«В этом мире, ни одной пешке не будет пощады, поскольку после шаха и мата партия не заканчивается.»
Панталоне обходит мраморный гроб, в котором, словно застывшая марионетка, покоилось тело Синьоры. Она была так горделива, так надменна. И теперь лежит здесь, опозорив их честное имя. Но даже такая как она достойна отпевания и светлой памяти. Царица подарит ей свободу на той стороне Старого Мира. Их собрание уже давно закончилось. Жители будут заниматься своими делами, ведь Мэр одарил их небольшим выходным на пол дня. Но для такого банкира как он, это чересчур, ведь настоящая валюта Северного Банка – это кровь и слёзы. Уже завтра Дотторе выдвинется в Сумеру, со своими жалкими копиями, чтобы найти беглеца и произвести небольшой опыт по осквернению святыни. Какое дело до этого Панталоне? Более чем большое, всё же эта вечно ухмыляющаяся рожа маячит перед глазами, пытаясь привлечь к своей жалкой персоне внимание. И сейчас, попросил остаться после собрания, чтобы переговорить перед его отправлением. Может быть, это будет прощанием или же напутствием перед длительной разлукой. И мужчина не знает, что бы он предпочёл для своего соратника: яркую победу или громкое поражение. — О, ты всё ещё здесь, так мило с твоей стороны, — произносит Дотторе, возвращаясь в зал. Ему словно наплевать, что именно он был тем, кто устроил их личную встречу в этом месте. — Доктор, — оборачиваясь к вошедшему, произносит Панталоне и оглядывает того с ног до головы. Маска уже поднята вверх и покоится на голове, тёплая шуба исчезла с плеч, что явно странно, ведь в этом месте очевидно холодно. Они ухмыляются, как две змеи. Дотторе подходит медленно, словно подкрадываясь к жертве, шею которой хочет разодрать зубами и отпить крови, как победитель в этой немой схватке. Но всё не так легко, и они оба это знают. Пусть у Панталоне нет никаких даров от богов, а у Дотторе глаз порчи, который нечестно направлять против первого, они всё равно могут прекрасно противостоять друг другу своими обычными силами. Банкир отходит от гроба и медленно приближается к Доктору. Они стоят друг напротив друга. И рука Дотторе в перчатке мягко касается чужого лица, проводя ладонью ниже к шее, едва сжимая ту пальцами. Их ледяные взгляды встречаются. Алые глаза смотрят прямиком в тёмный омут голубых. А после, происходит то, чего Панталоне точно не ожидал, по крайне мере сейчас. В кожу на его шее начинают медленно вводить иглу, сразу же вкалывая подозрительную жидкость. Чёртов докторишка обманул его, о чём явно пожалеет. Это была последняя мысль, перед тем как мужчина теряет сознание и опадает в чужие руки, которые так по собственнически прижимают его тело к себе.хХх
В сознание Панталоне приходит слишком резко. Не по своей воле, а из-за действий Доктора, который напевает себе под нос какую-то отвратительную мелодию, находясь между раздвинутых ног Банкира. Его тело уже успели перенести в лабораторию и удобно устроить в кресле для пыток. Но сейчас оно явно имеет другое предназначение. Запястья крепко перевязаны над головой плотным ремнём, от которого точно останутся следы. На плечах осталась только чёрная расстёгнутая рубаха, которая совершенно не скрывает наготу. Бедра разведены в стороны, так же пристегнутые ремнём за икры. По какой-то причине, в его теле бурлит жар, а член ноет от болезненного возбуждения. Что, чёрт возьми, происходит. Дотторе дёргает уголками губ, улыбку цепляя привычно вызывающую, и ведёт свободной ладонью по бедру партнера, ощутимо сжимая то в пальцах. Взгляд красных глаз лукаво и с похотью в блике смотрит в чужие глаза. Дыхание Банкира тяжелое и явно возбужденное. Что