Вкус позвоночника

— Сатору, немедленно объяснись! — прогремел грозный голос мужчины, сидящего перед небольшой компанией. Комплекцией и мышечной массой он напоминал медведя гризли, одетого в деловой костюм, с ухоженной темной бородкой и такими же стильно уложенными волосами. Мужчина обращался к тому, кто стоял ближе: Годжо Сатору. Когда он поднял голову к магу, его крепкая шея напряглась, а очки, скрывавшие глаза и придававшие ему ещё больше важности, опасно блеснули. Расставив ноги, нынешний директор магического техникума с хмурым видом пробежал требовательным взором по каждому. И только на Сатору его глаза остановились, а на виске отчетливо взбухла вена. Они находились не в темной комнате для приема, которую помнил Юдзи, где его побила проклятая игрушка, а в просторном светлом холле одного из зданий колледжа, куда их притащил сам директор. Сидя на кожаном диване, он то и дело поправлял очки, а Сатору, ничем не обеспокоенный, улыбался, словно ничего и не произошло. А произошло то, о чём и говорил Гакуя. Это произошло двадцать минут назад. В парке Сатору вызвал Иджичи, и тот, всё ещё бледный после последний беседы с ним, приехал как по часам. Он быстро озирался на незнакомую ему девушку, чувствуя, что она не то, чем кажется, но задавать вопросы не стал, так как понимал, что Годжо либо проигнорирует его, либо съязвит какую нибудь мерзость в его адрес. В молчании доехав до колледжа, Гакуя предупреждал Сатору, что лучше подождет его где-нибудь, но упрямый шаман, ничего не слушая, буквально затащил его легкое тело на территорию. И стоило им только дойти до основных ворот японского происхождения, как тут понеслось: Поднялась тревога. Это была ни сирена или вопли голосов, но это Гакуя никак иначе не мог охарактеризовать. Несколько молодых шаманов выскочило в их сторону, готовые в любой миг атаковать неясного врага. Они даже не заметили Сатору и Юдзи, стоявших рядом с проклятым духом, у которого был на столько потерянный, но после обреченный вид, словно брошенный на произвол сирота. Гакуя поднял уставшие глаза на высокого и довольного собой Сатору, прошептав: «Я же говорил, что так и будет». — Эй-эй! Успокойтесь! Вы всё не так поняли! — Итадори единственный попытался загородить собой ничего не предпринимающего Гакую, раскинув руки и бегло, в меру нарастающей паники, оглядывая окруживших их враждебно настроенных шаманов. — Гакуя-сан ничего вам не сделает! — Отойди, Итадори! — грозно скомандовал Фушигуро Мегуми, сложивший руки в печати. По обе его стороны стояли два шикигами — крупная собака, похожая на волка, и рыжая огромная птица с лицом, напоминающее человека. — Я так и знала, что этому проклятью не стоит доверять! — прикрикнула Кугисаки Нобара. Одетая в шорты и светлую блузку (точно только недавно с магазина вернулась), она сжимала в руке тяжелый с виду молоток. — Не знаю, что у вас здесь происходит, но что забыло проклятье высокого ранга в нашем колледже? — этот не менее агрессивный вопрос задала второгодка Зенин Маки, наставившая в сторону новоприбывших, а точнее Гакую длинную и острую нагинату. — А ты, дурак с повязкой какого так беззаботно стоишь, а?! Маки уже огрызнулась на Годжо, который только развел руки в сторону, не забыв беззаботно улыбнуться, чем вызвал у неё новый приступ гнева. — Не многие проклятья так наглеют, что в открытую приходят сюда, — проговорил подоспевший Панда, натягивающий на лапы особые наручи, больше похожие на детские игрушки, чем на оружие. — А ты не робкого десятка, как погляжу. — Икра, — не по доброму высказался и Инумаки Тоге, растягивающий воротник. — Да говорю я вам, Гакуя-сан не враг! — кричал им всем