Тебя люблю навеки я

  — Будь любезен, Д4? Подперев подбородок, Мукуро изучал шахматную доску, даже не задумываясь над тем, чтобы протянуть руку и передвинуть самостоятельно. Давно укоренившаяся привычка приказывать даже спасибо не позволяла сказать: Мукуро воспринимал как должное исполнение его прихотей. Кёя молча послушался. Ему очень хотелось заехать чем-нибудь тяжёлым по аристократично-прекрасной роже, однако он старательно сдерживал себя. С кем иначе он будет коротать нудные вечера за партией-другой? Все книги в замке были перечитаны, а новые привезти обещали только через месяц. Месяц… Уже месяц Кёя обживался в родовом замке, полученном в наследство. Он не любил это место в детстве, потому долгое время провёл вдали. Теперь же ему необходимо было взять владения в свои руки, управлять состоянием, чтобы всё в одно мгновение не рассыпалось в прах. И бросить бы всё, вернуться к привычной жизни, но отказаться не позволяла вбитая отцом ответственность. Мукуро, к слову, тоже достался в наследство. В завещании строго-настрого запрещалось его… «прогонять». Вот и приходилось маяться, взаимно развлекая друг друга. И ведь даже не подраться было, что особенно разочаровывало Кёю, ведь именно в драке испытывал он наибольшее удовлетворение от жизни в этом скучном мире. — Шах, — спокойно произнёс он, передвинув свою фигуру по опасной траектории для короля противника. Шахматы были единственным возможным для них полем боя. — Оя, — выразил наигранное удивление Мукуро, — ты приближаешься ко мне всё ближе и ближе. Как интересно. Но ты ведь не думаешь, что так легко сможешь загнать меня в угол? — усмехнулся он, на что Кёя недовольно ответил: — Хватить болтать, ходи. — Как пожелаешь, — хитро улыбнулся Мукуро, называя следующую фигуру и координату, дополняя, прежде чем соперник успел осознать: — Шах и мат. Фигура с глухим стуком встала на доску. Затем со схожим стуком упала и покатилась по дуге, сбитая лёгким щелчком пальцев Кёи. Он старался не смотреть на Мукуро: слишком много было нельзя. Желая разрядки, одной рукой достал он тонфа, для разминки выпуская и убирая обратно шипы. Звук и действие постепенно успокаивали даже без возможности вонзить их в плоть. А так хотелось. И не только тонфа: Мукуро вызывал у Кёи противоречивые чувства из-за своей недоступности. Он был умён, соблазнителен и способен. Последнее удавалось увидеть крайне редко, не приправленной туманом иллюзии, который Мукуро любил бросать в глаза как пыль, не причиняющую физической боли глазам. Мысли Кёи несложно было понять. Мукуро наслаждался душевными терзаниями Кёи: иного наслаждения ему не светило. Так приятно было видеть, как один твой образ задевал струны чужой души, тем более такой закрытой. Хотелось потянуться, прикоснуться, предварительно заострёнными ноготками оцарапать до крови кожу, а затем слизнуть. Мукуро легко мог представить вкус. Он даже облизнулся, чувствуя, как нарастал огонь желания в душе. Повалить, заставить корчиться в сладкой агонии. Мукуро буквально пожирал юношу взглядом. И звук. Вид шипов, то и дело появляющихся на редком оружии, дразнил. Взаимное кровопускание с последующим истомным исходом — вот, чего оба хотели. То, чего ни одному из них не дано было получить. — Почему бы не попробовать? — Мукуро взглядом указал на тонфа. — Если сумеешь хотя бы призрачно по мне попасть, считай, что победил. Идёт? — согласился Мукуро на малое. — Я попаду по тебе не призрачно! — едва не рыкнул Кёя угрожающе. Мукуро не составило труда уклониться от внезапной атаки. Кёя встал на стол в погоне за противником, буквально накинулся на него в неистовстве зверя. Стул отлетел с грохотом в сторону, но до него никому не было дело. Битва. Долгожданная битва вынуждала кровь закипать, а душу ликовать. Битва, похожая на танец. Без прикосновений. Грубые отточенные движения Кёи и изящные почти плавные Мукуро. Бесценная ваза разбилась вдребезги от мощного удара. Мукуро усмехнулся, совсем не пугаясь, что мог оказаться на её месте. Это было невозможно: Кёя по нему ни за что бы не попал. Насколько бы быстр и ловок Кёя ни был, Мукуро опережал его во всём, потому уходил от атак играючи, лишь сильнее раздразнивая охотника. Стол оказался проломлен надвое, шахматные фигуры разлетелись по полу — теперь приходилось обходить эти мелкие неприятные детали. Битва ещё сильнее стала походить на танец: Кёя вынужден был ступать строго на определённые места, чтобы ничто не помешало битве своей нелепостью. Удар, переворот. Кёя орудовал не только руками с тонфа, но и позволял себе удары ногами с разворота. Досталось, правда, пока только бюсту давно забытого предка. — В следующий раз стоит выбрать место с меньшим количеством реликвий, — посмеялся Мукуро, прогибаясь назад, чтобы уйти от очередного удара. Вокруг царила беспроглядная разруха. Кёя знатно запыхался за время продолжительной битвы, в которой был потерян счёт часам. Мукуро же всё также стоял прямо у стены, с которой упала последняя картина. Пошатываясь, Кёя подошёл вплотную, рукой опираясь о стену, буквально нависая над Мукуро. Забывшись, закрыв глаза, потянулся к губам. Так их не настигнув, открыл глаза, возвращаясь в реальность. В груди защемило. В тот момент, находясь вблизи, слишком сложно было не заметить. Кёя склонил голову над плечом Мукуро, не касаясь. Капля пота упала со лба. Прошла сквозь призрачное тело. Стиснув зубы, Кёя стукнул кулаком по стене и отвернулся, пытаясь вернуть самообладание и выровнять дыхание. Мукуро обнял Кёю неосязаемо сзади. Чужое дыхание не ласкало разгорячённую кожу. Видимые прикосновения вызывали только ощущение пустоты. — Я буду любить тебя вечно. — Холодным дуновением из разбитого окна Мукуро вынудил повернуть голову, чтобы встретиться взглядом. — А когда ты умрёшь и вместе со мной станешь пленником этого места, будешь ли ты любить меня также? — Если за это время ты умудришься мне не надоесть, я буду любить тебя ещё сильнее. Вернулся покой. Фигура за фигурой Кёя собрал их все. Ветер не морозил: было всё равно. Глухой стук безразличий — фигуры были расставлены на чудом выжившей шахматной доске. — Ещё партию? — предложил Кёя, улыбаясь. — Уж в этот раз я обязательно тебя одолею. — Мечтай, — усмехнулся Мукуро. — Тебе и сотни лет не хватит, чтобы победить меня. — Вот и проверим. В нашем расположении вечность. Кёя не боялся смерти: он знал, что ждало впереди. Оборвать жизнь не стремился, не желая так легко расставаться с плотскими удовольствиями. Жестокими битвами, например. И всё же готов был принять смерть с распростёртыми объятиями в любой момент. Только ради него. Чтобы быть навсегда вместе. Чтобы иметь возможность прикоснуться хоть там, за гранью реальности, где только им двоим было место. Пусть место это многие люди прозвали бы адом. Для них то был рай. Единственное, о чём они могли мечтать, будучи пойманными в ловушку своих чувств и обстоятельств. — Будь любезен, четвёртую пешку на…