Чтобы идти дальше, выверни душу Город разрушен, город бездушен. Я молюсь Богу, чтобы стать лучше Город разрушен, город не нужен.
Эрика Лундмоен — Яд
Аояги Сумирэ пришлось слишком рано познать никчëмность этого мира, примерно в четырнадцать лет. Совсем ещё маленький ребёнок, но уже имеет образ жизни взрослого человека. Маленькая девочка, которую слишком рано сделали большой. И, к сожалению, это было неподвластно еë собственной воле. В то время как ровесники играли в куклы или машинки, еë заставляли учиться, нанимали разных гувернанток, которые после недели работы в этом доме в прямом смысле сбегали. Сумирэ же из особняка не выпускали без разрешения отца. Это была золотая клетка, в которой Аояги жила с самого рождения. Когда родители погибли, все взрослые заботы перешли на хрупкие девичьи плечи их единственной дочери, четырнадцатилетней Сумирэ, как законной наследнице, хоть и несовершеннолетней. Но и тут выход нашëлся — Хаку Шота. Девушка стояла возле окна в бывшем кабинете её покойного папочки, вглядываясь в заигрывание каких-то незнакомых ей птиц. Они ворковали друг перед другом, точно главная пара в каком-либо романтическом аниме, играя в влюбленность. Было красиво, а на душе тепло, но Аояги это не оценила — мыслями она была где-то не здесь. Думы были направлены не на птичек, а на более серьёзные темы, над которыми обычный человек даже не задумывается. Она даже не заметила, как в кабинет кто-то зашёл, хотя были и стук в дверь, и вопрос о разрешении войти, но она ничего из этого не заметила. — Госпожа Аояги, – подал голос молодой человек, согнувшись в поклоне на девяносто градусов. — Вы меня звали? Но девушка никак на это не отреагировала, уж очень глубоко была в собственных мыслях. Она, возможно, даже не услышала чужой голос в кабинете. И вошедший мужчина это понял, поэтому решил тактильно потревожить свою госпожу. Он подошёл к ней сзади, сократив дистанцию до полуметра, и аккуратно положил руку на её плечо. Сейчас же реакция была мгновенная: Сумирэ из-за страха и неожиданности даже не успела посмотреть, кто это, а просто скрутила ему руку так, что при одном неосторожном движении может случиться перелом. Но Аояги сразу же отпустила молодого человека, когда узнала в нём Хаку — собственного помощника и наставника. — Наши тренировки не проходят даром, – посмеялся парень, поглаживая своё потерпевшее боль плечо. — Вы достойная ученица. Но юница не оценила похвалу Шоты, поэтому, недовольно цокнув, вернулась в исходное положение. Она ещё слаба, поэтому хвалить её не надо. Она ещё не заслужила. — Ты узнал то, что я тебя просила? Голос у Сумирэ был хриплый, хотя раньше мог затмить всех своей певучестью. К ней даже приглашали учителей музыки, и она им пела. Только это было давно и иногда появляется чувство, что это неправда. За последние два года девушка очень сильно изменилась: и физиологически, и морально. Хаку Шота работал раньше правой рукой у господина Аояги. Только этот молодой специалист внушал ему доверие, поэтому даже после его смерти японец помогает с делами бизнеса этой маленькой девице, за безопасность которой у него сердце кровью обливается. В гибели старших Аояги слишком много странных моментов, но полиция Токио не обратила на это никакого внимания. Но вот Хаку хочет разгадать эту загадку. — Да, – не мешкаясь, ответил он, садясь на своё излюбленное место в этом кабинете — диван. — Правда, обрадовать вас ничем не могу. Сумирэ, всё время стоявшая спиной к нему, повернулась лицом к юноше, выжидающе буравя его взглядом своих карие глаз. И Хаку соврёт, если скажет, что не готов тонуть в этих глазах. — И? – не