ему вкололи тогда. — Ты очнулся, я так рад, — мелодично произносит сероволосый. Его явно забавляет то, что происходит здесь. Но отвечать Панталоне не может. Его рот был занят более важной вещью, по мнению Дотторе. Кляп. Круглый шарик во рту предвестника, в который впиваются чужие зубы и губы. Он завязан на ремешок за головой, возможно слишком туго. Но кого это сейчас волнует? Доктор начинает свой эксперимент на том, о теле которого давно мечтал. И сейчас он возьмёт всё, что ему принадлежит по праву. Губы в ухмылке тянет хитрой и опускается на колени между ног Панталоне, издаёт краткий смешок прежде, чем склониться и губами коснуться внутренней стороны его бедра поцелуем невесомым, ладонью же мягко скользнув вдоль лодыжек. Это желанное тело теперь в его руках. И с ним можно делать всё, что тот захочет. Дотторе пальцами обхватывает возбужденную плоть партнера большим скользнув по чувствительной головке. А после обхватывает ту губами, кончиком языка обводя ласково, белёсые капли собирая и проглатывая. Когда чужая рука касается возбужденного члена, не сдерживая тихий стон, Панталоне едва двигает бёдрами. Он знает, что такое секс, всё же мужчиной он был не молодым. Но раньше всё было только под его контролем, а сейчас, с ним играются, как с игрушкой. И темноволосый не уверен, что ему это не нравится. И эта отзывчивость не остаётся не замеченной. Панталоне на вкус отдаёт непривычной сладостью, пульсация на кончике ощущается правильной, отчего Дотторе улыбается кратко, постепенно принимая его глубже в рот, пока головка не упирается в стенки носоглотки. Рвотный рефлекс отсутствует напрочь, что сейчас играет ему на руку, потому как легче принимать по самое основание, сглотнув и сжав стенки горла. Однако в ласке ведь нуждается не только эта часть, потому, лаская член мужчины во рту языком, пальцами между тем подбирается к ягодицам, ощутимо сжав их прежде, чем раздвинуть и провести указательным вокруг тугого кольца мышц. Скоро начнётся самое интересное, то, ради чего это всё и затевалось. Уехать на верную смерть и не трахнуть желанную девственную задницу. Нет, Дотторе себе явно этого не простит. Шумно выдохнув, Панталоне постарался удобнее устроиться в столь неудобном кресле, полностью отдаваясь ощущениям, которые сейчас окутывали его и заставляли по всему телу пробегать мурашки. Чем глубже член входил в глотку, тем больше хотелось, чтобы, наконец, начали двигаться, но после чужая рука скользит ниже, заставляя застрять в глотке воздуху, после прикосновения. Невнятные стоны, которые срывались с губ, затихли и, кажется, даже сердце забилось ещё быстрее, ноги начало медленно сводить. Хотелось дёрнуться и уйти отсюда. Терпеть то, как Доктор отсасывает его член – это одно, но подставлять задницу этому мерзкому психу – вот уж нет. Никогда. Но, словно второго это хоть как-то волнует. Потому, Дотторе освобождает чужой член от влажного заточения, проводя языком по губам и вновь усмехается. — Тебе понравится, обещаю, — произносит мужчина с едва слышимой хрипотой в голосе. Сейчас вся власть над бледнокожим телом в руках Дотторе всецело и он этим воспользуется сполна. Палец внутри медленно скользит по стенкам, массирует аккуратно, глубже его проталкивая постепенно, чуть ниже опустившись для лучшего обзора и большего удобства. Милый Панталоне стонет так сладко и каждый стон так приятно ласкает слух, что, когда тот старается сдерживаться, явно напрягаясь, лишь немного злит Дотторе. А от того, как трепетно темноволосый сжимает внутри палец, собственное возбуждение болезненной истомой стягивает низ живота, требуя внимания, однако всему своё