Итадори, не смотря на то, что сам Гакуя просил его перестать. — Годжо-сенсей сам его сюда привёл, — сказал он уже спокойнее, когда все замолчали, пусть и напряжение у них ни на грамм и не снялось. — Ребят, опустите оружие, хорошо? — Ты прикалываешься, Итадори? — яростно оскалившись, поинтересовалась Маки. Сделав шаг вперед, она выставила копью перед собой, и его наконечник почти коснулся носа Юдзи. — Отойди сейчас же. Или тебе это проклятье мозг промыло? Юдзи от отчаянья и всеобщего не желания его слушать затряс руками, вцепился в волосы, едва их не вырывая, прежде чем уже более настырно предпринять попытку достучаться до них: — Я. Же. Го. Во. Рюююю! — гневно дрожа, он глядел на каждого горящими глазами, как если бы был готов к бою на смерть. — Гакуя-сан — друг, а не враг! Услышьте меня хоть на секунду! — Ни одни из второгодок не стал опускать оружие. В место этого, они ещё больше насторожились словам Юдзи, думая, что говорит ни он, и присутствие Годжо их ни как не останавливало. — Фушигуро! Кугисаки! — он с надеждой обратился к двум друзьям. — Ну хоть вы скажите! Вы же вчера видели Гакую-сана и знаете, что он не враждебен! Мегуми и Нобара с сомнением переглянулись и, казалось, успокоились быстрее, чем их старшие товарищи. Заинтересовавшиеся этим Маки спросила у Нобары, и та с неловкостью стала объяснять, что вчера с ними приключилось на задании. Разжав пальцы и отпустив своих шикигами, Мегуми, недовольно щурясь, покосился в сторону Годжо, но тот ни какого знака или слова неподал, а просто стоял в сторонке, как наблюдатель, ни во что не вмешиваясь. Хотя ситуация была очень скверной. — Эй, ты всю эту кашу заварил! — обвинил Гакуя, никого иного, как Сатору, бросив на него колкий взгляд. — Расхлебывать не собираешься? — Обязательно~, — лениво пропел Сатору, и за какой-то надобность стал делать зарядку. — Ты… Ты чего удумал, Годжо Сатору? — следивший за ним Гакуя всё больше каменел в лице, уже окончательно теряя весь смысл происходящего. — Разминаюсь, что же ещё, — ответил Сатору без какой-либо утайки. В своём привычном легкомыслии этот маг переплюнет самых безответственных людей мира. Он закончил с приседаниями и теперь стал делать наклоны из стороны в сторону. — Скоро придёт один человек, от которого мне знатно прилетит, — Гакуя в недопонимании поднял одну бровь, скривив уголок рта. Маг стал прыгать на месте. — Нужно быть готовым. Гакуя не в силах что либо принять, просто сдался ситуации, обессиленно опустив плечи под болтавшимся плащом. — А кто ещё должен прийти? — с неохотой спросил он шамана. Чутка запыхавшийся от активных упражнений, Сатору в прыжке вытянул руки над головой, встав на носки. — Один очень, ОЧЕНЬ строгий человек с плохим чувством юмора, — с легкой улыбкой ответил он, без толково объяснения. И стоило Гакуи только раскрыть рот, как над всей округой, словно божественный гром правосудия, прогромыхал рассаженный мужской внушительный голос, от которого даже птицы разлетелись в стороны, а студенты, закрыли уши, склоняясь к земле, как при землетрясении. — САТОРУУУУУУУ!!!! И вот так они стояли перед директором колледжа все втроём. Но основанное внимание к себе приковывал, как всегда, Годжо. Юдзи здесь вообще быть не должно. Когда Гакую и Годжо уводили, первый попросил парня остаться с остальными студентами, чтобы не влезать в это дело дальше. Юный маг понимал, что проклятье пытается его отгородить от всего этого взрослого мира с его правилами. Гакуя всеми силами желал защитить Итадори от гнева директора, хотя тот и сам видел, что сосуд Двуликого был на его стороне. Однако Юдзи это только больше разозлило. Гакуя был так добр к нему