вытерпела она, в то время как Шота наконец-то вышел из транса. Холодное сердце юного японца разбивалось, когда тот смотрел на эту девушку — ту, которую боготворил. Наверное, это неправильно, но с собственными чувствами он ничего поделать не мог, как бы не пытался. Да, честно сказать, ему не хотелось избавляться от собственной влюблённости, но и показать её Шота не имеет право. — Уэды в стране нет, – начал он. — По последним данным, она сейчас в Южной Корее, но и тут есть один ньюанс, – он на какое-то мгновение замолчал, встречаясь с заинтересованным взглядом своей госпожи. — Там она тоже в розыске. Наступила давящая на уши тишина, лишь ветер да листья шумели за окном. Сумирэ плюхнулась на кресло, что когда-то принадлежало её отцу, и снова перевела задумчивый взгляд на пейзаж за пределами помещения. Мысли её были забиты явно не красотой, которую она видела. Юноша выжидающе смотрел на Аояги, пытаясь взглядом пробиться в девичью голову, чтобы её понять. Это, конечно, невозможно, но поместить этот пункт в свои мысли ему никто не запрещает. Наконец она снова обратила внимание на Хаку, девичьи глаза смотрели холодно, но серьёзно. — Тогда мы полетим в Южную Корею, – бросила она. — Можно даже сегодня. Он в ответ лишь кивнул: данный ответ был ему вполне понятен и не являлся неожиданным.* * *
Новый рабочий день встретил нашего героя с распростёртыми объятиями прямо в эпицентр интересного сюжета, который разворачивался на этих белых страницах, исписанных чёрными буквами. Их множество уже рябело в глазах, ведь юноша сидел за чтением уже часа три, один раз оторвавшись лишь для того, чтобы сделать себе кофе. На самом деле, их рабочее помещение устроено очень интересно: в каждом кабинете есть всё для удобства работников, даже шкафчики с чашками и электрический чайник. Хисына "поселили" в кабинет к Ёнджуну, который этому был несказанно рад. Им ведь так и работать вместе легче будет. Но давайте пока что отбросим эту тему и вернёмся к другой. Из всего прочитанного в протоколе Ли понял лишь несколько важных (он на это надеялся) для дела моментов. Во-первых, Джурия Уэда прилетела из Японии в Корею лишь год назад, пытаясь полностью замести свои следы на Родине. Но это у неё не получилось, так как её фамилия играла значительную роль в жизни Токио. Уэда — одна из главных семей в экономической сфере. В общем, бизнесмены. Во-вторых, бежала она из страны из-за конфликта с семьёй Аояги. Что между ними произошло, пока неизвестно — сведения об этом ещё не найдены. Ну и в-третьих, Джурия почти ни с кем не общалась и на людях бывала редко. Из еë круга общения известен только еë бывший возлюбленный, к которому они с Ëнджуном отправятся в первую очередь. Ли устало откинулся на спинку кресла, потирая переносицу. Глаза начали болеть из-за сильного напряжения, плюс ещё трëхчасовой сон даëт о себе знать. Он бы поспал больше, если бы Гонхи не стало бы плохо после очередной попойки. Если так и продолжится, то к двадцати пяти годам младшего у него откажет печень. Но кто же старшего брата-то послушает? Гонхи даже мать не очень то уважает. Был бы жив отец, то этого всего бы не было. Очень хотелось Хисыну спать, но в данный момент это невозможно. Жаль, что кофе уже не слишком помогает. Чхве должен был прийти с минуты на минуту — он пошёл к Тэмину, чтобы взять адрес дома Чонвона, но застрял там уже на час. А Ли здесь не скучает, а в очередной раз просматривает записи, чтобы удостовериться в том, что он ничего не упустил. Но тут и упускать-то нечего, всё как в книгах для начальной школы написано. Тишину в кабинете нарушил стук в дверь, юноша даже