Балерина

Сигма немного отстал от Дазая, пока они шли подальше от тех камер. В его голове было множество мыслей о том, какой же у Осаму план. По его лицу можно было сказать, что ему абсолютно плевать и что он на сто процентов уверен в своём выигрыше. Руки Осаму были сцеплены на затылке, а походка вальяжной. — Почему я? — решился спросить Сигма, когда они вышли в длинный холл. — Отвечай! Почему ты выбрал меня? Что ты замышляешь? Голос срывался на крик. На фоне играла до жути знакомая Сигме песня. — Знаешь, что я думаю? — Дазай потянулся. — Что? — Тут так просторно! После тех камер — словно бальный зал! — Осаму вскинул руки, восклицая. — Давай танцевать! Это был не вопрос. Буквально через секунду Дазай уже был рядом с Сигмой и держал его руку, кладя другую на талию. — Почему ты выбрал меня? Оставив вопрос без ответа, Осаму начал вести своего партнёра в медленном танце. Прикрыв глаза и плавно переставляя ноги, Дазай упорно игнорировал вопросы, летящие ему в ухо, в попытке насладится моментом. — Плавно и медленно кружатся в танце Тонкие руки, хрупкие пальцы. Станешь ты белой пушинкою, Ветром гонимой, Необъяснимой, светлой печалью, — песня эхом отражалась от стен, лаская слух. Сигма уже почти перестал сопротивляться, разве что вопросы продолжали сыпаться из его уст. Дазай вёл уже второй по счету вальсовый квадрат, то и дело крутя под своей рукой бедного Сигму, отчего некоторые пряди его волос слегка ударяли по лицу. — Как ты собираешься победить Достоевского? — вновь попытался вставить свои пять копеек Сигма. — Прекрати! — Прекратил! — Осаму наклонил его, как девушек в конце танца, хитро улыбаясь. — Ты можешь вести себя серьёзно? — Сигма сию же секунду отошёл от Дазая на несколько метров, прикрикивая на него. — Достоевский уже на пути к выходу! — Как знать, — загадочно произнёс Осаму и двинулся дальше по коридору.

Радостью новой откликнулся праздник,

И кажется снова, что жизнь не напрасна,

Только б вольный ветер не унес тебя

Я боюсь надежду потерять опять.