Чёрный кофе без сахара

Когда, услышав звонок в дверь, Макс открывает её, последнее, что он готов был увидеть — это Денис, едва держащийся на ногах. В первый момент Кольцов реально теряет дар речи, а затем сгребает его в объятия, такие крепкие, что ещё чуть-чуть — и рёбра затрещат. — Бля, ты мне сейчас что-нибудь нахуй сломаешь, — хрипит Титов, впрочем, не оказывая никаких признаков сопротивления. — Я второй раз из мёртвых не воскресну. У Макса к нему вопросов дохуя, но он всего лишь затаскивает Дениса в свою квартиру, закрывает дверь и затем крепко хватается за чужие плечи. Заглядывает Титову в глаза светло-карие, желая удостовериться в том, что это действительно он, — такой живой и настоящий — цепляется за удивлённый и донельзя уставший взгляд. Очевидно, Денис не ожидал такого приёма: скорее всего, думал, что его просто-напросто выставят вон из квартиры. — В смысле «воскресну»? — срывается с губ Кольцова. Титов лишь молча пожимает плечами. Только сейчас Макс замечает, что выглядит он не очень: осунувшееся лицо, круги под глазами размером с блюдца, искусанные, мать его, губы, чуть ссутулившиеся плечи. Поношенная тёмно-серая толстовка, как и неумышленно порванные на коленях и бёдрах джинсы, на несколько размеров больше, чем требуется, из-за чего Денис кажется совсем хрупким. В отросших чуть ли не до подбородка русых волосах запуталась пара-другая сухих листочков. Кольцов инстинктивно запускает руку в чужую чёлку, убирает листья, рассыпающиеся прямо у него в руках, заставляет Титова отклонить голову назад, чтобы взгляд не прятал. — Слушай, Макс, у тебя есть кофе? — спрашивает он, на удивление тихо и спокойно. Устал, очевидно. — Хочу чёрный кофе без сахара. — Конечно есть, пиздуй на кухню, — Кольцов ухмыляется и ловит в ответ слабую улыбку. Или же ему показалось? Пока Макс делает кофе, он периодически поднимает взгляд на Дениса, усевшегося за стол и осматривающегося. Странно видеть его здесь, да и вот вопросов у Кольцова действительно слишком много. Титов ведь умер, ну, там, в машине. Утонул, блять, в этом все немногие очевидцы были уверены на сто десять процентов. Тогда почему же он сидит здесь, на кухне Макса, такой живой и настоящий? Он сказал, что воскрес, но, сука, как именно? Сам-то Кольцов после «Топей» готов поверить во всё, что угодно, однако, это не отменяет того факта, что всё выглядит как минимум странно и непонятно. — А кухонька-то тесновата, — привычным тоном начинает критиковать Денис. — На большее, что ли, насосать не смог? Или всё истратил на шлюх своих? Титов язвит, придирается без причины — значит, ничего серьёзного с ним не произошло. — Они сами платят мне за то, чтобы я спал с ними, — с этими словами Кольцов ставит кружку с кофе перед гостем. — Пей давай, пока я не передумал поить тебя своим кофе. По лицу Дениса видно: кофе он не пил давно. В «Топях» у бабы Нуры один только чай был, в основном травяной: та ещё бурда, но они все как-то привыкли её пить, да и неоткуда там вообще можно было достать кофе. И сигареты, которые стремительно заканчивались с каждым днём. И Денисовы таблетки. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Макс, а затем тут же добавляет: — По шкале от одного до десяти, насколько хуёво? — М-м-м… — задумчиво тянет он, делая большой глоток кофе. — Семь, не больше. Я устал пиздец до тебя добираться. — Ты всё такой же еблан, Дениска, каким был в «Топях», — заявляет, с трудом сдерживая смех. От осознания того факта, что Титов рядом, реально хочется смеяться. Истерично. — Ты, знаешь ли, тоже. Они молчат до тех пор, пока белая керамическая чашка с тёмным напитком внутри не становится пустой. Напряжение такое, что хоть разрезай его ножом, вот только это не поможет. До Дениса, честно, хочется доебаться с вопросом зачем он вообще пришёл, но вот только Кольцову кажется, что ещё не время. Всё-таки не хочется