и, не взирая на всё, желал парню только лучшего. Как он мог бросить, пусть и не человека, в такой ситуации, как паршивую овцу? — Эй, Итадори! Ты куда помчался?! — крикнул ему в след Мегуми, когда парень выбежал вперед группы, чтобы нагнать Годжо и Гакую. — Дурак! Нам же сказали нелезть! — рявкнула уже Нобара, но и она не остановила упрямого Юдзи. Он остановился уже на входе, перед дверьми и прокричал друзьям внизу, со всей своей силой духа и доброй волей, которую было не так просто сломить. — Мне всё равно. Я не брошу Гакую-сана и буду защищать его, в случаи чего! От одной только мысли, что проклятого духа посадят в ту же тёмною вонючую комнату, увешанную тысячами печатей, в которой сидел и Юдзи, привяжет к стул, а после без суда и следствия казнят… Ну уж нет! Юдзи этого в жизни не допустит. Пусть он и сам на том же краю, что и Гакуя-сан, как сосуд Двуликого, но они оба схожи в тем, что не желают никому зла. А если Гакуя мощное древнее проклятья, то его обязательно изгонят! Чем только думал учитель Годжо, когда тащил его в колледж! — пылко рассуждал Юдзи, никак не улавливая смысл действий сильнейшего мага. — Сатору, я, кажется, велел тебя объясниться? — холодный и стальной голос директора, сидевшего перед необычной троицей, стал ещё суровее от молчания Годжо. А тот только зевнул, не высовывая руки из карманов. Он стоял впереди, в то время как Гакуя и Юдзи, понурив голову, были позади. — Я вот и думаю, что вам ответить, чтобы вы успокоились. Не молодой ведь уже. Давление, стресс, все дела, — беззаботно выдал он, отмахиваясь. А очки директора предупреждающе свернули. — Но знаете, — рука шамана, говорящего всё так же не принужденно потянулась к голове. — Бить меня с такой силой и столько раз — это уже садизм какой-то! — обиженно пожаловался Сатору, надув щеки. Среди дыбы белых волос едва заметно красовалось несколько шишек, которые Сатору, надувшись, поглаживал. Он был всё так же не серьезен к делу и этим ещё больше вывел из себя Масамичи Ягу. — А ты по-другому и не понимаешь! — рассерженно рявкнул мужчина, поднимаясь с места. От его голоса по-прежнему дрожали перепонки. — Ты хоть не много осознаешь, что натворил?! Выбился из графика и не пошёл на задание, от чего у Окон теперь проблемы. Но это не самое страшное! — в этой паузе Гакуя был готов поклясться, что Масамичи не на долго зыркнул в его сторону. — Ты связался с неизвестным нам проклятьем, сотрудничал с ним за моей спиной и в наглую привёл ЭТО в колледж!! Так ещё и в довершение втянул в это первокурсников!! — Юдзи, поначалу напуганный, уже хотел смело высказаться, что его никто никуда не тянул, но Гакуя встал с ним рядом и предупреждающе глядя в глаза, покачал головой, мол: «Сейчас не лезь». Разочарованный Юдзи отступил опустив взгляд. — Да, даже у такого безответственного человека как ты должен быть хоть какой-то лимит нахальства! Ещё хорошо что Тенген тревогу не поднял!— Сатору больше не улыбался, но и не дерзил в ответ. — И скажи спасибо, что начальства сегодня в колледже нет. А то сидел бы сейчас, отчитывался не передо мной. — Я премного вам благодарен, — честно и открыто ответил Годжо, никак не придуриваясь на сей раз. Накричавшись на нерадивого работника, а в прошлом и своего студента, Масамичи поправил очки, натянув их на переносицу, а после тяжело рухнул обратно на диван, устало вздыхая. Он был учителем Годжо Сатору целых четыре года и уже давно смирился с его выходками и не соблюдениями простых правил. Но то, что он сотворил сегодня, было из ряда вон выходящим. Он ругался на него нистолько как начальник на ошибку подчинённого, а больше как родитель, переживающий за родного