младшая сестра

      Утро было неспокойным для Мильковского. Тысячи поклонников отписывались от солиста и обсыпали всеми возможными оскорблениями. Парень проснулся от звонка лучшего друга. Булахов лишь попросил зайти его в инстаграмм, сказав что происходит «полный пиздец».       Блондин был потрясён и шокирован. Он не мог даже открыть рот, чтобы спросить, что за жуткий фарс здесь сейчас происходит. У него не получалось встать на ноги. Он так и сидел, не имея возможности сдвинуться с места. Его будто прижимало к кровати неведомой силой. Евгений в тишине читал пост Олешевой и гневные комментарии под ним. Парень только сейчас понял, что натворил, но так же был неистово зол на бывшую девушку. Число подписчиков продолжало уменьшаться с каждой минутой. Паника охватила кареглазого. Он совершенно не знал, что делать. Женя решил не давать никаких комментариев. Только написать Соне, в надежде на объяснения от барабанщицы, так как у розоволосой он был в блоке абсолютно везде. — Какого хуя, Соня? — гласило сообщение.       В это время девушки только встали, хмурый день не пророчил ничего приятного. Алина готовила омлет на завтрак, пританцовывая, пока рыжеволосая всё ещё валялась в постели. Из полусна девушку выдернула вибрация телефона. Увидев сообщение от брата, Софи сперва не поняла в чём дело. Она лишь отправила знак вопроса в ответ. Блондин отправил той пост старшей.       Олешева, как ни в чём ни бывало, жарила омлет на медленном огне, мысленно радуясь своему успеху. Она была довольна воплощением плана и его результатом. Затем розоволосая медленно раскладывала блюдо по тарелкам, как в кухню влетела Сомусева с самым разъярённым видом. — Алин, какого чёрта? — кричала младшая.       Неприятные мурашки пробежали по коже голубоглазой от фразы девушки. — Зачем ты это выложила? — продолжила Соня, разворачивая экран своего телефона к другой. — Сонь, я хотела сделать лучше для нас. Он должен получить по заслугам за свою жестокость, — стараясь сохранять спокойствие, ответила розоволосая. — А ты обо мне, блять, подумала? Хотела ли я такого? — также повышенным тоном произнесла Софья. — Зачем ты вообще подняла эту тему? — Давай позавтракаем и спокойно всё обсудим, — предложила Олешева и попыталась обнять возлюбленную. Та отпрянула, не позволяя этого сделать. — Да не хочу я завтракать, я хочу объяснений от тебя, — сказала младшая.       Розоволосая расставляла тарелки на стол, игнорируя другую, намеренно. Девушка хотела дождаться, когда та успокоится. — Блять, да оставь ты эти тарелки! — крикнула рыжеволосая. Она выхватила блюдо из рук Алины и с силой кинула на пол. Осколки разлетелись по кухонному кафелю. Сестра музыканта не контралировала себя, лишь укол вины тронул её за проделанное.       Олешева закрыла рот рукой. Старшая не ожидала такого действия от Сомусевой. Она смотрела в глаза Сони, полные разочарования в ней, которые буквально впивались и прожигали её насквозь. — Я хотела как лучше, — повторила Алина. — А получилось как всегда! — злобно кинула младшая.       Слёзы хлынули из глаз взрослой девушки. Последнее, что она видела, как Софи удалилась в спальню. Розоволосая стояла в ступоре, не зная, что делать. Она помчалась за той в комнату. В этот момент Софи быстро складывала вещи в рюкзак. — Сонь, что ты делаешь? — дрожащим голосом спросила старшая, но была проигнорирована. Рыжеволосая была одета в уличную одежду, значит куда то собралась. Но куда?       Младшая забросила в рюкзак пару футболок, кофту и штаны. Накинув на себя кожанку, она направилась на выход. — Пожалуйста, давай спокойно поговорим, я была не права, знаю, — слёзно умоляла Олешева.       Софи обулась и посмотрела на девушку совершенно пустым и безразличным взглядом. — Я не хочу тебя видеть, я ухожу, — бросила та и выскочила за дверь.       Старшая не верила в то, что только что услышала. Она даже не могла никак отреагировать на это. Розоволосая скатилась на пол от боли, словно в её сердце только что воткнули нож. Она снова чувствовала себя жалкой и покинутой, как в тот раз, когда её бывшая уходила, после страшного расставания. От этих мыслей слезы пуще стекали по белоснежным щекам.       