Нежность

      Мягкое прикосновение, едва ли поцелуй вообще. Арсений тут же отстраняется, смотрит в глаза напротив с трепетом, с еле заметной тревогой, которую никто, кроме Паши, не смог бы распознать. Тыльной стороной ладони ведёт по щеке, стараясь то ли дать себе время подумать, то ли просто оттянуть такой желанный и в то же время пугающий момент.       Он замирает. И пока пытается понять, почему тело будто перестало слушаться, Паша уверенно приподнимает его лицо за подбородок и осторожно целует сам. Поцелуй не резкий, не грубый. С ощутимым напором, но томный, чувственный, аккуратно подталкивающий к принятию решения.       Хоть Арсений и млеет сейчас, но сдаваться слишком не про него, поэтому он отвечает, целует, прижимаясь ещё ближе, как никогда желая ощутить чужое тепло и заботливые прикосновения.       Воля чувствует напряжение любимого. И для него важнее всего сейчас дать ему расслабиться. Благо, как это сделать, он знает лучше кого бы то ни было.       Паша поглаживает прохладными пальцами затылок, аккуратно перебирая короткие волосы. Арсений рвано выдыхает в чужие губы, отстраняется на несколько секунд. И Паша пользуется этим моментом: припадает к открытой шее, медленно выцеловывает каждый миллиметр, переходя к ключицам, до тех пор, пока не слышит хриплое постанывание над ухом. Улыбается, в завершение прижимаясь губами к мочке.       Эти касания и движения позволяют выдохнуть, хоть и немного принужденно. Мгновение, и Арсений сам тянется за новым поцелуем. Руки, уже не подчиняясь приказам мозга, на автомате пробираются под футболку. Пальцы впиваются в бока.       Рука Паши ложится на правое плечо, и Арсений накрывает ее своей левой ладонью, нежно сжимая. Закрывает глаза и выгибается навстречу, жмурясь от нахлынувших чувств, разом осевших внизу живота.       — Арс… тише, — Воля улыбается в поцелуй, аккуратно приостанавливая легким прикосновением.       — Паш…       — Ты уверен, что хочешь?       Арсений не отстраняется, смотрит внимательно сквозь нахмуренные брови. Перехватывает чужое запястье и целует, заботливо поглаживая большим пальцем ладонь. Уверенно кивает и снова тянется к губам.       — Я тебе полностью доверяю, — отвечает тихо-тихо, почти неслышно, но с той самой хрипотцой в голосе, которая так сладко демонстрирует возбуждение.       Никаких сомнений у него не остается. Сейчас даже удивительно было, что они находились в голове всего пару минут назад.       Ведь с ним Паша. Его Паша, его любимый человек, который никогда не навредит ему.       — Я остановлюсь в любой момент, только скажи.       Воля подаётся навстречу и тянет арсову футболку за нижние края, стягивая ее. Арсений послушно поднимает руки. По спине бежит едва заметный ветерок, пуская табун мурашек по бледной коже, и Попов инстинктивно жмётся к источнику тепла, с наслаждением впиваясь в обветренные губы своими.       Он быстро расстёгивает чужую рубашку и хрипло стонет в поцелуй от целой гаммы ощущений, завладевших им. Паша, будто в одобрение, слегка поглаживает влажные волосы, массируя виски.       Воля легко скидывает с плеч темную ткань. Ловкие длинные пальцы расстегивают и снимают с Арсения джинсы с трусами, и Попов замирает, не сводя взгляд с темно-карих глаз, которые сейчас кажутся абсолютно чёрными.       Изучающий взгляд скользит по парню всего мгновение. Паша видит, что Арсений все ещё чувствует себя неловко, поэтому быстро переходит к действиям, хоть такой расклад его совсем не устраивает. Потому что тело Арсения — произведение искусства, и Паша хочет, чтобы каждый изгиб отпечатался на подкорке. Но комфорт Арса для него сейчас важнее всех собственных прихотей.       Он расстёгивает ширинку своих штанов. Арсений облизывает губы и тянется к нему, чтобы помочь освободиться от одежды. Паша нависает сверху, в то время как Попов инстинктивно опускается ниже, практически полностью укладываясь на кровать.       Простыни кажутся приятно холодными. Арсений несмело кладет ладони на чужие плечи, медленно оглаживает, останавливается на татуировках, с интересом обводя их пальцами. Собственное тело чуть подрагивает, прося прикосновений и разрядки, и Попов чуть ли не поскуливает, чувствуя, как руки Паши опускаются вниз.       Когда он, смазав кончик пальца, делает сначала круговые движения у входа, а после немного погружает вовнутрь, Арсению стоит титанически усилий лежать смирно и не ерзать. Он откидывает голову назад, крепко стиснув зубы и сквозь них втягивая горячий воздух.       — Паш… — слабо шепчет, непроизвольно сжимаясь сильнее, когда дело доходит до второго пальца, — я…       — Выдохни, — просит он, продолжая манипуляции.       Арсений слушается. Максимально расслабляется, разом выдыхая весь воздух из напряженных лёгких. Принимает в себя два пальца, и ему кажется, что он прямо сейчас захлебнётся в собственном стоне, вызванном вовсе не болью, а каким-то неизведанным наслаждением.       Заметив на себе взволнованный взгляд Паши, кивком головы даёт понять, что все в порядке. В темных зрачках напротив пляшут искорки и четко прочитывается страх. Страх причинить вред. Арсений улыбается. Его парень невероятный, честное слово.       Внутри Попова до одури горячо, а сам он снова напрягается настолько, что набухшая головка члена с трудом проскальзывает, даже учитывая обильное количество смазки.       — Расслабься, — хрипло просит Воля, нависая сверху.       Арсений сдавлено стонет, сжимая рот, ногтями впиваясь в свою ладонь. Уха касаются мягкие губы, шепчущие:       — Тебе будет больно, если будешь так напрягаться.       — Я пытаюсь… — честно хрипит он, пытаясь открыть глаза.       — Расслабься полностью.       Теплая рука накрывает кулак, заставляя разжать пальцы, и Попов ведётся. Переплетает их руки в замок и слегка выгибается в спине, пытаясь получить больше прикосновений.       Он снова прикрывает глаза, отбрасывая все внешние раздражители и концентрируясь на ощущениях.       — Умница, — нервно шепчет Паша, когда наконец чувствует, как он раскрывается.       Арсений рвано дышит, через раз-два пропуская выдох. Когда Воля входит до конца плавным движением, он чуть не хнычет от того, как его мышцы сжимаются вокруг члена, слабо пульсируя. Паша замирает ненадолго и двигает бедрами назад, создавая трение, от ощущения которого Попов что-то невнятно хрипит, цепляясь за край подушки.       Арсения трясёт, он надрывно стонет, но в то же время доверчиво прикрывает глаза. Все несётся, бежит и размывается, никаких мыслей не остаётся вовсе — только чувства: щемящая нежная любовь и ощущение безопасности, которое всегда появлялось, когда Паша был рядом.       Воля, упираясь рукой в его ладонь, начинает водить пальцами по коже заставляя того, чуть ли не визжать от легких касаний, сильно сжимая руку Паши.       Попов выгибается в экстазе, а Паша аккуратно увеличивает ритм, и Арсений уже не чувствует своего тела, жмурится, слыша собственные стоны словно сквозь толщу воды.       Дыхание сбивается напрочь, а в глазах на секунду темнеет, когда что-то внутри него раздаётся приятной пульсацией. Арсений изливается себе на живот, вдыхая обжигающий воздух.       Паша откидывает голову назад, с наслаждением сжимая чужие влажные волосы. Он делает финальные для себя толчки, из последних сил наклоняется, мягко целует Арсения в лоб, бережно убирая прилипшие прядки, и выходит из него.       Попов вряд ли чувствует что-то сейчас, но как только Паша опускается рядом на кровать, он всем телом прижимается к нему и по-собственнически устраивает голову на груди.       — Я люблю тебя, — невнятно шепчет Арсений, как только к нему возвращается ощущение реальности.       Усталое дыхание над ухом и приятный шум в ушах. Вот последнее, что он чувствует, прежде чем провалиться в темноту.

