана и осталась ли она вообще в целости после того задания.       Твою мать. Кажется, он встрял.