на месте припрыгну от неожиданности. Но быстро нормализовав своë состояние, он подал голос. — Да, войдите. Внутри растеклось лëгкое волнение, появилось странное чувство. Важность что ли? Дверь отворилась и вошëл уже знакомый Хисыну человек. Если ему память не изменяет, то это Пак Сонхун — тот, с кем знакомство не особо удалось. Пепельноволосый переминался с ноги на ногу и всё не мог ничего произнести, даже слова приветствия. Но в итоге поклонился на девяносто градусов, вызывая шок Ли. — Прошу прощения за вчерашнее, – он снова выпрямился, взглянув на опершившего юношу. — Наше знакомство должно было пройти не так. Мне очень жаль, что так получилось. Наступило мимолëтное молчание, которое помогло Хисыну прийти в себя. Он не ожидал такого, но был приятно удивлëн. Вообще сомнения по поводу того, что его могут недоброжелательно принять в коллективе были, но, всё же, хорошо, что приняли его хорошо. А тут ещё и извинения за не очень приятный вчерашний приëм подкатили. На самом деле, отличное начало. — Ничего страшного... – подал голос Хисын после недолгого молчания. — Не беспокойся. На лице Сонхуна появилось облегчение, а губы растянулись в не большую, но искреннюю улыбку, что заставило подняться настроение Ли. Ладно, первое впечатление может быть ошибочным. — Но всё равно прости, – отмахнулся Пак. — Мне не стоило вплетать тебя в наши с Ëнджуном разборки. Брюнет уже хотел что-то ответить, но не успел — его перебила дверь, которая издала до ужаса противный скрип, от которого младший даже сощурился. Наградила же матушка-природа его музыкальным слухом, теперь Ли мучается. Оба молодых человека обернулись на звук, встречая глазами вошедшего человека. Но, если на лице Хисына ничего не изменилось, то Сонхун заметно напрягся. Чхве бросил на него мимолëтный взгляд и, проигнорировав, пошëл к столу своего напарника, садясь в кресло напротив. — Что-то душно у вас тут, – подал он голос. — С утра было по-свежей. — Да нет, кажется, ничего не изменилось, – подметил Ли, а пепельноволосый, не скрываясь, пытался взглядом испепелить Ëнджуна. Наступила давящая атмосфера. Наш герой понимал, что что-то между этими двумя не так, только спросить не решался. Нас же с детства учат не влезать в чужие дела, иначе можно "получить по шапке", либо просто испортить с кем-нибудь отношения. Поэтому и сейчас Хисын, хоть и хотел бы, но не влезет ни в коем случае. Тем более он не знает полной картины происходящего. — Ладно, – подал голос Пак, делая шаг к двери. — Ещё увидимся! — До встречи, – бросил Ли, но пепельноволосый его вряд ли услышал — он был уже за дверью. Чхве прокашлялся, привлекая к себе внимание коллеги. Вид у него был более чем возбуждëнный, точно готовится к чему-то очень страшному и серьëзному. Брюнет повернул в его сторону голову, встречаясь с Ëнджуном взглядом. Розоволосый был сам не свой, даже невооружённым глазом можно было увидеть, что тот в не лучшем состоянии духа. Но вопрос о его состоянии Хисын задать не успел. — Нам пора, – Чхве поднялся со своего места, расправляя чуть смятую рубашку. — Господин Ян нас уже ждëт. И тут Ли ничего не ответил, тоже встал, закинув в дипломат протокол и ещё парочку листов.* * *