А Сомусева в это время уже вышла на улицу, погружаясь в поток людей, и пошла куда глаза глядят. Ноябрь. Ветер стал ещё более холодным, чем обычно. Небо потемнело, укутавшись в тёмно-синий цвет, казалось, что лица людей тоже помрачнели, слившись с погодой. На карте было достаточно денег, чтобы сорваться куда подальше от розоволосой. Перебирая множество вариантов девушка приняла решение. Она едет в Курган, место своего рождения, прямиком в родительское гнездо.       Олешева сидела на полу в прихожей, уткнувшись головой в колени. Слёзы безостановочно текли из глаз. Она опять проебалась. — Что же я наделала? — шептала розоволосая.       Девушка быстро ломалась, начиная рыдать пуще прежнего, выкрикивая бессвязные слова между всхлипами, уровень её паники, очевидно, рос. Её сердце пропустило удар, а потом второй и третий. Она не знала, как ей дышать. Глаза начало печь, а слёзы всё больше извергаться, хоть она и старалась держать своё лицо без эмоций. Ведь так её учили. Но сейчас ей не до уроков прошлого. Дыхание сбивалось, а в душе поселилась тревога и растерянность. Она не знала сколько уже просидела так и сколько ещё предстоит, поэтому достала телефон и начала строчить сообщения единственной, в кого влюблена.       Время было около часа дня, когда Сомусева прибыла в аэропорт. Ей повезло, что она сможет улететь сегодня. До рейса оставалось добрых три часа. Девушка растерянно бродила по аэропорту и плакала. Долго и безостановочно, стоя и сидя. Никто не обращал внимание на нашу героиню, каждый равнодушно проходил мимо. Рыжеволосая зашла в уборную и окатила своё лицо холодной водой, в надежде прийти в себя. Выравнив дыхание, Софи пошла к стойке регистрации на свой рейс «Москва—Курган». Чувство обиды на старшую разрывало изнутри. На её телефон поступило уже около сотни сообщений и несколько десятков звонков от розоволосой. Несмотря на то, что Сомусева не желала видеть и слышать другую, она не блокировала её, сама не зная причины.       Находясь в зале ожидания, девушка немного задремала, но её разбудил сотрудник аэропорта, сообщив о посадке на рейс.       Соня уже сидела в самолёте, наблюдая из окна закат. Последние лучи осветили заплаканное лицо рыжеволосой, солнце скрылось за горизонтом. На телефон вновь поступил звонок от старшей. Девушка скинула и включила авиарежим. Позже Сомусева решилась послушать свой плейлист, где каждая песня напоминала любимую, но переключать не хотелось, была острая потребность в страдании. Сердцем девушка понимала, что Алина не виновата, она же просто любит её. Но разум Сони вещал, что семья — это главное и нужно простить брата, чтобы он не натворил, а барабанщицу наказать своим невниманием. Но ты хочешь поговорить, просто поговорить, Но я никто, я нигде, я найду тебя сам Когда забуду всё, что ты мне говорила Но пока что… Не звони, не пиши, не звони, не пиши Не звони, не пиши, не звони, не пиши мне…       Олешева никак не выходила из головы, но в скором времени младшая заснула тревожным сном, и даже там мысли о сегодняшнем дне не покидали её.       В это время и сама Алина не находила себе места. Она не имела никакого понятия о том, где находится Софи и это реально пугало. Девушка рыдала навзрыд, глуша боль крепким виски, завывала, будто её смертельно ранили и причинили нестерпимую боль. Розоволосая хотела захлебнуться своими же слезами, чтобы больше никогда не испытывать боль. Она начала метаться по комнате в поиске предметов, которые можно уронить, раскидать, разбить и находит только керамическую вазу с искусственным цветком, которая тут же улетела в стену, от чужого отчаянного броска. Олешева уже не контролировала себя, а просто кричала до боли в горле, стараясь выплеснуть все эмоции.       Вскоре она вышла на балкон. Открыв окно, жадно начала глотать воздух, которого так не хватало. Пачка от сигарет зашуршала в руке. Никотин немного расслаблял, помогая унять истерику. Голубоглазая сжимала челюсть от возникающей злости на саму себя. Розоволосая вновь набрала номер младшей. — Сонечка, прошу, ответить, — бессильно шептала девушка. — Абонент выключен или находится вне зоны доступа сети, — эту фразу она услышала за сегодняшний вечер около тридцати раз.       Она кусала губы до крови, пытаясь подавить чувство вины, которое буквально начало топить её. Сил всё меньше. Ноги подкашивались, глаза слипались от выпитого алкоголя, моральной и физической усталости, никотина. Старшая еле доходит до кровати. Всё таки упав на неё, она моментально засыпает, вдыхая запах Софи, оставшийся на постельном белье.