сына. Несмотря на грубый нрав и резкость в характере, Масамичи Яга был добрым человеком. Он переживал за Сатору и за Юдзи, потому что знал, какому риску они себя подвергли этим действием. Если Годжо отделается выговором, то для парня всё будет куда печальней. В отличии от него, начальству плевать на безумные выходки Годжо. Они уже давно, ещё до его поступления, видели в нём неуправляемого монстра и ходячую проблему. И придрались к его действиям, чтобы лишний раз подгадить. Для них это просто желанный кусочек. — И так, — Масамичи, наконец, поднял остуженную голову, став вновь таким же невозмутимым и серьезным. — Сатору, будь добр и объясни мне всё-всё. Как шаман и как директор я знаю, что ты поступил опрометчиво и возмутительно, но как человек, знающий тебя ни первый год, я понимаю, что ты сделал это не от забавы ради. У тебя ведь была причина на это? — Да, — коротко ответил Сатору без тени улыбки. Он отступил в сторону, и пред глазами директора, сделав шаг, стояла уже симпатичная девушка в неопрятной одежде. Юдзи остался на месте, не спуская тревожного взгляда со спины Гакуи. — Как вы уже поняли, директор, перед вами неизвестное нам проклятье. Его зовут Гакуя, — представил Сатору, и проклятый дух поклонился в знак уважения. Этого уже было достаточно, чтобы сбить Масамичи с толку. Мимо взора Сатору это не прошло. — Он отличается от всех проклятий, что мы встречали до этого, — Яга молча посмотрел на Годжо, и тот кивнул. — Допустим, ты мне это говоришь, — проговорил Яга, уже в любопытстве потирая подбородок пальцами он осматривал спокойную девушку. — Но за чем ты привёл его сюда? Годжо демонстративно положил ладони за плечи Гакую слышно хмыкнул, но вид его не выдавал насмешки или язвительности. Линия губ словно истончала неосязаемую печаль и смех над самим собой. — Директор, — произнёс он уже тише и вкрадчивей. — Вы помните лицо этой девушки? — спросил он, тыкнув пальцем в мягкую щёку Гакую. Проклятье недовольно промычало. Масамичи без лишних вопросов вкрадчива всматривался, наклонив голову. Ни прошло и минуты, как он всё таким же жестким тоном ответил, распрямив в плечи и скрестив руки на груди. — Да. Прекрасно помню. — Да ну?! — неподдельно изумился Сатору. Гакуя, уже раздраженный действиями Годжо, (то как он продолжал тыкать его в щёку и комментировать, как мягко) так же уставился на директора, вытянувшись в лице. Юдзи украдкой выглянул, стараясь вникнуть в суть беседы. — Эта девочка приходила к нам на зачисления, — разъяснил Яга, бросившись в воспоминания. — Три года назад, если не ошибаюсь? Да. Сатору. Ты тогда ещё привёл её, потому что она потерялась на территории колледжа. — Правда, что ли? — усомнился маг, поскребя щёку. Масамичи, ничем не удивлённый, только отчужденно вздохнул. — Ты вроде ещё молодой, чтобы с памятью проблемы иметь, — угрюмо прокомментировал Яга, на что Годжо, высунул язык и стукнул себя кулаком по голове, изобразив типичного аниме персонажа. — Тогда почему? — в этом жестоком шёпоте чувствовались зачатки грозы. Голос, в котором тряслось нетерпение или скорее негодование, казалось, затронул всё здание. Воздух стал холодным, и Юдзи уже был знаком с эти холодом. — Скажите мне, почему? — Всё шаманы уставились на испускавшее покров севера проклятье. До этого опущенная голова Гакуи поднялась в сторону ни кого то, а Масамичи Яга, выпуская малое количество проклятой энергии в его сторону. — Ответьте мне. Почему вы не приняли Рову в магический техникум? — прорычал мрачный и яростный дух. Было видно, что Гакуя старался сохранять разумность, но теперь, когда этот человек признался, что помнил, в отличии от Годжо Сатору, у