Особняк семьи Ян был в примерно десяти километрах от Сеула, скрываясь от посторонних глаз лесополосой со стороны шоссе. Без достоверного навигатора вряд ли можно было бы найти это Богом забытое место, но у Ëнджуна получилось с первого раза. Да даже он был от этого в полнейшем шоке. Трëхэтажное здание возвышалось за высоким трубчатым забором, создавая атмосферу старых европейских поместий. Ли еë очень почувствовал. Подобные места были ему не совсем приятны... Но в душевном приëме никто не смог даже думать, особенно после того, как даже после третьего звонка в домофон им никто не ответил, лишь ворона усмехнулась с ветки дерева. Она смотрела на этих двух юношей, не сводя взгляда, точно живой человек. Жутко даже как-то... Такое чувство, что, если бы вампиры существовали, то это точно был бы один из их домов. Здесь, наверное, ходит какая-нибудь легенда об этом особняке; если нет, то Ли, к сожалению, разочаруется в людях живущих поблизости. Это же такой плод для романтического воображения! Прошло примерно минут двадцать перед тем, как на этих двух странников наконец обратили внимание жители данного поместья. Вышла их встречать женщина, которой на вид было лет сорок — сорок пять, одетая в элегантный деловой костюм. Видок у неë, конечно, был ещё тот, — их начальник Тэмин и-то после попойки свежее выглядит, чем она. Серые круги под глазами составляют компанию мешкам, тон кожи лица почти жëлтый, а волосы явно не получают нужного ухода. — Кто вы? – вместо приветствия спросила женщина, уставившись угрюмым взглядом на них. «Ну и бабулька... » — пронеслось в голове Хисына, и он сглотнул вязкую слюну. Ему здесь было некомфортно. Да о каком комфорте может идти речь? — Мы из полиции, – начал Ëнджун, доставая удостоверение, а Ли повторил за ним. — Нам надо поговорить с господином Яном о пропаже некой Джурии Уэды. Она смерила их недоброжелательным взглядом, но проход освободила. Парни переглянулись между собой, но комментировать никак не стали, хотя оба чувствовали эту неприятную атмосферу. — Господин Ян в саду, – женщина закрыла ворота, когда ребята зашли на территорию. — Не уверена, что он будет рад вас принять. Ну его никто спрашивать не будет, он упомянут в протоколе. Она выдвинулась провожать следователей, даже не представившись. Странная какая-то женщина. Шли они в тишине, а Хисын осматривал окрестности. Изнутри всë было более живое, чем за воротами, видно, что за всем этим кто-то ухаживает. И стала меньше чувствоваться вампирская атмосфера. Сад был огромен, шли они уже минут десять, за которые никто из этих троих не проронил ни слова: женщина по неизвестной им причине, Ëнджун из-за того, что не хотелось говорить, а Хисыну было не по себе. Красивый дом, прекрасный сад, но это не означает, что хозяин данной прелести окажется нормальным человеком. Хотя говорят же, что, если человек хороший, то у него в доме цветы растут. Ян Чонвон, как ни странно, не какой-то взрослый угрюмый мужчина, а самый обычный паренёк, который явно младше и Чхве, и Хисына. Встретил он их пустым взглядом, после вернул фокус на только недавно распустившуюся розу. Да и цветок был немного странный, Хисын подобный никогда не видел. Лепестки у розы были ярко синего цвета... — Зачем пришли? – отозвался Чонвон, не отвлекаясь от своего занятия. — Господин Ян, мы из полиции по поводу дела о пропаже Джурии Уэды, – начал брюнет, чувствуя что-то неладное. — Следователь Ли Хисын и следователь Чхве Ëнджун. — Мне нечего вам говорить, – парень наконец повернулся всем телом к собеседникам, открывая обзор на свой внешний вид. — Мы с ней не общались несколько месяцев, а были в отношениях мизерное количество времени. Был одет он как с иголочки, а стиль очень схож с атмосферой особняка. — Нам надо узнать, какие у вас были отношения с пропавшей... Не успел Чхве договорить, как его перебили. — Госпожа Сон, – обратился он к женщине, даже не взглянув на неë. — Прошу, выпроводите этих молодых людей. «Что-то здесь не так, – думал Хисын, пока они с Чхве шли на выход. — Чонвон что-то скрывает...»