время. Один палец внутри двигается уже вполне комфортно, хоть и Банкир явно сопротивляется этому, потому осторожно вводит ещё один, теперь массирующими движениями внутри на манер ножниц растягивая. Бросая беглый взгляд в сторону лица чужого, усмехается лишь сильнее. Тот даже не догадывается, что ждёт дальше. Пальцы проталкивая постепенно глубже с каждым новым толчком, пока те не оказываются полностью внутри. Мягкость и теплота стенок, которые так сжимают внутри, вызывают стон. И, наконец, пальцы внутри партнера нащупывают чувствительный комок нервов, задевая поначалу случайно, но моментом позже поглаживая теперь намеренно. Низ живота скручивает сильнее, ещё немного и Панталоне будет готов кончить, но всё ещё старается сдерживаться, чтобы дольше тонуть в этих ощущениях. Которые одновременно неприятны и приятны ему. Пальцы, которые вызывают дрожь во всём теле, и, кажется, бёдра сводит лишь сильнее от всех этих ощущений, так плавно скользят внутри, но небрежное прикосновение к той самой точке проходится словно разрядом тока. Вздрогнув, мужчина даже не успевает предупредить и с громким стоном кончает, впиваясь зубами в мягкий шарик, жмурясь и тяжело дыша через нос, а после и вовсе выгибаясь в пояснице. Стыд, это именно то, что чувствует сейчас Панталоне, кончив только от одних пальцев в своей заднице. А ведь его даже толком не растянули, что значит, вряд ли Дотторе остановится на таком. И оказывается прав. Эти сладкие стоны, сбитое дыхание. Как очаровательно, так тешит чужую душу. Между тем постепенно и третий палец вводит, внутри ими двигает теперь активно, раздвигая те и растягивая тугую дырочку, в каждом толчке задевая простату, а сам ведёт кончиком носа по оголенному бедру. Такая нежная кожа. Приятные стоны, которые возобновились. На этой ноте зубы впиваются в кожу на бедре, оставляя кровавый след. А сверху слышится громкий вскрик Банкира. Как же это возбуждает. Теперь начинается новая игра. Поза Панталоне не даёт увидеть, но Дотторе очень подготовленный. Внизу столько аккуратно разложенных предметов, что не знаешь, с чего начать. Но пока ждёт только ещё один укол, на этот раз в бедро, рядом с укусом. Тот кровоточит, потому мужчина проводит языком по отметинам, собирая кровь и смакуя ту. — Всё хорошо? Вопрос, конечно же, риторический, потому как ответа не дожидается, дорожкой влажных поцелуев от бедра теперь подбираясь к сфинктеру, а пальцы аккуратно вынимает, кончиком языка обводя теперь хаотично пульсирующее кольцо. Панталоне мечтает сейчас только об освобождении. Он не знает, что было в том шприце, но возбуждение вновь окатывает его с головой. Перед глазами всё меркнет, слюна уже стекает по подбородку. Пытаясь двинуть руками, вновь оставляет эти бесполезные попытки. С ним могут делать всё, что захотят и он не может ничего с этим поделать. Только позволить этому случиться и сделать это «менее безболезненным» для самого себя. Сбитое дыхание забавляет, а трепет и жажда большего чужого тела только подначивают Дотторе. И не важно, что всё это вызвано препаратом. Потому позволяет себе подразнить партнера, кончиком языка обводя тугое колечко, и с легким нажимом проталкивает его глубже, пальцами же ягодицы раздвигая шире для большего удобства. Вход пульсирует, будто дразнится, но и проталкивать язык глубже сразу не спешит. Мягко надавливает на стенки кончиком, с особой нежностью их ласкает, едва лишь их раздвигая. Но всё же язык проталкивает глубже так медленно, точно издевается, и ласки все намеренно растянутые, дразнящие. Обводит неспешно языком чувствительные стенки изнутри, едва надавливает на них и ближе прижимается теперь