проклятого духа, как разгневанного родителя, ни осталось и желания, чтобы проявлять симпатию. Масамичи Яга буквально сознался, что своими действиями подтолкнул Рову к тому несправедливому концу. Гакуя не желал кому либо зла и не хотел винить директора, но чувства переполняли его от мысли, что всё могло пойти иначе. Сатору и Юдзи уже обо всё знали, в отличии от Масамичи, у которого брови от непонимания поползи вверх. Он ещё не знал, как проклятье и Ваэми Рова были связаны, кроме того, что этот проклятый дух использовал тело девушки как сосуд. Разуметься, он задал самый очевидный вопрос: — А как проклятье вроде вас со всем этим связанно? И ещё, почему оно сидит в теле девочки и упрощается с ним с такой лёгкостью, без сопротивления истинного хозяина? — Масамичи не заметно для всех напряг глаза за стеклами темных очков, прежде чем вздрогнуть от догадки. — Не может быть?! — взволновано воскликнул Яга. — Эта девочка она… Она мертва? Не было ни потоков жизни, ни какой энергии или работы организма, сведущие о том, что перед ним живой человек. Нет. В целом сосуд идеально функционировал. Всё было на месте: сердце билось, кровь оставалось горячей, сосуды пульсировали под бледной кожей. Но только опытный шаман мог разглядеть, что всем этим управляет не человек. Тело продолжает работу буквально по приказу проклятого духа, поделившего себя для этой поддержки. У Юдзи контроль над телом, автоматически поделен с Сукуной. И пусть внешне он останется человеком сама суть человеческой природы, с которой родился Итадори, исказиться, но не поменяется. Проклятая энергия, которая образовалась в его теле, стала ощутима для магов и, возможно, для некоторых людей, в случаи плохого контроля. Так и станет понятно, что перед ними просто оболочка человека с монстром внутри. Случай проклятья Гакуи с Ваэми Ровой был отличителен во многом. Девушка была мертва, но будучи шаманом, проклятая энергия сохранилась в ней, что скорее всего и позволило духу завладеть её телом. Только вот раз настоящий носитель мертв, проклятью пришлось разделить себя, чтобы активировать работу жизнедеятельности. Мозг, сердце, пищеварительная система, мышцы, все внутренние органы, кости и даже самые не значительные клетки и молекулы — всё это Гакуя заставил работать, используя себя самого. В самом теле ничего, кроме ауры, не поменяться: цвет лица, голос, внешность, вес, остались неизменны. Обычный человек подвоха не увидит, однако шаман, если и не поймёт, то чисто на инстинктах насторожиться. Ничего не отвечая, Гакуя подал слабый кивок. Холод и мороз, окружавший его, в миг развился. — Почему вы не приняли Рову в своей колледж? — уже бессильно повторил Гакуя, озадачив Масамичи ещё больше. — Если бы вы это сделали, она была бы жива. — Сатору, — Яга настороженно посмотрел на Годжо, больше ничего не говоря. Однако маг покачал головой. — Остальное вам всё скажет Гакуя, — важно сказал Сатору в такой атмосфере, будто они на похоронах. — Он имеет на это права больше, чем я, — директор не спускал с него глаз, и Сатору опять положил свою руку на плечо проклятья, чуть пошатнув его. В этом жесте было и требование, и поддержка. — Расскажите ему всё. Всё, что рассказали мне до этого. Незаметно проклятый дух покосился на шамана, но быстро закрыл глаза, принимая его желания. И он рассказал обо всём: о том, как нашёл и принял человеческого ребёнка, о том, как Рова подросла и уехала в Токио, чтобы поступить в их колледж, потому что хотела разузнать по больше о проклятьях и самих магах, и о том, как после отказа ей не куда было идти. Когда речь зашла о том, что Рова познакомилась с Гето Сугуру, голос Гакуи вновь наполнился