***

      Арсений просыпается от ярких лучей, пробивающихся сквозь незашторенное окно. Он лежит в постели на свежем белье, заботливо укутанный в одеяло.       Прохладный ветерок из открытой форточки ощутимо ерошит отросшие волосы. Попов тянется, чувствуя сильную, но такую приятную ломоту в теле. Ноги кажутся ватными, и он лениво зевает, думая, что сегодняшнюю пробежку придётся отменить.       На стуле рядом с кроватью висит его домашняя одежда. Арсений улыбается чему-то своему и снова зевает. Хочется лежать и не двигаться до конца дня. Желательно, в обнимку с Пашей, которого он рядом с собой в кровати не обнаруживает. Поэтому приходится все таки заставить себя подняться, одеться и застелить постель, чтобы отправиться на поиски.       Паша сидит в соседней комнате под мягким пледом, что-то печатая на ноутбуке.       Попов сонно моргает, подлезая к нему на диван.       — Я думал, тебя будет не поднять. Ты чего так рано вскочил? — спрашивает Воля, отодвигая ноутбук чуть в сторону, чтобы дать Арсу больше места.       Тот ложится к нему на колени, горячим лбом утыкаясь в живот.       — А ты? — мычит, с трудом забираясь под плед, — вчера мы переспали, а на утро тебя уже нет. Непорядочный ты человек.       Арс шутит, но замечает, как меняется Пашин взгляд, и улыбка быстро пропадает с его лица.       — Эй, что-то не так? — он аккуратно касается его подбородка, заставляя посмотреть на себя, — Паш?…       — Как ты себя чувствуешь? — Паша еле ощутимо поглаживает затылок, пристально-взволнованно глядя в голубые глаза.       — Хорошо, — Арсений кивает и берет его за руку, как бы подтверждая свои слова.       Облегчённый выдох сверху вызывает какое-то приятное жжение в груди и улыбку, которую он тщетно пытается скрыть.       — Что смешного? — наигранно обижено спрашивает Паша, легонько хлопая его по макушке, — Арс, я же волновался. Блять, да если бы я сделал тебе больно…       — Я бы тебя простил, — спокойно улыбается Попов, приподнимается и быстро чмокает любимого в нос.       — Я бы себя не простил, — отрезает Паша, прикусывая нижнюю губу.       Арсений бережно берет его лицо в свои ладони, смотрит в глаза пару секунд, прежде чем начать покрывать каждый миллиметр короткими невесомыми поцелуями.       — Перестань, — шепчет он, последний раз касаясь губами губ, — все хорошо, слышишь?       Паша устало улыбается, как бы показывая своё согласие, и слегка надавливает на спину Попова, заставляя его лечь обратно.       На кудрявую челку Паши красиво падает утренний свет.       Арсений мило сопит у него на коленях, прикрыв глаза.