Титова грузить почём зря, когда он такой уставший, да и рано или поздно Макс из него всю правду-матку вытрясет: высшее образование на факультете журналистики порою может хорошо пригодиться в жизни. Денис встаёт со стула, шёпотом неразборчиво благодарит за кофе. Кольцов поднимается следом и подходит к нему для того, чтобы крепко обнять. Всё-таки, что бы они друг другу не говорили, к Титову он привязался. И сейчас привязанность их друг к другу ощущается сильнее, чем когда-либо, даже чем в те редкие ночи, когда они трахались в этих ебучих «Топях», а затем Денис засыпал у него на коленях. Сейчас же Титов лишь кладёт голову на чужое плечо, тихо вздыхая, и хватается руками за футболку Макса. Кольцов обвивает руки вокруг тонкой талии, — Дэн похудел за это время, хотя, казалось, куда ему ещё? — и они стоят так минуты две в полной тишине, ничегошеньки не говоря. Как-то тепло, комфортно вдвоём, даже несмотря на серость за окном и дикий холод в помещении: Макс опять открыл все окна на проветривание, а закрыть не удосужился. — Знаешь, я скучал даже, — нехотя признаётся он, отстраняясь и обхватывая руками лицо Дениса. — И я, — кривит рот в подобии улыбки, — тоже скучал. Кольцов наклоняется и целует его в лоб с нескрываемой нежностью, выражая в этом жесте все свои душевные переживания, ещё не прошедший шок от внезапного появления Титова у себя на пороге, беспокойство. Они замирают в таком положении на несколько прекрасных секунд, а затем Денис произносит: — Можно я в душ сгоняю? — Конечно. Как выясняется, у Титова с собой нет ничего кроме того, что уже на нём, так что Макс, недолго думая, отдаёт ему свою футболку и пижамные шорты. Пока Дэнчик прихорашивается в ванной, идёт в спальню и, рухнув на кровать, рассуждает о происходящем. Это что-то сверхъестественное, странное, не поддающееся логическому объяснению. Ведь ещё вчера Денис Титов был мёртв. Как и позавчера, как и неделю назад, как и в тот день, когда Кольцов покинул эти «Топи» ебучие и приехал вновь в Москву. Не бывает такого, чтобы человек мёртвым был полтора месяца, а затем заявляется к тебе в квартиру, будто бы ничего не случилось. Словно они вместе уехали из «Топей», а затем расстались на станции, поймали разные такси и разъехались в противоположные уголки столицы. Он запускает руки в свои кудри, пытаясь унять мысли. Затем садится на край кровати, услышав скрип открывающейся двери, которую, по-хорошему, надо было уже давно смазать. Блять. Денис в одежде Макса выглядит просто ахуенно. Футболка с эмблемой «Металлики» определённо велика: сползает, открывая левое плечо и соблазнительно выпирающие ключицы; серые шорты держатся на узких бёдрах лишь благодаря воле божьей, совсем не скрывая худые ноги. Русые волосы всё ещё мокрые, да и в целом вид у него посвежевший, словно бы он немного, но набрался сил. — Нравлюсь? — спрашивает Титов, скептически поднимая светлую бровь в ожидании так называемого приговора. «Конечно же нравишься, » — думает Кольцов, резко вставая и через секунду оказываясь вплотную к нему. Ну а как иначе? — Ты ахуенный. Они целуются долго, жадно, словно бы пытаясь наверстать все те минуты, что провели порознь, но при этом ведя своеобразную борьбу, отнимая друг у друга право контролировать ситуацию. Изучают себя, кусаются: больно, до такой степени, что в какой-то момент у Дениса начинает течь кровь из небольшой ранки, которую Макс в ту же секунду начинает зализывать, зная, что будет сильно очень щипать. Он спускается ниже, размашисто проходится языком по кадыку Титова, затем поднимается к чувствительному месту за ушком: — Я, блять, ни с кем после тебя не трахался, понимаешь? Все эти полтора месяца. Кольцов знает, что уже от этих слов у Дениса стоит, но намерено медлит, оставляя несколько ярких засосов на шее и ключицах, напоминая, кто кому принадлежит. Но и Титов тоже не лыком шит: он хватает Макса за кудри, заставляет откинуть голову наверх и впивается требовательным поцелуем ему в губы, и, конечно же, получает желаемое. Однако, выполнив подобный отвлекающий манёвр, Кольцов опрокидывает его на кровать. Стащить футболку с Дениса не стоит никакого труда. Макс оглядывает его внимательно, словно бы в первый раз, на подсознательном уровне всё ещё не веря в то, что этот человек воскрес, вернулся из ебеней смерти и теперь здесь такой живой. Настоящий. Титов снова тянется целоваться: ему всё мало и мало. А ещё стонет ему в губы, стоит только Кольцову запустить руку за резинку шорт, подаётся вперёд, желая получить всё и сразу. Такой же податливый, такой же чувствительный, как и раньше. Макс дразнится, проводит руками по упругим ягодицам, затем сжимает бёдра, зная, как Дениса от этого каждый раз кроет, и что синяки останутся. Дэн тоже время не теряет: цепляется руками за футболку Кольцова, помогает её стянуть, а затем принимается за чужие спортивки, стаскивая их вместе с боксерами одним движением. Максу не хочется пошло шутить, как он обычно делал во время их секса; не хочется медлить, дразнить. Хочется просто брать как можно скорее, словно бы Титов в любой момент рискует исчезнуть, будто мираж, оставить его ни с чем, а затем и вовсе окажется, что никакого Дениса здесь и не было. Оставляя многочисленные метки на чужих шее и ключицах, Кольцов спускается ниже: прикусывает сначала один сосок, потом другой, слышит стон, — Денис сегодня ведёт себя подозрительно тихо — ведёт руками по рёбрам, надавливает на выпирающие тазовые косточки. Титов худющий такой, что прямо пиздец, хрупкий и изящный. От одного лишь вида того, как он прогибается в спине, подставляясь под касания ещё больше, Макс возбуждается сильнее, чем от вида любой из многочисленных шлюх. Он отстраняется, тянется к прикроватной тумбочке за смазкой. Выдавливает ту на пальцы, тянется к Денису с поцелуем и в то же время вводит один палец. Титов стонет в поцелуй: видно, что ему приятно до безобразия. — Ты такой блять узкий, — шепчет Макс ему в губы, вставляя второй палец и практически тут же начиная ими двигать. — Красивый до невозможности, просто невъебенный. Кольцов наконец-таки находит простату, каждым движением попадая по ней, а затем добавляет третий палец. Денис стонет что-то неразборчиво, подаётся навстречу пальцам, и Макс понимает, что тот уже готов. — Блять, Макс, — шипит Титов, как только он убирает пальцы. — Да трахни ты меня уже, не томи, трахни, как одну из своих блядских шлюх. А он этого только и ждёт. Наскоро смазав свой член, Кольцов осторожно входит, давая Денису время привыкнуть, зацеловывает его лицо: лоб, покрывшийся испариной, впалые щёки, чуть приоткрытые губы. — Макс, я не сахарный, не растаю, — хнычет Титов, стараясь насадиться на член больше, чем ему позволяют. — Второй раз не сдохну. Кольцов тихо смеётся и начинает двигаться, постепенно наращивая темп. Денис очень узкий, словно бы его не трахали никогда вообще, очень отзывчивый на каждое движение и податливый, словно пластилин. Макс никогда не сможет найти ответ на вопрос, почему же вместо любой девушки ебаного мира он выбрал именно его, но ему и не нужно знать это. Спустя несколько минут он кончает, а затем в пару слитых движений доводит Титова до финала. Упав рядом с ним на кровать, Макс прижимает Дениса к себе, заключая в объятия, несмотря на то, что оба перепачканы в сперме. — Мне же можно остаться? — внезапно спрашивает Титов, резко подняв голову. — Не можно, а нужно. Хуй я тебя отпущу теперь. Денис облегчённо вздыхает и придвигается ближе. Кольцов думает, что он готов постоянно делать ему чёрный кофе без сахара, лишь бы Титов не умирал больше и не уходил. Похуй на то, как именно он воскрес — Дениска, если захочет, сам расскажет. Похуй на всю эту мистическую хуету, что с ними была: они справятся.