ядом и отвращением, в то время как грубое и смуглое лицо Масамичи отразилось тревогой, грустью и в конце смирением. Его плечи, сильные, крепкие, стали опускаться. Он будто стал ломаться и тяжело думать о своём. Точно таким же Юдзи видел Годжо-сенсея, когда речь зашла о не знакомом лично ему маге. — Гето Сугуру убил Рову, — уже в какой раз за этот день повторил Гакуя. Злоба и ненависть в нём к магу, росла быстрее чем летящая торпеда. — Я уже сказал это Годжо Сатору, но скажу и вам: мне плевать на то, что хотел этот шаман. Тот факт, что Рова была им убита, для меня единственная причина желать ему всего наихудшего. — Сатору должен был вам сказать, что Сугуру уже мертв, — вяло проговорил Масамичи, став не похожим на себя от тоски и боли. — Да, сказал, — не многозначительно бросил Гакуя, гримасничая от мерзости, что он испытывал к Гето. — Вот только жалко, что это ни я его убил. Гакую не заботило то, как на это отреагирует Сатору. Он не обращала на него внимания и не слышал каких-либо возражений. А значит, это было не важно. Что испытывал в этот момент маг, знает только сам Сатору. — А вы, я так понимаю, были родителем этой девочки? — всё так же в пустоту спросил Яга, не поднимая опущенной голову и плеч. — Верно. Пусть и не родная, но Рова — моя дочь. И я, как родитель, порву любого за неё. Проклятье или маг, низшее или высшее — мне на всё это глубоко плевать! Даже бога убью, если понадобиться! Ничего себе как воодушевляющее! Вот она какая сила родительской любви к своим детям. Просто поразительно, — подумал про себя Юдзи, переполненный восхищением и уважением к Гакуи-сану. У Итадори не было родителей, только дедушка, которого уже нет в живых. Его дедушка был человеком настроения. Он мог быть грубым и заботливым, громким и скромным, но Юдзи любил его больше всего на свете и был уверен, что и он сам для дедушки значил очень многое. Если бы с Юдзи что-то случилось, дедушка был и Дьяволу душу продал ради единственного внука. Чувства Гакуи были понятны без единого исключения. — Понятно. Вот оно как. Я всё прекрасно понял, — продолжал повторять Масамичи. Несколько раз чему-то кивнув, он, уперев руки в колени, поднялся с дивана, нависнув своей крупной фигурой на Гакуей, как гора Фудзи. Через очки ощущался острый непоколебимый взор, от которого Гакуя напрягся, отступая. — Тогда я просто обязан сделать это! — рявкнул он на всё здание, а из-за пустоты его рёв был слышан куда отчетливей. Гакуя и Юдзи содрогнулись от ужаса. Инстинкт самосохранения активировался на полную. Они едва подавили крик, в то время как один Годжо стоял ничем нетронутый, словно столб. Могло произойти что угодно. Знающий силу и нрав директора при поступлении Юдзи уже обдумывал наихудший исход для проклятого духа. Он же не собирается изгнать Гакую-сана?! Билось в голове Итадори, когда от ауры директора закрошился потолок. Гакуя же, до этого побелевший от испуга, уже взял себя в руки и был готов принять удар, хотя рук он по-прежнему не показывал. Но его серьезное, если не яростное лицо говорило о том, что он не сдаться без боя. Но вместо удара или использования проклятой техники произошло из ряда вон выходящие. Громадная фигура директора, что испускала черноту и билась от активных мускулов, резко растворилась перед ними, а под ногами прошла дрожь. И такой громкий звук, как если бы обрушилось здание. Когда всё стихло, Гакуя и Юдзи замерли от изумления. Опустив перед собой глаза, Сатору только в своей манере растянул уголок рта. Никто и не думал смеяться. Директор магического техникума и прославленный шаман мира магов Масамичи Яга, стоял перед ними на коленях, склонив голову до