Терпение сердца

Саше не спится - да и как тут уснешь. Гул ночной общаги всё ещё стоит у неё в ушах, по обыкновению живой и весёлый, но сейчас особенно неприятный, раздражающий - тут не помогут даже наушники. Когда усердно о чём-то думаешь, раздражает даже мерное тиканье часов или шуршание одеяла. Будто если лежать неподвижно, в тёмной, пустой комнате, где раздражать может лишь собственное дыхание, ответ придёт к тебе сам, такой долгожданный и совсем очевидный, лежащий на поверхности всё это время. Но Саша знает, что это так не работает, и никак не сработает, ведь нельзя придумать ответ за другого человека. Сколько ни фантазируй, к истине не приблизишься, её не постичь ни фантазиями, ни догадками, лишь откровенным разговором с той, о которой так сильно болит сердце. А грудь и правда неприятно тянет - ночью это особо заметно. Если ты влюблен и не знаешь, что с этим делать, беспокойная ночь становится твоим вечным спутником. Ничто так не тревожит, как непомерная нежность в груди, которой некуда деться. Нежность сменяют страх и отчаяние. Страх быть отвергнутой и съедающее тебя отчаяние после. Жизнь не кончается с неудачной влюбленностью или даже трагичной любовью, но наши драматичные души слишком уж привыкли страдать, чтобы принять это на веру. Саша вертится, её одеяло шуршит, а соседки даже и не думают затыкаться - Саша и сама проболтала с ними часа два, выдохлась и замолчала. Она всё еще слышит обрывки фраз, интонацию разговора и даже нечаянно вслушивается в новую сплетню, но тут же осекается, выведенная из транса жужжанием телефона. Это Аня ответила на её сообщение - видимо, наконец вернулась с работы. Нежность в груди плавно обволакивает всё сердце, беспощадно топит его. Саша улыбается. Улыбается глупо и отчаянно, с некоторым облегчением, ведь это несчастное сообщение всё-таки помогает ей заглушить ненужные мысли. Аня немногословна, как и всегда, она отправляет фото стащенного с работы чизкейка, как бы жалуясь на поздний ужин, и говорит, что вот-вот завалится спать. Они переписываются всего полчаса, но даже это для Саши сродни глотку свежего воздуха за весь долгий, душный и безрадостный день. Странно, когда человек заставляет тебя чувствовать себя вот так. Даже страшно. Будто до этого ты даже и не была живой, а лишь ждала чего-то - руки, которая разбудит и поведёт за собой, редкого, но такого звонкого смеха и лица, черты которого теперь никогда не забудутся. Странно и страшно. Саша смотрит на экран телефона, а на душе опять начинают скрестись кошки. Аня ведь не видит дальше собственного носа. Ну, или не хочет видеть. Саша правда не знает, что из этого правда. Она может лишь улыбаться и быть рядом, когда это возможно, может прятать глаза и душить в себе это детское чувство обиды, когда Аня смотрит на неё не так, как хотелось бы, может беззаботно шутить и ждать после пар, лишь бы хоть немного пройтись вместе - до общаги, до магазина, да хоть вон до того поворота, где кучки уставших студентов курят после пар. Саша всё это может, отлично справляется, но на душе от этого не легче, лишь куда поганее, будто о неё окурки тушат. У них с Аней такой негласный договор - не обсуждать. Аня редко чем-то делится, чем-то по-настоящему важным, чем-то, что подчеркнуло бы в Саше её особенность. Как человек может так долго молчать о себе? Сашу всё ещё пугают эти стены, высокие, крепкие. Как долго они строились? И с чего всё это началось? Что внутри? Саше страшно. Страшно, что она никогда этого и не узнает, что Аня так и останется чем-то невесомым, неуловимым, но таким желанным. Саша не из тех, кто быстро сдаётся. Она терпеливо ждёт, покупает Ане её любимые шоколадки и приглашает в кино на очередную мелодраму, чтобы потом по дороге на остановку обсуждать её глупый сюжет. Саша знает, что Аня не живёт в общаге, но никогда не была у неё в гостях. Очередная тайна, о которой пока что не стоит говорить, спрашивать, невзначай интересоваться. Саша вздыхает и горько улыбается. Странно ещё и то, что все эти неясности, запреты и тайны уже нисколько не отталкивают, а лишь пугают своей глубиной, несчастностью и одиночеством. Высокая фигура Ани, её настороженный взгляд и вечно напряженные плечи - иногда Саше просто невыносимо, до боли хочется обнять её, сильно и преданно, вложить туда все свои невысказанные чувства. И молчать, и ждать, пока Аня наконец расслабится и хотя бы на минуту впустит её в свой загадочный, хорошо охраняемый мир. На следующий день они гуляют после пар. День стоит солнечный, по-приятному осенний, даже немного шумный. Дышится на удивление легко. Аня идёт рядом с Сашей, не настолько рядом, чтобы признать, что они хоть сколько-то сблизились, а все равно чуть поодаль, ссутулившись и с руками в карманах, как всегда закрытая и отстранённая, но спокойная и уверенная. Эта её спокойная уверенность всегда поражала - будто ей и правда нечего бояться, будто она одна со всем справится - всегда и везде. Саша глупо и грустно улыбается, не зная, как сказать, что самой со всем справляться необязательно, что она тоже тут, совсем рядом и уходить никуда не собирается. Сказать так, чтобы Аня действительно в это поверила. Вместо этого она пинает возникший на её пути камешек и вздыхает, смотря на свою спутницу. – У тебя такие глаза интересные, – Саша не решается сказать «красивые». Нет, «красивые» - это всё-таки не так описательно. Это просто, слишком просто. Эта глупость вырывается сама собой, нечаянно, а Саше даже не стыдно - Аня за такое не осудит. – Осенние. Аня оборачивается, вопросительно смотрит на Сашу и поспешно отворачивается опять – скрывает улыбку. Жест Сашу смешит, а сердце радостно щемит, выплескивая всю свою нежность. Дует легкий ветерок, срывая новую партию пожелтевших листьев с деревьев. Те непонимающе кружатся, врезаясь друг в друга, и мягко опускаются на тротуар, присоединяясь к своим уже зачахшим товарищам. – Какая-то ты сегодня поэтичная, – не поворачиваясь, наконец отвечает Аня, неловко ведя плечом и как бы пытаясь смахнуть все ещё не слезающую улыбку с лица. В такие моменты, когда в её голосе всё ещё слышится улыбка, а тело, даже вечно напряженные плечи, расслабляется, Аня кажется по-своему счастливой. – Тебе нравится осень? Саша думает. Аня и улыбается красиво. По-настоящему, беззаботно - это случается очень редко. Вся она, её рыжие волосы, бесконечные свитера, бежевый тренч, таинственность, походка и неуловимая тоска в глазах - все это так напоминает Саше осень, что даже она удивляется своей сегодняшней поэтичности. – Очень.