Бушующее море

      Хэ Сюань всегда был словно одна из ипостасей тёмного, бескрайнего моря. Даже под личиной Мин И он оставался спокоен, сдержан и хладнокровен. Холодная маска отстраненности и безразличия никогда не спадала с его бледного лица. Однако внутри он был полной противоположностью Ши Уду. Хоть Повелитель Вод и слыл знатным самодуром в небесных кругах, но нрав его отличался спокойствием и сдержанностью. Хэ Сюань был не такой. Он скорее представлял бушующее море, неспокойное и опасное. Его тёмные воды готовы были поглотить каждого, кто причинил бывшему студенту боль. Волны могли разбить о берег бренное тело или затащить в самую пучину, из которой выхода нет. Из этого моря тянулись на свет жуткие создания, жаждущие чужой крови и желающие вонзить в тёплую плоть свои острые зубы.       Возможно, именно из-за этого отличия, кардинального отличия, Цинсюань и влюбился. Хоть он и любил всем сердцем своего брата, но никогда особо не жаловал его постоянную опеку, придирки и возмущения. Ши Уду был строгим, даже временами слишком. Иногда, он забывался, что Цинсюань уже не его младший брат, он давно не тот маленький мальчик, которого следовало уберегать от Божка Пустослова, холить и лелеять. Он вырос и сам стал полноправным небожителем. Занял высокое положение на Небесах, получил поддержку верных последователей. Цинсюань стал Повелителем Ветров, одним из пяти Повелителей Стихий. Он уже не нуждался в постоянной опеке брата, которую так пытался навязать ему Ши Уду.       Мин И, каким знал его Цинсюань, был другим. Он намеренно отталкивал слишком надоедливого Повелителя Ветров. И, хоть временами он и вёл себя почти как Водный самодур, но Цинсюань не видел в его словах и поступках навязчивого брата. Если Ши Уду и говорил ему что-то из ряда «прекрати расхаживать повсюду в женском обличии» или «тебе стоит разборчивее выбирать друзей», то пытался влезть в самую суть проблемы, навязать младшему брату решение или вовсе попытаться изменить всё самому. Более того, Цинсюаня раздражали и друзья брата, которые точно так же пытались помыкать им, советовать, как лучше ему себя вести, что говорить и с кем не припираться. Тот же Пэй Мин, казалось, имел целую сформировавшуюся привычку донимать Повелителя Ветров. Мин И же никогда не был таким, он просто бросал холодную, лишённую эмоций, фразу и на этом оставлял Цинсюаня одного. Он не пытался командовать им или решать проблемы за него. Просто был дополнительным составляющим, частичкой, без которой Повелитель Ветров в скором времени не мог жить. Да, это было чистейшей правдой. С момента их знакомства, с самой первой роковой встречи, Цинсюаня, словно магнитом, тянуло к Мин И, к Хэ Сюаню…       Хэ Сюань и сам не мог избавиться от гнетущего чувства, которое охватывало всю его сущность, когда он видел Повелителя Ветров. Он видел перед собой того, кто проживал его собственную судьбу, насильно отнятую у него когда-то. И, несмотря на это, холодное, давно не бьющееся, сердце демона утопало в таком неправильном и мерзком ему самому чувстве. Чувстве, если не любви, то точно привязанности. Как бы Сюань не пытался отогнать от себя надоедливого «друга», как бы не отталкивал его своими речами, тот всё равно лучезарно улыбался и тянул его в абсолютно любую передрягу.       Его ненависть, копившаяся годами, терзающая его каждый день из всех прожитых столетий, была предназначена вовсе не Цинсюаню. Вернее, демон надеялся, что она будет направлена и на него, что он будет ненавидеть обоих братьев. Но, всё случилось совершенно не так, как Хэ Сюань ожидал. Все его ожидания, злоба и бурлящая, словно волны тёмного моря, ненависть схлынули, исчезли, когда он увидел Цинсюаня. Такого счастливого, беспечного, совершенно непонимающего, что он попросту проживает жизнь, предназначенную другому. Да, любая из его личин, будь то настоящий Хэ Сюань или Мин И, сторонились Повелителя Ветров, старались быть холодными и непоколебимыми, но в душе, в самом сердце, внутри всего его существа, бушевал шторм. Такой сильный, что он не сравнился бы с Небесной Карой Ши Уду. И Хэ Сюань хотел бы обуздать этот шторм, эту бурю, бушующую над морем, но не мог, он просто не мог отречься от собственной мести из-за глупых чувств. Только не после стольких лет страданий и мучений…       А Цинсюань в то время видел в нём что-то родное, что-то, чего так не хватало Ши Уду, но идеально сочеталось в облике Повелителя Земли. Возможно, Цинсюань разглядел под холодной маской Мин И, ту бушующую в бескрайнем море бурю. Захотел усмирить её или отдаться ей. Возможно, даже мог по-настоящему сделать это, просто сам Мин И не позволял. Он хвостиком гонялся за этим небожителем, то и дело окликая его «Мин-сюн! Мин-сюн!», называл «лучшим другом», потому что действительно хотел этого. Хотел видеть Мин И рядом с собой. Цинсюань не знал, взаимны ли чувства, но всё равно продолжал, хотел и трепетал.       Большую часть времени, что они проводили вместе, Повелитель Земли молчал. Не устраивал пустые, холодные разговоры, как это делал Ши Уду. Говорил только Цинсюань. Он говорил и говорил, и даже изредка вино развязывало ему язык, и он выплёскивал всё накопившееся именно ему — Хэ Сюаню. Быть может, это было именно тем, что нужно было Повелителю Ветров, то, чего он хотел всё это время. Простых разговоров. Пусть односторонних, но разговоров. — Мин-сюн, знаешь, а ведь ты мой лучший друг, — томно произносит Цинсюань, смотря на поблёскивающую гладь моря. Такого далекого с Небесной Столицы, но такого близкого и бескрайнего в мире людей. В руках его чарка с вином, которое отражает в прозрачной глубине облик бледного небожителя. Волосы, чёрные, как вороново крыло, холодный взгляд тёмных глаз. Для Повелителя Ветров Мин И прекрасен, как никогда. В его руке тоже небольшая чарка, но та заполнена до дна. Он не притронулся к алкоголю. Весь его облик тянет лишь к Цинсюаню. Он жаждет лишь его одного. Такого прекрасного в свете заходящего солнца, но такого далёкого и недостижимого. Он — то, что Хэ Сюань никогда не получит. Возможно, он совершит свою месть, получит упоение от неё, искупается в крови и ненависти, но Цинсюаня не получит никогда. Для него он — сокровище, что лежит на самом дне моря и, отражаясь на поверхности вод под ярким солнцем, останется лишь этим отражением.       Алый диск солнца медленно уходит за горизонт, превращая не только море, но и весь мир в единый закат. Этот яркий оттенок расплывается по воде, словно кровь, отражается в чарке вина. — Мечтай, — сухо отвечает Мин И, оторвав взгляд от алой пелены, — я тебе никакой не друг…