самого пола. Шаман приклонял голову перед проклятым духом! Да ещё и в позе догэдза! Сам Гакуя растерянно заморгал, не понимая ничего. — Мои глубочайшие извинения!! — проревел он, сжав лоб в пол ещё больше. — Гакуя! Я, как учитель и директор магического техникума Масамичи Яга, не заслуживаю ни одной из этих должностей за такие прегрешения!! — Сто… Подождите, пожалуйста! — обретя речь, Гакуя с беспокойством обращался к директору. — Ваша неприязнь ко мне вполне обусловлена! — не унимался Яга, всё так же горлопаня. — По моей вине вашей дочери больше нет! Проклинайте, ненавидьте меня, если пожелаете! Я приму всю вашу ненависть без остатка!! Не сдерживайтесь! — Да стойте вы! Перестаньте! — Не выдержав и не слушая эту тираду, Гакуя сел на колени рядом с мужчиной. Рук он не показал, а вместо этого с неподдельным волнением смотрел на то, как Яга вдавливает голову в каменный пол. Там, где был лоб, уже образовалась ямка, виднелись трещины и текла кровь. — Я вас умоляю, престаньте себе калечить! — его было просто не остановить. Гакуя закусил губу и быстро развернулся к другому магу. — Годжо Сатору, сделай, что нибудь! — звонко просил Гакуя, старясь перекричать гонор Яги. — Он же себе голову разобьет! — Неее~ Я тут не помощник, — легко сказал он будним и расслабленным тоном. — И вам, Гакуя, не советую. Знаете, это как понос. Пока всё наружу не выйдет, не полегчает! — А можно без таких мерзких сравнений и этой противной улыбки?! — нервы проклятого духа начинали сдавать. Сделав несколько вдохов и выдохом, Гакуя решился остановить директора сам, раз от этого Годжо никакой пользы. К счастью, он уже замолчал. Едва дыша, Яга по-прежнему не поднимал головы. — Масамичи Яга, для начала я порошу вас подняться, — размеренно проговорил Гакуя, глядя на мужчину статичным строгим взглядом. — То, что вы так раскаиваетесь, мне достаточно. Я не буду вас ненавидеть. Я не буду вас проклинать. Никого из этого колледжа мне незачем проклинать. Я просто, — ровное дыхание Гакуи сбилось, но пауза было не долгой. — Хочу знать, почему вы не приняли Рову. Это всё, что мне нужно. — Я просто не мог позволить стать этому ребёнку шаманом, — тут же грузно ответил Масамичи в застывшем полоне. — Когда она пришла ко мне, я уже без вопросов решил, что не допущу её в это место. — Но почему? — этот вопрос в терпении задал уже Юдзи. Ни Гакуя, ни Сатору не перебили его. — Она просто не могла им стать, — продолжал Яга под пристальным взором проклятого духа. — Работа мага очень опасная. Она полна жестокости и насилия. Мы, маги, видим смерть каждую минуту своей жизни. На наших глазах умирают как и обычные люди, так и наши товарищи. Да и мы сами рискуем отправиться на тот свет во время заданий. Этот ребёнок бы не выдержал такого, — сложенные перед головой руку сжались в кулаки. — Я отказал ей, потому что надеялся, что она найдет себя в обычной жизни. Найдет простое хобби, пойдет учиться в простую школу, как все девочки её возраста, и вырастет, не зная той отвратительной и тёмной стороны жизни магов. Масамичи не видел лица Гакуи, однако слышал его ровное дыхание, говорящее о собранности, а не гневе. — Но я ошибся, — с горечью проговорил Яга, теперь уже злясь на самого себя и дрожа от гнева. — Раз она столкнулась с Сугуру и раз он лишил невинного ребёнка жизни, — он оскалился. Холл наполнил звук скрипящих зубов. — Моя вина в этом просто огромна! — Что вы имеете в виду? — не понимающе вопросил Гакуя, помрачнев. — Я был учителем Гето Сугуру, — без утайки ответил Масамичи. — Он с Сатору и Сёко учились у меня на одном курсе, — Гакуя раскрыл глаза, а Юдзи с таким же ошарашенным повернул голову к Годжо. Маг