для большего удобства. Одна рука отпускает бедро и пропадает. Стоны, которые всё это время не прекращались, становятся только громче. Панталоне хочет, жаждет, млеет. Даже едва двигает бёдрами, словно насаживаясь на чужой язык. Ему нужно больше. Дотторе в этом уверен. Он ему даст это. Лицо Доктора отстраняется, оставляя после себя только влагу и пустоту. Это позволяет расслабиться. Взгляд опускается и Панталоне пытается понять, что происходит у него между ног. А после осознаёт это. Вновь впиваясь зубами в шарик и не сдерживая гортанный стон. Дотторе сделал это резко. Просто раздвинул одну ягодицу и прижал головку вибратора к тугому колечку мышц. Ещё одно движение и она уже была внутри. Раздвигая аккуратно чужие мышцы. Он был заботливым, ещё и смазал это устройство хорошенько. Встав с колен и нависнув над чужим телом, Дотторе провёл кончиком языка по губам. Рукой продолжая надавливать на игрушку и вталкивая лишь глубже. Взгляд красных глаз неистово бегал по чужому лицу. Оно было потным, слюна стекала по подбородку, опухшие губы обхватывали кляп, а глаза слезились. Как же этот вид возбуждал. Включив вибратор, Дотторе начал медленно двигаться им внутри чужого тела. Стоны стали вырываться из груди, что возбуждало больше. Мужчина приблизился ближе и провел кончиком языка по шарику. А после начал трахать того с такой силой, что скулёж мужчины, который находился под ним, никак не останавливал. Головка надавливала на простату, вибрация отзывалась во всех мышцах. Хотелось иметь этого самодовольного лиса всю ночь напролёт. А лучше, всю жизнь. Ещё один кровавый укус в плечо, затем в шею. Дотторе помечал свою жертву. Его не волновало, что останутся следы. Синяки, кровь, сперма. Вся эта грязь была тем, что будет долго напоминать о том, кто здесь настоящий хозяин положения. Кто владеет этим телом, что ерзает и стонет под ним. А после Панталоне вновь кончает, выгибаясь в пояснице. Ему больно, ему хочется ещё. Он не знает, что делать дальше. Всего лишь марионетка в руках Доктора, который хочет насладиться его телом перед длительной разлукой. А, может, она будет навсегда. Вытащив игрушку из мужчины и выбрасывая ту в сторону, Дотторе резким движением спускает с себя штаны вместе с нижним бельём. Член весь сочится от желания. И сейчас он возьмёт своё. Сжимая член у основания, мужчина подставляет головку ко входу и одним движением проталкивает. Болезненный стон. Частое дыхание. Слёзы на щеках мужчины. Вот, что видит Дотторе перед собой. Ещё один толчок и вот он вошёл до упора. Вновь громкий стон срывается с губ. Впиваясь пальцами в бедра до синяков, Доктор видит, как чужое тело начинает вновь желать большего. Панталоне хочет, чтобы его трахали, как шлюху из трактира, пусть и никогда не признает это. Сколько, интересно, он сможет ещё кончить. Это интересно и самому Банкиру, который уже с трудом остаётся в сознании. Сколько с ним так уже играют? И как долго это будет ещё продолжаться? Благо, мужчина быстро привыкает к чужому размеру и сам поддаётся бёдрами навстречу, двинувшись на члене. И вот последний клапан в голове Дотторе срывает. Он жадно вбивается в узкий зад под собой, рыча тому в шею, раздирая зубами и оставляя новые кровавые следы. Сгибает пополам и слушает стоны. Его член сжимают. Двигаются навстречу. Им двоим нравится то, что происходит. Их тела идеально подходят друг другу. И Дотторе не сдерживает себя. Трахает, словно в последний раз. Впивается ногтями в бедра, не задумываясь, что завтра там появятся синяки. Он его. Этот самонадеянный гад принадлежит только ему. И мужчина будет трахать его столько, сколько пожелает. До самого утра.