никак неоткомментировал это откровение. — Мы допустили большую ошибку, когда оставили Сугуру в живых. Раньше он был очень добрым, ответственным и сострадающим парнем. Мы не знаем, что превратило его в то чудовище, что извратило его так, — проклятый дух, при всей своей неприязни к Сугуру, сейчас сострадал Масамичи. Тот говорил о своё бывшем ученике пусть и отрицательно, но страдания с тех времен в нём ещё остались. — Я не пытаюсь его оправдать и то, что он творил, пока был в бегах. Вашего ребёнка, Гакуя, уже не вернуть. И как родитель, я всецело разделяю ваши чувства. Не знаю, что бы сам делал, если бы узнал, что моего ребенка убили. Поэтому… — Поднимите голову, — это могло прозвучать как приказ, но женский юный голос был мягким и плавным. Масамичи колебался, но всё же оторвал израненный лоб от пола, однако посмотреть на сидящее рядом проклятье не мог. — Я не виню вас не в чём, Масамичи Яга. Когда я представлял эту встречу, то был уверен, что буду иметь дело с консервативным ублюдком, для которого юные маги не больше чем дополнительный материал для собственного обогащения. Но ошибался и я, — Яга услышал, как Гакуя улыбнулся приятным цветущих смехом. Он видел только колени перед собой, но потом приподнялся и смог узреть лицо погибшей девушки. — Вы замечательный человек. Добрый директор и заботливый учитель. Ваше сострадание и обида по отношению к Гето Сугуру это только подтвердили. И вы хотели для моей Ровы лучшего. Я не могу сделать вид, что этого не было, и обиды на вас никакой не держу. Девушка, у которой был шанс стать магов, улыбалась. Глаза сомкнулись, и длинные ресницы стали отчетливо видны. Улыбка была как первые лучи солнца на свежевыпавшем снегу. Масамичи почувствовал, что его простили. Ни только Гакуя, но и сама Ваэми Рова не держала на него зла. За такое облегчение и легкость в груди Масамичи стало даже стыдно. Он увидел, как Сатору смотрит на него, мягко улыбаясь, и понял, что они оба разделили эти чувства. — Поэтому и я прошу у вас прощения за то, что позволил себе думать в таких неприятных деталях, — Гакуя, и так сидящий на коленях, склонил голову пред директором. Фиолетовые волосы, забранные в хвост, свалились вперёд, скрыв лицо полностью. — Мои извинения, Масамичи Яга. — Я приму их со всей честью, — благородно сказал он, сидя с прямой спиной и гордой радушной улыбкой. Гакуя вытянулся и ответил мужчине таким же жестом. Только улыбался он куда приветливей. Стоявший в стороне Юдзи облегченно выдохнул, приложив руку к груди, прежде чем вновь дернуться от яростного возгласа директора. — Эй, Сатору! Ты тоже должен извиниться!! Иди сюда и сядь на колени! — Чего?! – возмутился Годжо. — Не, я не настолько склонении к эмпатии. Мне рядом с вами, чувствительными старикам, делать нечего. Так что я пас. — Что за чушь ты несёшь, паршивец?!! — разозлено спросил Яга, став теперь тем директором, которым помнил Юдзи. — Наглый мальчишка! Ну-ка быстро сел сюда! — Какой я вам мальчишка?! — парировал Сатору. — Я уже взрослый мужчина! И я не ваш ученик. Я сам давно как учитель. — Да, только менее бедовеей ты от этого не становишься, — прямо в точку подметил Яга. — Сделаю вид, что этого не слышал, — пробубнил Годжо куда-то в сторону. Яга очередной раз выдохнул. — И вообще, я штаны испачкаю, если на пол сяду. У Масамичи по правой стороне лица вздулась вена. — Говнюк! Тебе что, штаны дороже совести?!! Безобидная перепалка продолжалась всё яростней и громче. Без всяких сомнений, ругань директора и Годжо о том, сколько стоят его штаны, слышали все за пределами здания. Но даже так. Юдзи был очень рад, что они все пришли к хоть какому-то согласию.